Научи меня жить. Книга 2

Глава 9

Дмитрий

Я вернулся домой, чтобы встретиться с Михаилом и переодеться. Он встретил меня на кухне, где Галина Анатольевна готовила завтрак. Увидев меня при полной экипировке и в крови, она вскрикнула от неожиданности. Михаил неодобрительно покачал головой. Что я мог поделать? Она не в первый раз видела меня таким.

– Это не моя кровь, – пояснил я, проходя мимо нее.

Она проводила меня недоверчивым взглядом, держа в руках деревянную лопатку. Я спустился в подвал и стал снимать с себя экипировку. Уложив оружие в тир, я поднялся к себе в комнату и быстро принял душ. Спускаясь на кухню, я ощутил, как урчал мой живот. Ведь последний раз я ел ровно сутки назад. Устало зевнув, я налил себе кофе и плюхнулся на стул напротив Михаила, который доедал свой завтрак.

– Ты когда-нибудь загонишь меня в могилу своими выходками, – сразу же произнесла Галина Анатольевна.

Я молча закатил глаза, за что получил подзатыльник.

– Не смей спорить со мной. Знаешь, сколько я валерьянки уже выпила, – тут ее голос надломился, и женщина начала плакать.

Тут же встав со своего места, я подошел к ней и крепко обнял. Она были сильной. Всегда. Галина Анатольевна была из тех людей, которых сложно чем-либо сломить. Я редко видел в ее глазах слезы.

– Я не смогу жить, если с тобой что-то случится, – прошептала она, уткнувшись в мою грудь.

– Со мной все будет хорошо, – сказал я, тихо гладя ее по спине. – Обещаю.

– Ты обещал соблюдать диету! – воскликнула она, ударив меня в грудь. – Но все равно нарушил свое слово! Нет вам веры, Дмитрий Сергеевич. Садись есть.

Она перешла на строгий тон, и я понял, что с ней все будет в порядке. Галина Анатольевна была несгибаемой женщиной, которую не сломил бы ни один удар судьбы.

– У меня будет к вам просьба, – обратился я к ней, набивая рот свежеиспеченным блинчиком. – Можете посидеть с ребенком пару часов? Не забыли, как это делается?

Я ухмыльнулся, видя ее счастливые глаза.

– Что за ребенок? Дима, ты от меня что-то скрываешь?

Засмеявшись ее предположению, я ответил:

– У Сани есть дочь. С малышкой нужно немного посидеть, пока я отвезу ее мать к нему в больницу. Справитесь?

– Конечно, – радостно воскликнула она, а потом сузила глаза и недоверчиво посмотрела на меня. – Разве у Саши есть дочь? Ты не говорил.

– Долгая история, – коротко сказал я и повернулся обратно к Михаилу. – К тебе у меня тоже будет одно дело.

– Тааааак! – завопила женщина, шлепая по столу кухонным полотенцем рядом с нами.

Я прикусил язык, чтобы не рассмеяться. Она постоянно так делала.

– Никаких разговоров о делах за столом. Тем более в моем присутствии! Поберегите мои уши. Иначе я еще больше стану себя накручивать, всякий раз когда ты выходишь из этого дома.

Михаил посмотрел на меня и слегка улыбнулся. Он был человеком несгибаемой воли, с легкостью ломал шеи и выполнял всю грязную работу, которую вешал на него отец, но перед своей женой был молчалив и податлив. Был ли это рецепт хорошего брака? Возможно. Но у меня не было шанса проверить это, и я не знал, будет ли.

Перед моими глазами вновь показался образ зеленоглазой блондинки, но я тут же вернулся в реальность. Единственное, о чем я сейчас должен думать, это понять, что случилось с Саней, и наконец-то отправиться за Новиковым, чтоб порезать его на куски.

Закончив с завтраком, Михаил сделал мне знак следовать за ним. Мы прошли в беседку. Он закурил и протянул пачку и мне.

– О чем ты хотел поговорить?

Я затянулся и полез в карман. Достав шприц и кусок тряпки, я протянул их ему и рассказал о том, что нашел.

