Tsitaadid raamatust «Дар орла»

торое было у меня раньше, – будто что-то во мне собиралось вырваться наружу. Чтото такое, что было закупорено и упрятано в глубине, так, что я не мог сознательно до него добраться. Я почти знал, что это такое, но тут же терял, стоило мне к нему прикоснуться. В Оахаку мы приехали в начале вечера. Я оставил машину на одной из боковых улиц, и мы прошли к площади в центре города. Мы искали скамейку, на которой обычно сидели дон Хуан и дон Хенаро. Она была не занята. Мы уселись там в благоговейном молчании.

мы не являемся тем, чем заставляет нас считать себя наш здравый смысл

тела и обратить его в молчание. – Нагваль говорил мне, что печаль человеческого существа настолько же

пальцев на ногах до шеи. Затем она велела им сесть на циновки спиной

Каждому живому существу была дарована сила, если оно того пожелает, искать проход к свободе и пройти через него

Нагваль рассказывал мне, что ты из породы собственников, – сказала она. – Хенаро говорил, что ты даже со своим дерьмом прощаешься, прежде чем спустить его в унитаз.

кивнули. – Мы жили в этом доме, пока мы были на левой стороне , – объяснила Ла Горда. – Я любила сидеть в том алькове и плакать, потому что не знала, что делать. Я думаю, что, если бы я осталась в этой комнате чуть дольше, я вспомнила бы все

Наши чувства создают границы вокруг чего угодно

В действительности мы – светящиеся существа, способные осознавать свою светимость

Нагваль сказал мне, что второе внимание – самая свирепая вещь на свете, – сказала она. – Если оно сфокусировано на предметах, ничего не может быть хуже. – Ужаснее всего здесь то, что мы цепляемся, – сказал Нестор. – Тот человек, который владел этим камнем, цеплялся за свою жизнь, за свою силу, вот почему он пришел в ужас, почувствовав, как съедают его плоть. Нагваль говорил, что если бы он отказался от своего чувства обладания, то в нем не было бы никакого страха.