Глава 29. Сектанты
Ровно в три часа дня в кабинете раздался звонок.
– Да, Макс, пропусти, я жду его, – ответил Кейджиген.
Он позвал Реану, и когда та вошла, усадил её в кресло, сам же развалился на золочёном стуле за столом.
Он снова переоделся в классический чёрный костюм с фиолетовым галстуком и надел на пальцы несколько перстней с какими-то знаками, рунами и изображениями диковинных тварей. Реана не стала расспрашивать, что они значат, и так было понятно – на человека надо произвести правильное впечатление. Шторы были прикрыты, приглушённый свет падал в комнату, добавляя атмосферы таинственности убранству кабинета в красных, чёрных и золотых тонах. И эта пугающая статуэтка.
Что ж, Филипп, мы ждём.
Робко постучав, в дверь вошёл человек лет сорока в коричневом замшевом пиджаке и джинсах. Реана быстро оглядела его: небольшого роста, бледное лицо, умные глаза, хитро смотрящие из-под густых бровей.
Он встал перед столом Кейджигена по стойке смирно и, прокашлявшись, начал, видимо, заготовленную заранее речь на французском языке:
– Господин Оксенхорн, я вам очень благодарен за вашу помощь, если бы не вы, я бы пропал… Я всё помню, у меня всё под контролем, я стараюсь как могу, к назначенному сроку у меня всё будет готово. А может, даже раньше. Я гарантирую вам…
– Филипп, подожди, – прервал его Кейджиген и перешёл с французского на английский. – Мы будем разговаривать на английском, чтобы леди тоже нас понимала. Она должна слышать, о чём мы будем говорить, – и указал глазами на кресло, где сидела Реана.
Филипп испуганно обернулся, он не ожидал, что в кабинете есть кто-то ещё.
– Здрасьте, – сказал он смущённо. – Простите, пожалуйста, я не заметил…
– Здравствуйте, – ответила Реана. – Ничего страшного, продолжайте, я не буду вам мешать.
– Дорогой мой Филипп, – начал Кейджиген. – Я попросил тебя приехать, потому что у меня к тебе просьба и предложение.
– Да, сэр, я слушаю…
– Я знаю, что ты являешься одним из магистров братства луны и единорога. Я знаю, кому вы поклоняетесь, и лично мне не было до этого никакого дела, если бы не определённые обстоятельства. Что ты знаешь про Песнь единорога?
– Я… да, мы… мы веруем в демона луны, который принёс первым адептам волшебный рог единорога. Это записано в нашей магической книге. Я-то сам пришёл в секту позже… Демон луны был сыном самого Сатаны, он дал нам надежду, дал нам веру… но потом рог исчез. Осталась только одна Песнь. Одна запись, сделанная гениальным учёным, Альфредом Нейманом. Он, к сожалению, давно уже умер. Мы пытались её копировать, но копии не имеют той силы, что оригинал. Эта единственная запись – всё, что у нас есть. На наших собраниях раз в месяц мы включаем её для всех адептов братства, славим лунного демона, его учение о Сатане и его дар.
– А что даёт вам эта Песнь? – спросила Реана.
– Песнь, о! Это нельзя описать словами! Ты будто перерождаешься! Ты полон сил! Полон идей! Вдохновения! Весь мир, вся жизнь становится более яркой, сочной! Вы не подумайте! Мы никакие наркотики не принимаем! Это магия! Это потусторонние силы! Это дар!
– Хорошо, Филипп, мы верим тебе, – ответил ему Кейджиген. – Ты знаешь, кто я?
Филипп немного опешил от такого вопроса:
– Вы, вы господин Оксенхорн, владелец казино, мой, если позволите, благородный друг и покровитель…
– А ещё кто?! – вдруг резко крикнул Кейджиген, Реана даже вздрогнула.
