Loe raamatut: «Все выпито, все съедено! Ни слова!»

Font:

Основой морали является религия. Это безспорный факт!

Полицейские, детективы, криминалисты – столпились вокруг трупа. Рваные раны, следы от укуса, неровно обглоданные кости. Череп размозжен… Когда-то этот парень был похож на Адама Драйвера.

Локо сделал снимок. Хлыст из молний.

– Какой ужас, – сказал он еле слышно.

Бейджик с его именем и названием газеты, на которую он работает, болтается на ветру. Машонка Локо чешется: он недавно ее побрил.

– Мужчина лет 50, – говорит криминалист. – Укусы похожи на собачьи.

Детектив вздыхает. Как же плохо, что иногда ты не часть криминальной комедии.

– Я уже догадался, – сказал он.

– Неужели опять он? – спросил Локо, еле протолкнувшись. – Это его новая жертва?

– Так, увидите его отсюда, – сказал детектив. – Увидите его!

Локо взяли под плечи, вывели за оцепление.

2

Начался дождь. Журналист надел капюшон, идет по тратуару. Он знает кто совершил убийство. Все знают кто виновник.

Из описаний, свидетелей которым удалось увидеть его и при этом не умереть – это мужчина с двумя злыми псами, у которых зубы в несколько рядов.

Он ходит с кузнечным молотом на поясе. Одет в курдку из крокодиловой кожи. На шее висит труп маленького человечка, повешенный на серебряной цепочке. В одной руке Мэтр (так прозвали убийцу) держит цепь с собаками, а во второй толстую-потрепанную-очень старую книгу. Ты ищешь смысл своей жизни – написано на обложке.

Понять бы по какому принципу ты выбираешь жертв.

Что тобой движет?

Кто ты?

Локо вошел в дом, в котором недавно жила свежая жертва Мэтра. Он услышал ее адрес из разговора детектива.

Журналист постучался в дверь. Ему открыли, спустя пару минут – женщина, уже в возрасте.

– Вы знаете Марти Роджерса? – спросил Локо.

– Конечно знаю, – ответила женщина…

Странный Марти Роджерс. Частенько просиживал часы играя в симулятор продюсера поп группы из четырех девушек. А почему про него спрашивают?

– Сегодня его нашли убитым, – сказал Локо. – Не знаете, может быть, он кому-нибудь перешёл дорогу?

– … Вроде нет.

– Может быть в последнее время он вел себя как-то странно, необычно?

– Говорю же: он всегда был странным!

– Значит ничего не обычно не заметили?

– Нет… Единственное в последнее время он зачастил ходить в кафе на против.

3

Локо расспросил персонал кафе об убитом.

Они сказали, что он часто сюда захаживал. Марти Роджерс постоянно заказывал одно и тоже, на протяжении месяца.

Яблочный штрудель со сливками и веганскую колу.

– Я устал, – сказал журналист и опустился за столик.

Локо заказал тоже самое что и убитый… Может быть это что-то значит?

Спустя десять минут перед ним поставили штрудель и алюминиевую банку веган-колы.

Штрудель оказался вкусным. Взрыв вкусовых сосочков!

Локо вскрыл банку с веган-колой; налил в стакан. Вместе с жидкостью в стакан что-то упало.

Опустив пальцы в стакан Локо достал – золотую монету. На ней был изображен причудливый рисунок.

Чуть позже журналист нашел его в интернете: это оказался древний символ. По преданиям тот, кто найдет монету с таким символом – считай выиграл путевку в лучший универсум.

Раньше люди находили такие монеты в воде. Чтобы попасть в благодатное измерение им надо было прийти к истоку реки.

Где исток у веган-колы?

– Завод, на котором ее производят, – радостно сказал Локо; он небрежно бросил деньги за колу и штрудель на стол.

Он побежал к выходу из кафе.

4

Завод оказался давно заброшенный. Как вчерашний кофе с сигаретным пеплом.

Локо перелез через забор…

Мужчина в курдке из крокодиловой кожи и кузнечным молотом на поясе стоял над чаном с колой и бросал в него монеты. Он держал в руке книгу со знакомой эмблемой.

Ты ищшь смысл своей жизни?

Одна монета…

Вторая…

Мужчина обернулся. Увидел журналиста. Локо узнал в нем убийцу из слухов.

