Убийца для оборотня

Задрал подол, шлепнул по заднице, и я прогнулась в пояснице. Он входил медленно, словно дразнил, и ощущение удовольствия от этого предвкушения только нарастало. Неспешно вогнал член почти на всю длину, меня словно тысячи молний пронзили, когда он это делал. Прижал своим телом к стене. Я сжала мышцы настолько сильно, насколько могла, чтобы не выпускать его из себя. Но он вышел, заставив пламя желания разгореться еще сильнее, и повторил мучительно прекрасное движение.

Хочу. Сильнее. Быстрее. Больнее.

Я устремилась к герцогу навстречу, впуская и принимая его орган в себя настолько глубоко, насколько это возможно.

– Да… – выдыхаю я, изгибаясь.

И он начинает делать именно так, как мне нравится. Хватает за волосы, притягивает к себе, вбивается быстро, ритмично, увеличивая ту истому, возникшую внутри меня. Жар тела готов растопить весь снег на побережье, огонь желания – спалить ко всем чертям этот угрюмый город. Я издаю исступленный стон, герцог кладет мне руку на губы, и я облизываю  пальцы, распаляю его еще сильнее. Он ускоряется, скользит во мне быстрее и быстрее, насаживая на всю длину. Движения – грубее, прикосновения – жестче.

Удовольствие нарастало с каждым толчком, весь контроль – в его руках. Я – в его власти.

С губ сорвался отрывистый хриплый стон, когда тело достигло высшей точки наслаждения, волной накрывшей меня, скрутившей будто судорога. Грир подхватил меня за талию, чтобы устояла на ногах, прижал к себе, одновременно грубо и бережно, а его пульсирующий орган наполнил меня спермой.

48. Пора поговорить, Ланс

Жажда утолена. Я натягивала белье, поправляла одежду, наощупь приводила в порядок прическу. Ланс все это время стоял молча, и лишь когда выпрямилась и повернулась к нему, заговорил:

– Вы возвращаетесь со мной в Алабию.

Тон решительный, герцог все решил, а я, кажется, напротив, начала сомневаться. Когда тело перестало терзать безумное желание, появилась возможность здраво мыслить. Впервые за долгое время.

– Зачем? – спросила, не видя лица Грира, но все равно смотрела в его сторону. Быть может, волчье зрение даст ему возможность разглядеть в моих глазах, что сейчас не просто строю недотрогу, а сама не знаю, стоит ли идти с ним.

– Все просто. Вы – моя.

– Уверены? – усмехнулась тихо. – Ведь вы даже имени моего не знаете, герцог.

– Это не имеет значения.

– Имеет, – ответила веско. – Сейчас вам известно обо мне достаточно, чтобы понять: закрыть меня в темной комнате, чтобы удержать рядом с собой, не удастся.

– Я и не собирался, – ответил ровным голосом из темноты.

– Неужели? Но вы делали это дважды – приковывали меня наручниками, не хотели выпускать из замка, били, клеймили, в конце концов!

Герцог сделал шаг вперед, а я отступила. Какое странное танго…

– У всего есть свои причины. Моя – в том, что не терплю вранья и предательства. Вы обманом проникли в мой дом, вы лгали о том, кто вы на самом деле, и  заслужили те уроки. И вы все, черт вас побери, все понимали. Вы этого хотели не меньше, чем утолить жажду плоти, – он холодно усмехнулся и добавил. – Вам нравилось быть наказанной.

Нервно усмехнулась, делая вид, что он не прав.

– Для чего же вам лгунья?

– Вы многогранней, чем просто смазливая врунишка, мисс. В записях Мирта я обнаружил отчеты о вашем задании, и он там вполне конкретно докладывал, что именно из-за меня вы пошли на преступление, решили выступить против самого короля.

– Предположим. Но для чего я вам? – проговорила, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

– Для того чтобы стать счастливым.

– А о моем счастье вы не думали?

– Пару минут назад я, кажется, в очередной раз разгадал его секрет.

