«Сердце шута» – вторая часть серии книг про мафию «Сердце мафии». Книги можно читать раздельно, но все же рекомендую перейти к первой, чтобы в полной мере оценить события второй и в будущем третьей.

Первая часть цикла – «Серце Тафуна».

Пролог

Пыль в лучах солнечного света маленькими блестящими кристалликами летала в воздухе, оседала в легких, облепляла горло и нос, заставляя задыхаться. Или, может, это кровь, стекающая горячими струйками по лицу, мешала дышать?

Мой взгляд приковался к фигуре Анабель, дрожащей в руках младшего Санчеса – Томаса. Ярость и злость захлестывали с такой силой, что, если бы не нож около горла, они все были бы уже мертвы. Потому что происходящее сопровождалось громким, бьющим по ушам, детским плачем. Я старался не смотреть на маленького Генри в переносной колыбельной в руках Лукаса.

Черт возьми, я бы убил их всех.

– Я уже сказал, что отпущу их, только если ты останешься, – вкрадчиво проговорил Лукас, а я задумался, почему в прошлый раз Тайфун оставил его всего лишь со сломанными пальцами, а не с пулей во лбу. – Перейди на мою сторону, Хорхе. Оставь попытки добраться до моего отца, до нашей семьи, и я отпущу девчонку, – он небрежно качнул ребенка, отчего малыш заплакал еще громче. Я отвел взгляд от Анабель, ее лицо казалось таким бледным, таким безжизненным, что вызывало физическую боль. Лукас Санчес смотрел пристально, давяще, пытаясь внушать страх, ужас, желание упасть на колени. И если Аарон не нуждался в доказательстве своей силы, то Лукасу только это и оставалось. И сейчас он даже не был похож на человека: темные рисунки тату перекатывались на выступающих мышцах, русые волосы в полном беспорядке торчали в разные стороны, взгляд казался безумным. Безумным и был. Никто в здравом уме не похищает детей и их матерей. Никто. Это кодекс, написанный кровью на, черт возьми, костях каждого босса. Но Лукас рушил все наши устои.

Я опустил голову вниз, пытаясь сделать судорожный вдох. Кости ломило, мышцы ныли, а голова шла кругом от обилия звуков, событий и решений, которые нужно принять. Мог ли я предать брата? Мог ли обменять жизнь Аарона на жизнь Анабель и маленького Генри?

Я не знал.

Но почему-то был уверен в том, что Аарон точно бы меня понял. Возможно, он поступил бы также.

Я взглянул на хрупкую, кажущуюся крошечной в руках верзилы, девушку. Ее страдания вызывали в сердце какое-то странное, непонятное чувство – боль, огромную, всепоглощающую боль за кого-то. Чувство, которое я думал, что не умел испытывать.

Ана всхлипнула, смотря на меня полными слез глазами. Я знал, о чем она сейчас молилась. Знал, как именно должен поступить, и жалел лишь об одном – о том, что так и не признался ей. Не сказал всего несколько слов, не произнес их вслух. Может, это и к лучшему. Не хотелось ставить ее перед таким выбором, не хотелось, чтобы ее душа разрывалась на части от противоречий и морали, которая почему-то все равно находила место в нашей жизни.

Я снова посмотрел на Лукаса затуманенным взглядом. Он в ожидании качал переноску Генри взад-вперед. До безумия сильно хотелось покачать так его оторванную голову, но вместо этого я с огромным усилием кивнул.

– Хорошо, – выдохнул я. В спину прилетел гулкий смешок, а лезвие ножа немного отстранилось.

– Не думал, что люди Тайфуна такие слабые, – хмыкнул Лукас, а мне захотелось стереть эту усмешку, приложить его лицом об это сраное бетонное покрытие ангара.

– Людям Тайфуна не нужно похищать детей, чтобы показать свою силу, – отозвался я, сплевывая кровь на пол. Холодный металл вновь коснулся шеи, делая небольшой надрез.

– Отведите девушку и ребенка назад, – качнул головой Санчес, а затем, передав Генри в руки какому-то ублюдку, шагнул ко мне.

