Loe raamatut: «Война с лилипутами»
Часть первая
Сражение в кустах
Глава 1
Судьба Христофора Колумба
Алисе было жалко Колумба.
Он с риском для жизни переплыл Атлантический океан, не испугался ни жары, ни бурь, ни плохого характера трусливых матросов. Он открыл Америку, хотя и думал, что это всего-навсего Индия. Он высаживался на неведомых островах, ступал тяжелой ногой на золотой песок под тень кокосовых пальм. Он набрал полные трюмы товаров. Он вернулся в Испанию.
Его встретили, поздравили и тут же обратились к своим обычным делам. Кто зарабатывал деньги, кто стремился к титулам, кто воровал, кто казнил, кто строчил доносы – у всех были свои дела, и никому не было дела до Христофора Колумба, который открыл Америку. Потом, через несколько лет, его вообще посадили в тюрьму по гадкому и лживому доносу – такие были времена и нравы.
Алиса представляла себе, как Колумб бродит по своему кабинету или по тюремной камере, смотрит в окно на прохожих и умоляет их: «Ну посмотрите на меня!» А никто на него не смотрит, никто не знает о его подвигах!
Представляя себе эту грустную картину, Алиса подошла к окну своей комнаты, посмотрела на прохожих и стала мысленно умолять их: «Ну кто-нибудь, пожалуйста, поглядите наверх! Здесь я, Алиса Селезнева! За последний год я опускалась на дно Тихого океана, открыла Атлантиду, спасла последних атлантов, побывала на планете Пять-четыре, стала принцессой, а недавно побывала в центре Земли, ни минуты у меня не было спокойной. Тысячи человек славят меня как самую отважную девочку во Вселенной, другие удивляются моим мужеству и талантам. Но дома, в Москве, никому и дела нет до моих подвигов. Все заняты своими хлопотами. И даже намерены посадить меня под домашний арест, как несчастного Колумба. Тут уж невольно задумаешься, а достойно ли человечество жить одновременно со мной?»
Стояла жара, воздух был неподвижен, и листья за окном вяло повисли, ожидая, когда же наступит вечер. До темноты оставалось недолго, но неизвестно, принесет ли она прохладу.
«Сейчас соберутся все взрослые, и начнется несправедливый и жестокий суд над отважной путешественницей».
Не успела Алиса так подумать, как в комнату вошел домашний робот Поля, который нянчил Алису еще во младенчестве.
Правая рука его покоилась на широкой черной перевязи. Вчера робот поскользнулся на банановой корке, которую сам при уборке забыл на полу, упал, ушиб руку и решил, что сломал ее. Он отказался вызывать ремонтников и занялся самолечением. Зрелище, конечно, комическое, но Поля так давно живет среди людей, что считает себя человеком.
– Алиса, – мрачно сказал Поля, – бабушка Лукреция спрашивает, какие котлеты готовить – рыбные или мясные.
– Все равно, – ответила Алиса.
– Так и доложим, – сказал Поля, которому бабушка не нравилась. Бабушка приехала из Симферополя погостить и сразу забрала дома всю власть. Она считала Полю обыкновенным домработником, чем глубоко его обижала.
Раздался звонок – вернулась с работы мама. Папа приехал следом.
Обычно они возвращались домой куда позже, но сегодня – Алиса об этом догадывалась – предстоит суд над несчастным Христофором Колумбом, то есть над Алисой. Вот все и сбежались.
«Ну что ж, суд так суд, – подумала Алиса. – С королями адмиралы не спорят. Они ждут своего часа и тогда поднимаются на мостик, встают у штурвала и смело подставляют лицо бурям и штормам».
– Алиса, – сказала мама, заглядывая в комнату, – ты отдала шторы в химчистку?
Не дело для человека сдавать шторы в химчистку – этим занимается домашний робот. Но Алиса и тут не стала спорить. А ответила тихо:
– Извини, мама, я не успела. Но их уже сдал Поля.
Вошел папа и с деланой бодростью сообщил, что в зоопарке начали нестись выкумсы и крокумсы. Алиса и не подозревала, кто такие выкумсы и крокумсы. Она уже год как не была у отца в зоопарке.
Тут из кухни выскочила шустрая симферопольская бабушка Лукреция и сказала, что обед готов.
Все пошли обедать. Бабушка все время говорила, что котлеты не получились, пирог подгорел и вообще никуда не годится, а все остальные тут же начинали с бабушкой спорить, потому что бабушке хотелось, чтобы ее хвалили.