От его тона по телу вновь побежали мурашки. Ах, как бы хотелось, чтобы ты каждый день раскрывал эту тайну…

– Вы прогнали меня. Кажется, даже ненавидели… Тогда, в день нашего расставания.

– Я с этим как-нибудь справлюсь, – герцог подошел вплотную, вновь прижав к стене и практически прорычал. – Кем бы вы ни были, я хочу вас себе. И я получу вас.

– А если я вас не хочу? – пробормотала тихо, не видя, но ощущая, как Ланс нависает надо мной, слыша медленное тяжелое дыхание – он опять на грани.

– Вы мастерски врете, но в этом вам не удастся меня обмануть.

– Почему же? – стало даже обидно, насколько плохо скрываю от него свои чувства. А ведь когда-то была в этом мастером… – Мне здесь правда неплохо. У меня появились друзья, один из них, кстати, оборотень, который хочет найти себе подобных… Еще у меня есть прекрасный молодой любовник.

– Правда? – опасные ноты звучали в его голосе. – Если вас здесь держит Саттон, то я решу эту проблему сегодня же.

– Убьете его? – спросила скучающим голосом, хотя искренне не хотела, чтобы красивейший из виденных мной мужчин закончил жизнь так.

– Скорее всего.

– Это бессмысленно. Он ни в чем не виноват, Эмиль – мудрый не по годам мужчина, и, возможно, единственный из всех, кто вас тут поддерживает, верит в возможность войны и в то, что причина всех бед Тилаты – Айзек.

В голове что-то щелкнуло, когда говорила слова в защиту прекрасного градоначальника. И действительно, почему Грир все усложняет, если он уверен, что король Алабии пытается устроить геноцид, то…

– Почему вы не убьете Айзека? – спросила неожиданно громко, с каким-то даже наглым напором. – Прикончите его – и дело с концом.

– Я уже размышлял над этим, – ответил герцог после нескольких секунд гробового молчания.

– И что же?

– Короля хорошо охраняют, к тому же его сторонники, наследники, продолжат ту же политику.

– Тогда и их можно отправить на тот свет. До тех пор, пока они все, обезумевшие от власти, не угомонятся.

– Странно, что вы предлагаете устранить светлейшего, – ухмыльнулся Грир. – Вам должны прийтись по нраву война и смерть.

– Вовсе нет. Я не хочу страданий простых людей.

– Вы убиваете только непростых?

– Я уже не убиваю никого, герцог. Вы – моя последняя жертва, пусть и неудачная.

Мужчина засмеялся, но очень невесело. Не верит, опять считает меня лгуньей? Или нашел забавным то, что именно его смерть обошла стороной?

– Думайте, что хотите, – сказала сквозь зубы. – Я всегда была противницей войн. Не так много людей удостоились смерти от рук наемников, и это количество трупов, среди которых нет безгрешных, можно считать жертвами несчастного стечения обстоятельств, тогда как на поле боя остаются тысячи.

– Вы поразительно противоречивы, – медленно проговорил он.

– Вовсе нет, – отозвалась упрямо. – Зверь тоже убивает одну-двух овец для пропитания, иногда и для забавы, но не станет вырезать за ночь все стадо.

– Сохраняет им жизнь, чтобы сожрать его позже.

– Это следствие, а не причина.

– И в чем же причина, по-вашему? – пальцы прикоснулись к моей щеке.

– В том, что таковым его сделала природа, – ответила, кладя руку на его ладонь.

– Для того чтобы он выжил, – эти слова он пробормотал уже мне в губы, горячий шепот обжег кожу.

– Именно, – выдохнула я, чувствуя, как снова прощаюсь с рассудком. – И я… Я тоже так…

Он не дал мне договорить и пригвоздил к стене поцелуем.

Не смогу с ним расстаться. Больше не хочу.

49. Неуемные наемники

Гостиницу покинула в ту же ночь, вещи собирала в спешке. Скомканные платья с трудом поместились в чемодан. Решила, что оставлю Эмилю записку, где объясню причины своего внезапного побега – выдуманные, конечно, но так не смогла сочинить и строки после единственного слова «Прощай». Положила лист на прикроватный столик, налила себе вина и устало опустилась в кресло.

