Глава девятая
Не верю, что я это делаю! Я на сцене, на меня смотрит толпа. Зазвучала музыка, вытираю о платье вмиг вспотевшие ладошки. Неуверенно, тихо начинаю петь, толпа замолкает, не знаю, нравится им или нет, оборачиваюсь к солистке, она кивает, чтобы я продолжала. Пою, на припеве зрители стали подпевать мне, в крови плещется неразбавленный адреналин, чувство страха прошло и меня поднимает от эйфории. А нет, это мои крылья.
Я парю над сценой, слышатся оглушительные, восторженные визги. В конце песни все четыре ведьмы используют стихию: воды, огня, воздуха, земли. Они взлетают вверх и переплетаются. Это так круто, что я даже не дышу.
– Классно поёшь! – шепчет солистка. – Подумай о том, чтобы продолжать, – даёт мне визитку. Группа уходит, спускаюсь вниз, Фабио обнимает меня.
– Миди, это классно! Смотри, у меня мурашки от твоего голоса, – он показывает свою руку, на которой вздыбились волосы. Меня по очереди поздравляют друзья и просто незнакомые мне люди.
Вечер на этом не заканчивается, включают музыку, все танцуют. Мы с Фабио, Лия с Кевином ушли куда-то, Голем с какой-то девчонкой. Фабио обнимает меня, мы слишком близко друг к другу, пытаюсь отстраниться.
– Убрал руки! Быстро! – слышу голос, от которого подкашиваются коленки. Оборачиваюсь, возле нас стоит Алонзо. Он сейчас мало похож на человека, больше на зверя и теперь я реально испугалась. На его руках проступила драконья чешуя, глаза горят, как зелёные фонари со зрачком поперёк.
– Оставь ее в покое! – Фабио задвигает меня за себя, чем вызывает еще больший гнев у Алонзо.
– Ну, ты сам напросился! – звериным голосом говорит Алонзо. Из его носа пошёл пар, люди в страхе отступали всё дальше и дальше, и скоро мы остались в центре круга.
– Эй, парень! – Фабио поднял руки вверх, в примирительном жесте. – Иди, успокойся, потом поговорите.
– Нет, сейчас! – металлическим голосом прокричал дракон. Силуэт Алонзо начал расплываться, увеличиваться в размерах, и вскоре перед нами возвышался огромный чёрный дракон.
Я никогда раньше не видела их так близко, ко мне вернулись детские страхи, когда на нас с мамой летели драконы. Я отступала, пока не запнулась о собственные ноги и не упала, больно ударившись копчиком, продолжала пятиться, как каракатица. Фабио тоже отшатнулся, но всё равно повторял:
– Улетай, она моя, – сказал Фабио. Мне так хотелось его треснуть по голове. Он решил подразнить дракона в таком состоянии? Ненормальный! Ответом ему послужило раскатистое рычание, от которого я зажала уши, мои перепонки чуть не лопнули. Это даже громче, чем музыка.
Алонзо отшвырнул Фабио, схватил меня за платье зубами и быстро перебирая лапами, полез по зданию вверх.
Зажмурилась, когда земля оказалась так далеко, откуда с ужасом на меня смотрела столпившаяся толпа.
– Что ты делаешь?! Очнись, пожалуйста. Ты меня пугаешь! – смотрела в холодные глаза рептилии, не верила, что это он, на секунду только его взгляд потеплел, потом стал таким же ледяным. Он положил меня на крышу, я подбежала к краю с намерением прыгнуть вниз, но на моей талии сомкнулись его лапы с длинными когтями, и мы поднялись в воздух.
Колотила его по лапам, кричала, ругалась, просила, но он словно не замечал меня. Потом просто устала и замолчала, не знала, что меня ждёт. Насколько он адекватен? Может, он просто бросит меня, и я разобьюсь о скалы или утону в море. А вдруг он меня съест?
Летели в кромешной темноте, внизу в свете Луны поблескивали волны. Я дрожала, слишком легко одета для таких полетов.