Филипп затрясся:
– Говорят, сэр, я не хочу вас обидеть, собственно говоря, я так и познакомился с вами, через знакомых, практикующих чёрную магию… говорят, вы сам Дьявол…
– Пф… Дилетанты… – расстроенно выдохнул Кейджиген и откинулся на стуле. – Дьяволу тут делать нечего, у него есть заботы поважнее. Ладно… Филипп, я предлагаю тебе сделку. Ты принесёшь мне оригинальную Песнь единорога, а я закрою твой долг. И буду очень благодарен тебе. Я. Ты понимаешь, что это будет значить для твоей секты и тебя лично?
– Сэр, я, я понимаю и благодарю вас за доверие и за столь щедрое предложение. – Было видно, что Филипп нервничал, видимо, он боялся – как Кейджигена, так и проблем с братством. Вопрос, кого он боялся больше.
– Мне надо позвонить, вы разрешите? Песнь хранят другие магистры…
– Хорошо, звони! Филипп, и реши этот вопрос, ты меня понял? – Кейджиген сделал строгое лицо, и Филипп пулей вылетел за дверь.
– Ждём… – кратко бросил Кейджиген и отпил воды из бутылки, стоящей на столе.
Реана кивнула, но промолчала. Она боялась, что через приоткрытую дверь всё будет слышно, и не стала ничего говорить.
Через несколько минут Филипп снова заглянул.
– Господин Оксенхорн, можно? – спросил он.
– Да, заходи. Ну что там?
– Я… мы… я сказал магистрам, что, мол, нужна Песнь на выезд, что наш Сатана вернулся и зовёт нас к себе. Все очень воодушевились, очень! Но они хотят увидеть что-то магическое взамен. Я не могу их обмануть, господин Оксенхорн, что мне им сказать? Песнь сейчас в Париже, путь неблизкий…
Кейджиген опёрся вытянутыми руками о стол, выдохнул и исподлобья посмотрел на Филиппа:
– Скажи им, пусть срочно везут сюда Песнь – моё слово, будет им магия. Если поторопятся. А теперь иди. Держи меня в курсе.
– Хорошо! Спасибо! Спасибо, сэр, хорошего вам вечера, до свидания! – Филипп облегчённо вздохнул, раскланялся и убежал.
Наконец-то можно было говорить на родном языке. Реана спросила Кейджигена:
– Ты и на французском без акцента говоришь, и на английском… Сколько же языков ты знаешь?
– Все! – ответил Кейджиген, развязывая галстук и расстёгивая пиджак.
– Как все?
– Удобно, правда?
– Очень! А Дамиэль?
– Да, думаю, Дамиэль тоже.
– Обалдеть… А я вот английский в школе осилила еле-еле, а французский так и не смогла…
Тут зазвонил сотовый. Это снова был Филипп, он сказал, что магистры выехали и прибудут примерно к полуночи. Он встретит их и приведёт в «Гранд Парадайз». Оставалось только ждать.
– Кейджи, а если Песнь не сработает? – спросила Реана, укладывая его обратно в постель.
– Всё указывает на то, что она должна сработать. Если они привезут именно ту Песнь.
– А почему она вообще работает? Ведь божественная энергия ушла из нашего мира.
– Песнь – это инструмент. Очень тонкий и уникальный. Она сама способна генерировать божественную энергию. В каких-то совсем небольших количествах. Вот Серафин, например, тоже же работает… работал, по крайней мере. Так что чудеса ещё остались! Я, пожалуй, посплю, а то вечером придётся снова устраивать шоу, а я уже как выжатый лимон.
– Да, конечно, зови если что. – Реана не хотела уходить от него, но не смогла быстро придумать причину, чтобы остаться, поэтому всё же вернулась в свой огромный номер и окунулась в чтение.
После одиннадцати к ней, хромая, зашёл Кейджиген. Он принёс ей ярко-красное платье с высоким воротником, расшитое камнями и блёстками.
– Примерь, – сказал он. – Им нужно будет шоу, а ты будешь главной звездой.
– Я думала, звездой будешь ты, – растерянно сказала Реана, принимая платье.