– Пошли парней на адрес, где жил Макс. Возможно, им удастся найти какие-нибудь биологические слезы ублюдка в квартире: использованные станки, волосы. Позвони нашему врачу. Он может что-то подсказать, и передай ему эти материалы.

– Даже если это кололся Макс. Что тебе это даст? – с непониманием спросил он.

– Если это он был там, а я в этом почти уверен, еда в холодильнике лежит пару месяцев, ублюдок может снова прятаться там, когда вернётся. Ему неизвестно, что я нашел это место, – пояснил я.

– Разумно, – согласился он. – А это что за тряпка?

Я рассказал ему о машине и о том, что увидел.

– Ты знал о том, что отец сбил женщину насмерть? – спросил я.

Михаил молча покачал головой, внимательно рассматривая окровавленный тряпичный кусок.

– Когда это произошло? – спросил он.

– Шестого мая две тысячи первого года, – ответил я, потому что хорошо знал эту дату.

Он задумался на секунду и ответил.

– Твой отец получил пулю в тот день. Я хорошо это помню, но меня не было с ним рядом…

На мгновение он замолчал и посмотрел в сторону.

– Ты спрашивал меня о Новикове, – продолжил Михаил. – Именно он тогда повёз твоего отца в больницу.

Я шокировано смотрел на него, пытаясь переварить эту новую информацию.

– Значит… – начал я и тут же запнулся. – Значит мой отец был ранен в тот день и он не был за рулем?

– Да, – кивнул Михаил. – Я не помню точной даты. Весна или лето. Было тепло, но это точно был две тысячи первый.

Он продолжал крутить тряпку в руках, а я неотрывно следил за его движениями.

– Вот сука! – зарычал я и ударил кулаками по столу, заставив пепельницу подпрыгнуть.

Я вскочил со своего места и направился в дом, слыша позади голос Михаила, но не обернулся. Забежав в подвал, где располагался мой спортзал, стянув футболку по пути и бросив ее на пол, я подбежал к груше и со всей силой, которая у меня была, стал молотить по ней. Каждая клетка моего тела была наполнена яростью. Я не мог остановиться. Удар, еще удар. Цепи, держащие грушу, звенели наравне с ударами, которые я наносил.

Ублюдок был за рулем этого автомобиля, не мой отец. Именно его ошибка унесла жизнь женщины. Из-за него Аня осталась без матери. Мой отец не был виновен в этом. Эта мразь знала обо всем с самого начала и перевела стрелки на другого человека. Именно Новиков сказал Савину, чей автомобиль унес жизнь его любимой жены. А потом заказал моего отца, когда тот стал копать под него. Наверняка, спустя столько лет, он понял, что что-то было не так, и предъявил это ублюдку, но тот испугался и первым заказал моего отца. Был ли причастен Савин к этому? Сейчас я безусловно верил его словам, которые он мне сказал, когда я приходил к нему на встречу в отделение. Анин отец был тем человеком, который решал бы все буквой закона, а не криминалом. Но почему тогда на фото запечатлена его встреча с киллером, и зафиксирована передача денег? В любом случае мотивы Савина были ясны. Он хотел смерти моего отца, но он не был виновен. Реальный враг был все эти годы рядом с ним. Анин отец верил до последнего своему лучшему другу и не сдал его. Даже тогда, когда я открыл ему глаза. Ублюдок сделал все, чтобы спихнуть убийство моего отца на другого человека, и при этом остаться чистым. Но не выйдет. Я порежу психа на куски, пока он сам во всем не признается.

Обессилено упав на пол весь в поту, я медленно стал сжимать и разжимать пальцы рук. Они болели и почти не слушались. Как долго я выбивал жизнь из груши? Приведя свое дыхание в порядок, я потянулся за телефоном, чтобы проверить время. Пора выдвигаться в аэропорт. Я обещал встретить Никиту, и мы вместе отправимся к Сане в больницу.

Через час я уже стоял в холле, где ожидал своего друга. Наконец-то показавшись, он подошел ко мне, неся в руках дорожную сумку. Мы обменялись рукопожатием.

– Как он? – сразу же спросил Никита.

– Врачи бы сразу позвонили, если б ему стало хуже, – ответил я.