– Если я умру от обморожения, в этом будет твоя вина! Так и знай, – он скосил глаза на свою добычу, но всё равно продолжал куда-то лететь. Слышала только звук воздуха, рассекаемого крыльями, его ровное дыхание и мои стучащие друг о друга зубы. После, к этим звукам присоединился шелест листьев, мы летели над небольшим необитаемым островом.
Алонзо стал снижаться, за метр от земли, бросил меня на поляну и приземлился рядом.
Я ёжилась, переступая с ноги на ногу, по дороге, пока летели, потеряла туфли. Лия меня убьёт. Он сидел, не двигаясь, склонив голову набок, наблюдал за мной, как кот за мышкой.
Взбесили его хладнокровие, безразличность. Он испортил мою вечеринку, на которой было так хорошо, где я практически не думала о нём.
– Чёртов придурок! – колотила его руками по чешуйчатым лапам, до морды просто не доставала. – Ты всё испортил! Какое ты право имел забирать меня? Из-за тебя я испортила платье и потеряла обувь, а они не мои! Что ты молчишь? – врезала в последний раз по лапе, под ноготь залезла черная чешуйка. Ойкнула, опустилась на колени, обливаясь слезами.
– Миди. – Алонзо опустился на колени рядом со мной, утешительно гладил по голове. Меня передернуло от такого контраста, я так замёрзла, а он такой горячий.
– Пришёл в себя? Сволочь! – била его кулачками по груди, он повалил меня на землю, держал одною рукой мои руки над головой, другой пытался разжать челюсть, чтобы поцеловать, потому что я с силой сжимала губы.
– Ненавижу! – процедила сквозь зубы прежде, чем его язык ворвался в меня. Я пыталась сдержаться, не отвечать, но он так напорист, что сдалась, ответила и обвила его шею руками, дергая за волосы, хотела сделать ему больно, но получила только стон, и он усилил натиск. Вот зверюга! Как тут устоять?
Я уже ни о чём не думала, только об этих сладких, запретных губах.
– Миди, теперь объясни, почему ты мне врала, о том, что встречаешься с Фабио, – он не кричал, стал более спокойным, человечным, смотрел так, будто хотел запомнить каждую мою черточку, на изменение моих эмоций.
– На то были причины, Алонзо. И лучше тебе меня отпустить, сделать вид, что ничего этого не было.
– Я должен знать, почему ты изменилась!
– Я боюсь, ты мне не поверишь, – раньше я об этом не думала, а ведь Элифас его дядя, которого он горячо любит, и разве сможет он поверить, что любимый родственник, который растил его, заменил отца, может оказаться последней сволочью.
– Ты никуда не пойдёшь, пока не расскажешь.
– Может, хоть встанем с земли?
– Нет, – он подгреб меня ещё ближе.
– Хорошо. Твой дядя, запретил приближаться к тебе, я должна тебя бросить или меня ждут разительные перемены в жизни.
– Он угрожал тебе? – его глаза вспыхнули злобой. Он ни минуты не сомневался в моих словах, и это подкупало. – Он ничего тебе не сделает, Миди, – я нервно хохотнула.
– До этого он был милым и пушистым. Всего лишь истребил мою родню. Не кажется ли тебе, это достаточным поводом не сомневаться в том, что он мерзавец? – от его улыбки в тысячу ватт мой запал поугас, а когда он коснулся лица и осторожно убрал прядку, я и вовсе растаяла.
– Всё будет хорошо, Миди. Верь мне, я смогу защитить тебя. Есть ещё сомнения в том, что мы должны быть вместе?
– Да. Это колдовство какое-то, – он рассмеялся. – Нет, ты вспомни, мы только познакомились, и уже в самолёте ты поцеловал меня, предложил стать твоей девушкой, и даже то, что мы, по сути, враги друг другу, твой дядя убил моих родных, моя родня тоже принесла много горя, нас, противореча всякой логике, продолжает тянуть друг к другу. И это при том что нам всего-то ничего лет. Кто заводит серьёзные отношения в восемнадцать лет, когда впереди сотни лет жизни?