– Мэтр, – сказал он.

Журналист развернулся, дабы убежать, но путь ему перегородили два рычащих пса с зубами, как у хищника времен динозавров.

– Еще один, – сказал Мэтр.

– … Ты убьешь меня? – спросил его Локо дрожащим голосом.

Перепуганный, но одновременно заинтригованный.

– Как Бог может убить свое дитя? Он может лишь даровать жизнь вечную. И ты ее получишь… Мне нужна твоя помощь, чтобы выбраться из череды перерождений в человеческой плоти. Я устал… Голова пухнет от жизней прошлых, а дух содрогается от мыслей о жизнях, грядущих…

Локо спросил:

– Мне можно уйти?

Пауза.

– Ты мне должен, – сказал Мэтр. – Ты поможешь мне выбраться… Потянешь своего создателя за собой… на Небеса… ФАС!

Он какбуд-то бы всю ночь пил.

Что случилось?.. Помню грохот и яркую вспышку.

А затем выключили свет.

Две кровожадные псины должны были сожрать Локо заживо.

Меня пытают праведностью. Я могу освободиться лишь грехом.

Она не любила поднимать личные темы. В 17 лет она пыталась покончить с собой, но ее откачали… Счастье никогда не длиться вечно.

Она качалась на качелях на кладбище на котором хотела бы оказаться. Точнее: под которым хотела бы оказаться. Я потеряла связь с этим миром…

Скелет без кожи и внутренних органов, после того как вылез из могилы, подошел к ней.

Как ее звали?..

Клоу.

Обращайтесь к ней: КЛОУ.

– Как я выгляжу? – спросил скелет. Как будут звать скелета?

Назовем его… Скелет. К чему все эти сложности с именами, верно?

– Костляво… – сказала Клоу. – Ты нежить?

– Я Дима (так его зовут, ну ок)… Но можешь называть меня Нежить.

Дима/Нежить/Скелет потрогал свое лицо.

Кость. Череп.

Жестко.

–… Ты права, – сказал Дима. – Мне определённо чего-то не хватает.

– Может быть кожи?

– Точно! Люблю тебя.

Пауза.

– Не стоит, – сказала Клоу еле слышно и смущенно потупившись.

– Прости, не расслышал, что ты сказала? – спросил Скелет.

– Неважно.

2

– Простите, это магазин женской одежды? – спросил Дима/Нежить/Скелет у полумертвой девушки за стойкой. Девушка была похожа на Ченнинга Татума.

– Нет, это магазин мужской одежды, – ответила она.

Немного подумав Дима сказал:

– То же сойдет.

Нежить содрал с продавщицы кожу. Полудохлая наконец сдохла окончательно. Она давно к этому стремилась. Животные умирают когда с них заживо сдирают кожу. Люди тоже животные.

Но я их люблю.

3

– Я хочу вернутся в школу, – сказал Дима.

– Ты был отличником? – спросила Клоу. Она уплетала спагетти с мясом летучей мыши. Накрутила на вилку, погрузила в рот.

– Нет, я учился так себе.

– Тогда почему хочешь вернутся в школу? Ты был крутой?

Дима отрицательно покачал головой. Кожа плохо на нем сидела: слишком туго. Нежить напоминал Скелет обтянутый кожей…

– Нет, – сказал он. – Ты же ходишь в школу?

– Угу…

Клоу насадила на вилку кусочек летучемышечного мясца.

– Я хочу вернутся в школу) – повторил Дима жутко улыбнувшись.

Клоу закатила глаза :|

4

Школьный коридор. Нежить и Клоу гадают на картах Торо. К ним подошел голубоглазый парниша. Он был красивый, вы бы отсосали ему член не задумываясь («не пропеть, не прочесть»).

– Достойная замена мне, – сказал парниша обращаясь к Клоу; потом повернулся к Диме – Как тебя зовут, чувачек?

– Дима, – сказал Нежить.

Голубоглазый красавчик беззвучно рассмеялся.

– Звучит жестко… Мой тебе совет, Дима: развлекись с ней пару раз если не брезгуешь и бросай! Она та еще шкурка…

***

Дима/Скелет/Нежить дрался жестока. Кровь и выбитые зубы устилали пол раздевалки. Голубоглазый плачет кровавыми слезами сидя в углу и закрывая свой окровавленный рот дрожащими руками. Смеется познав безумие?

