Loe raamatut: «У мечты нет возраста»

Пролог

Личный замок со множеством вытянутых к небу башен, смотровыми площадками и самыми отважными рыцарями – мечта любого мальчишки, маленького принца своего спокойствия и детского умиротворения. Как беззаботно, порой бесновато, можно гонять по длинным коридорам, выдавая очередную «пятюню» застывшей на холсте женщине, будто обмазанной маслом, чтобы сбрить, видимо, некрасивые брови. Или тот жуткий пришелец, что кричит и постоянно чему-то удивляется? Принцам нравятся сказочные картины: с бескрайним небом, россыпью звёзд повсюду, яркими животными, звуки которых можно представить так отчётливо, что деревянные вычурные рамы никогда не сдержат натиск детского воображения.

Рядом с ним всегда улыбаются, смеются и любят свет. Рядом с принцем никому не бывает грустно или печально. Детей можно не любить, но необходимо признавать.

Мальчик в ветвистой короне мчится мимо широких подолов и зазывает своим озорством, привлекает внимание, дарит миру самые искренние эмоции. Ведь ему не страшно, в нём не прорастает тревога чернильным пятном – то были заботы взрослых. Настоящие взрослые… Их головы опущены, а лица всегда нахмурены. Они живут рядом с принцем и пытаются загубить его огонёк, какая жалость! Обрезать крылья руками, убеждая в заботливых прикосновениях, не замечая в ладонях острых ножниц…

Лязг.

Мальчик открыл глаза и вздрогнул.

В комнате даже в будний день было темно: плотные шторы стали его укрытием от чужих глаз, от ненужного внимания – последствия могли быть необратимыми. За окном свистит и кряхтит обыденность: выхлопные газы, ругань местных дворников, проклинающих молодёжь и их тягу к быстрым закускам, где обёртки больше, чем содержимого, а как противно бренчит соседский велозвонок! Но все эти звуки были ничем по сравнению с самой адской мелодией его дома: родители.

Глухой удар за пределами комнаты спровоцировал юные потные ладони и частую отдышку с единственной мыслью: «Что на этот раз?». Закрылась входная дверь. Шаги отца тяжелы, нелепы и неровны – его разум вновь затуманен, а звон из пакета стал очередной гильотиной для молодой русой головы.

– Чего так долго? Тебя только за смертью посылай!

Ослеплённая матушка на мгновенье прозрела, сама того не осознавая… Невероятная женщина.

– Замолчи, там бабки устроили цирк на кассе, мол, крупа подорожала, а сахара набрали на десятерых! Откуда у них столько денег, а? Только и слышу в новостях про стариков, что отдали миллионы! А всё жалуются на бедноту, старые изворотливые чудики!

– А что им? Думаешь, есть дело до кого? Им скоро на тот свет, наплюй. Принёс нашу грызунью?

Одинокая душа в затхлой комнате вздохнула: уже ни один год милая пушистая белочка из сказок перестала казаться ему безобидной зверушкой.

– Принёс, – рявкнул отец и грубо всучил пакет в пятнистые от родимых пятен запястья. – Цены снова задрали! Так что сосиски не ищи, не брал.

«Сегодня снова без еды? Уже третий день не звали на кухню, чем же они закусывают?», – не унималась раненая надежда, трогая болевший живот, успокаивая раздразнённых «квакушек». Как же телу невыносимо хотелось свежего ароматного батона… Как раньше, как в детстве.

Новая череда ударов и ругательств не удивила жителей старенькой многоэтажки: горе-семейка была красноречива под градусом, но никогда не выводила на всеобщее обозрение этот удивительный талант, что раскрывался только после прозрачного элексира, едкого и дурнопахнущего… Зато голосовать против строительства парковки вместо заброшенных клумб выходили одни из первых, осуждая коварный муниципалитет за собственные жизни, обвиняли во всех несчастьях.

Сверху по трубам ожидаемо постучали. Недавно переехавшие новосёлы пока не смирились с нынешними порядками и пытались призвать к тишине, но это лишь раззадорило отца и мать, те будто сразу нашли смысл во всём, что делают. Их маленькая игра.