– Я знаю, почему так, – загадочно улыбнулся он. Я не замечала, как сама постоянно гладила его по руке, всё это время. Провела по рукам, на них больше не было чешуи.
– Что? Где чешуя? – он улыбнулся.
– Сначала ответь мне, Миди, только честно, – он запнулся, боясь продолжить фразу, как будто от ответа зависела его жизнь. – Ты меня любишь? – ответом ему послужил мой поцелуй, в который вложила всю нежность, что была в моём сердце.
– Ты же знаешь, что да, – прошептала ему губы. – И это пугает. Разве можно влюбиться так быстро?
– Я объясню. Считается, что каждому мужчине была дана в пару женщина, чтобы дополнить его. Найти такую невозможно. В драконах звериное начало поровну соседствует с человечностью. Есть легенда, когда дракон встречает свою истинную пару, а та продолжает отдаляться от него, берёт верх драконий инстинкт, чем дальше его пара, тем больше он теряет человеческий вид. Поэтому я и спросил тебя, любишь ли ты меня. Я не хочу тебя неволить, я настолько тебя люблю, что, если ты захочешь когда-нибудь уйти, отпущу. Я знаю, ты добрая, Миди, и не сможешь уйти, зная, что после этого я превращусь в зверя и потеряю человечность, буду медленно сходить с ума. Потому что зверь будет требовать забрать тебя и держать, пока ты не поймёшь, не изменишь свое мнение.
Я крепко обнимала его за шею.
– Ну, а как же Элифас? Он не позволит, чтобы мы были вместе, – не заметила, как по моим щекам побежали горячие слёзы. Я не хотела, чтобы он оставался в драконьей шкурке навсегда.
– Миди, не плачь, – он стирал горячие слёзы поцелуями. – У него нет такого права, закон запрещает. Это преступление, препятствовать воссоединению истинной пары, дракон погибнет, – беру его лицо двумя руками, заглядываю в драконьи глаза, нежно касаюсь губами, он углубляет поцелуй, сжимает мою талию крепче. Он отрывается от меня на минуту, смотрит, словно не верит своему счастью, целую его.
– Моя Миди. Слышишь? Только моя! – сердце бьется сильнее, растворяясь в его долгом поцелуе.
Сильный порыв ветра, и мы отрываемся друг от друга, смотрю в небо. Это не ветер, чёрный дракон спускается к нам.
– Элифас… – в страхе шепчу одними губами. Алонзо поднимается, помогает встать мне.
Перед нами стоит чёрный дракон, он больше, чем Алонзо, на его голове роговые наросты в виде короны.
Когда мне было шесть лет, я не могла его рассмотреть так подробно, как сейчас.
Силуэт Элифаса расплывается, перед нами он в человеческом обличье. Он презрительно смотрит на меня, его лицо перекосила злоба, он подбегает, хватает меня за руку.
– Я предупреждал тебя! – сверлит меня ледяным взглядом. – Теперь тебе не поздоровится, Миди, – шипит сквозь зубы моё имя.
– Отпусти её! – Алонзо забирает меня, прячет себе за спину.
– Ты, щенок, забыл, что сделала ее мама? – Элифас сжимает руки в кулаки.
– Нет, но я люблю её.
– Чушь это всё! Какая любовь в таком возрасте?
– Она моя истинная, ты знаешь, что это значит.
– С чего ты взял? Это просто древняя сказочка!
– Посмотри на меня. У меня больше нет чешуи на руках.
– И твои глаза… – продолжает Элифас. – Они прежние.
Смотрю на него, и правда, того полумонстра нет, он стал похож на человека.
– Улетай, дядя. Ты не можешь больше возражать против наших отношений.
Элифас поворачивается к нам спиной.
– Надо было тебя убить, – бросает через плечо. Пока ты была маленькая, – он превращается в дракона и улетает.