Алиса знала, что Поля готовит лучше, чем симферопольская бабушка, а может быть, она просто привыкла к тому, как готовит робот. Возможно, и родители так думали, но все повторяли:
– Что ты, бабушка! Мы никогда не пробовали такого вкусного пирога!
– Бабушка, у тебя самые вкусные в мире котлеты.
Поля слушал эти похвалы мрачно, отворачивался, страдал от ревности, но из комнаты не уходил. Он переводил взгляд с Алисы на маму, с мамы на папу – все надеялся, что кто-нибудь защитит его честь. Но никто не защитил.
Не надо думать, что симферопольская бабушка Лукреция была стареньким одуванчиком, эдакой божьей коровкой.
В доме Селезневых она появилась две недели назад. Вечером открылась дверь, и возникла пожилая женщина очень маленького роста, стройная и большеглазая. Бабушка впорхнула в квартиру и заставила папу, который не видел ее десять лет, признать в ней свою тетю Лукрецию. Потом вошла в гостиную, поставила посреди нее свой объемистый пухлый чемодан и сообщила, что приехала в Москву по делам, пробудет здесь две или три недели, пока Тиберия не восстановят в училище, что она не выносит гостиницы, а летать каждый день обратно в Симферополь, чтобы там ночевать, не желает. Так что она приняла решение пожить пока у Селезневых и хочет спросить их…
Тут голос бабушки стал строг: довольны ли Селезневы ее приездом, не стеснит ли она их своим присутствием?
Селезневы – папа, мама, Алиса и робот Поля – тут же заявили во всеуслышание, что счастливы тем, что бабушка Лукреция избрала их дом своим временным пристанищем.
Бабушка оказалась деятельной и вездесущей. Раньше Алиса не задумывалась над этим словом, а может, и не знала его. А теперь поняла, что оно означает. Бабушка Лукреция умела одновременно существовать в самых различных местах. Если она была дома и готовила обед, к негодованию Поли, оставшегося без привычной работы, она могла в то же время по двум видеофонам отстаивать права своего Тиберия, которого выгнал злодей Пуччини-2.
Злодей Пуччини-2 работает директором Московского циркового училища. Некогда он со своим близнецом братом Пуччини-1 выступал с группой дрессированных носорогов. Носороги кувыркались, стояли на рогах и пели простые песни, сами себе отбивая такт на больших барабанах – тамтамах. Оставив арену, он занялся воспитанием будущих цирковых талантов, но проявил себя тираном и самодуром, потому что выгнал Тиберия.
Бабушка, без всякого сомнения, навела бы порядок в цирковом училище, но Пуччини-2 улетел инспектировать цирк на Паталипутре, а затем намеревался посетить тайный союз шпагоглотателей на Альдебаране. Обещал вернуться в среду, затем сообщил, что задержится до понедельника… И вот так – третью неделю!
Любая обыкновенная бабушка, прежде чем нападать на Пуччини-2, сначала бы провидеофонила ему из Симферополя, договорилась о встрече, а потом бы уж прилетала. Но бабушка Лукреция заявила, что Пуччини-2 можно взять только внезапным налетом. Вот она и сидела у Селезневых, ожидая возвращения директора, чтобы внезапно напасть на него и восстановить справедливость.
Вообще-то она была милой, доброй бабушкой и умела не только жарить котлеты, но и жонглировать семью горящими предметами, делать стойку на одной руке, показывать карточные фокусы и развязывать любые узлы. Этого у бабушки не отнимешь. Она намекала на то, что карточные фокусы для нее – не предел, но все в доме были заняты своими делами, все торопились и опаздывали, поэтому бабушка за две недели так и не смогла отловить слушателя или зрителя.
Алисе тоже было не до бабушкиных фокусов. Она ждала, что же придумает испанская правящая камарилья в лице ее родителей, для того чтобы оставить Колумба дома и забыть о его подвигах и открытиях.
Родительский заговор раскрылся за чаем.
– Алисочка, – сказал отец невинным голосом, – как ты смотришь на то, чтобы навестить в Каугури тетю Аустру?
– Спасибо, – сразу догадалась Алиса, – у меня так много дел на биостанции! Мне хотелось бы заняться селекцией вьющихся растений на Марсе.
– Ой! – сказала симферопольская бабушка. Она прониклась уважением к внучке, которая собирается заняться селекцией.
