Loe raamatut: «На страже Родины. События во Владивостоке: конец 1919 – начало 1920 г.»

Font:

Оформление художника Я.А. Галеевой

* * *

От издательства

Подполковник Белой армии Карл (Кирилл) Николаевич Хартлинг после Гражданской войны оказался в эмиграции. Судьба занесла его на остров Ява, где в 1935 году, за два года до смерти, он написал книгу о событиях Гражданской войны на Дальнем Востоке – прежде всего о мятеже Чехословацкого легиона в конце 1919 года и эсеровском восстании 1920 года во Владивостоке, малоизвестной странице послереволюционного противостояния людей, оказавшихся в России по разные стороны фронта… Тема была Хартлингу хорошо знакома – он являлся не просто свидетелем, а участником боев во Владивостоке, когда власть переходила из одних рук в другие…

Можно сказать, что эмигрантская жизнь бывшего офицера на Яве худо-бедно сложилась: он служил «в электрическом отделе» городского управления города Соло (не самый последний город на острове Ява, столица одного из яванских султанатов), то есть не голодал, имел надежную работу, был на хорошем счету, но… он оказался единственным русским человеком в городе Соло. Еще один русский жил в 70 милях от него, а третий – в 120 милях… Мало того что была утрачена связь с родиной, так еще и соотечественники-эмигранты были далеко, и общение с ними затруднялось расстояниями. И в таких условиях ему довелось прожить около десяти лет…

Наверное, тоска по родине и по общению со «своими», с соотечественниками из России, заставила Хартлинга, протестанта, человека с европейскими корнями (Карла Фридриха фон дер Хартлинга), обратиться к Русской православной церкви. В новом крещении он принял имя Кирилл, что, как ему казалось, делало его ближе к родине… Впрочем, его предки, проживая в России не годами, а веками, основательно обрусели, и Карл Хартлинг всегда чувствовал глубокую связь со своей родной страной.

В парижской газете «Возрождение» от 20 июля 1935 года, в рубрике «Отклики», где обсуждался Казанский поход Ивана Грозного, появились сведения из семейных преданий К.Н. Хартлинга об участии его предка со стороны матери в штурме Казанского кремля.

Было указано, что «потомки „немецкого розмысла“ были верными слугами царей московских и российских, и среди них было немало славных артиллеристов». Хотя, надо признать, артиллеристами были не все. Прадед К.Н. Хартлинга по матери А.Л. фон Зеланд действительно был генерал-лейтенантом артиллерии, а вот дед А.А. фон Зеланд в конце XIX столетия занимал пост прокурора Казанского окружного суда, далекий от военной службы. Но сам Карл Хартлинг связал свою судьбу с русской императорской армией. Только революция и Гражданская война привели его сначала в Белую армию, а потом в эмиграцию.

Покинув родину и оказавшись на Яве, Карл Хартлинг, насколько было возможно, поддерживал связи с русскими эмигрантами, разбросанными по миру, и даже печатался в «белой» зарубежной прессе. К примеру, иллюстрированный военный и морской журнал «Часовой», выходивший в Париже, в № 38 (август) за 1930 год опубликовал небольшую заметку Хартлинга, посвященную адмиралу Г.И. Невельскому, которая имела резонанс в эмигрантских кругах. Может быть, потому, что эпиграфом к ней стали знаменитые слова императора Николая I: «Где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен»…

Некролог, в котором друзья сообщили о смерти после тяжелой болезни на острове Ява подполковника¹ К.Н. Хартлинга, был опубликован в Париже (Возрождение. 1937. 24 апреля). Бывший офицер известен в кругах парижской белой эмиграции.

В своей книге «На страже Родины. События во Владивостоке. Конец 1919 – начало 1920 г.» подполковник Хартлинг рассказывает о событиях, нечасто упоминаемых в книгах по истории, хотя и сыгравших в ней важную роль, например, об ожесточенном противостоянии юнкеров Владивостока и чешских легионеров во время мятежа под руководством чехословацкого генерала Радолы Гайды¹, о поведении союзников по Первой мировой войне (представителей США, Франции, Японии и т. д.), предпринявших интервенцию на территорию России в годы Гражданской войны, о расколе в рядах Белого движения, не все участники которого признали власть адмирала А.В. Колчака…