– Посмотрим… будем ориентироваться по обстоятельствам. Но лучше перестраховаться. Кстати, Дамиэль и Йала звонили, у них всё хорошо.
Реана примерила платье. Подошло шикарно. Она даже накрасила посильнее глаза, сделала большие чёрные стрелки, чтобы казаться более мистической и ужасающей. Ей стало смешно. От всей ситуации, которую придётся разыграть перед незнакомыми людьми, и оттого, что те верят или играют во всё это. Смешно, если бы не было так грустно. От предстоящего зависело многое. Она понимала и чувствовала – очень многое.
Реана направилась в кабинет к Кейджигену, тот был уже при параде.
– Ну как? – спросила она и покружилась.
– Вы обворожительны, моя демонесса, – улыбнулся экс-демон и поцеловал ей руку.
Тут зазвонил телефон.
– Спасибо, Макс, они ко мне.
– Поднимаются! – шепнул он Реане. – По местам!
Он сел за стол, а Реана устроилась в кресле. В дверь постучали.
– Входите! – крикнул Кейджиген.
Трое человек в длинных тёмных помятых мантиях с капюшонами вошли в кабинет.
Реане казалось, что её сердце вот-вот выпрыгнет из груди от волнения, но вид этих мантий вызвал у неё улыбку. Видимо, Кейджигену они тоже показались нелепыми.
– Приветствую вас, магистры братства луны и единорога! – сказал он и, сделав паузу, добавил: – Вы что, так и шли сюда в этих балахонах? Как несовременно…
Человек справа снял капюшон – им оказался Филипп.
– Господин Оксенхорн, это наша униформа, все собрания братства по уставу мы должны проводить в этих одеяниях, и даже выездные мероприятия – не исключения!
Двое других тоже сняли капюшоны. В них было жарко, ничего не видно и не слышно. Незнакомые женщина и мужчина средних лет представились.
– Мы – высшие магистры братства, я Джулия, а это Кевин, – сказала женщина.
– Мы явились на зов тёмного властелина! – добавил мужчина.
«Боже… – подумала Реана. – Для них это игра… театр… взрослые люди! Они же не верят во всё это по-настоящему… любой спектакль будет для них приемлем…»
– Вы принесли Песнь? – спросил Кейджиген.
– Да, она с нами, – ответила Джулия.
– Включай, – Кейджиген махнул рукой.
– Нет, сначала обещанная магия! – вдруг выпалила Джулия. – Нам обещали, что сначала будет магия!
– Да, да, сначала магия! – вторил ей Кевин, многозначительно кивая.
Кейджиген вопросительно посмотрел на Филиппа.
Тот заволновался, его лоб покрылся испариной:
– Господин Оксенхорн, адепты готовы включить Песнь, но они хотят и что-то взамен… Джулия у нас хранитель… Такие правила, такие правила…
Услышав эти слова, экс-демон медленно поднялся со своего стула и вдруг резко поддал его ногой, да так, что тот отлетел в угол и сломался.
Адепты напряглись. Кейджиген разозлился. Или сделал вид, что разозлился. В глазах вспыхнула злоба, лицо исказила ярость. Он подошёл к Филиппу, схватил его за горло и одной рукой поднял высоко вверх. Тот задёргался, пытаясь вырваться, но не мог.
– Вы хоть понимаете, кто перед вами? – грозным голосом закричал Кейджиген. – Вы вздумали со мной в игры играть?
Филипп стал хрипеть и задыхаться.
– Включай Песнь, живо! – сверкая глазами, скомандовал Кейджиген Джулии. – Живо, я сказал, а не то он умрёт!
Реана ещё никогда не видела его таким, действительно выглядело страшно. У неё перехватило дыхание.
К подобному адепты не были готовы. Джулия заторопилась, вытаскивая что-то из сумки из-под балахона, она запуталась, Кевин стал ей помогать, руки у обоих тряслись.