– Замечательно, – сказала мама. – У тети Аустры ты как раз и займешься селекцией. Тетя Аустра разводит артишоки. Это лучшие в Латвии артишоки, они получили медаль на выставке в Брюсселе. Неужели ты забыла об этом, Алисочка?
«Ну, мамочка, я тебе это предательство припомню», – мысленно ответила Алиса. Но заставила себя улыбнуться и сказать:
– Только не артишоки! У меня на них аллергия!
– Аллергия! – ахнула симферопольская бабушка. – Какой ужас!
– Где же ты ее подхватила? – спросил папа, который, разумеется, Алисе не поверил.
– Она у меня в крови, – сказала Алиса печально. – И это неизлечимо.
– На берегу моря! – сказала мама. – Я тебе завидую. Свежий морской воздух, никуда не надо спешить…
– Может, ты поедешь вместо меня? – спросила Алиса. – Ты же любишь разводить артишоки.
– Совершенно не представляю, что это такое, – призналась мама. – Это такие кролики?
– Черненькие, – сказала Алиса.
– Не слушай ее, – вмешался папа. – Артишоки – это растения. И дело, конечно же, не в них, а в том, что с нами вчера разговаривал ваш школьный доктор.
– …и сказал, что его беспокоит состояние моего здоровья.
– Так точно, – сказал папа.
– Он вчера уже с родителями Аркаши Сапожкова разговаривал и с Пашкиной мамой. И точно в таких же выражениях.
– Алиса, если тебе двенадцать лет, – сказал папа, – это еще не значит, что ты разбираешься в медицине лучше школьного врача.
«Как это скучно, – подумала Алиса. – Они же в самом деле очень беспокоятся о моем здоровье, им кажется, что мне опасно летать на другие планеты и спускаться к центру Земли в первую очередь потому, что я могу схватить насморк. И наш милый школьный доктор, который сам никогда в жизни не отъезжал от Москвы дальше Калуги, потому что он единственный ребеночек у мамочки и она его берегла от микробов как зеницу ока, верит, что нам нужен покой». И тут Алисе пригрезился мореплаватель Христофор Колумб, которому королева Изабелла приказала пойти к придворному врачу, а тот утверждал, что в океане очень опасно, а открывать новые острова – самоубийство, ведь на них миазмы и москиты!
– Ты в самом опасном переходном возрасте, – сказала мама. – Вытянулась, меня уже догнала, одни кости.
– А ты хотела пухленькую доченьку, – ответила Алиса.
– Алиса! – сказала мама строго.
– Но главное, что сказал доктор, и я с ним совершенно согласен, – вмешался отец, – тебе нужен нормальный отдых!
– И нормальное питание, – вмешалась бабушка из Симферополя.
– Да, и нормальное питание!
– Я совершенно нормально питалась, – сказала Алиса, и ей стало смешно – не все ли равно, как и чем питается человек! Если сказать, что ей пришлось съесть за прошлый месяц, – мама бы умерла от ужаса! А что ты можешь поделать, если приходится опускаться на дно Тихого океана, чтобы открыть Атлантиду и обедать с атлантами? А что вы прикажете есть на планете Пять-четыре, где ничего съедобного не водится и даже живые шары обходятся только воздухом?
– Ты питаешься неизвестно чем, – продолжал отец, – спишь неизвестно где, гуляешь неизвестно с кем!
Он даже отодвинул недопитую чашку – так расстроился.
– И еще скажи, папочка, – ответила Алиса, которой, конечно же, лучше было помолчать – все равно взрослых, если уж они решили заботиться о твоем здоровье, не переспоришь, – скажи мне, чтобы я поменьше сражалась с драконами, стреляла из бластера, билась на лазерных мечах и бегала наперегонки с черным медведем.
– Она стреляет из бластера! – ахнула симферопольская бабушка.
– И у меня есть подруга, Ирия Гай, которая чемпион своей планеты по боксу и альпинизму.
– И она тоже стреляет из бластера, – тихонько сказала симферопольская бабушка, и на ее глаза навернулись слезы.
– Я полагаю, что ты сейчас специально пугаешь родителей. И сильно преувеличиваешь, – сказал отец. Но голос его был неуверенным.
– Преувеличивает, – сказала мама.
