Loe raamatut: «Различные миры моей души. Том 1. Сборник повестей»

Font:

ISBN 978-5-4474-4999-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В джунглях

Есть наслажденье в бездорожных чащах,
Отрада есть на горной крутизне
Мелодия – в прибое волн кипящих,
И голоса – в пустынной тишине.
Людей люблю – природа ближе мне.
И то, что был, и то, к чему иду я,
Я забываю с ней наедине.
В своей душе весь мир огромный чуя,
Ни выразить, ни скрыть то чувство не могу я.
Байрон «Чайлд Гарольд»

Арджун Сидх медленно крался по джунглям. Он не знал, что заставляло его пригибаться ниже к земле и втягивать носом весенний влажный воздух. После недавних ливней земля под ногами была вязкой и скользкой, а на листьях и траве блестели капли воды. Уже который год ближе к весне, летом и осенью Арджун чувствовал необъяснимое томление в груди. Воспитанный старой пантерой Шрикант, он привык прятать свои эмоции. Когда среди ночи он просыпался от того, что влага холодила его ягодицы, он знал из объяснений Шрикант, что он уже вошёл в тот период, когда самец ищет свою самку для продолжения рода. Хоть он был воспитан животными, но попал он к ним не с рождения, как воспитанный гориллами Тарзан, чью историю написал Эдвард Берроуз, или Маугли, воспитанный волками, чьи приключения описал Редьярд Киплинг. Арджун попал в джунгли, когда ему было лет шесть. Он помнил высокую смуглую женщину с прямыми, собранными сзади в огромный пук волосами, чья одежда переливалась всеми цветами радуги, а на солнце ещё и искрилась. Он помнил высокого смуглого мужчину в тюрбане на голове. Лицо его было подобно камню, которые спустя много лет Арджун видел в самой густой части леса среди пышной зелени, поглотившей руины – статуи, постройки и фонтаны. Когда он спросил Шрикант, что это, она ответила, что много солнц и лун назад здесь был богатый город, в котором жили люди. Слово «город» тогда показалось Арджуну непонятным, но он не решился расспрашивать Шрикант, когда увидел, с какой ненавистью и удовлетворением она смотрела, когда рассказывала ему эту историю.

– Всё, что люди строят, они разрушают. Даже то, что построили не они. Когда-нибудь люди уничтожат самих себя, и всё вернётся к тем временам, когда людей не было вообще.

– А что тогда было? – спрашивал Арджун. Он любил слушать истории Шрикант, особенно после полного обучения дня с её сыном Вирендрой. Тот не щадил Арджуна и не принимал отговорок, что тот человек.

– Если ты живёшь в джунглях, живи по их законам, – рычал он, когда выдыхавшийся мальчик срывался с ветки. – А тем более, что ты человек. Что ты можешь против зубов тигра, когтей медведя, яда гадюки, глаз сокола и хобота слона? Что ты можешь против иголок дикобраза и хитрости крокодила? Духи джунглей наделили каждого тем, что им нужнее. И дело каждого, как этим даром воспользоваться. Ты человек. Тебя духи обделили всем. Поэтому учись у всех.

И лишь однажды, когда Вирендра напоролся на пулю из ружья белого человека, он начал уважать Арджуна. Тот не только вынул пулю пальцами, но и забил рану какими-то листьями, от чего она зажила гораздо быстрее, чем говорила Шрикант. А ещё он ставил силки и копал ямы-ловушки, чтобы накормить Вирендру, пока тот выздоравливал. Именно тогда Шрикант рассказывала ему свои истории, которые раньше слышал только Вирендра.

– Когда в джунглях не было людей, тогда не было злобы, – рассказывала Шрикант. Арджун перевязывал лианами свежие листья на боку Вирендры. – Волки ловили зайцев для еды, а не потому, что завтра уже не смогут найти другого и этого надо сожрать сегодня. Газели паслись на лугах и не боялись, что появятся белые люди со стреляющими палками и перебьют их просто так, потому что им скучно. Джунгли были богаты сладкими побегами и сочной травой, которые перестали быть нужными, потому что люди вместо них строили свои душные норы. Когда пришёл первый человек, он поклонялся духам джунглей, и те посылали ему еду и кров. Но потом пришли другие. Распахали джунгли буйволами и засеяли своей невкусной травой. После них пришли белые люди со стреляющими палками. Они выгоняли сеятелей из их нор. Многие звери возрадовались. Они считали их духами джунглей. Но белые люди взяли тех, кого они выгоняли, себе в услужение. И стало только хуже.