И какая женщина сможет уйти от такого как Саттон – мудрого, великодушного, страстного, безумно красивого? Пожалуй, кроме меня на подобную глупость не решится ни одна другая. Вернуться в страну, правитель которой тебя ненавидит и желает уничтожить, с мужчиной, который причиняет больше боли, чем радости, – это тоже решение не самого разумного человека. Но не могла поступить иначе, хотя искренне себя не понимала. Лишь одно удалось уяснить, ухватив за хвост пляшущую в странном танце мысль: как бы тяжело с герцогом ни было, без него мне еще хуже.

Надеялась до своего отъезда еще раз поговорить с доктором Хаммерманом, узнать, как там этот умирающий мальчишка, брат Марики, чья судьба стала мне не безразлична. А еще – нужно свести врача с Гриром… Этого уже совсем не хотелось: Ланс мог послать эскулапа к Дьяволу, а тот в ответ на такое пренебрежение вдруг возьмет и откажется от своих слов и лечения больного ребенка.

Поэтому, когда в рассветный час явилась к Гриру, первым делом, не дав ему прикоснуться ко мне и опять свести с ума, на одном дыхании выпалила просьбу – принять в свою стаю незнакомого вожака.

– И зачем вам это? – осведомился без тени удивления.

– Он должен помочь сыну рыбака. Я не хочу, чтобы Хаммерман передумал из-за вас.

Мужчина приподнял бровь и поглядел на меня с интересом. А я считала, что его и это не проймет.

– Пока мы были в разлуке, вы начали спасать нищих детей и старых одиноких оборотней?

– Просто одна девчонка напомнила меня в юности. Будет обидно, если она пойдет по моей дорожке.

– А что с ней не так, с вашей дорожкой? Вы свернули не туда?

– Да. Когда осталась одна.

– К счастью, – он запустил пятерню мне в волосы, притянул к своей груди. Я услышала мерный стук сердца и вдохнула горячий запах мужского тела, – вам это больше не грозит.

Не грозит… Но к счастью ли?

Наше одиночество вдвоем, бывшее почти романтичным, неожиданно прервал стук в дверь. Все мышцы на теле герцога напряглись. Поняла, что он явно не ждал раннего гостя. Более того, он опасался.

Подняла удивленный взгляд и увидела, что губы сомкнулись в тонкую нитку, глаза горят яростным блеском.

Кто же стоит там, в коридоре, отделяемый от нас парой дюймов древесины?..

Продолжая прожигать взглядом дверь, Ланс оттолкнул меня в угол комнаты. Я беззвучно скользнула к стене рядом с входом и привычным движением хотела достать нож из потайного кармана. Но оружие, увы, осталось лежать где-то в старой части города… Вновь посмотрела на Грира, и пожалела, что не вернулась за ножиком. Мужчина был словно зверь перед прыжком, но в волка превращаться не спешил.

Стук повторился.

– Кого опять черт принес? – спросил герцог недовольно.

– Завтрак в номер! – крикнули из коридора.

– Они что, меня за идиота принимают? – пробормотал тихо.

В два широких шага достиг порога, распахнул дверь, сразу отклоняясь назад. Там, где только что была шея мужчины, сверкнула сталь.

Кажется, это покушение… И я даже догадываюсь, кто пришел убить оборотня.

Грир двигался очень быстро, никогда не видела, чтобы мужчина таких габаритов настолько хорошо владел телом, был так гибок и стремителен. Герцог уклонился от еще одного рубящего удара сабли, целью которого было выпустить оппоненту кишки. Затем стремительно выбросил руку вперед. Звук удара, глухое «Ох…», кряхтение, звон металла о паркет. И вот мужчина за грудки втягивает в гостиничный номер сопротивляющегося человечка в бархатном зеленом костюме швейцара и захлопывает ногой дверь. Бросает неудачливого убийцу животом на пол, заламывает руки и садится сверху.

– Добрый день, Нолли! – я подошла к стонущему наемнику и присела рядом с его лицом на корточки.