Мы сели в автомобиль, и Никита дернулся от неожиданности.

– Здравствуй, мой хороший, – поприветствовала Галина Анатольевна моего друга.

– Твою мать, – воскликнул он, оборачиваясь.

Женщина с силой ударила его по плечу.

– Не выражайся при мне, – строго предупредила она.

– Вы напугали меня, – начал оправдываться Никита. – А что вы тут делаете?

– Она посидит с ребенком, пока я отвезу ее мать вместе с нами в больницу, – ответил я за нее.

– Какой ребенок? Какая мать? Что ты несешь? – негодовал Никита.

– Тебе совсем память отшибло? – пробурчал я, выезжая с парковки.

– Ааа, – протянул он. – А что она там забыла? Я все еще не доверяю этой женщине.

– Ты драматизируешь.

– Я просто осторожен, а ты – нет. И это реально бесит. Из нас троих у меня одного есть мозги?

У меня нет настроения спорить с тобой, – пробурчал я, тем самым давая понять, что закончил этот разговор.

Мы подъехали к ЖК, где жил Саня. Поднявшись на последний этаж, я взглянул на Галину Анатольевну. Ее глаза светились счастьем в ожидании того, что ей придется нянчиться с ребенком. Она всегда любила детей, но воспитать ей довелось только меня и брата. Иногда она возилась с Илюшей, когда они изредка приезжали с Никитой к нам домой. Я тоже любил мальчишку. Ведь он был моим крестником.

Открыв дверь квартиры, я осторожно вошел и позвал Веру. Возможно, Ксюша спала, поэтому я не стал снова звонить, чтобы не разбудить ребенка.

Девушка показалась в коридоре с малышкой на руках. Девочка прижимала к себе плюшевого динозавра. Того самого. Она грызла ему ухо и неотрывно смотрела на посетителей.

– Поедем в больницу? – сразу же спросил я.

– Ты сказал, что лучше мне не приезжать туда с ребенком, пока он в реанимации, – недоверчиво сказала она.

Я подошел к ним и сделал движение, чтобы представить ей людей, с которыми пришел:

– Это Галина Анатольевна, она посидит с Ксюшей, пока ты будешь с нами в больнице. А это Никита. Еще один наш друг. Мы поедем к Сане втроем, – пояснил я.

Вера сузила глаза, показывая, что сомневается в моих словах.

– Ты не доверяешь мне? Но ведь именно ты позвонила мне, когда Саня пропал. Он сам сказал тебе, что ты можешь на меня положиться.

– Я не оставлю ребенка с незнакомым человеком, – недоверчиво сказала она и, развернувшись, прошла вглубь квартиры.

Мы последовали за ней в гостиную. На полу были разбросаны игрушки, но Вера не спускала ее с рук, продолжая прижимать малышку к себе. Будто кто-то из нас мог наброситься на нее и отобрать дочь.

– Галина Анатольевна вырастила меня. Я знаю ее всю жизнь. Ты можешь доверять ей.

Женщина подошла к Вере и доброжелательно улыбнулась ей.

– А чьи это сладенькие пальчики? – стала ворковать она, и малышка улыбнулась ей в ответ.

Я напрягся, видя недовольное лицо девушки. Черт. Думал, что будет проще.

– Какая ты хорошенькая девочка, – произнесла Галина Анатольевна ласковым мелодичным голосом. – Пойдешь ко мне на ручки?

Малышка потянулась к женщине, но Вера продолжала удерживать ее.

– Я не оставлю дочь. Она без меня не уснёт.

– Глупости. У меня и не такие засыпали, – успокоила она девушку. – Видишь вон того лба? Знаешь, каким капризным ребенком он рос? И ничего. Справилась.

Я закатил глаза от этих детских воспоминаний.

– Она ничего не ест, кроме… – Вера сделала паузу, глядя на нас с Никитой. – Я все еще кормлю ее грудью. Если я уеду, она останется голодной.

Она сказала это тихо, но я ее услышал.

Черт. Я ничего не смыслил о детях, и вся эта младенческая хрень была для меня как проектирование самолета. Я взглянул на друга и увидел его в глазах понимание и сочувствие. Конечно же. Он был отцом.