– Почему?

– Потому что белые люди всё время что-то искали: уголь, золото, алмазы, нефть, – Эти слова ничего не говорили Арджуну, но он не хотел перебивать. Иначе Шрикант обидится, и он ничего не услышит. – Но и этого им было мало. Они ловили наших животных, сажали в клетки и увозили туда, откуда ещё никто не возвращался. Они убивали наших волков и газелей, слонов и леопардов, потому что им было скучно, потому что они вырывали им бивни и сдирали с них шкуры. Они украшали свои норы и свои тела, забывая, что, если уничтожать дом, в котором живешь, останешься жить в пустыне.

– А разве им не надо охотиться, растить детей?

– Охотятся за них другие. Они и приносят им еду и воспитывают их детей. Они строят им большие норы, как та, которая находится за большой поляной, и ухаживают за животными, которые им тоже служат.

– Животные им служат? – возмутился Арджун. Он воспитывался в семье пантер, которые даже перед тигром и леопардом не падали на спину.

– Да, Арджун. Люди слабые. Им нужны лошади, чтобы возить их, собаки, чтобы выслеживать им дичь и стеречь ночью их норы, коровы, чтобы давать им молоко, овцы, чтобы отдавать свою шерсть для их одежды, свиньи, чтобы они ели их мясо.

– Как так может быть? – спрашивал Арджун. – В своих больших норах живёт немного людей. А животные, которых гораздо больше, им служат? Они не пытались напасть, убежать? Освободиться?

– А зачем? – Шрикант прикрывала жёлтые глаза и улыбалась в усы. – Эти животные забыли, как жить на воле. Забыли, кто друг, кто враг. Забыли, как добывать пищу и спасаться от ливней. Их кормят люди с рождения первого такого животного. А напасть… Ты забыл про стреляющие палки? Ты забыл про железные челюсти, в которые не раз попадали волки и тигры? Ты забыл про огненную стену? Люди слабы, но умны. Именно поэтому животные им служат.

– Но ты сказала, что одни люди служат другим? Значит, не так уж они и умны?

– И среди леопардов попадается заяц. И среди умных – глупцы.

Арджун поражался мудрости Шрикант. Но одного она всё же не могла ему объяснить.

Когда Арджуну исполнилось лет десять, он решил посмотреть на людей вблизи. Он хотел понять, кто он такой – ведь он всё-таки человек. Он пришёл в ближайшую деревню рано утром, когда крестьяне гнали своих волов на пашню, а коров и овец на пастбище. Вид мальчика, вышедшего из густой чащи, вызвал ужас у людей деревни. Они запирали окна и двери и возжигали перед своими домашними идолами благовония, умоляя забрать злого духа туда, откуда он пришёл. Весть о нём разнеслась по всей округе. И, когда через несколько дней он пришёл снова, его встречала толпа вооружённых палками крестьян под предводительством седого человека в форменной одежде и с белым тюрбаном на голове. Арджуну его лицо показалось смутно знакомым, как сон, который не можешь вспомнить. А мужчина в форме долго разглядывал его, пока наконец не спросил:

– Кто ты? Если ты злой дух, то что тебе надо от этой деревни?

Мальчик удивился. Он слышал от Шрикант про духов джунглей, но она никогда не считала духом его.

– Я Арджун, сын пантеры Шрикант. Мой брат её сын Вирендра. Я не дух, я человек джунглей. Я не злой.

Человек в форме снова пристально посмотрел на Арджуна. Затем он медленно подошёл к нему, не обращая внимания на испуганные и предостерегающие вопли толпы за ним. Подойдя почти вплотную, он протянул к Арджуну руку. Тот отпрыгнул и оскалил зубы. Толпа снова зашумела.