Он прекратил попытки освободиться из цепкой хватки Грира и поднял на меня лицо. Невысокий и юркий, несмотря на солидный для нашей профессии возраст – а ему уже перевалило за пятьдесят, – Нолли был востребован и почти не знал промахов. Но сейчас убийца повержен, седовато-рыжие волосы растрепались, красный как вареный рак пыхтит, переводя дух.

– Ты еще кто такая? – с трудом проговорил мужчина.

– Роза, – ответила ему. – Ты что, старичок, своих не узнаешь?

– Да ни хера ж себе! Тебя не признать! А все говорили, что ты подохла в тюрьме во время бунта.

– Спешу заверить, что слухи об этом сильно преувеличены, – приторным голосом сообщила я.

– Хватит разговоров, – прорычал Грир. – Я прикончу эту тварь.

– Куда же девать тело? – деловито поинтересовалась  у него, раздумывая, как поступила бы сама.

– В море, – без колебаний ответил герцог, его руки легли на лохматую голову Нолли с явным намерением свернуть шею.

– Подождите! – выкрикнул наемник. – Роза! Если вы меня пощадите, я расскажу кое-что интересное!

– Правда интересное? – хмыкнул Грир. – Только не смей врать. Иначе мне придется тебя убить.

– Клянусь! Буду говорить только правду!

Герцог поднялся и одним рывком, схватив за зеленый сюртук, поставил убийцу перед собой. Ланс возвышался над Нолли как скала. Смотрел зло и прямо, а наемник сжимался под этим взглядом. Я подумала, что он может предпринять отчаянную попытку сбежать или наброситься, но увидела, как убийца дрожит – он понимает, что ему не справиться и догадывается, что живым не уйти.

– Послушайте! Это правда очень интересно! За вашу голову объявлена огромная награда, Грир! Все наемники Алабии и близлежащих земель охотятся на вас. Такого, черт возьми, на моей памяти не было! Вам нужно бежать, прятаться!

– Ты лжешь.

– Это правда!

– Но это вовсе не интересно, – скучающим тоном ответил Грир. – Я слышал этот рассказ от твоих друзей не меньше дюжины раз.

В глазах Нолли появился панический ужас, он открыл рот, чтобы что-то сказать или закричать, но Лансу надоело, он без промедления ударил убийцу кулаком  в солнечное сплетение. Рука рванулась стремительно как молния, я едва успела заметить это движение. Выпад был такой силы, что наемник пролетел до стены, врезался в нее и безжизненно с грохотом рухнул на паркет.

– Не меньше дюжины? – спросила я севшим голосом. – Вы знаете, что за вами охотятся? И… Видимо, не раз уже встречались с наемниками?

– Да. Пожалуй, их было порядка двадцати, если вам интересно.

– Но… Это безумие – спокойно разгуливать по улицам, когда вас пытаются прикончить все, кто это умеет.

Впрочем, Грир и не отличался никогда опасливостью.

– Пока никому не удалось даже ранить меня. Только однажды наемнику удалось подобраться ко мне очень близко. Достаточно близко, чтобы убить.

– И как он выглядел?

Интересно, у кого могло такое получиться? Наверное, это был Кадавр – самый свирепый и беспощадный убийца, которого я знала. Мне самой жутко было даже находиться с ним в одной комнате. Он лишал жизни жертв всеми возможными способами и часто не за деньги, а для собственного удовольствия. Что ж, если Грир его уничтожил, когда тот охотился на него, я даже рада.

– Он выглядел как потрясающе красивая женщина.

– Что? – уставилась на Ланса, не понимая, о чем он говорит.

– Я имею в виду вас, моя убийца.

Сильная рука привлекла меня к себе, прижала, и я почувствовала желание герцога, упирающееся мне в живот. Жажда его тела заполнила мой разум, все о чем могла думать – лишь о том, что он сейчас будет делать и как.