– Я его ненавижу! – говорю Алонзо. – И это не изменится, никогда.
Сидела на горе между ног Алонзо, откинувшись на его плечо, смотрела на соседний остров, на котором постепенно гасли огни. Мы долго просто молчали, нам не нужны были слова.
– О чём говорил Элифас? Что мама сделала с твоими родителями? – он крепче обнял меня за талию, уткнулся подбородком в плечо.
– Обещаешь, что не будешь психовать и убегать?
– Хорошо. И смысл бежать? Ты всё равно догонишь, схватить за шкирку, как котёнка и утащишь к себе.
– А ты как хотела? Если бы я знал, что не нужен тебе, тогда бы отпустил, а так, если какие-то недомолвки или обиды, лучше скажи мне.
– Хорошо. Ну, рассказывай.
– В последний день, когда я их видел, они собирались на аудиенцию к твоей матери, хотели обсудить права драконов на изобретение, говорили, что вряд ли императрица согласится с их требованиями о том, что всё должно принадлежать империи. Говорили, что устроят забастовку, и ей придется пойти на уступки. Тогда я видел их в последний раз. Они больше не вернулись. Дядя провёл своё собственное расследование, сказал, что их похитили, как только они вышли из дворца.
– Всё равно не понимаю, при чём тут мама? Элифас сказал, что она похитила их и убила. Следователи нашли много крови в лесу.
– То есть, это всё со слов Элифаса? Все доказательства упираются в его слова?! Ты сам видел доказательства, дело открыли?
– Дело быстро закрыли, нет тела, нет дела. И ты понимаешь, что ни один суд не пошёл бы против императрицы.
– Это чушь какая-то! Я знаю, она была жестким правителем, но справедливым, и она любила драконов, доказательство: я дочь дракона, мой дед, отец Келлы – дракон. Сирены во все времена неровно дышали к драконам. – Я чувствую, что он напряжён. – Ты не можешь воспринимать слова дяди, как истину в последней инстанции, я найду доказательства невиновности мамы, – уверено закончила я.
– Миди, не вздумай! Это может быть опасно. Неизвестно, живы ли те, кто был ей верен, не своими же руками она убила их.
– Это! Не доказано! Нельзя обвинять человека бездоказательно, – я неожиданно зевнула, время давно перевалило за полночь, так поздно я никогда не ложилась.
– Полетели, я отнесу тебя.
– Я сама могу долететь, – замотала головой.
– Нет, ты ещё уснёшь по дороге.
– Не хочу лететь в твоих лапках. Ты знаешь, тебе нужно сделать маникюр, у тебя огромные когти! – он рассмеялся, отошел в сторону и передо мной уже стоял дракон. Улёгся, как кошка, расправил крыло, приглашая залезть на него.
– Будешь трясти меня, я больше никогда не воспользуюсь услугами вашей авиакомпании, – подошла к нему и погладила его по морде.
– Какой же ты красавчик у меня! – он заурчал, как большой кот и потёрся о мою руку, закатывая от удовольствия глаза.
– Ты знаешь, у меня в детском доме была корова, она очень любила, когда ей чешут шею, может и с драконами также? – он презрительно фыркнул оттого, что я сравнила его с коровой, но когда начала чесать, зажмурился.
– Что, балдеешь, чешуйчатый? Я же говорила, все вы одинаковые, – он лизнул меня горячим языком в шею.
– Фу! Алонзо, блин! – вытерла тыльной стороной руки.
– Тебе стоит почистить зубы, – в зелёных глазах плясали озорные чёртики. Он подтолкнул меня к раскрытому крылу. Неуклюже забиралась по нему, ползком, хватаясь за роговые наросты на крыле.
– В следующий раз мне нужен трап, – он застрекотал, как сверчок, только очень громко и гортанно.
– Это смех такой? – села ему на шею, между роговыми наростами на спине.
– Официально заявляю, мне нужно седло! – он опять что-то замычал, звук шел откуда-то из груди, вибрируя.