В Белой армии Карл Хартлинг занимал не слишком высокий пост – он принадлежал к офицерскому составу военного училища со странным названием Учебная инструкторская школа, наскоро образованного во Владивостоке для подготовки пополнения офицер ского состава Белой армии. Но волей судьбы именно он со своими подразделениями часто оказывался на острие борьбы во время бурных политических событий Гражданской войны на Дальнем Востоке. И ему хорошо были видны не только мужество и героизм бойцов, но и интриги, ошибки и слабость командования белых сил, приведшие в конце концов к капитуляции дальневосточной Белой армии и массовой эмиграции большинства ее сторонников…

Полковник Генерального штаба Н.В. Колесников в журнале «Армия и флот» (Шанхай. 1935. № 2/1193. Март) отмечал: «…До сих пор мы все поем только о героизме и хвастаемся, что все было хорошо. А почему мы здесь? Почему лучшие генералы, с государственным золотым запасом, с тысячами офицеров, юнкеров и всей интеллигенцией и помощью союзников выброшены за границу? Почему мы разбиты? Кем разбиты: вахмистрами, унтерами, матросней, каторгой, чернью? Почему? Разбитые вожди пишут свои мемуары, но не всегда пишут правду… а мы, которые еще не кончили сражаться, которые готовятся к новому бою, мы должны знать правду, потому что мы хотим исправить ошибки, научиться и победить».

Но исправить ошибки и победить Красную армию белым офицерам было уже не суждено…

К.Н. Хартлинг честно отвечает на вопрос: почему? Он тоже утверждал, что прошлое «должно быть изучено, и полученный опыт должен быть полностью использован».

Жизнь не дала Белой армии возможности использовать свой опыт в боях новой Гражданской войны. Им осталась только горечь поражения и тоска по покинутой родине…

На страже родины
События во Владивостоке
Конец 1919 – начало 1920 г.

Терпи и надейся на Бога,
Как ни было б тяжко тебе,
Борись до последней минуты,
Мужайся и крепни в борьбе!

Предисловие к изданию 1935 года

Армия сражалась с врагом на Урале. Плохо снабженные, но сильные духом полки ее, проявляя предел напряжения, выполняли свой долг. В это время в тылу ее, лишенные творческого размаха руководящие группы белых, не принимая выставляемых ходом событий требований, занимались восстановлением мертвых форм знакомого и милого им прошлого. Толчея на месте, с определенной тягой к старым формам взаимоотношений классов и групп населения, губила все начинания власти. Народные массы и даже средние классы все больше и больше уходили из-под влияния верхов.

Эсеры, ушедшие после переворота 18 ноября [1919 года] в подполье, имея за собою благожелательство и негласную поддержку руководителей чехословаков, уже с первых месяцев этого столь много обещавшего в начале и оказавшегося столь трагичным для белых в своем конце 1919 года, упорно вели свою работу по разложению основ, на которых должна была держаться всероссийская национальная власть.

Неудачи на фронте, повлекшие за собой откат все дальше и дальше на восток линии фронта, конечно, не способствовали укреплению престижа правительства как среди иноземцев, так и своих собственных граждан. Время шло, и с каждым днем число врагов белой власти росло.

Наступил ноябрь. Пал Омск. Армия отступала вглубь Сибири. Тревога за самое ближайшее будущее охватила как представителей белой власти, так же точно и «союзников» – интервентов и обывателей.

С каждым днем, с каждым часом тревога росла. Враги правительства ее раздували, это было в их интересах. Наконец, вдруг всюду и везде в тылу действующей армии появились бунтари: антиправительственные элементы пошли на штурм омской государственности.

Застрельщиками были эсеры-областники².

Сигнал к борьбе был дан из Владивостока, где Гайда, герой былых побед, сменивший тропу полководца на скользкий путь интриг и авантюр, поднял восстание. Горстью верных долгу и родине его силы были раздавлены на другой день, но это был только временный успех для Омского правительства³.

Дальнейшее отступление армии, разлад, раздоры и непрекращающиеся интриги в окружении адмирала [Колчака], растерянность, бездействие, предательство и измена ряда представителей белой власти на местах, паника в среде интервентов – все это только способствовало успеху переворотчиков.

Бунт в Новониколаевске⁴, восстание в Иркутске, измена в Красноярске, переворот во Владивостоке…

Радола Гайда

Эсеры старались захватить в свои руки бразды правления, но из этого ничего не получалось. Их роль оказалась ничтожной и жалкой. Всюду, где не взвивалось красное знамя, подымаемое эсерами, там через несколько дней уже торжествовал большевизм.

В своей книге подполковник Хартлинг повествует о тех испытаниях и той борьбе, которые пришлось выдержать и перенести воинским чинам, находившимся в рядах частей Владивостокского гарнизона.