– Хорхе! – воскликнула Ана, заставляя посмотреть в ее сторону. Ее бесконечно красивые глаза покраснели, на шее красовались синяки от пальцев, а вязаный кардиган, в котором она обычно ходила дома, оказался порван сразу в нескольких местах. Я коротко кивнул, поймав ее взгляд.

– Я люблю тебя, – прошептал я одними губами, надеясь, что никто из них не услышит этого признания. И даже она. Эти чувства я собирался держать в себе. И сейчас именно из-за них я поступал так, как поступал.

– Пошли, – один из придурков Лукаса толкнул ее в спину, направляя к выходу, она вырвала переноску с ребенком из рук другого и, кинув на меня еще один затравленный взгляд, пошла вперед.

Больше всего на свете я надеялся на то, что она останется цела. Более того, я молился об этом. И пока Анабель удалялась из поля моего зрения, я смотрел ей вслед, думая, что на ее долю выпало слишком много испытаний, и мне до безумия сильно не хотелось, чтобы она потеряла еще и меня. Но, кажется, у жизни были свои планы, потому что над моими она снова посмеялась, когда Лукас Санчес загородил собой все пространство ангара.

Его тонкие пальцы запутались в моих волосах, оттягивая голову назад.

– Ну что, каратель Тайфуна, нас ждет просто незабываемое время вместе, – хмыкнул он, присев на корточки передо мной, и в этот момент стало ясно, почему не меня называли монстром, а его. Я – всего лишь хороший бармен, всего лишь умел добывать правду и чувствовать ложь. И я мог сдерживать внутреннюю тьму. А Лукас – тот, кто марает руки, потому что ему это нравится, потому что только так он может почувствовать себя собой. Человеческая жизнь для него ничего не значила, как и слово главы семьи.

Глава 1. Хорхе

Несколько месяцев назад

Ее крик был таким громким, что пугал до чертиков. Казалось, что здесь, в маленькой детской комнатушке, разверзлись врата ада. Я ничего не понимал, ничего не мог сделать, только бесшумно плакать. Надеясь, что скоро все закончится.

Хотя я знал, что ничего не закончится. Никогда не заканчивалось. И это была правда, потому что каждый раз следом за криками следовал звонкий шум, заставляющий вздрагивать, и приглушенные звуки ударов, из-за которых приходилось утыкаться в подушку и делать вид, что я сплю.

Я раскрыл глаза, пытаясь отдышаться. Перед глазами застыл привычный потолок с потрескавшейся краской. В груди разливался страх, мешающий сделать хотя бы один нормальный вдох. Иногда кошмары навещали меня во снах, иногда они превращались в картины прошлого, которое я даже и не помнил, иногда они показывали возможные картинки будущего, а иногда это была лишь пустота. Неизменным оставалось только одно – страх. Эти картины каждый раз до дрожи пугали.

Рука сама дотянулась до пачки сигарет на тумбочке, я сел, свесив ноги с односпальной кровати у стены на пол, и закурил.

Еще не забрезжил рассвет, а сна уже ощутимо не находилось, и я просто курил, игнорируя кружащий голову ужас и застыв взглядом в одной точке на полу. Серый дым взвивался в воздух вокруг меня, заполняя маленькую – ту самую – комнатку почти полностью удушающим запахом табака.

В крошечное и единственное окно виднелось все еще чернеющее небо, усыпанное звездами. Из-за набегающего холода, по коже ползли мурашки, но я не обращал на это внимания.

Кошмары давно не навещали меня. Все изменилось несколько месяцев назад, когда убийца из прошлого Аарона Гонсалеса – моего босса, друга детства и почти брата, вновь объявился в городе, принявшись путать следы. Не секрет, мы все пережили тогда ад. Особенно Луиза Перес. Для нее это было особенно сложно, девушка потеряла из-за чьих-то предубеждений и безумия мать, а затем отца и сестру. И мне жаль, что красотке пришлось все это пережить. Никто не заслуживает боли и потерь.

Я беспокоился за Аарона, потому что его влюбленность в красотку сначала казалась сумасшествием. Я не мог потерять единственного родного мне человека. Единственного человека, которому мог хоть немного доверять.

