Tsitaadid raamatust «Виньетка тутового шелкопряда»

пыточного ожидания рассвета, когда за стеной он услышал мужской голос и хохот Лидки. Капризный дурацкий смех постепенно перешел в сдавленное бульканье, а затем в безудержный плач. Аркашка закрыл голову подушкой. Плач

Фегин, без облупленного носа которого не обходилось ни одно районное происшествие. – Знаешь, что делают уголовники с теми, кто оказался свидетелем? – Убивают? – Аркашка в

, а я тихонько выйду во двор, – скомандовал

удар тока. – Я… это… мне на русский надо, – пролепетал он и дернулся влево, спотыкаясь и догоняя скачущего саранчой Левку. После школы они гуляли в вязком молчании. Порывистый ветер ме

Аркашкину память раскаленной добела подковой

был во дворе своей школы под тутовниками, высаженными в ряд по периметру забора. Подпрыгнув, он подцепил

затолкать в дырку сортира взрослого человека, – голос Фегина вывел Аркашку из оцепенения.

бритвы и, рассеченный надвое, падал на край станка. – Браво, Равиль, вот эта

Они уже два года вместе выращивали шелкопрядов, наблюдали, сидя голова к голове, весь цикл их земного существования, и когда червяки, впав в нирвану, наматывали вокруг себя космический кокон, относили их на фабрику и получали вознаграждение

потертых голубых туфелек мамы, шикарных