– А ведь вы так недавно были молодыми! – сказала Алиса, глядя на своих родителей, которых, правда, никто еще не считал пожилыми. – Мне трудно поверить, что ты, папочка, забирался внутрь космического кита, чтобы узнать, отчего у него болит живот. А потом прожил три месяца на ветках самой высокой сосны на планете Марош, чтобы узнать, как размножаются тамошние орлы.
– Папа и тебя брал в экспедиции, – сказала мама. – И никто не собирался растить из тебя тепличное растение. Только во всем надо знать меру.
– Разве я не знаю?
– Ты вся покрыта шрамами и царапинами. Не подросток, а бродячий котенок!
– Алису нельзя отпускать к тете Аустре, – сказал домроботник Поля. Он стоял в углу и ничего не делал, так как считал себя раненым. – Она тут же сбежит от тети, а тетя старенькая и ее не догонит.
– Этого еще не хватало! – воскликнула Алиса. – Зачем мне убегать от тети Аустры?
– Затем, чтобы переплыть через море в Швецию.
– Но зачем мне переплывать через море в Швецию?
– Чтобы утонуть на полдороге, – сказал Поля и засмеялся.
– Я больше так не могу, – сказала симферопольская бабушка. – Это не ребенок, а самоубийца.
– Школьный доктор, – заявил папа, – категорически против любых путешествий.
– А что же мне можно?
– Тебе можно провести август в средней полосе России, на чистом воздухе, желательно под Москвой. И учти, что доктор совершенно категоричен.
– Но если я останусь под Москвой, меня не пошлют пропалывать артишоки к тете Аустре?
– А ты останешься? – удивилась мама, которая не ожидала, что Алиса капитулирует так скоро.
– Да, может быть, – сказала Алиса. – И в самом деле, я с детства не жила на даче под Москвой. Наверное, в этом есть свои прелести.
Вы бы видели, какая радость охватила родных Алисы Селезневой, включая робота Полю и симферопольскую бабушку.
– И в космос ни ногой? – спросила симферопольская бабушка.
– Ни ногой, – согласилась Алиса.
По комнате пронесся порыв ветра – это присутствующие облегченно вздохнули.
Затем, перебивая друг друга и даже забыв о том, что Алиса сидит за тем же столом, взрослые начали обсуждать, куда бы поехать Алисе. Но она, послушав их, сказала:
– Я поживу на даче у Аркаши Сапожкова. Дача у него близко, в Кратове. И мне не скучно там будет. Пашка Гераскин тоже туда собирался.
Идею Алисы встретили одобрительными возгласами, и на радостях никто не подумал, как это подозрительно: не только Алиса, но и Аркаша Сапожков, и Пашка Гераскин добровольно едут на дачу, как самые обыкновенные маменькины дочки и сыночки. Им бы подумать и встревожиться. Хотя бы потому, что над кроватью Алисы висел лозунг, написанный Пашкой: «Покой нам только снится!»
Вдруг бабушка из Симферополя спохватилась:
– А где будут родители твоего друга?
– Аркашины родители – заядлые туристы, они ушли с братьями Аркаши в поход по речкам Горного Алтая.
Конечно, мама с папой предпочли бы, чтобы Аркашина дача кишмя кишела его тетушками и дедушками, чтобы не спускать глаз с их дочки, но все понимали, что спокойнее жить на даче, чем улететь на какой-нибудь Альдебаран.
На том и порешили.
Алиса прошла к себе в комнату, легла на диван, включила видик и подумала: «Вот я перехитрила родителей, сделала, как мне хотелось, вот я готова к новым опасным приключениям, и никто меня уже не остановит. Может быть, я совершу еще несколько подвигов и переживу смертельный бой с пиратами или драконами – все может быть… А потом мы сядем за стол, и папа с мамой будут говорить на обыкновенные темы и беспокоиться о моем здоровье. Их жизнь такая скучная, они так окончательно и бесповоротно забыли о собственной молодости, что думают, будто Алиса – маленькая девочка-шалунья, с которой ничего плохого не случится. Так им и роботу Поле удобнее. А жаль. Иногда так хочется рассказать правду о невероятных и страшных приключениях. Но Алиса ничего не станет рассказывать дома – не поймут, только перепугаются. Вот, наверное, и Христофор Колумб своей старушке маме о штормах и смерчах – ни слова. И старушка мама была уверена, что он плавает по спокойному морю, не отходя далеко от берега».
Глава 2
По следам Гулливера
На следующее утро позвонил Пашка Гераскин.
– Как у тебя? – спросил он.