Мальчик вставил в разъём дешевые китайские наушники за сто рублей из тесного ларька на углу перекрёстка, поправил лишь одно работающее ушко и продолжил собирать потрёпанный временем школьный рюкзак. Нет, отнюдь, ни о какой школе и речи идти не может, своё он отучился, настала пора осуществления задуманного плана – спасительного бегства. Старая одежда, парочка дырявых носков, заношенные кроссовки и, кажется, ещё не до конца убитая куртка. Пришлось прятать её от отца, если тот замерзал на кухне ночью после новой ссоры и просил что-то, чем можно укрыться. Синоптики передавали, что это лето в Брянской области будет жарким, так что родители могут и дальше спокойно спать с вечно открытыми окнами, всё оттягивая момент ремонта разбитого стекла.

Из по-настоящему ценного беглецу удалось найти: оставшуюся пачку орешек, накопленную тысячу на первое время, коробок спичек и самодельный ножик из кривого, но острого лезвия, прикрученного к поломанной ножке от стула. Меч принца?

С треском давно забывших новую краску оконных рам, в маленькое помещение ворвался луч света: разбросанные журналы, пустые пачки от лапши быстрого приготовления с кучей маленьких пакетиков с приправами, пригнувшаяся под тяжестью своих лет обшарпанная софа, тройка пыльных плакатов с источающим крутостью мотоциклистом и его красавицей-девушкой: её смуглая кожа была идеальна, как в телевизорах, экраны которых можно подсмотреть в чужих окнах!

«Нет, больше ничего ценного тут не водится», – перед тем, как спрыгнуть с первого этажа, благо защитные решётки давно проданы, мальчик услышал, как об стену что-то разбилось.

Но отныне это не его проблема.

Глава 1:

Маршрут построен

На его сгорбленную у стены фигуру смотрели десять пар глаз: пацаны в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет полукольцом окружили своими разношёрстными формами и пытались сдерживать свисты и выкрики. Те, что поменьше – по-собачьи тряслись будто от прохлады, ребята покрупнее, наоборот, застыли и выжидающе кивали головёшками, кто в кепках, кто в банданах, кто после детской колонии.

Матвея особенно заинтересовал тот, что с маленькими ушами и толстыми губами: на его шее висела золотая цепочка с объёмной подвеской, кулон, внутри фотография кота – цацка была сворована у собственной мамы и служила скипетром для управления местными аборигенами. По-другому новенький назвать их не мог: чумазые, громкие и постоянно хотевшие пить газировку от какого-то популярного блогера.

– Ну так чё, ты не обращай внимания на мелюзгу, мы то с тобой люди взрослые, – вперёд вышел главарь: Денис Викторович или как кличут местные «Дионисий».

– Хорошо рисуешь? – уточнил Матвей, немного зная биографию выдающихся иконописцев.

– Я? Да не особо…

– Проехали. Так что надо сделать, чтобы вступить к вам?

Новоприбывший ещё раз оглянул гаражную банду и ужаснулся, с кем он собирается связать свою судьбу. Но отступать было поздно.

– Есть домишко у кривой дороги, по улице Лугова́я… Прям возле речки Десны́, на повороте. Видал? Халупа небольшая, рядом зачуханный гараж, оттуда давно уже никто не выходил. Ты туда сходи…

– Один? – уточнил Матвей.

– Проверка твоей верности банде! Сходи, да притащи всё самое ценное, что увидишь. Только тихо, без этого… Как там… Подскажи, Глеб! Как твоя тётка говорит?

– Без фанатизма, – послышался писклявый голос сзади.

– Да-да! Если вернёшься пустой, то ты не принят и мы тебя рискуем побить за трусость. Кто любит трусов в наше-то время? Если притащишь хвост, нажалуешься кому… Сам понимаешь, у нас язык простой. Так что… Если штаны намочишь, то не показывайся нам на глаза и не разговаривай с нами. Парни постарше засмеют! Ну, возьмёшься?

Сразу было видно: эта жалкая компашка совершенно ничего не смыслит в преступлениях и той уличной ауры, что исходит от героев криминальных сериалов или персонажей детективных книг. Лишь пытаются быть на них похожими и как парень понял, их максимум – стырить чипсы и брекет мороженого из продуктового на отшибе, куда ещё не завезли терминалы.

