Loe raamatut: «Немного вечности не помешает»

Кира Киммерс

Font:

Редактор Диана Тимонина

Корректор Ирина Суздалева

Иллюстратор Маргарита Воронкова

Рисунок на обложке Елена Щеголева

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

ISBN 978-5-0062-1406-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Ночь

Ночь темна и скрывает от людского взора многое. Если поблизости нет огней, если луна и звёзды спрятаны за облаками, на землю опускается такая густая и непроглядная тьма, что начинает казаться, будто ты очутился в закрытой комнате без окон и дверей, пугающей своей неизвестностью. Поэтому ночью положено смотреть сны, укрываясь от всех страхов этого мира мягким одеялом. Благословляет темноту лишь тот, кто хочет быть сокрыт, несёт в себе тайну и желает сохранить что-то от чужого взгляда.

Эта сентябрьская ночь была особенно тёмной. Погода стояла тёплая, но собирался дождь, и тучи заволокли небо. На полях за деревней близ леса не было ни огонька, и во мраке без фонаря нельзя было бы различить, поле это или дорога, лес или опушка, и поэтому никто бы не увидел, что по полю двигалась фигура человека.

Жёсткие столбики торчащей из земли соломы не мешали ему идти быстро. Он плавно и уверенно ступал по земле, будто и не было вокруг непроглядной тьмы, будто видел каждый свой шаг, каждый кусочек скошенного поля.

Отойдя на достаточное расстояние от дороги, человек остановился. Достав из кармана небольшой предмет, он сел на корточки, положил его перед собой и быстро отошёл назад. И тут же из странного предмета с шипением и свистом вырвался столб пара. Земля вокруг него засветилась оранжевым светом, и, похоже, это был не просто свет. Столбики сена рядом стали гореть и обугливаться, всё вокруг начало чернеть, проваливаться вниз, и из ямы показалась покрытая чешуёй когтистая лапа. Как только столб пара исчез, человек подошёл ближе. От света огненной ямы стало видно, как он выглядит. Это был мужчина лет тридцати в чёрном деловом костюме. Увидев лапу, он закатил глаза и состроил гримасу недовольства, но больше не пошевелился.

Яма перестала гореть, тлеющие куски земли больше не светились так ярко. Вслед за лапой показались остальные части странного существа. Сложно описать, на кого оно было похоже – то ли на детёныша дракона, то ли на крылатую ящерицу-переростка. Тонкие кожаные крылья на костяных остовах казались безжизненными и висели, как тряпки на кольях, местами порванные, местами дырявые и мятые. Морда существа всё же больше походила на драконью, из ноздрей шёл пар, глаза горели огнём, вплетённые в гриву серебряные руны со странными знаками мелодично позвякивали, ударяясь друг о друга. Существо тяжело вздохнуло, выпустило изо рта большую струю пара и, встряхнувшись, заговорило:

– Вот так вот, Кейджиген, даже руки не подашь старому приятелю!

– Арфимайно, я не буду играть в эти игры, зачем ты здесь? – усталым голосом произнёс мужчина в чёрном костюме.

– Кейджи, ты можешь поприветствовать меня нормально, мне тяжело дышать, мне нужно больше времени. Я не на минуту пришёл. Дай мне разрешение, – прохрипел драконоящер.

Кейджиген провёл рукой по недовольному лицу и подбородку, закрыл на секунду глаза, затем, глубоко вздохнув, промолвил:

– Арфимайно Арбахам, пламенный хранитель девятой стены и запечатанных врат девятого дола, нетленный защитник бездны отчаяния и безысходности, рыцарь чёрного котла 12-го ранга, приветствую тебя на этой земле.

Сразу же после этих слов драконоящер облегчённо вздохнул и посмотрел на свои лапы. Чешуя перестала светиться, и весь он постепенно приобрёл серебристо-синеватый оттенок. Из ноздрей перестал идти пар, и на морде отобразилось подобие улыбки.

– Ну вот, так-то лучше. Хорошо вам, ходите туда-сюда, как хотите, а на нас такая ноша…

Но не успел он договорить, как его прервал собеседник:

– Я бы не стал этого делать, если бы не запрос снизу, который я не могу игнорировать. Что случилось, почему ты здесь? Мне ещё не пора возвращаться, – Кейджиген приложил ладонь к лицу, изобразив фейспалм. – В конце концов, это вопиющее нарушение, какого хрена вы там творите? – он повысил голос. – Какого хрена ты вылез сам, Арфимайно?