Кто же знал, что их взаимная неприязнь свяжет нас всех в одну большую мафиозную семью?

Теперь же почти каждую ночь я просыпался в холодном поту, пытаясь отдышаться и выкуривая несколько сигарет за раз в попытке почувствовать себя живым. Едкий дым обжигал горечью и теплотой, оседающими на языке, и эти ощущения, правда, помогали понять, что я все еще жив, что холод и тепло все еще могли касаться моей кожи, что я мог чувствовать что-то кроме всепоглощающей пустоты.

Рассвет всегда наступал неожиданно, так, словно я успевал лишь моргнуть. И когда солнечный свет застревал в серых от грязи коротких занавесках, я поднимался с кровати, оставляя сигарету в хрустальной пепельнице на прикроватной тумбе. И эта пепельница – единственное в этом месте, что связывало меня с действительностью, с жизнью, которая сейчас меня окружала.

Казалось кощунственным и мазохистким – оставаться здесь из раза в раз, насиловать самого себя в попытке узнать хоть что-то, вспомнить. Наверняка, любой здравомыслящий человек покрутил бы пальцем у виска на мои затеи и мысли, но кого это интересовало?

Я шумно выдохнул, поднимаясь с кровати. День для меня всегда начинался странно, потому что наступал на пару-тройку часов раньше, чем для других. Не скажу, что мне не нравилось оставаться созерцателем и молчаливым наблюдателем, но иногда хотелось убрать эту привычку. Хотя сейчас, пока мы ловили последние осенние лучи солнца, не стоило менять привычное. Может быть, все изменится само.

Тайфун ждал меня в участке к девяти. Иногда меня удивляло, почему он до сих пор оставался детективом, после всего произошедшего, после того, как все убедились в его принадлежности к миру мафии, а потом я заходил в душный кабинет, смотрел на Аарона, сидящего за старым, скрипучим столом, и все вопросы отпадали. Он все еще хотел убрать семью Санчес. И он все еще не мог оставить мечту о справедливости. Наверное, это единственное, в чем я не мог его поддержать. К счастью, Тайфун это понимал. Хотя, может быть, он, как и все мы, просто не знал, что делать с ответственностью, которая легла на наши плечи.

Я ненавидел завтракать, ненавидел запах кофейных зерен и теплые сливки, а еще щелчок тостера и горячий хлеб, но почему-то каждое утро разбивал на раскаленную сковородку пару яиц, ставил турку на маленький огонь и ждал, пока на кофе появится пенка, смотрел на не заправленную постель, грязно-оливковый цвет стен, и желал как можно быстрее отсюда уйти.

Мать Аарона – Роза, приучила нас к тому, что завтрак – самая важная часть дня. Признаться, она многому нас научила за те крохи времени, которые были отведены ей на земле. Отец Аарона никогда не разрешал мне называть ее матерью, сам же Аарон втихую звал меня братом и для него приказы редко имели вес. Наверное, боссами все же рождались, а не становились.

Пока завтрак доходил на плите, я оделся, достал из-под подушки пистолет, сунул несколько маленьких ножей в крепление на ремне и на ноге под брюками – вещи, без которых я не выходил из дома. Таковы реалии нашего мира, где ни я, ни кто-либо другой не мог быть в безопасности.

И без десяти девять я, оставив кофе недопитым, вышел в промозглое, но яркое ноябрьское утро, кутаясь в легкое пальто от холодной влажности и зная, что скоро снова вернусь в эту маленькую комнатку, желая отыскать в ней ответы или же просто наказывая себя.

Полицейский участок ни капли не изменился за это время, в нем все еще летала пыль, царила серость и сырость, слышался перестук клавиш и бесконечно разрывающиеся телефоны все еще сопровождали каждый час работы отделения. Я, как обычно, ни с кем не здороваясь, прошел вглубь по узкому коридору, без стука открыл дверь кабинета Тайфуна.