«Скорее всего они сами никогда дома не грабили, а меня, как взрослого, сразу запрягли ради забавы или интереса. Очень наивно. Но байкеры постарше меня прогнали, так что придётся довольствоваться этими мировыми преступниками… В теории потом можно будет их направлять, спустя время, конечно, не сразу… Сдался им старый дом! Надо просто сходить и вернуться обратно, скажу, что там кто-то живёт. Придумали же вступительное испытание! Хотя, если дом заброшен, может, найду чего полезное… Эх, зачем мать отобрала паспорт и свидетельство о рождении, лишив меня возможности работать как нормальные подростки? И где я теперь! Никто не хочет брать меня на подработку. А сама-то денег просит… Логика покинула её сознание», – бредя по заросшим тропинкам среди густой зелени берёзы и яблони, Матвей вытирал испарину со лба и жалел, что не приобрёл себе летние шорты. Уж пусть крапива щекочет коленки, чем вечная обжигающая духота в старых рваных джинсах!

Нужный домик взаправду стоял будто изгой, чуть подальше от остальных, медленно порастал диким плющом, чья тень заваливалась на окна и скрывала всё происходящее внутри. От жалостливого скрипа крыльца захотелось глубоко закатить глаза, развернуться и пойти прочь, в другой район, на поиски новых «товарищей». На миг Матвей убедил себя, что внутри найдёт притон бездомных и ему даже станет стыдно за такой наглый визит.

– Или меня убьют, а органы продадут. А что? Не пью, не курю, ценный экземпляр! – причитал парнишка, крадясь на цыпочках к дверям. Подле приоткрытого оконца он отчётливо уловил запах, отдающей незнакомой теплотой, будь то дровяная печь или аромат, похожий на смесь прованских трав с деревом из ресторанчика в одном торговом центре города – Матвею он понравился.

«Так здесь не пусто? Гляну одним глазком и сразу уйду…», – словно загипнотизированный, он подошёл вплотную к глазку: движения нет, чернота и тишина. Может, запах донёсся от соседей? Нехотя дёргая ручку, юноша обнаружил, что дверь не заперта и можно спокойно войти внутрь.

Постепенно отворяя себе проход, Матвей ещё больше ужасался, когда истинная картинка стала складываться перед носом: прямо перед входом ровно сидела женская фигура и упрямо таращилась, как в её дом заходит наглый незнакомец.

– Я знала, что это не мышь! – звонко воскликнула старушка и захлопала в ладоши, демонстрируя излюбленный браслет из рябиновых камней. На её сморщенном лице было два до жути забавных глаза, что сияли через объёмные линзы очков.

«Как из мультика», – от страха и непредвиденного чувства веселья замер Матвей, боясь пошевелиться.

– Грабитель? – спросила женщина.

– Думал, что тут никого нет… – парень отрицательно покачал головой, не в силах убежать или… Напасть? Нет, такие грозные мысли ему не поступали.

– До́бро, заходи внутрь, поболтаем, – скорость и ловкость, что были наскоро показаны этой удивительной особой, могли заставить широко открыть рот даже самых профессиональных водителей по экстремальному вождению: бабуля с лёгкостью прокрутила колёса своей коляски вперёд, развернулась и… Буквально качнувшись на одном из них вбок, вновь ровно встала и помчалась на кухню! Это действие ей далось с таким успехом… Под домом тайный гоночный трек для пенсионеров?

Неуверенно шагнув внутрь, любопытный искатель сокровищ осмотрелся: совершенно обычный дом с ветхим предбанником, что вёл на кухню, в туалет и ванну. На полу расставлены мешки с картошкой и луком, а низ занавесок испачкался и разодранным балахоном отказывался танцевать на ветру. На удивление уже на кухне Матвей отметил, что обеденный столик чист, а в духовке запекается то самое ароматное блюдо. Живот предательски заурчал: он не ел горячего уже больше недели, довольствуясь сухими перекусами и вторично заваренным чаем.

– Слышу твоё горе, бегу на помощь! Ох, нет же, – рассмеялась хозяйка, – как же я и побегу? Еду! Поберегись!