Тут уже оба перешли на крик.

– Я бы не стал, если бы это не касалось тебя, идиота, и не было реально важно, – прохрипел ящер, потрясая в воздухе лапами, и его глаза блеснули золотым светом.

Глава 2. Побег

Как это часто бывает с подростками, Лину опять всё достало. Достала школа, в которой не было ничего интересного, достал младший брат, который вечно чего-то хотел, достала мать, которая приходила вечером с работы и осыпала её критикой и претензиями. Забыла то, не сделала сё, не подумала об этом. И так изо дня в день, реально задолбало. С подругой Марой, конечно, было прикольно, но та уже не могла гулять с ней так часто, как раньше. Строгие родители, репетиторы иностранного языка, музыкальная школа и прочие «радости» тинейджерской жизни оставляли ей слишком мало свободного времени, и поэтому Лина просто выходила одна вечером на улицу побродить по окрестностям, отвлечься от своих мыслей, от шумных домашних и от нескончаемых школьных уроков. Сегодня она решила, что уйдёт из дома пораньше, потому что должен был приехать Майкл.

Майкл не был новым мужем её матери, но часто проводил время в их семье. Этот полный краснолицый мужчина с поросячьими глазками и виноватой улыбкой вызывал у Лины чувство жалости. Она не могла понять, почему мать выбрала себе такого нелепого друга. Он не помогал материально, так как зарабатывал довольно мало, никогда не покупал им подарки или еду. Просто он был одиноким, таким же, как их мать, и, возможно, поэтому им нравилось проводить время вместе.

Лине совсем не хотелось сегодня ужинать в этой компании. С ними она снова чувствовала себя десятилетней девочкой, которую во всё тыкают носом и поучают. Поэтому она крикнула, что ужинать дома не будет и переночует у Мары, хлопнула дверью и выпорхнула из дома.

Матери было не до неё – младший брат полдня рыдал над двойкой по физике, а потом ещё в довершение вечера его укусила оса. Придя с работы, мать вытирала ему сопли, слёзы, успокаивала как могла, готовила ужин к встрече с Майклом, и вообще устала после рабочего дня, так что даже обрадовалась, что за столом не будет юношеского максимализма и споров ни о чём.

Они жили почти на самом краю деревни, через два дома начинались поля и дорога, дальше раскинулся жиденький лесок. Лина облазила эти окрестности вдоль и поперёк. Ей нравились маленькие охотничьи домики, которые то и дело попадались на пути, если идти вдоль леса. Крохотные, но сухие внутри, они казались очень уютными – можно лежать, слушать музыку, мечтать о своём, и никто тебя не побеспокоит.

Дойдя до одного из них, девочка легко взобралась по деревянным ступенькам и расположилась на полу. Она вытащила из рюкзака тонкий плед, укуталась, заткнула уши наушниками и погрузилась в свои мысли.

Наконец-то долгожданная свобода! Пусть краткая, но в такие моменты она ощущала себя королевой мира. Ей хотелось дышать этой свободой и чувствовать себя сильной и уверенной в себе. Она наслаждалась свежим воздухом, порывами ветра, небом, которое проглядывало через щель в крыше, музыкой, от которой казалось, что ты можешь всё, и своими фантазиями о том, как она после окончания школы поедет в город, на кастинг моделей, как её заметят ведущие модельеры, и её жизнь изменится, всё будет круто или ещё круче… Такие среднестатистические мечты, но для Лины они были отдушиной и самым любимым времяпровождением.

Когда начало темнеть, она задремала. Музыка в наушниках продолжала звучать, но девочка её уже не слышала.

Проспав несколько часов, она проснулась от очередного громкого музыкального всплеска в ушах. Лина лениво сгребла беспроводные наушники в руку и высыпала их в карман рюкзака. Она отключила музыку и, поправив под головой рюкзак, устроилась поудобнее, чтобы спать дальше, но тут через щели в стене домика увидела свет, какие-то огни метрах в ста, почти посередине скошенного поля.