– Вот, вот, включаю, – пролепетала Джулия, показывая допотопный плеер. Из него донеслись негромкие мелодичные звуки, Кейджиген отпустил Филиппа, тот забился в угол кабинета, тяжело дыша и потирая шею.
Вдруг Кейджиген зашатался, тихо произнёс:
– Реана… – и упал на пол.
Та подбежала к нему – он был без сознания.
– Сделай громче! – крикнула она Джулии.
Женщина послушалась. Реана закрыла глаза, сосредоточилась на Серафине, на своём сне и мысленно обратилась к нему: «Это твоя музыка, я пою для тебя!»
И на этот раз он услышал. Реана вспыхнула ярким светом, энергетические ленты полились к плееру, к Кейджигену и к Филиппу. Музыка преобразилась, стала ещё громче, насыщеннее, проникновеннее – она менялась, становясь чем-то большим, чем просто музыка, и вдруг окутала весь кабинет мерцающими радужными кристаллами. Они дрожали и поблёскивали в свете ламп, и в то же время их было невозможно потрогать, словно их не существовало в этом мире. Ленты оставили Филиппа, а потом и Кейджигена.
Трое адептов сидели на полу и рыдали, закрывая лица ладонями. Видимо, это было что-то слишком сильное для их психики. Радужные кристаллы начали растворяться, сияние, исходящее от Реаны, померкло, световые ленты рассыпались миллионами мельчайших искр и, наконец, тоже погасли.
Кейджиген очнулся. Он встал на ноги – в его глазах засветилось пламя. Потом загорелись плечи, пиджак стал обгорать, обнажая тело, которое огонь не жёг.
– Чёрт возьми! – воскликнул он. – Да что же это такое!
Он хлопал себя по остаткам пиджака, стараясь потушить огонь. Реана бросилась к нему.
– Не подходи! – крикнул он и выставил вперёд ладонь. – Процесс запущен, отойдите все!
Адепты вжались в угол, где сидел Филипп, и смотрели на происходящее круглыми глазами, полными ужаса и непонимания.
И тут Кейджиген стал перевоплощаться в адского минотавра. Ковёр под ним загорелся, рогами он почти упёрся в потолок, зазвенела люстра. И как последний штрих – золотая секира, сверкнув, возникла прямо из воздуха. Минотавр выпустил пар из ноздрей. Топнул копытом и поставил секиру на пол.
Раздался грохот – Джулия упала в обморок. Филипп и Кевин бросились на колени.
– Приветствуем тебя, о всемогущий! – выдавил из себя Кевин. – Мы твои верные слуги!
Адский минотавр, громко дыша, заходил по кабинету.
– Реана, ты в порядке? – спросил он, не обращая внимания на адептов.
– Да, да! И я чувствую, что Серафин тоже в порядке! Но Песнь пропала. Я видела, как ленты Серафина растворили плеер вместе с содержимым.
– Значит, он трансформировал её под себя… – громовым голосом произнёс минотавр. – Что ж, хорошо! Хорошо!
Затем он обратился к адептам. Джулия уже пришла в себя и поступила так же, как и её товарищи.
– Слуги мои, – гремел минотавр. – Песнь пробудила меня! Вместо Песни теперь вы трое будете нести знания! Поделитесь ими с братьями и… да пребудет с вами адский огонь, дарующий силу! А теперь всё, идите… идите уже…
Адепты подняли головы и тихонько поползли к двери. Встать на ноги так никто и не решился.
Когда дверь захлопнулась, минотавр посмотрел себе под ноги и выругался:
– Чёрт, мой любимый ковёр! – Убрал секиру и опустился на колени.
Реана села на пол напротив него.
– Сейчас… – сказал Кейджиген. – Сейчас, надо собраться. Я успокоюсь и вернусь в человеческое тело.
Он закрыл глаза. Потом снова открыл и сказал:
– Нет, ну они меня вывели из себя просто! – Затем снова закрыл, сделал глубокий вдох и выдох.