Грубо рукой толкнув гостя за стол, неугомонная гонщица крутанулась к духовке и прихваткой достала противень, опуская его к себе на встроенную в коляску подставку.

– Не стой столбом, завари-ка нам чаю! Вон чашечки. Мне в ту, что с ромашками.

«Как ей отказать? Что я вообще делаю!? Ладно, кажется, меня хотят покормить», – выполнив приказ, Матвей сел напротив и следил, как заботливо ему на тарелку выкладывают куриную ножку и овощной салат из пластикового контейнера. Какая ловкая дама!

Это был самый странный обед в его жизни. Незнакомая старушка спокойно разрезала блюдо и вкушала его пряность, пока рядышком сидел чужой человек, пытаясь заставить свой разум проглотить кусочек, пока сердце и, в частности, желудок, вопили об этом действии.

– Ой, ну каков красавец! Вылитый Сашка Збруев¹ в молодости!

Матвей подавился чаем и закашлялся, нанося удары себе в грудь, пока его рассматривали с искренним умилением.

– Бабуля… Вы всегда так радушны с чужаками?

– Что ты! Только по субботам и с молодыми красивыми. Знаешь сказку «Гензель и Гретель»? По ящику крутили. Из тебя получится отменное жаркое. Как эта якобы курочка…

Матвей с ужасом выпятил глаза, а из его открытого рта упал волокнистый кусочек. Десять адских секунд прошло, прежде чем бабуля засмеялась, а парень смог выдохнуть.

– Тебе на вид не больше двадцати… А то и меньше пятнадцати!

– Восемнадцать в этом году стукнуло. Хотя мне часто говорили, что я смазлив, дразнили в школе. Зато девчонкам нравлюсь.

– Верно говоришь, – долька лимона опустилась в чай, – хочешь мудрость? Внимание красавиц можно считать удачным только до тех пор, пока не разозлятся их женихи! Я Нина Петровна, этой мой юбилейный шестидесятый год.

– Матвей Светлицкий меня зовут. У вас, Нина Петровна, очень заразительный смех, – мальчишка ухмыльнулся.

– О, как! В психушке говорили иначе… Светик, расскажи-ка мне, какая нелёгкая тебя занесла в мой дом? Да ещё и с такими гнусными целями! Мальчишка ты неплохой, по рукам вижу: они у тебя аккуратные, чистые. У бандюганов ладошки все задрипанные.

«Очки-сканеры!», – правду говорят: от мудрых насмотренных людей мало что утаишь, особенно, если ты так молод и неопытен, что решил выдавать себя за другую личность – более сильную, независимую, «новоиспечённый злодей».

– На факультативе по музыке говорили беречь, инструмент начинается с наших рук и всё такое.

– Музыку любишь? Очень похвально, внучок, я пусть и чуть глуха, но иногда балую себя Чайковским или тем… с кудряшками. После уроков не каждый выбирает пианино или гитару, твои ровесники так и норовят постоянно пинать мячи всеми частями тела! Интересные были занятия, да?

– Бесплатные. – короткий ответ, который стал обличением Матвея. Его дух сразу поник, а сам парнишка опустил плечи и прижал подбородок к груди. Нина Петровна всё поняла и подлила гостю ещё чая.

– Хочешь подзаработать? – женщина лукаво поправила свой драгоценный браслет и отвела глазки в сторону, будто бы и не догадываясь, как замерло дыхание напротив. – Отвези меня к морю. Я одинокая, сиделка ходит раз в неделю и, видит Бог, как же она мне надоела со своими капустными котлетами и вонючими мазями! Я хочу на пляж.

Матвей просиял: что может быть легче, чем отвезти неходячую бабку к морю? Ни убежит, ни возразит. Вперёд и с песней!

– Есть одно условие. Поедем на моей новенькой коляске, с детства не терплю эти тесные машины. Она двуместная.

– Эээ… Как это? До моря ближайшего больше тысячи километров! По трассам, если только… Куда хоть поедем?

– Ейск.

Встав, парень поправил кожаную куртку и деловито насупился: продешевить категорически нельзя.