Парень сидел за столом, внимательно читая какие-то документы и изредка хмуря брови, словно что-то не давало ему покоя. Аарон оставил пиджак на спинке кресла и сейчас находился в привычной белой рубашке с закатанными до локтей рукавами. Настолько небрежный внешний вид мог говорить только об одном.

– Ты тут ночевал? – усмехнулся я, садясь в кресло напротив него и складывая ногу на ногу. Тайфун упер в меня тяжелый взгляд, захлопнул папку, которую до этого пристально рассматривал.

– Пришлось, – буркнул он, потянувшись к пачке сигарет у ноутбука.

– Даже то убийство не заставляло тебя оставаться на ночь, неужели ты так сильно хочешь убрать Санчеса?

– Тогда я брал работу на дом, – отбрыкнулся Ар, – и, если помнишь, счет шел на часы, дело само по себе раскручивалось. Сейчас же все по-другому, они очень хорошо заметают следы.

– И как красотка позволила тебе?

– Почему она должна позволять? – я откровенно издевался, наслаждаясь озадаченностью, отражающейся на его лице.

– Потому что ты превратился в женатика, которому галстук выбирает прекрасная половинка.

– Я уже давно не ношу галстук, – непонимающе возразил парень, зажав сигарету губами. Жаль, под руками не оказалось камеры. Я бы оставил это фото на его памятнике.

– Насчет остального возражений нет?

– Иди к черту, – проворчал Аарон, откинувшись назад в кресле.

– Он сидит напротив меня, – усмехнулся я, покачав головой. – Это расследование походит на одержимость, Ар, – уже более серьезно заметил я, устремив серьезный взгляд на Тайфуна. – Ты уже три месяца ищешь что-то на них, но все без толку. Может быть, пора взяться за другие методы?

– Это не одержимость, это цель, Хорхе.

– И Лу это одобряет? – он только кивнул в ответ, глубоко затянулся, прикрыв глаза.

– Она тоже изучает архивы, – спустя время проговорил Аарон, скосив на меня взгляд. Черт возьми, я знал, что сейчас он проверял меня, мою лояльность к нему и к красотке, к семейному делу. Аарон, черт его дери, Гонсалес, проверял меня на верность. А я в ответ на это громко рассмеялся, запрокинув голову.

– Ты спятил, чертов придурок.

– Я не копаю под семью Санчес, – в его голосе не слышалось ни капли смеха. Наоборот, он был слишком серьезным, слишком давящим и тяжелым. Это не безумие, это не одержимость, а самая настоящая цель, как он и сказал. – Мы ищем следы той секты, Хорхе. Ищем тех, кто связал веру и криминал, тех, кто прикрывался именем Бога, пока невинные люди умирали из-за безумия. Мы хотим найти тех, кто за всем этим стоит, – говорил Аарон, а я чувствовал, будто мир под ногами рушится.

– Почему ты не сказал? – я упер в друга серьезный взгляд, надеясь, что наше совместное прошлое все еще что-то значило.

– Луиза начала это расследование, – ответил он, выпуская кольца дыма в потолок. Маленькое пространство кабинета почти сразу стало еще удушливее. – Я и сам узнал примерно полтора месяца назад, она не хотела никого впутывать, но потом всплыло слишком много неувязок и неясных моментов, поэтому она рассказала все мне, – я знал, что Аарон всецело доверял Луизе. И, если честно, не понимал, как можно доверять кому-то так сильно, буквально вручая свою жизнь в чьи-то руки.

– Что за неувязки?

– Мы решили найти информацию о дочери Дэни, которая побигла из-за наркотиков, – я закашлялся от того, как резко втянул воздух, пропитанный табаком, в легкие.

– И причем здесь секта?

– Не знаю, – признался парень, отвернувшись к окну. Так что теперь я сверлил его спину взглядом и даже не знал, что должен думать и чувствовать. Черт возьми. Это походило на какое-то болото.

– Почему мы просто не можем жить дальше? – выдохнул я, потянувшись за сигаретами.