– Я не причиню тебе зла, – тихо сказал человек в форме. – Я просто хочу посмотреть.

Он снова протянул руку к Арджуну. Тот не отскочил на этот раз, но скалить зубы не перестал. Глаза его настороженно следили за протянутой к нему рукой. Человек в форме медленно убрал прядь волос с правой части лба Арджуна и увидел давно заживший белёсый шрам. Затем он также медленно взял его за руку и осмотрел его пальцы. На косточке большого пальца правой руки помещалась аккуратная родинка. Потом, присев около его ног, он по очереди осмотрел каждую. Под правым коленом между двух маленьких родинок он увидел ещё один старый шрам. Человек в форме выпрямился.

– Почему ты зовёшь себя Арджун? – спросил он. Арджун перевёл взгляд с его рук на лицо. Глаза человека как-то странно блестели.

– Так меня звали до того, как я попал в джунгли.

– Когда это было?

– Давно. Шрикант сказала – в этот год родился Вирендра. Теперь ему четыре зимы уже исполнилось.

– Четыре года назад! – Голос человека дрогнул. – Четыре года назад пропал в джунглях мой сын Арджун. Мой младший брат пошёл его искать и не нашёл. У него тоже были родинки, как у тебя. Шрам на лбу он получил, когда гонялся по двору за курицей в нашей деревне. Он только научился ходить. А шрам на ноге он получил…

– Когда залез на высокое дерево, – договорил Арджун.

– Да. Мой брат хотел его наказать за что-то, но Арджун забирался всё выше…

– Пока не обломилась ветка. Он упал на камень, – докончил Арджун., не сводя взгляда с лица человека в форме. – Я помню твое лицо. Я помню лицо женщины…

– Она умерла, – глухо сказал человек в форме и опустил голову. – Когда пропал наш сын, она ещё долго надеялась, что он вернётся. Но через некоторое время мой брат принёс его разорванную одежду. На ней была кровь. И мы поняли, что нашего сына сожрали дикие звери…

– Это ложь! – Арджун отпрыгнул назад и выставил руки, как будто хотел разорвать человека в форме. – Дикие звери не едят людей. Только старый и больной зверь съест человеческое мясо! Только тот, кто не может охотиться сам, съест человеческое мясо! Шрикант говорила, от мяса людей крошатся зубы. Ни один уважающий себя зверь джунглей не нападёт на человека!

– А как же слоны, которые недавно вытоптали соседнюю деревню и убили нескольких людей? – невольно воскликнул человек в форме.

– А зачем много лун назад надо было убивать их отцов? – закричал Арджун. – Я видел – вы вырывали их бивни и оставляли их умирать! Их дети отомстили вам!

Мужчина в форме смотрел на взъерошенного мальчика, а Арджуну вдруг стало стыдно, что он позволил показать свой гнев человеку. Ещё никто не смел клеветать на его семью. Ведь джунгли – это была его семья уже много лет.

– Ты совсем как мой отец, Арджун Сидх. Ты мой сын, а я твой отец Рудра.

Арджун замер. В его голове постепенно стали всплывать картинки. Этот человек, но с чёрными волосами и чёрными бровями показывает ему огромный железный кинжал, на конце которого горит красный глаз. Вот он даёт ему огненную палку и объясняет, что она может убить. Поэтому ею нельзя грозить животным и людям, только тем, у которых такие же палки. Вот он со смуглой женщиной плескается в ручье, а этот человек машет им с берега. Вот этот человек бьёт розгами какого-то большого мальчишку, а смуглая женщина смазывает Арджуну колено какой-то едкой и пахучей мазью.

– Отец? – недоверчиво спросил Арджун.

– Сын, – произнёс Рудра Сидх, и раскрыл объятия.

– А смуглая женщина?

На секунду Рудра Сидх нахмурился, пытаясь понять, что имел в виду Арджун. Потом вздохнул:

– Твоя мать. Она умерла.

Рудра Сидх крикнул жителям деревни, что боги вернули ему сына. Некоторые палки опустились.