Реана погладила его по шерстяной ноге. Шерсть была жёсткой, упругой, будто из тончайшего металла, но тёплой, живой. Она гладила, пока тот не стал перевоплощаться обратно.
Превращение прошло быстро, и вот он уже сидит перед ней совершенно голый, смотрит на себя и смеётся:
– Как Халк! Вся одежда, блин, сгорела!
Он направился в спальню и накинул халат. Реана пошла за ним.
– А почему в этот раз сгорела?
– Потому что процесс трансформации был запущен не мной, неумело… наверное, Серафин расстарался… А может быть, ты, моя милая демонесса?
Он обхватил её за талию. Реана распахнула его халат и провела рукой, там, где раньше были раны. Теперь от них не осталось и следа.
– У нас всё получилось? – спросила она.
Кейджиген кивнул и улыбнулся. Реана смотрела на него, и ей не хотелось, чтобы он её отпускал. Хотелось прикасаться к нему, чувствовать рядом его тепло, его силу. Она провела рукой выше, по груди, шее, щеке. Он поймал её руку и, словно ища ответ, посмотрел своими пронзительными чёрными глазами в её глаза. Она ощущала, как сильно бьётся его сердце, совсем рядом с её, и не могла отвести взгляд – между ними заискрилось такое притяжение, что показалось, будто мир вокруг дрогнул и разлетелся на куски, освобождая их от всех оков бытия, будто и не существовало в нём ничего больше, только он и она.
Её руки обвились вокруг шеи Кейджигена, и их губы соприкоснулись. С каждым вдохом поцелуй становился всё более пылким, волнующим, страстным. Вдруг резко, одним движением, он разорвал на ней красное платье, и Реана скинула его на пол. Он с лёгкостью поднял её и аккуратно перенёс на кровать, словно хрупкое сокровище, словно самое драгоценное и важное, что есть сейчас у него и у всей вселенной.
Она слышала и ощущала его горячее дыхание совсем близко, гладила его безупречное тело, его смуглую кожу, непослушные чёрные волосы. Его поцелуи обжигали, и она таяла в его объятьях, сливаясь с ним в единое целое. Он всё не мог насытиться ею, а она целовала его в ответ, стонала от удовольствия и страсти, и это была их особая магия. Ещё никогда у них обоих не было такой ночи, такой ночи.
Глава 30. Скрытые таланты
Йала и Дамиэль добирались до отеля на такси.
Когда Дамиэль заговорил с таксистом на чистейшем египетском диалекте, тот был просто вне себя от радости, а когда поделился тем, что также может объясняться на саиди, ещё одном местном наречии, и вовсе пришёл в бешеный восторг и даже не хотел брать с них денег. Конечно, Дамиэль не смог уйти без оплаты, но он был искренне счастлив от того, сколько приятных впечатлений доставил этому человеку своими знаниями. Йала же всю дорогу молча слушала их разговор и вздохнула с облегчением, когда они наконец добрались до отеля. Жара была ей привычна, но перелёт отнял много сил.
В отеле оказалось, что в забронированном для них люксе проблемы с душем, и их поселили в двойной сьют. Мужчина на ресепшене сообщил, что у них сейчас очень много гостей, извинился за неудобства и обещал компенсировать разницу.
– Ну, сьют так сьют, – сказал Дамиэль. – Подумаешь, фонтана не будет…
На самом деле он плохо представлял себе, в чём различия, боялся лишь, что Йала расстроится, и обрадовался, когда понял, что ей тоже всё равно.
– Сейчас уже поздно ехать в пустыню, – сказала она. – Мы могли бы сегодня всё разузнать, а завтра с утра отправиться на поиски.
Дамиэль согласился. После ужина они заказали джип в аренду, но спать было ещё рано, и поэтому они решили посетить местное культурное мероприятие под названием «Караоке-вечеринка».