Еще три месяца назад мы поняли, что та секта, которая вложила в ум Дэни идею мести, появилась около пятнадцати или двадцати лет назад не просто так. Именно в нашем городе, именно в тот момент, когда отец Луизы Перес – Фелипе, стал одним из сильнейших боссов на побережье, когда отец Аарона взялся за бизнес и когда семья Санчес переехала сюда. Город накрыла волна убийств, череда смертей от передоза и бытового насилия. Меня мучила вереница этих совпадений, тянущаяся из далекого прошлого.

– Потому что мы погрязли в этом чертовом наследии по самые уши. Нас оставили в полном дерьме, и только мы можем его разгрести, – серьезно ответил Аарон спустя несколько минут, повернувшись назад. – Луиза изучает полицейские архивы и медицинские записи за то время, пытаясь отыскать девушку, а я ищу тех, кто может быть связан с организацией.

– А я вам в качестве шута для разрядки обстановки? – фыркнул я, выдыхая дым прямо в Аарона.

– В качестве того, кому я доверяю.

– О, – я усмехнулся. – Наверное, именно поэтому ты мне ни черта не сказал!

– Я не сказал, потому что переживаю за тебя, придурок! – вспылил Аарон, а мне на секунду даже стало стыдно из-за того, что я снова нарываюсь. Почему-то этот момент вернул в то время, когда мы были подростками, я все время лез в драки, а Ар вытаскивал из них.

Я прикрыл глаза, успокаивая бурю в душе. Все-таки я тоже не сказал ему о том, чем занимался сейчас.

– Проехали, – буркнул я, затушив сигарету в пепельнице.

– Просто хочу, чтобы ты знал об этом расследовании…

– Зачем?

– Затем, что здесь может быть замешано что-то большее, чем просто секта. И я знаю, что ты лучший ищейка из всех. Ты знаешь, где и как искать. И ты ни разу меня не подводил, – сказал Аарон, и я был уверен, если он говорил это мне, это значило, что ему действительно нужна моя помощь.

Я кивнул в ответ. Я занимался примерно той же самой работой в архиве, что и Луиза. Разгадка их совместного прошлого донесла до меня мысль, что я тоже мог поселить спокойствие в своей душе, если бы нашел ответы, образы из своих кошмаров. Меня терзали внутренние демоны, которые хотели принадлежности. Их необходимо было усмирить, найти имена тех, кто считался моими родителями. Мне нужно узнать о своих корнях, о том, кто я.

Глава 2. Анабель

Солнце клонилось к закату, пока я всматривалась в последние светлые лучи, держа руки сцепленными на животе. Что ждало меня дальше? За пределами старой маленькой квартирки, что осталась от человека, к которому я чувствовала что-то похожее на любовь и от которого ждала ребенка.

Мы с Луизой так и не узнали пол малыша. Прошло три месяца с тех самых пор, а я все еще не знала, кто жил внутри меня. Наверное, так и работал человеческий страх. Я боялась. Боялась не стать хорошей матерью, повторить судьбу своих родителей или родителей Генри, боялась причинить боль, так и не понять, что и как делать. И справляться со всем придется одной. Как однажды сказала Лу, Генри не явится волшебным спасителем, не поможет, не защитит.

Иногда мне казалось, что где-то в прошлом я сделала неправильный выбор. А потом понимала – вряд ли. Другой жизни я даже не могла представить. Просто не умела по-другому жить.

Лу должна заехать за мной ближе к восьми, я слишком долго и слезно упрашивала ее сходить со мной в ночной клуб. Да, почти на седьмом месяце беременности мне захотелось заглушить мысли музыкой. Хотя, по правде сказать, мне просто было нужно выбраться из этой квартиры, стены которой, казалось, душили. До болезненного хотелось сбежать, сделать хоть что-то, чтобы не ощущать себя вечно скорбящей вдовой, отпустить, может быть, жить дальше.

Наверное, я бы так и простояла здесь до самого ее приезда, – в привычном бежевом кардигане, который, кажется, даже и не снимала никогда, в потертых старых джинсах и белых кедах, на все случаи жизни, как говорил Генри, – если бы не плавный толчок изнутри, как напоминание того, ради чего я жила.

Я не смогла стать хорошей дочерью, раз от меня отказались. Я не смогла стать хорошей женой, раз мой муж умер самой отвратительной смертью из всех возможных. Так, может, мне удастся стать хорошей матерью для одного единственного существа.