– А вдруг злой дух принял облик твоего сына? – выкрикнул кто-то. – Мы все слышали историю твоего брата, что он нашел только окровавленную одежду Арджуна. Что твоего сына съели дикие звери. А вдруг это колдун! И он пришёл, чтобы уничтожить нас?

В толпе заволновались, некоторые палки снова начали подниматься. Но Рудра только рукой махнул.

– В таком случае, беда падёт на меня и мой дом. Потому что я и мой сын идём домой.

Рудра Сидх обнял Арджуна за плечи и они прошли через расступившихся людей, которые продолжали держать палки наготове, как если бы от колдовства могла помочь сила.

Долгую неделю провёл Арджун в доме своего отца после того, как они столь неожиданно встретились. Он так и не привык носить одежду и обувь и спать в комнате на кровати. Он спрашивал Рудру, почему тот не взял себе другую самку после смерти первой, чтобы у него были другие дети. На что Рудра грустно отвечал: «Я слишком любил твою мать тогда и люблю сейчас. Для меня нет других женщин». Этого Шрикант не могла объяснить Арджуну, когда он всё же вернулся. По прошествии нескольких лет он встречал женщин в поле и у ручья, где они набирали воду в высокие кувшины. Его тело отвечало, но после того, как он убегал от них, а они от него, он не мог вспомнить их лиц.

Со временем жители деревни привыкли к нему, хотя продолжали относиться настороженно, как будто ждали, когда злой дух, заключённый в нём, проявит себя.

Он снова, как уже который год, крался по лесу, принюхиваясь к влажной траве. Непонятные люди деревни стали бояться его и ненавидеть. Когда он появлялся в поле их зрения, они швыряли в него камни и убегали. Снова, как уже стало для него привычкой, он разговаривал со своим обретённым отцом. Отец тоже не мог понять такого поведения своих соплеменников.

Однажды он услышал, как его родной брат рассказывает небылицы про то, что Арджун ест маленьких детей, которых ловит безлунными ночами. В гневе Рудра Сидх исхлестал своего брата, который, корчась на земле, кричал, что сами белые люди, которые много учёнее и умнее, говорят о том же. На слова Рудры Сидха, кто именно из белых людей рассказал ему эту небылицу, брат, жалобно скуля, принялся причитать, что это солдат, который живёт в поместье. И что он убьёт его, если он про него кому-то расскажет. Арджун слышал этот разговор, но не стал выяснять ничего у отца или его брата. Зато он решил проследить за ним. И однажды он увидел, как тот беседует с темноволосым офицером с неприятным хищным лицом. Чтобы не подводить отца, Арджун не решился больше приходить в его деревню. Они встречались в джунглях. Арджун хотел его познакомить со Шрикант, но сама Шрикант сказала, что приводить белого человека, даже самого хорошего, в нору, где они живут, это всё равно, что запереть себя в душном доме и поджечь его. Нехотя Арджун с ней согласился.

Сегодня осторожность и заботы, ставшие ему привычными за последнее время, сменились непонятными ощущениями. Как уже несколько лет подряд, в его груди от чего-то сладко ныло сердце. Но сейчас к этому примешивалась неясная тревога. Словно что-то должно случиться. Что-то новое, непонятное, приятное и грустное одновременно. Арджун на минуту остановился, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Но что-то неясное гнало его вперед.

Выбираясь из джунглей, Арджун вышел к утёсу, под которым весело сбегал с камней водопад. Ручей, который по камням спокойно тёк дальше, впадал в речку, которая негласно разделяла владения животных и белых людей, джунгли и большую поляну. Вдалеке виднелся огромный белый дом и другие постройки. Из рассказов Шрикант Арджун знал, что там живут белые люди со своими смуглыми слугами, подстрелившие Вирендру. Арджун ещё никогда не подходил близко к этому дому. Эти люди не любят джунглей, говорила Шрикант, и не любят жителей деревни, потому что у них смуглая кожа. Вот этого Арджун никак не мог понять. Джунгли велики, а отец, когда Арджун приходил к нему, рассказывал, что сама земля ещё больше. В ней много рек и морей, где плавает много рыбы, много лесов, где живут разные звери и птицы, много полей, где люди могут построить свои огромные жилища. И всё-таки белые люди не любили никого, кроме себя и своих богатств.