– А сколько ей уже месяцев? – спросила Галина Анатольевна.

– Восемь, но она ничего не ест. Чтобы я не предлагала, – ответила девушка расстроенным голосом.

Я плюхнулся на диван, потому что понял, что это надолго. Черт. На минуту представив, что у каждого из нас троих есть жены и дюжина детей, я понял, что все наши дела пойдут по одному месту только лишь потому, что мобильного графика у нас больше не будет. Кажется, теперь я стал понимать, почему отец скинул с себя воспитание меня и брата на других людей. Хотя это его не оправдывает.

Никита сел рядом со мной и устало вытянул ноги перед собой.

– Может поедем вдвоем? – тихо спросил он, наблюдая, как женщины воркуют вместе с ребенком.

– Я обещал ей, что отвезу ее.

– Видишь, она не хочет. Поехали.

Я качнул головой.

– Что-то мне подсказывает, что Саня будет рад ее видеть. Надеюсь, он уже пришел в сознание после операции.

Спустя пол часа долгих уговоров, Вера все же согласилась. Галина Анатольевна заняла внимание ребенка, чтобы девочка не видела, что ее мать уходит. Мы сели в автомобиль и наконец-то выехали в сторону больницы. Девушка молчала всю дорогу. Я искоса поглядывал на нее в зеркало заднего вида. Она пыталась сохранять спокойствие, но ее мелкие телодвижения выдавали нервозность девушки.

Подъехав к зданию больницы, мы вышли из автомобиля и направились в холл. Молча поднявшись на четвертый этаж, мы оказались возле стоки, где до этого утром я был вместе с Михаилом и ждал результата операции.

– Громов в какой палате? – спросил я медсестру.

– Дмитрий Сергеевич… – испуганно произнесла девушка. – Он в реанимации. Я не д-думаю, что врач позволит…

Я вздёрнул бровь. Если она знала меня по имени, значит ей было известно, кто я. Неужели она думала, что меня остановят какие-то больничные правила от того, что я хотел убедиться, что с моим другом все в порядке?

– Мне нужно позвонить врачу, – дрожащим голосом пояснила она.

– Он приходил в себя?

= Да, но сейчас он возможно спит.

К нам вышел хирург и одарил нас всех троих недоверчивым взглядом.

– Я не пущу всех троих в реанимацию, – строго предупредил он.

– Брось, док, – возмутился Никита. – Когда Димас лежал в реанимации, ты пускал нас двоих к нему.

– Только двое, – настаивал он.

Мой друг поднял руки в знак капитуляции.

– Хорошо, я останусь здесь, – согласился он.

Я прищурился, глядя на врача. Он смел мне дерзить. Любому другому человеку я бы оторвал голову за его тон, но с ним я не мог этого сделать. Именно этот врач спас нам троим жизнь однажды, и, кто знает, сколько раз ему еще придется это делать. Поэтому я сдался, соглашаясь с дурацкими больничными правилами. Вообще по идеи в реанимацию имеют доступ только близкие родственники.

Нам выдали голубые одноразовые халаты и бахилы. Одевшись, мы с Верой проследовали за медсестрой. Открыв перед нами дверь, я увидел Саню на больничной койке, подключенного к аппаратам. Из его руки торчала капельница. Он спал. Лицо моего друга было бледным.

Вера тихо приблизилась к нему и осторожно взяла за руку. Саня в ту же секунду открыл глаза.

– Я сплю? – тихо спросил он.

– Нет… – ответила девушка, садясь на стул рядом с койкой.

Я слышал, как она всхлипнула. На минуту мне показалось, что я тут лишний. Саня повернулся в мою сторону.

– Знаю, зачем ты здесь, – осипшим голосом сказал он. – Я не видел того, кто сделал это.

Было заметно, что ему трудно говорить. Поэтому я не стал выпытывать из него больше ничего. Мы после поговорим обо всем.

– Как ты себя чувствуешь?

– Жить буду, – ответил он и попытался пошевелиться.

Саня застонал от легких телодвижений и прикрыл глаза. Я взглянул на их сцепленные руки. Вера крепко сжимала его ладонь.