Их служба Родине в этом большом портовом городе была нелегкая. Им приходилось не только бороться с врагом внутренним, но и иметь дело с обнаглевшими «союзниками». Дерзость последних переходила все границы. Этому во многом содействовал русский «обычай» втягивать в свои внутренние споры иноземцев. При таких условиях охрана чести и достоинства Великой Российской державы была исключительно трудна и тяжела.

«Свои» в рядах врага, «враги» в своих рядах, героизм отдельных бойцов, бездействие и бюрократизм верхов, граничившие с предательством, равнодушие обывателя, психология рядового воина, юнкера и офицера – все это приковывает к себе внимание, заставляет вдуматься и уяснить те причины развала многих частей Молодой армии⁵, перехода их в ряды врага. То, что произошло во Владивостоке с Учебной инструкторской школой и другими частями, – точно то же самое имело место с другими частями в других местах, как то: в Иркутске, Красноярске, Новониколаевске.

Сводный парад вооруженных сил интервентов

Совместный военный парад сил интервентов. Японские моряки

Внимательно читая книгу подполковника Хартлинга, вдумываясь в даваемые им облики войсковых начальников и рядовых воинов, в рисуемые им картины жизни воинской части и военно-учебного заведения, мы получаем ответы, что и как нужно делать, как не должно поступать, дабы сохранить верность и боеспособные части.

Психология бойца весьма многогранна, и не только его дееспособность, но даже верность его всему делу зависит от правильного подхода к нему и умелого обращения с ним его начальника.

Борис Филимонов².

28 января 1935 г.

Шанхай

От автора

От прошлого нас отделяет всего каких-нибудь пятнадцать лет. Уроки этого прошлого не должны пройти даром. Оно должно быть изучено, и полученный опыт должен быть полностью использован.

Находясь за рубежом нашей родины, все мы отвлечены добыванием куска хлеба насущного, что не дает возможности работать в том направлении, в каком хотелось бы, и как то было бы полезно для нашей родины.

Живя вдали от каких-либо архивов, не имея достаточных средств на выписку нужных книг и, наконец, не имея просто даже возможности обменяться мнением с русским человеком, так как на всю Среднюю Яву я являюсь единственным русским, я не беру на себя труд составления более-менее полного описания Владивостокских событий 1919–1920 гг.

В данной книге я постараюсь изложить, возможно правдиво и полно, гайдовское восстание, затем опишу подавление бунта личного конвоя генерала Розанова³ и, наконец, расскажу о перевороте, приведшем к поднятию красного флага над Владивостоком.

Мое повествование основывается, главным образом, на личных впечатлениях и переживаниях. Частично оно пополнено сведениями, полученными от ограниченного круга лиц, и подкреплено немногими документами. Наконец, отредактировано оно Б.Б. Филимоновым.

В заключение выражу надежду, что в моем описании участники событий не найдут грубых ошибок и читающие примут благосклонно мой труд.

К. Хартлинг

23 января 1935 г.

остров Ява

Полковник Б.И. Рубец-Мосальский⁶

Начиная с Сучанского похода Учебной инструкторской школы на Русском острове в апреле 1919 года и кончая усмирением розановских егерей в январе 1920 года, на полковника Рубца выпала исключительная доля – силою оружия поддерживать порядок во Владивостоке и его окрестностях.

Я не был участником победоносного шествия на Сучан, а потому мои записки охватывают лишь события во Владивостоке с осени 1919 года до падения власти Верховного правителя.

В событиях этих главную роль играл полковник Рубец. Поэтому пусть книга эта, если когда-нибудь мои записки будут отпечатаны в виде отдельной книжки, явится светлой памятью об ушедшем от нас в лучший мир нашем любимом начальнике.

Биография Бориса Ивановича Рубца проста и вполне обычна для десятка тысяч офицеров Российской императорской армии. Единицы из них уцелели, остальные жизнью своей запечатлели подвиги русского оружия на фронтах Великой войны⁷ и в братоубийственной бойне⁸.

Борис Иванович окончил Первый кадетский корпус. Затем последовало Павловское военное училище, кратковременное пребывание в рядах Железной⁹ стрелковой бригады, Китайский поход в дни усмирения Боксерского восстания и Японская война в рядах 36-го Восточно-Сибирского полка.

Борис Иванович, между прочим, был участником боя под «сопкой с деревом», получившей впоследствии наименование Путиловской сопки. Этот бой, как известно, был единственной победой Русской армии в Японской войне. С 1905 года и до выхода на фронт в 1914 году Борис Иванович был начальником учебной команды 36-го Сибирского стрелкового полка. Редкий стаж! Вероятно, на этой должности и закалился окончательно его характер: он шел открыто к цели, энергично отстаивая свои требования.