– Тариф будет двойной. У тебя хоть деньга водится, бабуля?

Вместо чёткого ответа лягушка-путешественница на пенсии отвела Матвея в гараж, виртуозно преодолевая впалые дощечки на сооруженных мостках по всей территории дома, знала старая, как и где лучше объехать.

Детская надежда желала увидеть в «тайной комнате» кладезь невообразимых сокровищ: ибо зачем жить так долго, если не успел собрать коллекцию из всех драгоценностей мира? Матвей воображал, как войдёт внутрь и увидит кучу камер и ведущего, что гордо объявит: «Вы нашли клад! Получите миллион денег! Эта бабушка только и ждала, чтобы оставить кому-то своё огромное наследство!», но реальность полна на самом деле ожидаемых разочарований – гараж был чист, по-своему ухожен: нет лишних инструментов, внутри не пахнет старым маслом или окислами, как это бывает у стариков. Не играет музыка из простенького, но дорогого сердцу приёмника, может, именно из него исходила мелодия, под которую муж и жена кружились в лёгком танце, вспоминая молодость, где колени не болели от каждого несложного выпада…

Нет. Абсолютно вычищенная комнатка не имела в себе вещевые завалы, даже пол был чист! Матвей бы обозвал это место изоляцией для душевнобольных, чтобы и дальше сводить с ума, если бы не два чёрных брезента, надёжно закреплённых и скрывающих нечто интересное: некую машину и ещё что-то поменьше. У мальчишки разыгралось любопытство и под согласие Нины Петровны, одним резким движением руки он стянул меньшую завесу.

– Это что за жесть? – спросил гость, оглядывая двухместное кресло коляску-скутер: новенький блестящий корпус, аккуратная плетёная корзиночка спереди, мягкая кожаная обивка и ровненькие, только наполированные колёса… Удивление и непонимание сменялись у него в сознании на неопознанный восторг: такое существовало в мире? Пенсионеры-инвалиды могли ездить на этом звере по улицам, не смиряясь со своей участью, не сидели дома?

– Это, внучок, куча моих пенсий и отложенных пособий.

– Электропривод? Четыре удобных колеса? Монолитная рама? Автоматические тормоза? О, тут лежит инструкция, – пробежавшись по схеме необычного транспорта, Светлицкий удовлетворённо почесал затылок, – на одной подзарядке можно до 100 км, сойдёт. Бабуля, да у вас в гараже автобот!

– Доставили из Израиля.

– Тогда десептикон.² Ещё круче!

– У меня есть сбережения, так что отправимся не с голыми ягодицами, светик. Ты меня, главное, сопроводи. А я тебе заплачу. Отдам эту гробину!

Сморщенными руками она стянула накидку с настоящего раритета не только в мире нищего парнишки, но и в целой автомобильной вселенной: на редком проблеске висячих ламп искрилась почётная серая металлическая шкурка Москвича 401, 1954 года выпуска. На первый взгляд: состояние – идеальное! Родной окрас заботливо смешали с белым цветом на капоте и крыше, вставили белые диски в винтажные шины, чистыми стёклами этот красавчик подмигивал Матвею и зазывал в свой салон, оббитый бархатом. Кто же этот ценитель прекрасного, что довёл сие творение до коллекционного состояния?

«Если не буду ездить, то продам, тут можно загнуть до половины миллиона! А так… Курьером или таксовать! Будет работа и зарплата! Сниму квартирку…», – с ещё не обогатившегося уже стекала предприимчивая слюнка, а как иначе? С тягостным прошлым чётко понимаешь одну истину – деньги правили и будут править до конца света. Нет денег – в людях просыпается зависть, злоба и желчь. Со временем приходит разочарование, и они глушат всё негативное в спирте, предпочитая умножать всё то, отчего они так хотели избавиться. Это ли не людская глупость? Травить себя, смирившись с собственными реалиями. Матвей точно знал, что у него всё будет иначе.

– Не обманите? Правда, на меня перепишете?

– А на кой лад мне сдался этот драндулет? – Нина Петровна указательным пальцем выбила щелбан по боковому зеркалу. – Уж лучше отдам тому, кто исполнит мою мечту, нежели скряге-перекупу! Сколько таких я уже гнала веником!