– Оставлю вас, – сказал я, направляясь к выходу.

Открыв дверь, я бросил последний взгляд на эту парочку. Вера уже успела наклониться к Сане и аккуратно поцеловать его. Я вышел в коридор, не понимая, как быстро они успели перейти к подобного рода отношениям. Ведь их знакомство произошло всего пару дней назад.

Чему удивляться? Мы с Аней сблизились тоже за короткий срок. Если бы не гребанный Максим, уверен, это произошло б быстрее.

Глава 10

Дмитрий

Я развез всех по домам. Сев в беседку, я закурил, обдумывая события последних дней. Я надеялся, что Саня видел нападавшего, и это даст нам шанс для мести. Михаил обшарил все в той квартире, но не нашел никаких зацепок. Единственные люди, которые могли хоть что-то знать, мертвы. Вера сказала, что к ним домой приходили разные люди. Они часто обсуждали что-то на кухне, но ее в дела никогда не посвящали. Разумеется, Никита не доверял ей, но что я должен был сделать? Пытать девушку? Тем более, ее физическое состояние говорило о том, что ей, скорее всего, приходилось несладко, пока она жила там со своей дочерью.

Я закурил и достал телефон, чтобы перейти к следующему шагу. Человек, которому я звонил, не заставил себя долго ждать.

– Готовы приступить к выполнению боевой задачи, Дмитрий Сергеевич? – спросил он ледяным тоном.

– Могу выехать прямо сейчас. Мне нужен адрес.

– Нужна помощь?

– Зачем мне лишние свидетели? – ухмыльнулся я.

Записав координаты, которые он мне продиктовал, я вбил их в навигатор, чтобы понять примерное местоположение.

– Мои люди все еще находятся там. Они следят за объектом на случай, если он решит сменить место дислокации. Можете сообщить, когда пробудете на место. Они снимутся.

– Сколько с ним людей?

– Всего три охранника. Не думаю, что для вас это окажется проблемой, – саркастично ответил он.

Отключившись, я потушил сигарету. Черт. Я не планировал снова возвращаться к этой гадости, но почему-то не мог остановиться. Все пять лет службы в армии я курил, но бросил, когда вернулся домой. А сейчас я как никогда вновь испытывал тягу к этой дряни.

Я не собирался сообщать кому-либо о том, куда направляюсь. Это только между мной и ублюдком. Справиться с тремя охранниками не составит труда. Мне бы не хотелось впутывать кого-то в это.

Сборы не заняли у меня много времени, потому что я ранее много часов потратил на обдумывание того, как буду добиваться правды. Уверен, Новиков-старший удивится тому, насколько моя фантазия может разгуляться.

Стоя в гараже, я оглядел автопарк, который имел. Все машины были приметными. Я должен был выбрать ту, которая не привлекла к себе особого внимания. Мой взгляд упал на старенький бумер, который я купил еще подростком. Да, я ездил на нем без прав в то время, потому что меня защищала отцовская фамилия.

Однажды Рома, сев за руль этого автомобиля, не справился со сцеплением и въехал в угол гаража, разбив фару и бампер. Брат так и не успел заработать денег, чтобы исправить свой косяк, поэтому я попросил своих людей отогнать ее вместе с Геликом в ремонт. Сделать бумер не составило большого труда, поэтому он стоял здесь, ожидал, чтобы им, наконец, воспользовались.

Открыв багажник, я сбросил в него все дерьмо, которое заранее подготовил. Сев за руль, меня посетило дежавю:

– Отец, отец, у меня для тебя сюрприз, – кричал я, заходя в дом.

Рома появился из ниоткуда и врезался в мои ноги, когда я повернул за угол, направляясь в сторону отцовского кабинета. Брат ударился головой в металлическую бляху на ремне и тут же с криком отскочит от меня, упав на пол.

– Блин, Ром. Сколько раз тебе говорили, что в доме бегать нельзя, – сказал я, падая на колени рядом с ним. – Если ты разобьешь что-то, папа сильно рассердится.