– Как я выгляжу? – спросил Дима. Кожа продавщицы почти вся слезла с его костей.

Пауза.

– Круто) – сказала Клоу и поцеловала его в голые зубы.

Похоронное бюро

Тьма сгущается над городом, мозги зависли. Серебристая луна в небе. Я слышу волчий вой. Крыши домов безлюдны, пусты и мертвы, как Марсиане.

Я сижу под уличным фонарем, зарабатываю геморрой. Мои руки дрожат: т-т-т-тт… Я хотел бы забыть то что произошло, но я никогда этого не забуду. (От поднятого шторма корабль перевернулся на волнах). Я даже сейчас не могу выбросить образы из головы, хотя я невероятно измотан. (В моей душе поселился глист. Я худею духовна)

Я поднимаю голову, шея хрустнула, но мне не больно. Мимо проносится автомобиль. Он так быстро промчался, что я не разглядел марки, что уж говорить о водителе и пассажире. Поток воздуха и огоньки. Удаляются… вжу-ууу-ххи-и…

Я встаю на ноги оперившись о столб уличного фонаря обклеенного рекламой и стикерами. Иду по тротуару держась за ребра. Вероятно они у меня сломаны. Может быть и селезенка лопнула… Отбитые почки: скорее всего.

В какой-то момент мои ноги подкашиваются. Я падаю на холодный асфальт. Тук – жопа. Адская боль пронзает все мое тело. Я переворачиваюсь на спину и начинаю плакать, как школьник у которого отобрали сменку старшики, чтобы из вонючих стелек сварить суп для лабрадора по кличке Борис… Как же хочется умереть. Оставить этот мир и эту боль. Во мне не осталось надежды. Она кончилась. Сосуд опустел. (Корабль идет ко дну. Наш корабль…)

Избавьте меня кто-нибудь от мучений… пожалуйста.

Я переворачиваюсь на живот (земноводная). Уперев кулаки в тротуар приподымаюсь на колени, пупок сейчас пукнет. Ребра как будто бы сейчас отвалятся и все мои внутренности вывалятся наружу. Упадут прямо на этот тротуар. Я что-то подобное видел в переулке за мясной лавкой.

Я слышу скулеж (умг-ууум-ммм-г… ). Ко мне подбегает собака. Она начинает вылизывать мне лицо. Зализывать мои раны. Бродячий пес которого я не знаю(– Надеюсь я смогу оказать тебе первую помощь, человек) . Я пытаюсь убрать его морду от своей морды. Он ласковый и меня это немного успокаивает, но мне надо идти дальше. Я не могу забыть то что произошло и я не могу оставить незаконченным то что начато. Я должен идти дальше. Я должен встать (ВСТАВАЙ!!!).

С треском в каждой жиле, в каждой костяшке я поднимаюсь. С горем пополам, но я снова на ногах. Собака крутится вокруг меня и жалобно скулит. Она белого цвета и пушистая. У меня нет для тебя еды…

Проносится еще одна машина. Ветер, огни… летающий пакет из супермаркета. Я один и мне нужно самому с этим справится. Больше некому. (Дом затрясло от поднявшегося ветра пришедшего с моря. Жалюзи зашумели, запрыгали. Люстра упала с потолка. Уцелевшие стеклянные осколки размером с бисер…).

***

Серое небо и прохладный ветер.

Возле кирпичной пятиэтажки спят ряды припаркованных автомобилей, за лобовухами которых мигают лампочки сигнализации. Красный, синий; синий, фиолетовый.

Открыл глаз.

Закрыл. Открыл, закрыл.

Дом выглядит неважно. Он давно не крашен и его никто не собирается ремонтировать; про него забыли. Ответственным плевать кто в нем живет и почему.

Мне в принципе тоже…

Единственное, что трогает: голоса и действия; очевидные раздражители – вот что действительно важно.

Любуясь пятиэтажкой я испытывал смятение. Глыбецк смотрелся Обителью по которой расселились «там», «под» и «в» острые Тени. Они, надломливаются, снуют по твердым и холодным углам; их присутствие ощущается везде даже в тепле уютной квартиры.

На лице Глыбецка так же есть Трещины.

В отличие от Теней – они прячутся. Тени что-то шепчут, а Трещины опасно трещат; и чьи-то острые пальцы с кривыми ногтями тянутся из трещин дрожа от мук и торжественного возбуждения.