Светлицкий поправил последствия выплеска некомпетентного ценителя и засучил рукава, вбивая на стареньком треснутом смартфоне маршрут до Ейска.

«Неделя, чуть больше, если в одну сторону. На удачу погоду обещают хорошую… Туда и обратно. И я богач. Я успешен! Стойте… Это не сон? Я могу так легко изменить свою жизнь? Безумие! Чего мне терять?».

Страх и адекватность вопили об отказе от идеи, а авантюристская жилка и бурное воображение о новой жизни заглушали первый писк. Для согласия потребовалось менее пятнадцати минут хождений по гаражу.

Вещи были собраны неприлично быстро: у Матвея его тревожный рюкзак всегда за спиной, а Нина Петровна обошлась дамской сумочкой с жемчужинами и спортивным костюмом, дескать, заехать в магазины и прикупиться – дело святое. Трапезничать барина планировала в кафе и ресторанах. Светлицкому стало до жути интересно: бабуля знает о нынешних ценах или припрятала слиток золота в бюстгальтере?

Двери в доме заперты, ставни закрыты, газовый кран повёрнут, а щиток с треском вырубился – зелёный сигнал светофора для чудесной колесницы. Двое выехали на дорогу как король с королевой или… Королева с принцем?

«Пажо́м», – удивлялся самому себе водитель, постепенно разгоняясь до 10 км/ч и смакуя во рту ранее невиданное чувство «настоящего пацана», что дорвался до руля. По бокам зелень и липкий ветерок, что манит наглую мошкару, сзади – весёлая дива со своими мультяшными глазами разглядывала каждое облачко, каждый куст и уродливый камень. В этот момент телефон, закреплённый на передней раме, завибрировал. На экране показалось смс-сообщение от контакта «породившая». Матвей закатил глаза и ускорился, следуя намеченному маршруту.

– Матюша, гляди, какая речка! Если мост рухнет, я покажу тебе там красивый бережок.

– Нина Петровна… Не вертитесь, на нас же все смотрят! Сейчас проедем Понтонный мост и будем держаться ближе к обочине, не шатайтесь… До Карачева меньше пятидесяти километров, там перекусим и подзарядимся. Как, вы говорите, звали того местного казанову?

Попавшийся под колёса какой-то слишком длинный камень заставил парнишку вздрогнуть и уверовать во что угодно, лишь бы они добрались до нужной точки в целости и сохранности. Матвей был очень напряжён: постоянно осматривался, неуверенно ехал вперёд и необдуманно кивал на очередной рассказ его спутницы о том, как в далёких годах она ходила в областную филармонию на танцы и боролась за внимание дрыгающихся мужчин.

К управлению коляской Светлицкий привык почти сразу, осталась только неуверенность на большой дороге.

Машин на трассе Р-120 было немного. Будний день очистил путь от выходных шашлычников, оставив только редкую газель – из её выхлопной трубы точно кто-то медленно и мучительно умирал. Матвею было так душно и жарко, что лоб покраснел и покрылся испариной. Загорать он привык, но жариться на солнце до степени полной готовности ещё не приходилось.

Зато вечно радостной бабуле было хорошо: она не унималась. Вертелась, тыкала своим пальчиком в плечо водителя, изображала свист птиц… А ещё эти постоянные разговоры, истории из прошлого, вагон и маленькая тележка тем: «а раньше было лучше», относящихся буквально ко всему! Даже воздух, по её мнению, изменился и утратил своё качество.

– Конечно! Вы же едете по трассе! Тут выхлопные газы, вот взять этого… Эй! – крикнул Матвей вперёд, почти поравнявшись с затормозившим газельщиком, что сильно сбавил скорость. – Чего плетётесь?! Даже мы вас скоро обгон…

С переднего сиденья на пацана зыркнул плотный мужик, как говорят, самых упитанных лет: чернобровый, заросший и измотанный постоянными разъездами, он стиснул челюсть и выпятился плечом.

– Доброго пути! – пропищал Светлицкий и пропустил доставщика: «Самых вкусных джемов и варенья», как гласила надпись на авто. Водитель подбавил газу, как злобная каракатица выпустил свои дымовые чернила и с характерным рёвом подбитого льва умчался вперёд.