Я взял его за запястье и отодвинул руку от детского личика. Черт. Над бровью появился порез, и струйка крови стала медленно стекать вниз.

Рома взглянул на свою ладонь и закричал от испуга.

– Что тут у вас происходит? – взревел отец, выбегая из своего кабинета.

Я взял брата на руки и подошел ближе, чтобы объяснить ситуацию.

– Мне плевать на всё это. Отведи его к Галине. У меня совещание. Если я еще раз услышу шум, высеку обоих, – продолжал кричать он.

Рома уткнулся мне в изгиб шеи и тихо всхлипывал. Теперь уже не от раны, а от того, как отец повышал на нас голос. Он всегда был ранимым и плакал всякий раз, когда чувствовал себя незащищенным.

Я прижал его крепче к себе и понес на кухню. Галина Анатольевна стряпала что-то возле плиты. Заметив нас, она бросила все.

– Ох, мой мальчик, – воскликнула она, забирая брата из моих рук. – Дай посмотрю.

Женщина усадила ребенка на барный стул и повернула его лицо ближе к свету.

– Дим, принеси аптечку, пожалуйста, – попросила она, не отрываясь взглядом от раны.

Рома уже не плакал и сидел смирно, пользуясь тем, что ему уделили внимание.

– Думаю, шить не надо, – обратился я к ней. – Рана неглубокая.

– Да, – согласилась она. – Я просто обработаю ее и заклею пластырем.

Брат слегка поежился, когда перекись попала на порез.

– Обо что ты так ударился, Ром? – спросила она.

Я молча хлопнул по огромной металлической бляхе на своем ремне. Галина Анатольевна вздернула бровь и повернулась обратно к брату.

– Ты опять бегал в доме? – пробормотала она, неодобрительно качая головой. – Ром, ты же знаешь, что твой папа не позволяет таких вещей. Тебе улицы мало?

– Где мой мяч? – спросил брат.

– Он был у тебя в руках, когда мы столкнулись? – спросил я. – Наверное, в коридоре.

Я вернулся к месту столкновения и поднял резиновый мячик, который откатился в самый угол. Тут позади меня двери открылись, и появились люди, выходящие из кабинета моего отца. Они продолжали что-то горячо обсуждать, но я не понимал смысла их споров. Мне казалось, что вся их дискуссия состояла только из матерных слов. Встретившись со мной взглядом, отец с презрением сузил глаза и отстал от других. Он подошел ко мне и взглянул на мяч в моих руках.

– Какого черта он здесь делает? Твой брат забыл, что его игрушки не должны покидать своей комнаты?

– Наверное, он шел на улицу, когда столкнулся со мной, – попытался я восстановить хронологию событий в своей голове.

Рома даже в свои четыре года знал, как отец бывает строг, когда его приказы нарушают. Брат не мог играть в мяч в доме.

– П-пап, вообще-то, я хотел тебе кое-что сказать…

Я запнулся и попытался сделать глубокий вдох, чтобы продолжить свой рассказ, потому что сильно волновался. Отец не стал меня слушать, будто хотел отмахнуться от меня как от назойливой мухи. Он резко достал нож из своего кармана. Нажав на крошечную кнопку на рукояти, лезвие выскочило и блеснуло в свете заходящего солнца. На миг я потерял дар речи. Что он собирается сделать? Мой отец был одним из самых непредсказуемых людей, которых я когда-либо знал. Надоел ли я ему как сын? Он всегда был недоволен мною. Возможно, поэтому он решил попытать счастье во второй раз? Хотя мы с братом оба чувствовали себя бракованными всякий раз, когда отец смотрел на нас.

Он сделал резкий выпад ножом вперед. Я дрогнул от неожиданности и опустил глаза вниз. Рукоять ножа торчала в мяче, заставляя его выпустить весь воздух и съежиться. Я продолжал держать кусок резины, когда отец вытащил нож.

– Уже вечер, – продолжил он. – Почему ты не на складе?

– Я… Я сегодня купил машину, как и хотел, – начал я, но отец оборвал меня, вскидывая ладонь перед моим лицом.

– Ты купил себе машину, но это не освобождает тебя от того, что ты можешь продолжать заниматься херней.