Иногда, спрятавшись за камнями, он наблюдал, как из ручья, смеясь, набирали воду в кувшины смуглые черноволосые девушки в цветастой одежде. На их руках, шее, волосах позвякивали какие-то побрякушки. Девушки плескались друг в друга, а после, всё так же смеясь, ставили кувшины на голову и уходили, весело болтая. Несколько раз он хотел заговорить с ними, но они испуганно убегали с криками про злого духа джунглей.

Сегодня Арджун с утёса рассматривал большой дом и не мог понять, что же его так настойчиво сюда влекло. Почему сегодня он сам не свой.

Наконец до его слуха донёсся чей-то весёлый смех. Спустившись пониже и по привычке спрятавшись, он увидел у грота, который образовали нависшие сверху камни, двух белых женщин в сопровождении мужчин в форме. Они сидели на камнях, одна темноволосая женщина в кресле, и переговаривались. Раньше он заставал одну темноволосую женщину в кресле, рядом с которой сейчас сидел смуглый мужчина в тюрбане. Тогда Арджун не пытался показываться, помня, как его появление пугало женщин с кувшинами. Он ещё никогда так близко не видел белых женщин, за исключением тех раз, когда подглядывал за темноволосой незнакомкой. А серые камни грота, создававшие естественную тень, делали белизну их кожи ещё загадочнее. Женщина, чей смех он слышал, была светловолоса в белом легком платье. На её голове колыхалась шляпка в такт шагам, которыми она кружила вокруг стула. Её нежное личико и большие голубые глаза, казалось, превратили в камень светловолосого молодого человека, вставшего за спинкой её стула, с которого она легко соскользнула, чтобы пробежаться по камням. Девушка грациозно присела и сложила ручки на коленях. Арджун посмотрел на вторую женщину. Она сидела в кресле, вместо ножек которого Арджун уже не раз замечал колёса. Её волосы были тёмного цвета. Но не чёрного, как у знакомых ему жительниц деревни, а цвета спелых лесных орехов. Когда на них падало солнце, вспыхивали миллионы искорок, как от потрескивавшего полена в костре. Её лицо не было так гармонично вылеплено, как у первой женщины, но Арджун почему-то по-прежнему продолжал рассматривать его дальше. Высокий лоб, прямой нос и главное, светлые глаза, вспыхивавшие зелёной искрой, когда женщина говорила. Она сидела в своём кресле ровно, не опуская головы, как её подруга. Слова произносила чётко, и смех её не был похож на перезвон колокольчиков, как легкий смешок её собеседницы. Он вообще не был ни на что похож. Она смеялась громко и заразительно так, что Арджун невольно улыбнулся. И вдруг ему пришло в голову: «Вот моя самка». Это было так неожиданно, что Арджун сам себе удивился. Ведь он уже видел эту женщину не раз. Но только сегодня он услышал её голос, услышал смех. И всё его сегодняшнее беспокойство и непонятное томление в груди пришло в гармонию, когда он понял – это действительно его самка. Он нашёл её. Именно такая нужна ему – гордая, смелая, как Шрикант. Но тут подал голос ещё один мужчина, про которого Арджун забыл. Чёрные волосы, светлые сверкавшие гневом глаза, когда он смотрел на темноволосую женщину, правильные черты лица, в котором было что-то хищное, всё это не понравилось Арджуну. Он вспомнил, что именно этого человека видел с братом своего отца. Тот говорил именно про него, когда утверждал, что он его убьёт, если про него узнают. Темноволосой женщине было явно неприятно близкое присутствие этого мужчины. Но, видимо, нравилось светловолосой красавице. Она лукаво улыбалась, поглядывая то на одного мужчину, то на другого.

– Вы зря расточаете на меня своё внимание, Яго, – произнесла на его реплику, которую Арджун пропустил мимо ушей, в это время темноволосая женщина. – Дядюшка лишил моего отца наследства за его пристрастие к археологии. Обратите ваше внимание на Элис. А то Джон Элиот уведёт её у вас из-под носа.