– Свободны!.. Мы свободны…

2

Валялся на диване; курил электронку. Бренд электронной сигареты: LOST MARY. BM 16000. GRAPE CRANBERRY. Виноград клюква. Белый дым с никотином и вкусовыми добавками оставляет приятное морозное ощущение на горле, как от мятной жвачки.

На столике передо мной тарелка с сухарями. У них изюмные родинки. Стоит кружка с фруктовым чаем.

Я отдыхаю после долгой дороги, пью чай и смотрю телевизор. Идет классный фильм. Он расказывает о противостоянии идей.

– Победи страх, – сказал Берталло: его играет сильной сбросивший массу Генри Кавел.

Противоречивый персонаж, этот Берталло. Спойлер: в конце фильма он останется победителем. Последняя сцена данной картины: Берталло стоит в камышах. Вокруг него летает пух. На Берталло плавательные очки. Пластиковые прозрачные линзы заляпаны черными точками неизвестного происхождения…

Фильм называется: Революция себя.

Как только пошли титры: я лег на спину. Уставился в потолок и стал слушать безмолвные мысли. На что я расчитывал приезжая сюда, в Глыбецк? Родной город в котором давно для меня не осталось ничего родного.

Делаю затяжку, выпускаю дым.

– Кто-то должен умереть, Иторо Фараджи… Кто-то должен будет…

3

Ночь нежна. Самое красивое время суток – Ночь.

Струя мочи разлетелась на две. Корка спермы, образовавшаяся на уретре, спровоцировала данный эффект. Я мастурбировал перед тем как пойти гулять и проигнорировал душ; даже влажные салфетки!

Я отливал за кустами.

Прогулки под звездами рождают размышления, которые я ценю больше игр и чтения книг… Не воспринимай странное поведение людей за проявление неадекватности, понял! Они пытаются измениться; возможно в лучшую сторону, думал я вспоминая своего друга, который перестал со мной общатся, чтобы изменить что-то в себе… Неужели я тебе мешал?

Я не мог пройти мимо палатки японской кухни.

– Рамен с курицей, пожалуйста, – сказал я.

Поваром был пожилой сутулый японец. Кому-то может показаться, что он суетливый. Но на самом деле: дедушка Профи.

Лапша, два яичка; бульон, белое мясо и зелень. Я с наслаждением кушал и вдыхал аромат; тщательно пережевывал и тонко держал фокус на вкусе… Опустошив коричневую и тяжелоую тарелку я поблагодарил повара за достойный ужин.

– Всегда пожалуйста!

Правильное слово. Правильный момент.

4

Деревья пахнут любовью. Природа благоухает любовью… Благостно.

Я лег на мягкую, слегка сыроватую, траву под высоким, «кагановским» деревом. И закрыл глаза, мечтая, заснуть, а проснутся с концом света. Со взрывом; с ядерной пустошью. С мутантами и голодом, который провоцирует на ужасные вещи. Со смертю, которая подстеригает на каждом шагу.

С простой и понятной целью: Выжить…

Неужели я подвергся воздействию какой-то инфекции?

– … Кто вы?

5

Мне пришлось уйти быстрым шагом от дерева, под которым я чуть было не заснул. Человек который за мной молча наблюдал (в маске супрематического таракана), какое-то время, кажется остался там неподвижным.

Крик «мне нужно принять» всегда лежит в твоих глазах… Не знаю почему подумал об этом, видимо данные слова что-то значат…

Ноги вели меня домой, вели к безопасности. А разум остался под кагановским деревом наедине с безмолвным незнакомцем… Рассекание; нарушение воли.

На встречу мне шла старушка, в косынке (какого цвета была косынка?) и с тряпичным пакетом в сухой руке, которую прочерчивали синие вены.

– Смерть должна принести пользу людям, – услышал я.

Пришлось проглотить ком вставший поперек горла, дабы сказать:

– Вы что-то сказали?

Старушка остановилась, обернулась. Какого же цвета у тебя косынка?

– Смерть должна принести пользу людям… – повторила она; я не видел, как двигались ее губы скрытые во мраке. – Если продавать душу, то только для других.

Видимо за столько лет: я позабыл насколько Глыбецк странное место… Кого же я приехал в нем хоронить?