– Пронесло… – выдохнул Светлицкий и тут же подскочил, уловив чей-то пронзительный скулёж. Наткнулись на живую кочку?

Коляску занесло немного вбок, но автоматические тормоза сработали великолепно: Нина Петровна покачала головой и утверждала, что видела кровь.

Духовно перекрестившись, Матвей обернулся и пошёл проверить, на кого наехал. Полоска из чего-то красного тянулась от места столкновения… В его груди всё замерло. Скрюченный чёрно-белый комок с серым отливом пушился и кряхтел.

– Это небольшой барсук! Ты сбил барсука! – женщина махала своей сумочкой, порицая опасную езду мальчика, – если он дохлый, то добру пропадать нельзя. Возьми его шкурку мне на перчатки.

– Бабуля! – возмутился Матвей, – Он жив, кажется…

Тут же барсук раскорячился и зашипел, угрожающе пятясь боком на подходившего человека. Его пасть и лапы были не в крови, а в соке красной смородины. Когтистыми лапками он держал веточки с плодами и был явно недоволен, что его обед прервали.

Резким выпадом зверь набросился на ногу Матвея, тот еле успел отскочить. Со страху погибнуть от лесного бешенства, парень хотел было пнуть мохнатого, но промахнулся, и барсук оскалился, готовый сражаться до самого конца.

– Вот так! Давай, Матюша, дай-ка ему по хребтине! Каков наглец!

Уворачиваясь от новой атаки, Матвей проклинал себя за эмпатию к зверям, думал, что сбил милого кролика или норку, готовился к захоронению недалеко от дороги и благодарностям от природы за этот ритуал уважения. А теперь, кажется, могила понадобится именно ему! Что за напасть?

Барсук собрался с силами, выпятил местами плешивую филейную часть и как прыгнул! С визгами! В отчаянии! Матвей так испугался, что подскочил вместе с ним и побежал обратно к коляске.

– Отступаем, отступаем! – фантомный белый флаг поднят человеком, агрессивная дорожная фауна победила на сей раз. Матвей и Нина Петровна под прицелом узких чёрных глазок, что могли только осуждать, отправились дальше.

До Карачева они добирались в тишине: Матвей стыдился своего страха и поражения, а Нина Петровна всё понимала и предоставила мальчика самому себе, лишь изредка шепча о красивых лесах и чересчур разросшимся борщевике.

Подзарядиться дали в первом попавшемся строительном магазине, где клиенты-зомби шатались меж стеллажей с совершенно одинаковыми смесителями, но упорно делали вид, что выбирали смысл своей жизни. Солнце разошлось до +23 и горло молило о холодном квасе или чае из расписных холодильников.

«Так, у меня осталось на расходы где-то рублей 400… Буду экономить. Но, с другой стороны, как мне экономить, если я умру от жажды? Решено».

От контейнера с прохладой веяло жизнью. Ехать под палящим солнцем оказалось труднее, чем Матвей рассчитывал, но все эти страдания и работа окупятся, так ведь? Должна же шляпка и кепка помочь путешественникам не сгореть. Да и эта чудаковатая мадам никуда от него не денется.

– Что брать будешь? – из ларька выглянула молодая девушка с огромными синяками под глазами. Ей хотелось прогнать всех людей и закрыться пораньше.

– Сколько стоит холодный чай?

– Цены там указаны. Брать будешь?

– 150 рублей? Там даже половины литра нет…

– Ну, и что? Цены такие, я-то в чём виновата? – рявкнула продавщица.

В этот момент Матвей почувствовал себя самым нищим неудачником во всей области. Как ему потом выбирать себе невесту, строить семью, воспитывать ребёнка, если сейчас он не может себе позволить купить напиток?

«Это не продукт дорогой, а ты мало зарабатываешь. Да. Я виноват в том, что не могу себе что-то позволить. А мои родители так не думали, они винили во всём других… Даже до сих пор».