Светловолосая женщина зарделась и опустила голову к ручкам, в которых теребила цветок, сорванный светловолосым кавалером.

– При чём тут ваше состояние, Джулия? – с плохо скрываемым раздражением произнёс темноволосый мужчина. – Ваш дядюшка поручил мне заботу о вас, хотя, признаюсь, это и нелёгкая работа.

– Не вас, а своего делового партнёра, чьим сыном вы являетесь. И не заботу, а опёку моего несуществующего состояния. Я могу позаботиться о себе сама.

– И как, интересно? Может, вы принесёте мне письмо, в котором это указано, и прочтёте мне?

По лицу темноволосой женщины пробежала тень.

– О, Герберт, это жестоко – напоминать о недуге Джулии! – воскликнула светловолосая красавица.

– Тогда пусть она прекратит называть меня Яго. Я ничем это не заслужил.

– Ничего, Элис. Мелкие людишки, слабые духом, всегда найдут повод вспомнить о недостатках других. А вам, Яго, я дала такое прозвище ещё в Лондоне, когда вы выпытывали у моего дядюшки, кому из двух братьев он оставит своё состояние – моему отцу или отцу Элис. Плохо вяжется с бескорыстными чувствами к нам обеим, о которых вы непрестанно говорите.

– Я не выпытывал, – резко ответил мужчина. – Просто мой отец хотел знать о состоянии финансов вашего дядюшки. Ведь наша компания зависит и от них тоже.

Под ногой Арджуна хрустнула ветка. Все четыре головы мгновенно повернулись в его сторону. Глаза светловолосой женщины округлились от ужаса, она зажала рот ладошками и с воплем бросилась через поляну к белому дому. Поколебавшись, за ней кинулся светловолосый мужчина. Темноволосый сделал было движение, но, увидев, что его опередили, раздражённо вернулся к креслу темноволосой женщины. Она с интересом разглядывала Арджуна. Его это удивило. Он привык уже, что все, кто впервые видел его, выходца из джунглей, обычно пугались и убегали или наставляли на него оружие. Вот и сейчас темноволосый мужчина достал откуда-то длинный и тонкий кинжал.

– Уберите вашу гадюку, Яго, – холодно произнесла темноволосая женщина, даже не обернувшись. – Ничего плохого он нам не сделает. Верно? – Она улыбнулась Арджуну и у него почему-то стало тепло на сердце.

– Вам виднее, конечно, но от туземцев, тем более живущих в лесу, всего можно ожидать, – презрительно сказал мужчина. – А эта гадюка, как вы его назвали, – Он нежно провёл пальцем по лезвию кинжала, – не раз меня выручала.

– Не сомневаюсь, – бросила женщина. Она внимательно оглядела Арджуна и снова улыбнулась. – Меня зовут Джулия. Это Герберт. Но я зову его Яго. За двуличность. Ты понимаешь меня?

– Ничего он не понимает. Это же дикарь. Я слышал, слуги болтали, в деревне давно пропал мальчик. Потом он вернулся. Но дикарь дикарём. Даже спит на крыльце.

– Можно жить среди животных и оставаться человеком, – невозмутимо сказала женщина. – А можно и среди людей быть двуличной змеёй.

Мужчина крепче сжал свой кинжал. В глазах его полыхнул огонь. Арджун быстро подошёл к ним. В его руках ничего не было, но он не боялся железного жала в руках разъярённого мужчины. Он столько раз встречался с противниками поопаснее.

– Я Арджун, – произнёс он, глядя на женщину.

Женщина взялась за колёса своего кресла и подъехала к нему. Она ещё раз его оглядела и протянула руку:

– Пожалуйста, проходи, садись.

Мужчина фыркнул. Арджун был удивлён – женщина так и не встала с кресла, а каталась на нём.

– Почему ты не встаёшь? – спросил он, указав на кресло. Женщина помрачнела.

– А и правда, Джулия? Почему бы тебе не встать? – издевательски спросил мужчина. – Она не может ходить, дурак, – обратился он к Арджуну с нескрываемым презрением. – Её ноги не ходят. Поэтому она катается.