Мировая война к двум серебряным полоскам на левом рукаве добавила еще три золотые¹⁰. Пять эвакуаций из-за ранений! В последний раз его привезли с фронта в Москву тяжело раненным в голову. С этого времени у него и появилась привычка браться обеими руками за виски, когда обстановка требовала глубоко вникнуть в происходящие события.

Едва подлечившись в Москве от последнего ранения, Борис Иванович получает в командование 20-й запасный Сибирский стрелковый полк, квартировавший в Омске.

Грянула революция. Телеграммы из Петрограда сообщали о невероятных событиях.

Полковник Рубец не поверил «провокационным известиям» из Петрограда и приказал в районе полка не опубликовывать их. И в то время как в Омске уже шли митинги и манифестации «освобожденного народа», 20-й запасный полк жил своей обычной жизнью. А через день соседний полк арестовал командира и офицеров 20-го запасного Сибирского стрелкового полка.

В начале 1918 года полковник Рубец принял деятельное участие в подготовке свержения большевиков во Владивостоке. Осенью того же года ему пришлось пережить горькую обиду от союзников, разоруживших 1-й Сибирский стрелковый полк правительства Приморской области. Далее последовала служба в Учебной инструкторской школе на Русском острове, закончившаяся арестом 28 января 1920 года и заключением в большевистскую тюрьму.

5 апреля 1920 года японцы освободили Бориса Ивановича из хабаровской тюрьмы. Некоторое время он укрывался от преследования «товарищей» в окрестностях Владивостока, а затем навсегда перебрался в Маньчжурию.

Большая часть его эмигрантской жизни прошла на службе ночным сторожем. Здоровье расстроилось, и 21 декабря 1933 года в тяжелых муках, от язвы желудка, он скончался в городе Харбине, окруженный заботами своих былых товарищей – родных в Харбине у него не было.

1.В некрологе подполковник Хартлинг именуется полковником. Либо это ошибка, допущенная его друзьями, либо сознательное «повышение» чина – в Белой армии нередко в личном общении и неофициальных документах подполковников называли полковниками, не вдаваясь в «частности». Сам К.Н. Хартлинг, повествуя об окончании своей военной службы в России, называл себя подполковником.

2.Областничество – сепаратистское движение, выступавшее за независимость Сибири и Дальнего Востока или, по крайней мере, за полную и безусловную автономию в составе Российского государства.

3.Омским правительством назвали Совет министров, действовавший в период правления адмирала А.В. Колчака, избранного Верховным правителем в ноябре 1918 г. Он в обращении к населению так изложил цели и задачи своего правления: «18 ноября 1918 г. Всероссийское Временное правительство распалось. Совет министров принял всю полноту власти и передал ее мне, адмиралу Русского флота Александру Колчаку. Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях Гражданской войны и полного расстройства государственных дел и жизни, объявляю: я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру. Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, труду и жертвам. Верховный правитель адмирал Колчак».

4.Ныне Новосибирск.

5.Молодая армия – так называли новые, формируемые подразделения Белой армии, не основанные на старых частях бывшей императорской армии.

6.Полковник Б.И. Рубец-Мосальский был непосредственным начальником автора воспоминаний и принимал самое активное участие в описываемых Хартлингом событиях. Автор счел нужным посвятить своему командиру специальный раздел во вступительной части книги, чтобы сразу представить его читателям.

7.Великой войной именовали Первую мировую войну.

8.Братоубийственной бойней автор справедливо называет Гражданскую войну.

9.Железная бригада – 4-я стрелковая бригада Русской императорской армии свое название получила после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., в которой сражалась на наиболее трудных участках. Бригада участвовала в Китайском походе (1899–1901 гг.), Русско-японской войне, Первой мировой войне. С сентября 1914 г. по сентябрь 1916 г. Железной бригадой командовал генерал А.И. Деникин. Она входила в состав 8-й армии генерала А.А. Брусилова и принимала участие в Галицийской битве (1914 г.), Чарторыйской операции (1915 г.) и Брусиловском прорыве (1916 г.).

10.В годы Первой мировой войны в Русской императорской армии офицеры на левом рукаве носили полоски из золотого или серебряного галуна, обозначавшие число ранений, полученных на фронте (при золотых погонах – золотые, при серебряных – серебряные). Полоски носились на всех видах формы одежды (кителе, мундире, рубахе и шинели).

Tasuta katkend on lõppenud.