– Это не хрень! – возмутился я и тут же прикусил язык, потому что никогда раньше не повышал голос на своего отца.

Он молчал, оценивая мой порыв, и я набрался храбрости, чтобы продолжить:

– Я читаю книги. Когда они были пустой тратой времени?

– Ты читаешь не те книги, которые тебе пригодятся в жизни, – сказал он скучающим голосом. – Тем более, ты должен быть человеком-практиком, а не теоретиком, который обложил себя макулатурой.

– Пап, ты же знаешь, что я хочу стать врачом, – настаивал я в надежде, что он меня услышит.

– Я не собираюсь слушать эту чушь снова, – рявкнул он и, резко развернувшись, направился за остальными людьми, которые спешили покинуть дом.

Мне хотелось догнать отца и продолжить этот разговор. Когда, если не сейчас? Его слишком часто не бывает дома.

– Пап, постой! – кричал я, но он не обернулся. – Подожди!

Мы оказались на улице. Возле дома были припаркованы машины, которые принадлежали людям, с которыми работал отец. Они курили и спорили над чем-то, но мне не была интересна суть их дискуссии.

– Отец! – крикнул я, цепляясь за последнюю надежду.

Я догнал его и схватил на рукав пиджака. Он резко развернулся и посмотрел на меня испепеляющим взглядом.

– Не смей трогать меня, – прорычал он сквозь зубы, выдергивая руку из моей хватки.

Казалось, что он был на грани того, чтобы вытащить свой пистолет и прикончить своего сына.

– Ты позоришь меня.

Его люди замолчали и посмотрели в нашу сторону, наблюдая за разгоравшейся драмой.

– Я хотел сказать, – начал я, – что я все равно пойду в медицинский. Хочешь ты того или нет.

Он какое-то время сверлил меня глазами, а потом резко схватил меня за затылок и притянул к себе. Наши лбы соприкоснулись, и я увидел, как покраснели белки его глаз от злости.

– Если ты считаешь, что умнее меня, щенок, то доказывай это поступками, а не словами, – прорычал он это тихо, чтобы нас никто не слышал, но вложил всю свою ярость, которая в нем была на тот момент, в каждое сказанное им слово.

– Я могу добиться всего сам. Разве то, что я самостоятельно заработал на машину, не беря у тебя ни копейки, не доказывает это?

– Ты все равно пользуешься тем, что дал тебе отец. Не забывай, на чьем складе ты работаешь.

Мы продолжали смотреть в глаза друг другу. Не знаю, что видел он, но единственное, о чем думал я в тот момент, что у нас с ним один и тот же цвет глаз. Карий омут, который гипнотизирует собеседника во время общения. Передавались ли детям иные способности наряду с цветом глаз?

– Сегодня же ты возвращаешься работать на склад, – рявкнул он и развернулся обратно к своим людям.

– Я уже заработал на машину! – крикнул я ему в спину. – Мне больше не нужна эта работа.

Он развернулся и сделал резкий выпад, который заставил меня упасть на землю. Черт. Я потер лицо. След от удара не то, что болел, он горел! Я сплюнул рядом с собой и увидел кровь. «Только не зуб!» – подумал я про себя.

Отец подошел ко мне и нагнулся, чтобы я мог его слышать.

– Я не дам тебе больше ни копейки за твою дерзость. Не забывай, что ты все еще живешь в моем доме. С этого дня ты будешь отрабатывать свое существование здесь. Тем более, машину ты же должен как-то заправлять.

Он отряхнул свой костюм и с важным видом направился к своему автомобилю. Одна за одной машины выезжали через ворота, а я продолжал сидеть за земле, наблюдая, как двор пустеет.

Я вздрогнул от неожиданности, когда маленькая ручка коснулась моего плеча и вывела меня из задумчивости. Брат подошел ко мне, сжимая сдувшийся мяч. Я обнял его и усадил к себе на колени.

– Мяч испортился, – вздохнул он.

– Я куплю тебе новый, – пообещал я, целуя малыша в лоб.