На лице Арджуна проступило разочарование. Ему не нужна больная самка.

Увидев выражение его лица, в глазах женщины зажглись искорки ярости.

– Больные не должны жить? – прошипела она. – А я вот живу. И буду жить. И ни ты, ни Яго мне не помешают.

Она круто развернула своё кресло так, что чуть не опрокинулась вместе с ним, и как могла быстро поехала к по траве к дому. Герберт не сделал попытки помочь или догнать её. Глядя ей вслед, он тихо сказал:

– Как жена эта женщина пустое место. Но её ещё можно приручить.

Он повернулся к Арджуну:

– Она умеет нравиться, да? На твоём лице написано, что ты бы схватил её и утащил в лес, если бы она была здорова. Но она бы ни за что не ушла бы с тобой в джунгли, даже, если бы могла ходить. Она слишком любит независимость и книги, что для женщины совершенно лишнее. А теперь – иди, откуда пришёл, пока я не проучил тебя.

Арджун смотрел вслед женщины, которая медленно ехала в своём кресле. Почему она разозлилась? Ведь больные действительно не должны мешать жить другим – больных зайцев ловят волки, слабых антилоп догоняют тигры. Выживает сильный, здоровый и ловкий. Зачем тратить силы и бесценную еду на того, кто не приносит пользы? И всё же… Хоть эта женщина и оказалась беспомощнее червя, она не испугалась его. Более того, она предложила ему дружбу. Что-то в ней задело Арджуна. Вспоминая её лицо, оказывается вблизи моложе и привлекательнее, её улыбку и странные зелёные глаза, на душе у Арджуна становилось теплее. Не глядя на Герберта, Арджун повернулся и пошёл обратно вдоль ручья.

– Ещё один Ромео, чёрт бы побрал этих индусов, – прошипел Герберт, когда Арджун достаточно удалился. – Почему они не знают своего места?

Он спрятал кинжал и быстро нагнал кресло Джулии. Несмотря на её яростные протесты, он взялся сзади за ручки и быстро покатил его к дому.

На другой день Арджун снова пошёл к пещере. Белые люди называли это нагромождение камней гротом. На этот раз Джулия была одна. Она читала в том же кресле какую-то толстую книгу. На плетёном столике рядом с ней лежал карандаш и пачка исписанных листов. Время от времени она отрывалась от чтения, чтобы что-то записать.

Заметив Арджуна, она не прервала своего занятия. Скользнув по нему холодным взглядом, она вернулась к книге.

– Что ты делаешь? – спросил Арджун.

– Читаю книгу, – не поднимая головы, ответила Джулия.

– Зачем?

– Чтобы знать самой и поделиться знаниями с другими.

Арджун подошёл ближе. Непонятные значки на белой бумаге были похожи на рой мух.

– Ты много прочитала?

Джулия подняла голову и внимательно посмотрела на Арджуна.

– Что ты имеешь в виду? Сегодня или вообще?

– Сегодня. И вообще, – Арджун сел у ног Джулии.

Она задумчиво посмотрела на него и произнесла:

– Мужчины считают, что я читаю слишком много. А я думаю – очень мало. В мире так много интересного.

– Расскажи.

Джулия удивилась:

– А что ты хочешь знать?

– В прошлый раз ты говорила, что твой отец занимается ар… хи… логи… ей…

– Археологией.

– Да. Что это?

Джулия задумалась. Как дикому человеку природы объяснить, что есть история человечества, которая скрыта от человеческих глаз? Как объяснить свою тягу к знаниям тому, у кого других дел, кроме как поймать добычу, поесть, поспать, продолжить род, нет? Как ему объяснить, что в человеческом мире ум и хитрость, изворотливость и лукавство значат не меньше, чем сила и ловкость? Она попыталась. Она объясняла, что люди жили давным-давно, и есть те, которым интересно знать, как это было. Но по глазам Арджуна она проняла – для него это неясно. Зачем копаться в земле, чтобы узнать прошлое тех, кто уже умер? И умер давно? Джулия замолчала.

– Почему тебя не бросили? – вдруг спросил Арджун. – Почему о тебе заботится светловолосая женщина? Ты же не можешь ходить, не можешь ничем никому помочь.