Йала удивлялась, что Дамиэля интересовало абсолютно всё – что-то обыденное представлялось ему новым и любопытным. Он часто спрашивал порой простые, глупые вещи, но она понимала почему. Иногда он казался ей большим ребёнком, таким добродушным, открытым, непосредственным и даже беспомощным в некоторых ситуациях, что хотелось заботиться о нём. С другой стороны, наоборот, он столько всего знал, столько всего умел, и это просто в голове не укладывалось, что за вундеркинд сидит рядом. Но главное, ей было с ним комфортно и спокойно, потому что она видела, что он хороший человек. Даже слишком хороший для человека.
– Ты хоть знаешь, что такое караоке? – с улыбкой спросила она.
– Да, люди поют под музыку… это прекрасно!
– Ну… я не хочу тебя расстраивать, но это не всегда бывает прекрасно. Ведь поют люди, которые не обучены музыке и не умеют этого делать!
– Всё равно прекрасно! Ведь поёт их душа!
– Ну если только так… да…
– А ты когда-нибудь пела в караоке?
– Я бывала в караоке, но сама не пела. Не особо люблю петь… Я слышу, как фальшивлю, и мне это не нравится.
– А я вообще никогда не пел, но я много про это знаю, я, можно сказать, учил многих выдающихся певцов.
– Как это учил?
– Вдохновлял, наставлял…
Йале этого было не понять.
Шоу началось. Худенькая девочка скрипучим голосом выводила Every night in my dreams. Она долго раскланивалась, зрители аплодировали в знак поддержки, потягивая напитки из высоких бокалов. Потом вышел подвыпивший мужичок и проговорил под музыку Yesterday из «Битлз».
– Почему они ему хлопают? – удивился Дамиэль. – Я не увидел в его исполнении ни души, ни таланта, он вообще не старался, так нечестно!
Йала засмеялась:
– Тут всем хлопают, за смелость. Совсем неважно красиво или душевно спеть. Достаточно просто проявить смелость выйти на сцену.
– Я тогда тоже пойду! – заявил Дамиэль.
– Ты? – удивилась Йала. – Ты же даже не пробовал никогда!
– Ну и что! Зато у меня есть смелость, и знаешь, я, опираясь на весь свой теоретический опыт, думаю, что спою не хуже этого человека, – и побежал к сцене.
Йала улыбалась от всей души, она жалела, что ребят нет рядом. Это было так трогательно и чудно. Синяя футболка, джинсы и кеды совсем не сочетались со сценой и пением. Дамиэль назвал диджею композицию, взял микрофон и вышел на середину сцены. Заиграла музыка «Памяти Карузо». Небольшой проигрыш – и случилось чудо: он поднял голову и запел – волшебным, бархатным голосом, похожим на голос Хулио Иглесиаса, на чистейшем итальянском языке.
Йала открыла рот от удивления. Зрители замерли. Это было что-то невероятное. Выглядело так, будто он профессиональный артист и родился на сцене. А как он наклонил голову… А как посмотрел вверх и закрыл глаза… Его светлые вьющиеся локоны блестели под светом софитов, а в бездонных голубых глазах хотелось утонуть. Можно было наслаждаться каждым жестом, каждым звуком. Он запросто мог бы петь без микрофона – его голос разлетелся на огромное расстояние. Но он продолжал петь в микрофон, и получалось небольшое эхо, что придавало исполнению ещё большую красоту.
Футболка, джинсы и кеды уже не имели никакого значения. Пожилые дамы салфеткой утирали слёзы, мужчины задумчиво курили, а молодые девушки не могли оторвать от него глаз. В соседних зданиях пооткрывались окна, из них стали высовываться всё новые и новые слушатели.
Но вот песня закончилась, и ведущий вышел на сцену. Зрители аплодировали стоя.
– Итак, как же зовут нашего замечательного исполнителя? – задал вопрос ведущий.
– Дам… Дэмиан… – ответил Дамиэль.
– Дэмиан, вы чудесно поёте, скажите, вы профессиональный певец?
– Нет, я только любитель… дома иногда пою… – ответил Дамиэль.