– Все в порядке, – ответила Алиса. – Доктор рекомендовал мне провести остаток каникул на даче и отдыхать на свежем воздухе. Мы решили, что я поеду на дачу к Аркаше Сапожкову, чтобы там и дышать.
– Счастливая, – сказал Пашка. – Моя мама сразу почуяла неладное. «Что, – спрашивает, – потянуло тебя к спокойной жизни? Может, ты тяжко болен? Дай, – говорит, – лоб пощупаю». Понимаешь?
– А ты?
– Я сказал чистую правду. Я сказал, что у нас летняя практика и каждый должен совершить необычное путешествие. Мы с тобой свое уже совершили.
– Даже три, – сказала Алиса.
– А Аркаша только сейчас подготовился. И ему нужны помощники. Мама сразу спрашивает: «Зачем? Это опасно?»
– Ну и хитрая она у тебя! – сказала Алиса.
– И не говори. Будь моя воля, я выбрал бы себе другую, попроще.
– И что ты ей ответил?
– Опять же чистую правду. Что Аркаша собирается написать цикл картин с натуры. А что мне мама ответила?
– Наверное, она ответила, что ты и огурца не можешь нарисовать. Какой из тебя помощник художнику?
Пашка вздохнул, и на экране видеофона было видно, как он расстроен. Алиса почувствовала его настроение и быстро спросила:
– Я тебя обидела?
– Я сам виноват, – вздохнул Пашка. – Если даже ты считаешь меня бездарным, значит, так оно и есть.
По всему было видно, что сам Пашка себя бездарным не считал.
– Не всем же быть художниками, – сказала Алиса.
– Погоди, я не досказал… В общем… мама выпытала.
– Ничего страшного, – сказала Алиса.
– Ничего? А если она взяла с меня слово?
– Какое слово?
– Я сказал, что Аркаша особенный художник. Он хочет рисовать микрокартины, но с натуры. Для этого он должен уменьшиться в пятьдесят раз. Мама как закричит: «Я с самого начала догадывалась, что это добром не кончится! Ты обязательно решил уменьшиться вместе с Аркашей, чтобы вас вместе склевал первый встречный воробей». Я ей говорю: «Мама, это только Аркаша уменьшится, а мы с Алисой будем за ним следить именно для того, чтобы его не склевал воробей».
– В общем, она тебе не поверила.
– Нет. И взяла с меня слово, что ни при каких обстоятельствах я не стану уменьшаться в пятьдесят раз. А ты знаешь – я человек слова.
– Человек, который слишком много говорит, – сказала Алиса, – и обязательно проговаривается…
В начале каникул каждый в классе выбрал себе необыкновенное путешествие. Алиса с Пашкой решили опуститься на дно Тихого океана в центре атолла Мооруту, где во время Второй мировой войны был потоплен японский транспортный конвой, что вез добычу, награбленную японскими солдатами в Индонезии, Бирме и Сингапуре.
Это путешествие, которое началось мирно и спокойно, привело к стольким приключениям, что теперь даже трудно вообразить, что все они произошли за считаные недели.
Вернувшись домой, Алиса узнала, что все ее одноклассники разъехались по разным концам Земли, чтобы совершить необычные путешествия. Только Аркаша Сапожков, который решил путешествовать вокруг собственной дачи, еще и не начинал путешествия.
Причин тому было несколько. Одна из них заключалась в том, что Аркаша был медлительным и задумчивым. Он обязательно должен все проверить, а потом перепроверить и еще раз обдумать.
В чем же была Аркашина идея?
Все художники, рассуждал он, рисуют только такие вещи, которые соответствуют человеческому росту. А если художнику надо нарисовать что-то маленькое, он вооружается лупами, микроскопами, предметными стеклами и перестает быть художником. Художники создали миллионы человеческих портретов. Но ни одного портрета гусеницы или комара. И если уменьшиться до размеров гусеницы, можно будет написать ее портрет. А если станешь маленьким, как комар, то увидишь, что и у него есть лицо. Может быть, неприятное и даже страшноватое, но лицо.
Вот и придумал Аркаша путешествие под названием «Путешествие микрохудожника в Страну дремучих трав».
«В Стране дремучих трав» – название одной старой книжки, герои которой стали такими маленькими, что для них травы казались дремучим лесом. Есть и другие книги о таких лилипутах. Еще несколько сот лет назад английский писатель Джонатан Свифт написал повесть о Гулливере, который сначала попал к лилипутам, а потом оказался среди гигантов. А помните повесть «Путешествие Нильса с дикими гусями»? Там мальчик Нильс обидел гнома, тот превратил его в лилипута, и Нильс отправился в полет на шее своего друга – гуся Мартина.