Лина привстала, на коленях подползла к стене и заглянула в щель. «Блин, там пожар, что ли? Поле горит по ходу!» – была её первая мысль. Потом она присмотрелась и увидела человека в чёрном. Она даже не успела испугаться, всё произошло так быстро – из горящей ямы вылезло непонятное существо и заговорило с незнакомцем. С такого расстояния она их почти не слышала, да и язык казался непонятным, какие-то бурлящие и шипящие звуки, неприятные, закладывающие уши, вязнущие в голове…

Девочка перестала прислушиваться, но глаз оторвать не могла. А в голове крутилось: «Это я сплю? Это кино снимают? Что за ерунда?» Существо было на полметра выше, толще и массивнее человека, его хвост беспрестанно бил по земле мелкой дробью, это завораживало взгляд, и Лина сначала долго смотрела на этот хвост, серебристо-синий, с переливами, но потом ей стало интересно, что же там вообще происходит. Похоже, что странная парочка ругалась. Вот существо замахнулось своей грузной лапой, чтобы ударить человека. Удар должен был прийтись по голове, но тот поймал лапу рукой и резко отвёл её в сторону. Казалось, существо должно прихлопнуть его в лепёшку, но тот оттолкнул его, будто оно было из ваты. И вдруг случилась ещё более странная вещь: блестящий синий хвост, и лапы, и длинные уши – всё это начало втягиваться в монстра, и вот он уже не монстр, а интеллигентный мужчина средних лет в очках и сером деловом костюме. Он поправил пиджак, пригладил волосы, продолжая говорить что-то. Человек в чёрном же в ответ бурно жестикулировал, всем своим видом показывая недовольство происходящим. Тут серый костюм развернулся и пошёл в сторону дороги, а другой, опустив руки, так и остался стоять на поле. Трава и земля под ним почти погасли, вновь стало темно и не видно ничего вокруг.

Лина отпрянула от стены, сердце бешено колотилось. Она села в угол, натянула плед до подбородка и пыталась убедить себя, что это сон. Она вспомнила, что у неё с собой смартфон, и принялась корить себя за то, что ступила, не засняв на него странную парочку. «Да, это решило бы мою проблему, – думала она. – Тогда было бы сразу понятно, сон это был или нет». За этими мыслями она немного успокоилась, полезла в рюкзак за смартфоном – так, на всякий случай, будто и правда что-то записывала на него, как вдруг её ослепил неожиданный свет – кто-то стоял рядом со входом.

Глава 3. Они

Пятью часами ранее, несколькими километрами южнее.

Светлый луч заходящего солнца проник в маленькое подвальное окошко. Он перебрался на пол и плавно двигался вдоль, подсвечивая всё, что попадалось ему на пути: белые стены, простые деревянные стеллажи. А на них – красота. Много красоты. Много труда. Инструменты, кисти и краски.

В мастерской царил творческий беспорядок, но работы были разложены на полках в определённой последовательности, в зависимости от стадии изготовления и степени готовности. Какие-то сохли, какие-то находились на этапе создания набросков, какие-то почти закончены. Множество коробочек с материалами, пузырьков со специальными растворами и пигментами стояло и тут, и там, сотня разных малюсеньких и побольше баночек и специальных форм – всё это придавало мастерской вид причудливой алхимической лаборатории с современными трендами из ИКЕА.

Мастерскую будто пронизывал дух творчества, энергия вдохновения незримо бурлила в воздухе, тонкими струями сочилась вверх из почти законченных картин, панно, статуэток и декоративных блюд. Большинство из них были украшены и расписаны орнаментами природы: причудливые растения, звери и птицы, мхи и лишайники, грибы и ягоды жили на них своей жизнью. Вся эта энергия «зажигала» помещение, выделяя его из сотен других. Это был пир. Конечно же, не для людей – только для него.

Солнечный луч коснулся статуэтки ангела, отразился от его кристаллической текстуры, и лёгкое, едва заметное человеческому глазу колыхание пространства начало распространяться по комнате.

Ангел сделал сегодня много праведных дел. Ангел может отдохнуть. Незримая сущность тепла и света, коей он оставался, парила в мастерской. Он нашёл это место несколько лет назад. Ну как нашёл – такое видно сразу. На его участке было мало творчества и вдохновения, а подобный вид энергии всегда казался привлекательным. На фоне серой повседневности этот островок просто сиял голубоватым манящим светом. Так он воспринимал мир, так видел это место. Оно давало ангелу столько сил, столько веры, что это позволяло делать такие вещи, на которые многие его коллеги не решились бы.