Тень нависла над его сознанием, голоса и шум превратились в сплошное звуковое пятно, на затылок насела тяжёлая истина своего положения. Светлицкий сжался и мечтал о том, чтобы провалиться сквозь землю. Ему было стыдно за свою заношенную одежду и полупустой кошелёк перед незнакомой тёткой, перед самим собой, в конце концов!

Из личного траура его вытянул громкий гудок прямо в спину: Нина Петровна завербовала дохленького грузчика, удачи ему на новой работе, и тот отвёз её к ларьку после подзарядки аккумулятора. От бабушки исходил очень боевой настрой.

– Уважаемая, да-да, я к вам обращаюсь! Не стыдно детей обдирать? Такие деньжищи!

Продавщица выпятила свою грудь и скривилась так, словно объелась испорченного маринованного лука.

– Алё, приём! Повторяю ещё раз: я эти цены не утверждала, рынок такой.

– Ах, рынок? Умная ты моя, ты хоть знаешь, что это? Это торги, свободные цены от сетевых обжор! Здоровая конкуренция. 150 рублей за банку сладкой мочи? Да она старше, чем я! А документики все в порядке? На картах этой точки вообще нет, да, Матюш? Как лицензия поживает? У меня полно знакомых в Роспотребнадзоре. Я сейчас позвоню вашему территориальному. Как его там по батюшке?

Две жрицы своей правды столкнулись искромётным желанием одолеть соперницу. Закалка и приоритет годами против наглой молодости и самоуверенности, где не воспитывалось уважение к мудрости, скорее наоборот, девушка за прилавком сочла своим долгом поставить старую на место. Подведённое толстым слоем нависшее веко со слипшимися комочками от туши скрестилось с пронзительным выпадом морщинок-лучиков, но у Нины Петровны было и есть главное преимущество: её давно ничего не пугает. И нахождение здесь – тому доказательство.

До Орла двое странников ехали обновлёнными: директор магазина был так увлечён болтовнёй своей посетительницы, что организовал с ребятами-консультантами навес, дабы спасти её от жары и света. Матвею перепал кусочек тени с выпирающим козырьком – парень блаженно оглаживал больше не горячую раму руля и поедал ванильное мороженое. Нина Петровна не отставала и уминала свой стаканчик, всё ещё радуясь выгодной покупке трех товаров за 150 рублей.

– Не грусти, светик. Если мы постоянно будем винить себя в том, что недостаточно зарабатываем, мало достигаем и не можем себе что-то купить… То, как понять, обдирают ли нас? Этим палец в рот не клади, всё оттяпают! А то сейчас модно это у молодёжи… Карьера и достаток. Так, а если, по правде, грабят? Снова мы нехорошие? Надо учиться различать хороший дорогой продукт от плохих и лживых намерений продавца. Тогда мы перестанем быть строги к себе и сможем видеть больше.

Это был первый момент, когда Матвей сознательно повернулся к Нине Петровне и стал внимательно её разглядывать, чтобы узнать лучше: она лишь вначале казалась наивным состаренным дитём, нет, сейчас в ней открылось нечто гораздо большее, чем те ярлыки, которые вешали люди: «типичная пенсионерка, которая устала спокойно доживать». Ох, какие у неё забавные глаза в этих громоздких очках… Добрые, но с прищуром всё меняется – кролик становится хищником и может обмануть даже самого бывалого волка своей невинностью и постоянной впечатлительностью. Светлицкого больше не раздражали эти чуть обвисшие щёчки, как у запасливой бурундучки, а кудрявые седые пряди напоминали зарождавшуюся тучу… Только вот ей никогда не превратиться в грозовую, ведь свет рядом гораздо сильнее.

«Это будет увлекательная поездочка…», – теперь ему хотелось узнать свою спутницу в дороге как можно лучше, чтобы поучиться нелёгкой науке – жизни.

Новая вибрация от телефона никак не могла радовать, но теперь Матвей смахнул вбок уведомление с гораздо большим спокойствием, нежели раньше. Сзади будто появилась ограда, которая мешает прошлому вцепиться в их колесницу и спровоцировать аварию. Разогнавшись до 14 км/ч, водитель проверил маршрут до выбранной гостиницы и резво блеснул короткой улыбкой – он успеет на всё заработать, но сначала повидает море.