Пробежав несколько метров, сиганул с обрыва, расправил крылья, меня так тряхнуло, что я со страху распустила свои крылья.
– Нравится?
– Да, очень! Если бы не любила тебя, то сейчас бы точно втюрилась.
– Ты понимаешь меня? – Точно! Понимаю. Раньше дракон стрекотал на своём языке, а теперь мы говорим на одном или это я по-драконьи заговорила. – Интересно, почему так?
– Я крылья выпустила, напугалась, что ты меня уронишь.
– Я? Ни за что на свете! Ну, если что, то я поймаю на лету.
– Держи свои острые коготки подальше от меня. Наверняка у меня синяки по всему телу! Аманатидис говорил, что это моя ипостась, только так я могу обращаться. Может, поэтому я тебя понимаю?
– Скорее всего, – согласился он. Я опять зевнула. – Ложись, птичка моя, поспи.
– Нет, придумай какое-то другое прозвище.
Устроившись рядом с наростами на спине, сложила крылья вместе, ногами чувствовала, как пульс на шее ускоряется.
– Спи, моя девочка, – он так нежно это произнес, так тепло стало на душе.
– Дракоша, ты делаешь успехи! «Моя девочка» нравится мне больше. – провалилась в сон.
Проснулась, огляделась по сторонам, не понимая, куда я попала. Дорогой интерьер, кровать огромных размеров, посмотрела в окно: вид на парк, по которому неспешно прогуливались студенты.
Я в академии. На прикроватной тумбочке увидела свою фотографию рядом с Лией. На ней я смеялась, не помню, что тогда меня так рассмешило.
На цыпочках вышла из комнаты, по очереди открывала соседние двери, на небольшой софе, свернувшись калачиком, спал Алонзо. Значит, я в его общежитии.
Сажусь на пол, подперев подбородок рукой, смотрю на дракона, во сне он приоткрыл рот, дыхание ровное, мышцы лица расслабились, так он еще красивее.
– Привет, – открыв глаза, говорит он.
– Привет, я разбудила тебя? – Алонзо потянулся, свесив ноги, поморщился.
– Ничего, мне всё равно вставать нужно.
– Почему ты не отнес меня в мою комнату?
– Я стучал, но мне никто не открыл, – видимо, Лия не ночевала дома.
– Ладно, валяйся, я пойду что-нибудь приготовлю.
С третьей попытки нашла кухню, там столько техники, рай для домохозяйки. Напекла блины, пела вчерашнюю песню, повернувшись с тарелкой блинов в руках, увидела Алонзо, он стоял, прислонившись к косяку, задумчиво меня рассматривал.
– Что? – покраснела до кончиков волос. Вчера я была под хмелем эльфийского рома и пела для всех, а тут только Алонзо, и по его задумчивому лицу непонятно, нравится ему или нет.
– Плохо? Не понравилось? – закусила губу, единственный человек, которому хотела нравиться –это он.
Алонзо подлетел, с жадностью накинулся на мои губы, от неожиданности мои глаза распахнулись. Он убрал тарелку с блинами в сторону.
– Очень нравится, Миди, – прошептал он у самых губ. – У тебя волшебный голос, он в душу проникает, когда ты поёшь, мысленно уносишься вслед за тобой.
– Ты знаешь легенды о сиренах? – кровожадно улыбаюсь ему.
– Какую именно?
– Сирены своим голосом заманивали моряков к себе и потом съедали. И ты попался в мои сети, сейчас я тебя съем! – игриво укусила его за плечо.
– Для такой прекрасной сирены я готов стать ужином, – рассмеялся мой дракон.
– Ешь, и пойдем сдаваться. Лия наверняка меня потеряла, ещё и за утраченные туфли втык получу.
– Я компенсирую.
– Нет, Алонзо. Мне не нужны твои деньги, я сама.
– Вот коза упрямая!
После завтрака отнёс меня до комнаты и даже не слушал возражений о том, что я могу идти сама.