Он насытился, был блажен и спокоен, но уходить было рано. Он ждал её. Щёлкнул замок наверху. В дом вошла девушка, поставила на пол сумки с продуктами, села на скамейку в коридоре и уткнулась в телефон. Она поправила непослушные волосы, и тонкие длинные пальцы застучали по сенсорному экрану. Продалась новая картина, это было очень кстати, ведь скоро платить аренду, а денег оставалось только на еду. Реана – мастер, Реана – художник. Но что же ничего не клеится в собственной жизни? Она прошла на кухню, помыла овощи, сделала лёгкий салат на ужин.

Творчество всегда спасало. Это была её жизнь. Все неудачи она «заедала» творчеством. Оно было у неё, а она была у него. И ничего больше. Прибыли всегда хватало только на самое необходимое. Реана так и не взяла кредит на покупку дома. Семью тоже не завела. Встречалась, знакомилась со многими людьми, но никто не задерживался надолго. Оставалась неизменной только лучшая подруга, с которой можно было выбраться куда-то потусить и послушать нытьё про то, какие все вокруг сволочи и как всё стало дорого.

Такая странная жизнь, и однообразная, и совершенно разная каждый день, ведь каждое творение, выходившее из-под её руки, было отличным от других, со своим характером, даже копии были в чём-то различны. И это ей нравилось. И нравилось ему. Ангел позвал. Неслышно. Незримо. Касаясь не коснувшись. Сегодня заливка новых заготовок. Игра субстанций и форм, жидкого и твёрдого, бесцветного и цветного, безграничное поле для фантазий, полёт над миром, замершим в своей красоте на вечность.

И она пошла творить, накинув лёгкую рубашку и рабочий фартук.

А он ей ассистировал. Хотелось бы так сказать, но нет. Он не помогал, он присутствовал. И это давало нечто большее. Она была ему нужна. Не эта тонкая и правильная фигурка, не эти руки, не это милое доброе лицо с большими карими глазами. Ему был нужен её свет – этот фонтан голубого света творчества, вдохновения и фантазии. Такой же вкусный свет, каким была пронизана мастерская, только сильнее, свежее. Когда она уезжала куда-нибудь надолго или тесно общалась с другими людьми, этот свет слабел. Он слабел, и когда работы хорошо раскупались и не было потребности создавать новые. Поэтому он помогал как мог: отвёл от неё ненужных людей, признание и успех. И он усиливал её счастье, счастье создавать из ничего. Художник должен быть голодным. Ну пусть не совсем голодным, конечно, но определённое творчество – это определённые жертвы.

Поэтому сегодня творили оба. И наслаждались процессом тоже оба.

«Какое замечательное завершение дня», – думал ангел. Он чувствовал себя могучим как никогда, его свет охватывал все уголки его земель, он чувствовал всё, каждое существо, каждую травинку, каждое добро и зло, и он, конечно, всем своим существом хотел, чтобы любое зло уходило из этого мира, хотел людям счастья и спокойной жизни. Но порой те сами причиняют беды себе и окружающим, создают столько проблем, что со всем этим справиться не под силу никому. Он и так делал всё, что мог, и даже больше. И ангел предался приятным воспоминаниям о сегодняшних благих делах, которые совершил, как вдруг его словно окатили кипятком, будто незримая сирена закричала ему в уши, и красная мигалка, оглушительно воя, заискрилась перед глазами. Дух взвился и вылетел в окно.

Глава 4. В ловушке

Сердце Лины сжалось от испуга, дыхание перехватило. Перед ней стоял этот странный мужик в чёрном костюме и светил ей фонариком в лицо.

– Ну привет, – сказал он приятным, даже слишком приятным голосом. – Кто это тут у нас?

Лина стала закрываться от яркого света руками, и он приглушил фонарь.

– И что же мне теперь с тобой делать? – спросил её незнакомец, и его лицо расплылось то ли в улыбке, то ли в усмешке.

Лина подняла глаза и посмотрела на него. Первое, на что она обратила внимание, – это были глаза. Карие глаза, радужка которых светилась по краям жёлто-красными искрами.

«Мля, это не линзы, – пронеслось в голове у Лины. – Мля, я попала».

Как вдруг всё вокруг зазвенело, а потом застыло, и стало трудно дышать, трудно двигаться, говорить… Снаружи послышался какой-то голос, и человек в чёрном молниеносно спустился вниз и исчез из поля зрения. Лина выдохнула, ощущение удушья и беспомощности прошло. Она сгребла в охапку рюкзак, спустилась по лестнице. И напоследок, кинув лишь один взгляд через плечо на то, что происходило неподалёку, со всех ног кинулась домой.