Солнце скрылось за горизонтом полностью, растаяв в темно-синей пучине неба, я сдвинулась с места, прикрыв глаза. Крошечный, как на ладони, город зажегся пересветом маленьких огоньков. Где-то там, внизу, кипела ночная жизнь. Там грабили и убивали, любили, ценили каждый миг жизни, проклинали судьбу и Бога, умирали, а потом находили силы жить дальше. Наверное, и я когда-нибудь их найду.

В дверь позвонили, я глянула на время. Только половина седьмого. Признаться, не хотелось открывать. Так же, как и идти куда-то. Но я знала, что нужно открыть, нужно выйти из дома и оставить свои страхи в этой темной гостиной.

В коридоре пришлось включить свет, который показался слишком ярким для этого времени суток, я открыла дверь. На пороге замерла такая же яркая, как лампочка или солнечный свет, Луиза. При виде ее улыбки всегда хотелось улыбаться в ответ. Иногда я даже думала, что Лу вышла бы матерью куда лучше, чем я. Но раз за разом прогоняла эти мысли, понимая, что она моя единственная поддержка. Даже в таких безумных идеях, как сегодняшняя. Кто бы еще согласился пойти в клуб с беременной подругой?

– Ты умеешь удивлять, – саркастично проговорила девушка, заключая меня в объятия, а затем немного присела, погладила мой живот, – привет, мой любимый и славный малыш, скучал по мне? Надеюсь, ты не слишком издеваешься над мамой, да? – обычно в такие моменты голос Луизы становился на пару тонов выше, даже ударяя по слуху, но почему-то это не раздражало.

– Это самый спокойный ребенок из всех существующих, – усмехнулась я.

– До поры, до времени, – ответила Лу, выпрямляясь и возвращая в голос привычные уверенные нотки. – Почему ты до сих пор не готова?

– Я пойду так.

– Нет уж, – хмыкнула она, по-хозяйски войдя в квартиру. – Ты никуда не выбиралась очень давно, нельзя выходить в свет в той же одежде, в которой спишь.

– Лу, не все должны блистать, излучая женскую энергию во все стороны.

– Не все, – согласилась она, – но сегодня особенный день, а, значит, мы наденем на тебя новые джинсы и толстовку на три размера больше, – я коротко улыбнулась в ответ, радуясь тому, что Луиза не попыталась нарядить меня в ненавистные платья и юбки.

Девушка легко подтолкнула меня внутрь квартиры, закрыла дверь на два замка – эта привычка появилась после того, как в ее квартиру залезли, и теперь только так Луиза могла чувствовать себя в относительной безопасности, если охраны не оказывалось рядом.

Мне было жаль, что ей пришлось столько пережить. Хотя не только Лу. Всех нас. Детей без детства, с жизнью, облаченной в страхи, кошмары и кровь. И здесь даже не знаешь, что лучше – жить без родителей совсем или с такими, какие были у Луизы или Аарона.

Мы осели на скрипучем диване в гостиной, Лу включила небольшой напольный светильник в углу. Иногда мне даже казалось, что она знала эту квартиру лучше меня. И тогда ревность все же колола где-то под ребрами, а потом я замечала то, как она улыбалась сообщению от Аарона, как смотрела на него и летела на встречи с ним, и укол ревности сменялся грустью. Мне бы тоже хотелось любить кого-то так сильно и, зачем скрывать, чтобы меня так любили. Но я не могла предать Генри и все, что нас с ним связывало. Я свыклась с мыслью, что останусь навечно с его призраком за спиной.

Луиза все же заставила меня надеть джинсы и толстовку, которые привезла с собой. Серая оверсайз кофта почти прятала мое положение, хотя я никогда и не стремилась его скрывать. Девушка рассказывала последние новости, не обошла стороной и Хорхе, в лице которого, кажется, обрела второго брата. После потери младшей сестры – Марии, она была сама не своя, вздрагивала от каждого шороха, много плакала и все чаще оставалась в комнате с видом на обрыв в доме Аарона, не знаю, как она смогла пережить это. Хоть они с сестрой и не ладили, но Лу всегда относилась к семье с теплом. И мне хотелось думать, что моя единственная подруга не рыдала по ночам от боли, как я.