Казалось, я просидел в машине целую вечность, пока был окутан воспоминаниями. Я впервые за столько лет сел в нее. Даже когда вернулся в Сочи после смерти отца, я не нашел в себе храбрости сделать это. Как будто она впитала в себя все те эмоции, которыми был напитан тот мальчишка, о котором я пытался забыть. Забитый, неуверенный в себе ребенок, который сделал все, чтобы стать тем, кем сейчас является.

Я поправил зеркало заднего вида и взглянул в свое отражение. На меня смотрели темные как смоль глаза. Его глаза. Всякий раз, когда они находились в тени, их карий цвет превращался в мрачный густой омут, но сейчас они еще зловеще мерцали в нетерпении увидеть кровь ублюдка.

Закончив все приготовления, я отправился в путь. Дорога была неблизкая, но я любил ездить в одиночестве. Врубив любимую музыку погромче, я откинулся на сиденье и стал думать о той, кто сейчас далеко. Я был благодарен в какой-то степени судьбе, что не сидел без дела с тех пор, как пришел в себя в больнице. Ибо мысли об этой девушке кружили бы в моей голове как ураганный ветер.

Безумие. Торнадо. Вот кем она была. Появилась из ниоткуда и исчезла в том же направлении.

Я обязан отомстить за нее, за наши семьи. Обеспечить девушке безопасность. Это все, чего я хочу на данный момент. А потом я отправлюсь за ней и сделаю все, чтобы дурацкие мысли о побеге больше никогда не посещали ее голову.

В дороге я думал, наверное, обо всем, о чем только мог: начиная с прекрасной зеленоглазой блондинки, заканчивая тем, что мразь, пырнувшая Саню ножом, все еще где-то гуляет.

Взглянув на навигатор, я понял, что почти на месте. Взяв телефон, я позвонил, чтобы сообщить о своём присутствии.

– Я скину вам координаты дома неподалеку. Вас уже ждут. Вы все равно не будете действовать пока светло, – сказал человек мне в трубку.

Было раннее утро. Я провел почти всю ночь в дороге.

– Твою мать! – рявкнул я. – Все так плохо?

– Вам парни все объяснят, – ответил он и положил трубку.

Получив новые координаты, я развернулся и заехал на соседнюю улицу. Везде была ужасная грунтовая дорога. Недавно прошел дождь, и ее еще больше размыло. Доехав до пункта назначения, я хотел выйти из машины, как неожиданно стали открываться металлические ворота передо мной. Я увидел несколько человек в черном, встречающих меня. Въехав во двор, у меня возникло предчувствие, что это могла быть засада. Я оглянулся и не увидел никого. «Два человека, – подумал я. – Раз плюнуть.»

Мы молча обменялись рукопожатиями, не представляясь друг другу. Разумеется, им было известно, кто я, но своих имен они никогда не называли.

– Пройдемте внутрь, мы вам все покажем, – сказал один из них, указывая мне на дом.

Мы сразу же поднялись по лестнице на второй этаж. Это была небольшая спальня с выходом на балкон. Панорамные окна в пол были наглухо заперты.

Один из парней протянул мне бинокль и указал на дом, виднеющийся через кромку деревьев. До него было примерно метров двести.

Я посмотрел в бинокль, пытаясь хоть что-то разглядеть. Вот он. Новиков сидел на террасе в белом халате и спокойно попивал чай. К нему подошел один из охранников и что-то ему сказал. Я сдвинулся в сторону и заметил еще двух.

– Трое? Вы уверены? – спросил я.

– Да. Они не меняются. Вообще, мы не видели, чтобы кто-то выезжал или заезжал туда последние дни.

– Что там по периметру? Есть камеры? Сигнализация?

– По-моему, вы слишком много хотите, Дмитрий Сергеевич, – ответил один из них, складывая руки на груди.

– Хорошо, – сказал я и отвернулся от них обратно в сторону окна. – Разве нас не видно через окно?

– Оно затонировано.

– Умно, – буркнул я и продолжил наблюдать за ублюдком.

Парни сказали, что сменяют друг друга в наблюдении. Здесь они находятся уже несколько дней. Больше информации мне не дали, а меня все-таки распирало от любопытства, как его нашли. Ведь это не Сочи. И даже не пригород.