Она увидела нечто ещё более невероятное. Будто ангел, сияя божественным светом, спускается с небес, держа в руках серебряный меч, но рассмотреть его она уже не смогла. Страх завладел ею полностью, инстинкт самосохранения занял всё место, что было в голове. Других мыслей, кроме как бежать подальше и поскорее, в эту минуту у Лины не было, и через несколько мгновений у охотничьего домика остались двое.

Дамиэль предстал во всем своём величии, во всей красе – слепящий свет и белоснежные крылья. Он редко покидал форму духа и являлся в мир людей в образе ангела лишь в исключительных случаях, когда того требовали инструкции, и это был как раз такой случай.

«Пусть рогатый трепещет, будет знать, кого потревожил. Придумали мне тут ещё – на моей земле играть в свои грязные игры. Неслыханно! Такого вопиющего несоблюдения равновесия не было уже много десятков лет. Поэтому надо припугнуть бесовское отродье как следует, – думал ангел, спускаясь на землю. – Хорошо, что я меч прихватил, отлично выгляжу».

На демона и правда всё это произвело впечатление. Он согнулся, стал закрываться руками от яркого света, колыхался, как былинка на ветру перед садящимся вертолётом.

Дамиэль коснулся земли, убрал крылья и начал свою назидательную речь.

А Кейджиген стоял и думал: «Арфимайно, сукин сын, подставил меня, вылез без надлежащим образом оформленного разрешения и слинял». Слова ангела резали слух, а его близость опаляла, но Кейджиген не сдвинулся с места. Ему было жаль – его спокойная жизнь на Земле стала проноситься у него перед глазами. «Сейчас меня отправят вниз, на суд перед советом, потом рудники душ, стражи… А может, сбежать? От такого не сбежишь… Что-то уж больно крутого парня прислали за мной… Вообще странно, что архангел прилетел разбираться с такими мелочами… Постой-ка… я ведь ошибаюсь… это не архангел. Вот я идиот! Нет, это определённо не архангел, но откуда же высшее свечение?..»

Мысли Кейджигена перестали лихорадочно бегать, и он немного успокоился. И даже придумал кое-что.

Он распрямился, поправил пиджак и ответил:

– Не надо паники, вы просто неправильно поняли, я сейчас всё объясню. – Обворожительная улыбка снова заиграла на его лице, а глаза заблестели дьявольским огнём.

Вдруг – секунда – и он летит… или падает. Открыв глаза, Кейджиген не мог понять, что произошло. Он подумал, что попал в торнадо. Адская боль пронзила его правое бедро. «Боль? Что? Я не знаю боли!» Всё ещё не понимая, где небо, а где земля, демон попытался приложить руку к ноге, к источнику боли, и ощутил там что-то твёрдое. Постепенно он стал различать окружающие его предметы. Он посмотрел на свою руку, которой ощупывал ногу, – она вся была в крови. «Как? Это невозможно!» Собрав силы, он наклонил голову и увидел, что его бедро насквозь проткнуто какой-то чёрной палкой, похожей на кусок арматуры. Его накрыла паника, и он схватился за палку, чтобы выдернуть скорее, но, едва прикоснувшись, закричал – на руке нестерпимо горел сильный ожог, причиняя даже больше боли, чем раненая нога. Кейджиген обхватил обожжённую ладонь другой рукой и стал осматриваться.

Его нёс какой-то воздушный поток. Он двигался с невероятной скоростью, постоянно меняя направление. Было сложно уследить за тем, что вращалось вокруг, но, присмотревшись, демон различил проносящиеся мимо листья, ветки, обрывки газет, чёрные палки, похожие на ту, что застряла в его ноге. Любое изменение направления потока могло с лёгкостью заставить одну из них проткнуть его насквозь. Кровь застучала в висках, страх охватил его вновь, и тут он заметил поодаль летящие, так же, как и он, тела. Все они были исцарапанные и израненные, проткнутые чёрными палками, большими и маленькими, казались безжизненными и, неподвижные, летели, подхваченные потоком.