До клуба мы добирались почти в полной тишине, словно уже обсудили все темы и моменты в мире. Хотя, наверное, на самом деле, просто пытались делать вид, что не принадлежим к разным мирам. Не знаю, зачем она возилась со мной каждый раз. Луизе буквально принадлежал целый криминальный мир, я же была лишь его отголоском, песчинкой в огромной череде незаконных схем.

Я прикрыла глаза, давя привычную тошноту. Лу аккуратно вела машину, лавируя по узким улочкам, которые уже успели украсить желтые листья и небольшие лужи после недавнего дождя. Конец осени, как никогда раньше, вызывал апатию и желание запереться в доме. Уже очень долго я жила в ожидании чего-то. Чуда, горя, потери, счастья… самой жизни. И, наверное, пора было перестать ждать.

Луиза остановила машину, я открыла глаза, замечая клуб, в котором меньше всего хотела оказаться.

– Только не говори, что ты привезла меня в клуб Аарона и… – я запнулась, – Хорхе.

– Конечно, я привезла тебя в их клуб, – фыркнула Луиза, – а куда я могла бы еще привести беременную девушку?

– О боже, – простонала я, съезжая вниз по сидению. – Ты хочешь довести меня до греха. Или отчаяния.

– Это лишь мера безопасности, – пожала плечами она, – а теперь соберись и идем. Не знаю, что вы не поделили с Хорхе, но сегодня он не испортит нам вечер. – Луиза уперла в меня тяжелый взгляд, затем вышла и, обогнув машину, открыла дверь с моей стороны. – Вылазь или я попрошу кого-нибудь тебя вытащить.

– Ты садистка, ты знаешь это?

– Конечно, знаю. И откровенно этим пользуюсь, – она обворожительно улыбнулась, как делала каждый раз, когда хотела казаться милой. Но вместо этого напоминала удава с ушками зайчика.

Внутри клуба по ушам громко ударяла музыка, мелькал свет, народу было не так уж и много – вечер вторника, закрытый клуб для “избранных”, не особо приятные компании и активная продажа запрещенных веществ. Не знаю, почему Аарон и Хорхе пустили эту дрянь в свой драгоценный клуб, если первый так сильно переживал из-за справедливости и закона, а второй… не знаю, что второй. Хорхе казался мне странным и непонятным, чем-то даже отпугивал. И находиться в его клубе тоже было не по себе, но мы все равно танцевали, даже не продвигаясь к бару и не обращая внимания на вызывающие взгляды со стороны, время от времени усаживались за столик в VIP-зоне, выпивая по безалкогольному коктейлю и расслабляясь на диванах, а затем снова шли танцевать. И, боже, никогда бы не подумала, что в моем положении это вообще реально. Хотя, конечно, до плавности Лу мне было далековато.

Танцпол постепенно заполняли люди, которых с каждой минутой становилось больше. Видимо, и в ночь со вторника на среду находились любители забыться. И, конечно, Лу привлекала внимание. Я знала, что она не любила клубы, изредка могла посещать по работе, или, вот как сейчас, двигаться в такт музыке, но никогда не рвалась сюда намеренно. Как, впрочем, и я. Эта поездка, скорее, вызов самой себе. И я взяла себя на слабо, заставив хотя бы на один вечер забыться в ощущении реальной жизни.

Но батарейки, на которых держалась моя жизненная энергия, сели в ноль, поэтому мы вернулись за столик. Луиза тянула апельсиновый сок через трубочку, а я развалилась на диване, пытаясь отдышаться. И мне даже стало казаться, что этот вечер не такая уж и большая ошибка, но это ощущение длилось до тех пор, пока рядом не замерло несколько фигур.

Лу нацепила на лицо маску высокомерия и отвращения ко всему происходящему, и обычно это срабатывало. Но сегодня, видимо, день, когда все шло наперекосяк.