Увидев нас, студенты замолкали, провожали долгими взглядами, потом перешептывались.
– Сейчас судачить о нас будут, – посмотрела на довольного дракона. – Ну, и по какому поводу у тебя такой счастливый вид?
– Теперь все будут знать, что ты моя. И всякие «Фабио» перестанут крутиться вокруг тебя.
– Он просто мой друг! Это я его попросила, чтобы он притворился моим парнем.
– На друзей так не смотрят, уж ты мне поверь, – Алонзо скрипнул зубами.
– Ты ошибаешься! – начала возражать ему.
– Миди! – окликнула нас Лия. Алонзо развернулся, вместе со своей ношей, в нашу сторону бежали Фабио и Кевин.
– А ну отпусти её! – Кевин забрал меня и задвинул за спину. – И близко к ней не подходи, «Золотой мальчик!», – Фабио надвигался на Алонзо.
– А если не послушаюсь, то что? – дракон сжимал кулаки, того и гляди драка начнётся.
– Эй! Стоп, брейк, – встала между ними. – Всё в порядке, Фабио.
– Ты с ума сошла? Он украл тебя! Кевин, уведи её. Я этому тестостероидному качку буду мозги вправлять, – ударил кулаком по своей ладони.
– Фабио, ты слышал? Всё хорошо, он мой парень, мы помирились и всё выяснили.
– А где ты была? – спросил Лия.
– Он отнёс меня к себе, тебя дома не было.
– А знаешь, почему? – Лия сложила руки на груди. – Пока ты развлекалась со своим «парнем», мы город прочесывали, хотели уже к Элифасу идти, пусть бы приструнил племянника, а у неё всё хорошо!
– Извините, ребята. Я вчера уснула, пока мы летели назад. Ну и вот, – не знала, что сказать.
– Так, стоп! Почему ты босиком? – покраснела.
– Прости, я твои туфли потеряла, – извиняясь, улыбнулась подруге.
– Ты с ума сошла?! Это же Грегори Ковалли! Они же огромных денег стоят!
– Я возмещу, Лия.
– Ладно, что с тебя возьмёшь. Вот, держи, – она передала мою сумку, которую оставила Фабио, когда пошла на сцену.
– Пойдём? – беру Алонзо за руку, веду в общежитие, ребята идут сзади, перешептываются.
– Не нравится мне этот Фабио. – Алонзо нахмурилась.
– Перестань, ты просто ревнуешь, но у тебя нет повода.
Остановилась, обняла его за шею и поцеловала.
– Воу, воу! – крикнула Лия. – Потише, голубки. Не забывайте, вы в общественном месте! Лобызайтесь без свидетелей.
Фабио ушёл вперед, толкнув в плечо Алонзо, дракон рыпнулся, хотел его догнать.
– Не нужно, – остановила его, придержав за локоть.
Пришли в комнату, он оглядывался по сторонам.
– Тут всё изменилось, – повертел в руках подушку, одну из тех, что я в большом количестве закупила для благоустройства комнаты. Смотрел на семейные фотографии, которые я расставила на комоде.
– Красивая у тебя мама была. Ты на неё похожа.
– Да, знаю, только у неё волосы золотые.
– Мне твои больше нравятся.
– Ты раньше ее видел?
– Да, в учебниках по магистории, там она другая, там императрица, а здесь мать. Это же ты у нее на коленях?
– Ну, а кто еще? Мне разрешили забрать некоторые фотографии на память, – с горечью в голосе произнесла я.
– Ты уже тогда была красивая. Как в моем сне. – он провел пальцами по снимку. – Тут Келла не похожа на убийцу. Может, ты была права, и стоит всё лучше разузнать?
– Конечно. Завтра пойдём в библиотеку, поищем архивные данные. А сейчас прогуляемся, полетаем? А то я вчера сонная была, плохо помню, как это, летать на драконе.
– Хорошо.
– Переоденусь. Я ещё не скоро надену платье. – не мое это.