Но одно дело – художественная литература, сказки и фантастика, совсем другое – настоящая жизнь. Объявив еще в мае на классном собрании, что он намерен отправиться в путешествие вокруг собственной дачи, Аркаша еще не знал, как он это осуществит.
Он послал запрос в Центральный информаторий, а тот обратился в Галактический справочный центр. Не может быть, рассуждал Аркаша, чтобы в великой Галактике, населенной миллионами цивилизаций, никто не придумал средства для уменьшения или увеличения живых существ.
И вот через две недели пришел ответ – и не с Альдебарана, не с созвездия Гончих Псов и даже не с Марса, а из города Бостона, из Физического института имени Айзека Азимова – знаменитого американского писателя XX века. В том институте давно бились над тем, как воплотить в жизнь одну давнюю идею Азимова. В своем романе «Космическое путешествие» он рассказал, как целая бригада врачей была уменьшена в тысячу раз, чтобы в специально сделанной микроскопической лодке, которая может путешествовать по кровеносным сосудам, добраться до мозга и совершить там операцию и спасти человека.
Узнав о работе американских ученых, Аркаша вылетел в Бостон. Несмотря на то что он был всего-навсего школьником, ученые разрешили ему ознакомиться с их работой и показали Аркаше рабочую модель своей машины. Пока что она могла уменьшить человека в пятьдесят раз. Для медиков этого было недостаточно. Для Аркаши – в самый раз. Уменьшенный Аркаша станет в три сантиметра высотой.
В июле азимовцы смонтировали опытную кабину у Аркаши на даче, но потом им пришлось срочно улететь по своим делам.
И вот тогда Алиса с Пашкой, вернувшись со звезд, согласились помочь другу. Но поставили такое условие: когда Аркаша закончит свое путешествие, он разрешит Пашке и Алисе тоже побывать в Стране дремучих трав.
Это путешествие, как понимала Алиса, могло оказаться опаснее и страшнее, чем полет к дальним звездам или плен у космических пиратов. Потому что враги и убийцы в мире насекомых куда более жестоки и быстры, чем любые разумные твари Галактики.
Честно говоря, Алиса предпочла бы улететь на Паталипутру или даже угодить в логово космических пиратов – только бы не попасть в зубы какой-нибудь гадкой сколопендре.
Но кому признаешься, что тебе страшно? Пашке, который лишь улыбнется снисходительно и начнет точить свою шпагу? Или Аркаше, который убежден, что настоящий ученый не может ничего бояться, потому что настоящему ученому некогда бояться – надо изучать окружающий мир?
…Наутро Алису собирали на дачу к Аркаше, словно капитана Гаттераса на Северный полюс. Симферопольская бабушка испекла пирожков, домроботник Поля тоже испек пирожков. И мама, разумеется, испекла пирожков. Алиса понимала, что делали они это не столько из любви к Алисе, сколько для того, чтобы доказать друг дружке, чьи пирожки самые лучшие. Даже удивительно, что папа не испек пирожков.
Для Алисы набрали целую сумку вкусных вещей. Мама объяснила, что это не только для Алисочки, но и для ее приятелей. Поля положил в сумку запасные сапожки, плащ и рад был бы положить и скафандр, и шубу – только они в сумку не лезли.
Алиса была спокойна и доброжелательна. Ни с кем не спорила, всем улыбалась, ни от чего не отказывалась. А когда она согласилась взять с собой аптечку, которую привезла из Симферополя бабушка и которую теперь пожертвовала внучке, мама сказала:
– Мне все это не нравится.
– Почему? – спросила Алиса.
– Я тебя не узнаю.
– А я узнаю, – сказал папа, который уже спешил на работу в Космический зоопарк. – Когда Алиса тихая, значит, готовится большая каверза.
– Папа! – возмущенно пискнула Алиса.
Но папу так легко не проведешь. Он только махнул рукой, сел во флаер и был таков.
– Сразу провидеофонь, как приедешь, – предупредила мама.
– Я буду ждать твоего звонка, – сказала симферопольская бабушка.
– Может быть, я отправляюсь в жерло вулкана, а не на дачу? – съязвила Алиса.
Но никто ее не услышал.