Один парень нагло уселся рядом с Луизой, придвинув ее к стене. Второй сел рядом со мной. Так и хотелось рассмеяться им в лицо.

Черт, я ведь беременна!

– Это все, конечно, хорошо, но не мешайте дамам отдыхать, – перекрикивая музыку, произнесла Луиза. Парень усмехнулся, что-то сказав ей в ответ, и придвинулся ближе. Она нахмурилась и потянулась за сумочкой, в которой с некоторых пор носила пистолет.

Я повернулась к тому, что сидел рядом со мной. Он улыбнулся. Стало понятно, что ничего хорошего эта улыбка мне не принесет.

– Думаю, твой вечер будет намного интереснее со мной, – теплая ладонь, вызывающая лишь отвращение, скользнула на мое колено, вторая рука легла на плечи, и я даже стала гадать, как сильно он удивится, когда увидит живот. Хотя с другой стороны я чертовски боялась этого. Кто знает, что у таких ублюдков, как эти, могло быть в голове.

– Мне интересно в компании моей подруги, – ответила я, сбросив его руки с себя. Именно из-за таких ситуаций я и не любила клубную и ночную жизнь. Ночь прекрасна в своем очаровании и таинстве, и отвратна в преступлениях и монстрах, скрывающихся в тени. – Забери своего приятеля и скройся из поля нашего зрения.

– А я думал в вашей компашке она все решает, – он ткнул пальцем в Лу и снова приблизился ко мне. Еле ощутимый страх заклокотал где-то внутри, заставляя забыть о том, где и на чьей территории мы находились. Я уже подумывала воткнуть в него вилку. А потом прямо за спиной придурка появилась большая тень.

Черт возьми, я уже говорила, что в Хорхе было что-то страшное, отпугивающее и опасное, и сейчас это отчетливо виделось в серьезном взгляде, взъерошенных волосах, нахмуренных бровях и в том, как он стоял. В своем темно-сером костюме в полоску, с часами на цепочке, которая свисала из кармана, и переброшенном через шею галстуке, он выглядел до ужаса уставшим, а все вокруг до жути его раздражающим. И под «все вокруг» я имела в виду и себя тоже.

– В их компашке все решаю я, – хмыкнул Хорхе лже-любезным голосом, положив руку на плечо парня. Тот вздрогнул, когда рассмотрел стоящего перед собой.

– Понял, – коротко отозвался он и, кивнув другу, под пристальным взглядом Хорхе, двинулся в другую сторону помещения.

Хорхе устало выдохнул, рассматривая две сгорбленные спины, затем повернулся к нам.

– Идем, – в его внешнем виде добавилось теней. Мне даже стало стыдно за эту ситуацию и вообще визит сюда.

Луизу, кажется, ничего не смущало. Признаться, ее мало когда что смущало. Вот и сейчас девушка легко поднялась из-за стола и двинулась вслед за Хорхе. Я пошла за ними, надеясь, что он уже забыл о моем присутствии.

– Каким образом ты притащила беременную девушку в клуб? – спросил Хорхе, когда мы поднялись на второй этаж, где находились технические помещения и его кабинет. Здесь музыка уже не долбила по ушам, даже не заглушала разговоры.

– Ну вообще-то это была моя идея, – неуверенно встряла я, пока Луиза не успела ничего сказать.

– Боже… – Хорхе шумно выдохнул. На секунду показалось, что он снова скажет, что от женщин одни проблемы и прочее, но он почему-то молчал. И его молчание казалось громче музыки. – Теперь я понимаю, почему Ар так часто молится, – проговорил он наконец, поправив волосы. Луиза громко рассмеялась. Я потупила взгляд, сложив руки перед собой, как провинившаяся школьница.

– Смирение – путь к просветлению, – нарочито серьезно произнесла Луиза, мило хлопнула ресницами, и, я почти уверена, что на Хорхе это сработало. – Не сидеть же Ане всю жизнь дома.

– Мне плевать, где она будет сидеть, но если вы приходите в мой клуб, то не заставляйте меня распугивать посетителей. В конце концов, красотка, они и твоя зарплата тоже.

12 3 Järgmine