– Ах, как жаль, – улыбаясь в зал, продолжал ведущий. – У вас талант! Вам надо на шоу «Голос»!
Вдруг кто-то из зрителей крикнул: «Спой ещё!» И его поддержали. «Ещё, ещё!» – скандировала публика.
И он спел им ещё Nostalgie, а потом ещё Historia De Un Amor, после которой девушки начали визжать и кричать: «Я люблю тебя, Дэмиан»! На сцену полетели цветы из настольных вазочек.
Дамиэль испугался непонятной ему излишне эмоциональной реакции публики, сказал: «Всем спасибо!» – и бегом вернулся за столик к Йале.
Та сделала огромные удивлённые глаза:
– Ну ты даёшь! Не может быть, чтобы ты в первый раз пел!
– В человеческом теле – в первый, правда! Хорошо получилось?
– Отлично просто! Ты даже не представляешь себе, как это было круто. Всем очень понравилось!
– Здорово! – Дамиэль заулыбался. – Я старался!
И тут к ним стали робко подходить женщины и девушки, одни просили автограф, другие просто хотели познакомиться. Через несколько минут они буквально облепили их столик, и Дамиэлю с Йалой пришлось извиниться и уйти, сославшись на срочные дела.
Резко стемнело. Они прогулялись немного по огромной территории отеля, нашли безлюдную площадку и сели на деревянную скамью с красивой резной спинкой. Дамиэль сполз немного, чтобы удобнее было смотреть вверх, на звёзды. Йала оперлась на подлокотник и тоже взглянула на небо.
– Красиво! – сказал она.
– Очень! – ответил Дамиэль. – Будет жалко, если звёзды исчезнут…
– Да, и звёзды жалко, и луну… смотри, самолёт!
– Ага… такая маленькая точка, а на самом деле – огромный, столько людей везёт! Не перестаю удивляться, как всё относительно, когда ты человек…
Вдруг неподалёку раздались шорох и шаги.
– Вот этот чувак! – послышался голос. – Джо, держи его, сейчас я набью ему морду!
Под свет фонаря вышли четверо пьяных молодых мужчины, у одного из них в руке поблескивала пустая бутылка.
– Господа, что случилось? – Дамиэль встал.
Один из них выступил вперёд и заговорил заплетающимся голосом:
– Наши девки из-за тебя с ума посходили! Ты их испортил… Заколдовал! Ты сейчас нам за это заплатишь! – и приготовился к нападению. – Джо, держи его, Рон, и бабе его врежьте, чтобы неповадно было!
Йала в страхе прижала ладони ко рту и увидела, как его кулак летит в лицо Дамиэля. Но удар не достиг своей цели.
Секунда – и пьяный мужчина лежит без сознания на траве. Ещё секунда – и второй в нокауте падает на клумбу. Третья секунда – и ещё один, совершая сальто, приземляется отдыхать на траву рядом с первым.
Четвёртый начал медленно отходить. Смерив его укоряющим взглядом, Дамиэль вырвал у него из рук пустую бутылку и принялся быстро крутить её в руке.
– Мужик, не надо! – выдавил из себя пьяный мужчина и, развернувшись, быстро исчез в темноте.
Дамиэль аккуратно опустил бутылку в рядом стоящую мусорную корзину и подошёл к Йале.
– Ты что, испугалась? – Он положил руку ей на плечо.
Йала кивнула. В глазах у неё блестели слёзы.
Дамиэль обнял её и сказал:
– Не бойся, я смогу нас защитить. Уж от таких-то точно!
Йале было стыдно, что она расплакалась. Она всегда была слабачкой, но ничего не могла с этим поделать.
– Хорошо, что ты… – она снова всхлипнула. – Что ты так умеешь…
– Пойдём, пойдём лучше в номер, там успокоишься, чаю попьём.
И когда они шли обратно, он прижимал её к себе, такую хрупкую и беззащитную – приятно было почувствовать себя героем в её глазах.