Руки Эндрю сковал страх. Что, если и его тормозной шланг уже аккуратно подрезан?
– До встречи, док, – отошёл Клайд, – и смотри, на поворотах аккуратнее. Внизу прошёл дождь, ещё скользко.
Аналитик скрылся в серебристом куполе.
– Чёрт! – Эндрю ударил ладонями по рулю.
Он сидел неподвижно ещё несколько минут, а после схватился за телефон и набрал Крисса.
– Док? – сипом донеслось из трубки.
– Эй, друг! – Эндрю перевёл дыхание. – Ты за руль можешь?
– Что случилось? – зевал тот.
– Мне… мне нужна твоя помощь!
– Моя? – Крисс, кажется, окончательно проснулся.
– Да! – Эндрю массировал переносицу. – Ты можешь за мной заехать?
– Куда? На гору?
– Понимаю, звучит глупо!..
– Нет, нет, док! Я приеду…
Спустя сорок минут Крисс и вправду был у Роке-де-лос-Мучачос. Капот его кабриолета покрыли мелкие капли дождя, а над синим корпусом нависла чёрная брезентовая крыша.
Эндрю запрыгнул в стильный кожаный салон и похлопал Крисса по плечу.
– Спасибо, выручил…
Парень слабо улыбнулся.
– Давай сменю тебя, – подсуетился Уотсон, – что ж это я, болван, сразу не догадался!
– Не откажусь, – кивнул Крисс. – Куда держим путь? – От него разило ромом.
Киприот умостился на пассажирском сидении, словно собрался по дороге вздремнуть.
– Я не могу тебе этого сказать, – выпалил Эндрю.
Крисс нахмурился и скрестил на груди мускулистые руки.
– Просто не могу втягивать тебя во всё это…
Они молчали почти до самой трассы. После двух тысяч метров низкие облака всё ещё проливались дождём. Порывистый ветер трепал высокие пальмы, срывал с пышных кустов магнолию и бросал её крупные цветы на асфальт. Сокрушительно и стремительно быстро – любой, живущий в местных широтах, даст буре на разгул не больше двух часов. А дальше, как по щелчку, всё стихнет, появится солнце и за двадцать минут высушит всю без остатка промокшую до листика растительность.
С дороги показался чёрный песок порта, когда Крисс нарушил молчание.
– Мы в Тазакорту?
– Угу, – кивнул док.
– К кому-то? Или просто развеяться?
– К кому-то… Но ты останешься в машине, – отрезал профессор и съехал на широкую набережную.
– Как скажешь, док, как скажешь… – Крисс поудобнее устроился в кресле и лишь одним глазом оценил обшарпанное здание, у которого припарковалась его машина.
Эндрю подошёл к первому подъезду и прошёлся взглядом по тусклым прямоугольникам с фамилиями жильцов.
– Не здесь, – тихо произнёс он и перешёл к следующей парадной.
«Грегор Винч – 38».
Эндрю поднял к обшарпанным коридорам глаза. Напоминающие длинные балконы, они высились серыми рядами, соединенные крутыми ржавыми лестницами. Какому жильцу в подобном здании можно было доверять, Эндрю не знал. Но несмотря ни на что, он всё же разыскал коричневую дверь на втором этаже со стальным номером 38 и постучал.
Тишину прервали ругательства.
– Твою ж… Кого там принесло в такую рань?
В дверном зазоре натянулась цепочка и появилось заспанное небритое лицо.
– Чего надо? – прохрипел Грегор.
– Я друг Филиппа… Филиппа Ларса, – начал Эндрю, когда дверь перед его носом с грохотом захлопнулась.
Секунду спустя, зазвенев, повисла цепочка, а дверь открылась шире.
– Господи! – Грегор схватил Эндрю за воротник и втащил его в комнату. – Ты рехнулся, говорить о нём на улице!
Уотсон сдвинул брови и постарался осмотреться. Но увидел он не так много – плотные шторы погрузили помещение во мрак. Очертаниями высились кучи одежды и всякого барахла, а нос атаковал запах дешёвого алкоголя. Эндрю уже начал жалеть, что пришёл сюда, когда Винч распахнул пыльные шторы и поставил на плиту металлический чайник.
– Кофе? – спокойно вопросил он.
– Я всю ночь на этом зелье. – Уотсон рассматривал открывшийся свету грязный участок кухни.
– Так, что ты знаешь? – Винч принялся распаковывать брикет арабики.
– Что знаю или что видел?
Грегор застыл. Он посмотрел на Эндрю, закатал рукава засаленного халата и тяжело вздохнул.
– Ты ни черта не знаешь, – с досадой пробубнил Винч. – Тогда говори, что видел…
– В какой-то момент небо озарилось странным свечением. Но только в одной точке и в определённое время. Филипп тоже это видел, а после поплатился жизнью. Так вот, я хочу знать, что это. Если ты, разумеется, способен мне на это ответить.
Эндрю прошёлся взглядом по комнате, застыв на старом телескопе у окна.
– Ты из этой трубки смотришь? Она ж только сгодится следить за нерадивыми соседями…
– Неважно, из какой трубки смотреть, если рассматриваешь экран, а не небо.
– О чём ты говоришь?
– О чём, о чём… Ночное небо, в которое ты по ночам смотришь, уже десять лет как голограмма. Там нет ни одной настоящей звезды, ни одного реального созвездия. Даже пресловутый диск Луны всего лишь умелая её копия.