Всматриваясь в тела, в открытые пустые глаза, страшные раны, Кейджиген понял, что палки – это не арматура, а копья и стрелы и их обломки. Они были такого глубокого чёрного цвета, что казалось, будто это сама пустота обрела форму. Стало холодно и трудно дышать. Неужели кислород в потоке заканчивался? А может, он не заметил, и его проткнул ещё один обломок чёрной стрелы? Кейджиген старался не двигаться, пытаясь сообразить, что же можно сделать, как выбраться из вихря, но мысли текли медленно, и ничего путного не приходило в голову.

Очередная смена направления потока знатно поменяла позиции летящих объектов. На голову ему налетела какая-то газета. Он решил не снимать ее, ведь лишние движения причиняли боль. Но тут в него уткнулось что-то мягкое.

– Зелёная аллея, найди Реану, – сказал ему тихий голос.

Здоровой рукой Кейджиген сорвал с лица газету и увидел ангела, с которым несколько минут назад «мило» беседовал возле охотничьего домика.

Он улыбнулся своим мыслям. Да уж, по сравнению с тем, что сейчас происходило, беседа была очень милой. Кейджиген наклонил голову и посмотрел на него. Ангелом назвать его теперь было сложно: через грудь справа насквозь проходила чёрная стрела, левая рука, сломанная в плече и предплечье, неестественно свисала вниз. Лицо исцарапано и залито кровью, белые одежды уже не казались белыми, всё в земле, в крови, в грязи.

– Вот это встреча… – тихо произнёс Кейджиген. – Что ты там шепчешь?

Не открывая глаз, ангел повторил еле слышно:

– Найди Реану. Возвратный камень… на шее…

Ему было трудно говорить, при каждом слове чёрная стрела в его груди двигалась, что-то булькало, и изо рта пошла кровь. Он отключился. Или умер.

Кейджиген с трудом обдумывал его слова. Мысли текли как кисель, он не понимал, проходят секунды или минуты, часы или дни. «На шее… что на шее, на какой шее?..»

Как назло, ангел приземлился со стороны обожжённой ладони, и Кейджигену пришлось перевернуться, чтобы дотянуться до несчастного здоровой рукой. Стон вырвался у него изо рта – он задел кусок чёрного копья, торчавший из его ноги, и на секунду потерял сознание. «Где я? Кто я?» Снова придя в себя, он вспомнил, зачем переворачивался.

– Ну давай! – простонал он, протягивая здоровую руку. – Есть!

На шее у ангела Кейджиген нащупал цепь. Довольно тонкая, холодная, она заскользила в его пальцах, и он стал проворачивать её, пока в руке не оказался небольшой округлый предмет.

– И какой же у вас код активации, светлые?.. – со вздохом произнёс он. – Надеюсь, что вы тоже не меняете заводские настройки… – и нажал определённую последовательность рун, расположенных на камне.

В то же мгновение синий луч откуда-то снизу подсветил ангела, Кейджиген обхватил его как мог, и неведомая сила выдернула их из потока, вокруг всё замелькало радужными искрами, и они плюхнулись на траву, мокрую от недавно прошедшего дождя.

Кейджиген опять потерял сознание от боли, кусок чёрного копья звякнул и почти вылетел из ноги. Открыв, наконец, глаза, он привстал, снял наполовину разорванный пиджак и, обмотав им руку, выдернул ненавистный осколок. Кровь тут же заполнила рану. Он перевязал её тем же куском пиджака и поднялся на ноги.

Было темно и тихо. Люди спали. Рядом стоял белый двухэтажный домик, вокруг росли кусты и цветы, пахло розами. Тусклый фонарь освещал улицу. На тёмном небе светила луна и редкие звёзды. Кейджиген сделал глубокий вдох. «А жизнь-то, кажется, налаживается», – подумал он, но тут вспомнил о своём спутнике, который лежал на траве без сознания. Его грудная клетка слегка поднималась, отчего он сделал вывод, что тот жив, и решил обойти дом, чтобы понять, где они очутились.

Чуть левее, в паре метров от них, за большим розовым кустом показалась калитка и крыльцо с белой деревянной дверью. На почтовом ящике Кейджиген прочитал: Зелёная аллея, 7, Реана Даммер. «О, – обрадовался он, – похоже, мы на месте». Тут раздался какой-то шум, и он поспешил обратно.

С другой стороны дома в сад выходила застеклённая веранда и ещё одна дверь, которую Кейджиген сначала не заметил. Она открылась, и из неё выбежала девушка в кроссовках на босу ногу, домашней одежде и полосатой куртке на молнии.