При первых же его словах Джулия подняла голову. Едва сдерживаясь, она дослушала до конца и в гневе ударила кулачками по поручням кресла.

– И ещё людей называют жестокими! Да, я не могу бегать охотиться или лазить по деревьям за диким мёдом. Но я могу поделиться своими знаниями с другими. Голова у меня работает. Да, даже, если бы не работала, я жила бы в доме умалишённых, а не на кладбище. Это называется милосердием. Люди уничтожают то, что их окружает, потому что в глубине души они всё ещё животные, несмотря на паровозы, телеграф и пушки. Но не все одинаковы. Некоторые ищут лекарства от недугов, как мой.

Она внимательно посмотрела на Арджуна.

– Ты индус. В вашей религии столько богов, что никто не знает по именам всех. А ты ещё и вырос в джунглях, веришь в духов и прародительницу слониху. Или в кого там ты веришь? Но, разреши, я тебе расскажу одну историю о человеке, который за всю свою жизнь не сделал зла никому. Более того, он умер за то, что делал только добро.

Арджун удивился. Он не слышал ещё историй про добрых людей. Его обретённый отец был к нему добр, но он видел, как тот относится к солдатам, находившимся у него в подчинении, и некоторым жителям деревни, про которых он говорил непонятные слова о касте. Когда он жил в деревне, он видел, с какой любовью матери обнимали своих детей, жены мужей, а погонщики разговаривали со слонами. Но ещё он видел, как забрасывали камнями на ступенях небольшого святилища человека, который приносил жертвы какой-то тёмной богине. Он слышал рассказы о человеческих жертвоприношениях и о том, что вдова обязана сгорать на погребальном костре умершего мужа. Он впервые столкнулся с тем, что эта странная молодая женщина, не старше его самого, назвала милосердием. А Джулия тем временем, задумчиво глядя на свой большой дом, начала рассказывать историю Иисуса Христа. Её повествование так увлекло Арджуна, что он помимо своей воли прилёг у её ног как тогда, когда сказки рассказывала ему Шрикант. Он слушал, и перед его глазами вставала река, которую он никогда не видел, и страна, где он ни разу не был. Джулии долго пришлось объяснять Арджуну, почему распятие – мучительная и позорная казнь. Когда весь ужас дошел до ума Арджуна, на его глазах блеснули слёзы ярости. Рассказывая о воскрешении, лицо Джулии озарилось, словно внутри него зажглось солнце. Она продолжила повествование деяниями апостолов и становлением первой христианской церкви. Наконец её голос смолк, и Арджун ещё долго молчал.

– Этому учит твой бог? – наконец спросил он.

– Да. Но он не мой. Он просто есть. Люди все разные – злые и добрые, жестокие и милосердные, справедливые и подлые. Просто человек решил, что если он умеет писать и складывать два и два, то он владыка животных, их царь и бог. Поэтому и уничтожает природу. Но не все такие.

– Научи меня читать, – неожиданно произнёс Арджун.

– Зачем? – удивилась Джулия.

– Звери говорят о людях – и я знаю что. Теперь я хочу узнать, что люди думают о себе.

– Это сложно.

– А ты начни с простого. Ты же можешь делиться тем, что знаешь. Это твои слова.

– Ладно, – улыбнулась Джулия. – Сейчас уже поздно, приходи завтра к десяти часам.

– Как? Куда? – поднявшийся Арджун замер.

– Извини. Я всё время забываю, что ты из джунглей. Приходи, когда солнце поднимется к крыше этого большого дома. Я думаю, что смогу в это время быть здесь. Если нет – подожди.

– Я буду, – серьёзно сказал Арджун и повернулся, чтобы уйти.

– Подожди! – окликнула его Джулия. – Неужели тебе неинтересно ещё что-то узнать?

Арджун повернулся.

– Ты сказала, сейчас поздно.

– Поздно начинать обучение. Но я могу рассказать тебе много интересного.

Арджун снова сел у её ног. Джулия откинулась на спинку кресла и начала пересказывать Арджуну книги, которые она недавно читала.