50. Чужие дела

Хаммерман вскочил, когда увидел нас на пороге своего ярко освещенного кабинета. Герцог смотрел на другого оборотня хмуро и недружелюбно, но доктор будто и не замечал этого, он был в восторге от того, что встретил собрата. Глядел на Ланса с восхищением, которого даже я бы, пожалуй, не смогла изобразить. Сразу начал тараторить, хватая нового знакомца за рукав, о том, что он всю жизнь существовал, считая себя вымирающим видом и очень по этому поводу страдал, но Грир резко прервал тираду.

– Эта женщина хочет знать, что с мальчишкой.

Врач недовольно скривился: явно не понравилось, что его перебили, однако все же повиновался и ответил, переведя взгляд на меня.

– Сразу после нашей встречи я пошел к Матиасу, осмотрел его и обнаружил огромную опухоль в желудке. Странно, что остальные доктора этого не заметили, – он поджал губы. – Хотя не исключаю, что просто не захотели связываться… Тяжелый случай.

– И что, есть хоть какие-то шансы?.. – без особой надежды спросила я.

– Возможно, – удивленно посмотрела на суетливого Хаммермана. – Сегодня ночью я сделал ему операцию – медлить было нельзя… Каждый час мог стать последним.

– И?..

– Все прошло успешно, насколько сейчас могу судить. Теперь в первую очередь дело за самим мальчиком, за его организмом, – доктор приосанился. – А я честно сделал все, что мог.

– Спасибо… – чувство огромного облегчения волной прокатилось по телу. – Вы… вы большой молодец.

– Если хотите, навестите его. Матиас пришел в сознание.

– Не думаю, что стоит, – ответила, положа руку на сердце. Мне рядом с мальчиком и его отцом делать нечего. Они даже не догадываются о моем существовании.

– Ступайте, – сказал Грир. – Идите к мальчишке, – я удивленно уставилась на герцога. – Нам нужно будет поговорить с ним, – кивнул в сторону доктора, – с глазу на глаз.

– Ладно, – окинула обоих взором, две пары желтых зрачков смотрят совсем по-разному, но общее во взглядах чувствуется сразу – строгость и сталь. – Схожу, если вы настаиваете.

 Вышла в коридор, и когда прикрывала дверь, врач крикнул вдогонку:

– Палата 314!

Спустилась на третий этаж, решив для себя, что заходить к мальчишке не буду, просто загляну к нему, брошу взгляд и сделаю вид, что ошиблась дверью. Очень по-взрослому, ничего не скажешь. Лавируя между еле плетущихся пациентов – кто на костылях, кто в бинтах, кто просто выглядит так, что жив еще лишь потому, что в небесной канцелярии о нем забыли, –дошла до конца длиннющего зеленого коридора, где должна была располагаться нужная палата.

Черт! Обойдя старуху на громоздкой кресле-каталке лицом к лицу – хотя в этом случае лицом к груди – столкнулась с Марикой. Девочка сделала шаг назад и удивленно захлопала глазами: узнала.

– Привет, – сказала я, выдавив улыбку. – Тебе тоже нездоровится после нашего купания?..

– Нет… Я к брату.

– О, и как у него дела? – беззаботно-равнодушным тоном спросила я.

– Вчера пришел очень хороший доктор для богатых. Он узнал, почему Матиас умирает, и сделал операцию, – девочка внимательно посмотрела на меня пронзительными взрослыми глазами. – Это вы ему заплатили?

– Что? Нет, конечно!

– Вы! – она помолчала и сухо добавила, – Спасибо, – ох уж эта ее манера благодарить так, как будто это она одолжение делает! – Я заработаю денег и заплачу вам.

– Рыбу будешь ловить? – хмыкнула я. – Не беспокойся, Хаммерман не взял ни цента, – отпираться уже было бессмысленно, девчонка наверняка не умеет читать и писать, но при этом весьма сообразительна.

– Почему не взял?

– Я оказала ему услугу, – ответила неопределенно.

– Вы что, шлюха? – прямо спросила Марика.

Я захохотала так громко, что на нас стали озираться больные и медсестры.

– Нет. И если ты раздумываешь о такой карьере в будущем, то спешу сообщить, что в ней ничего хорошего нет. Лучше рыбачь.

– Ни о чем я таком не раздумываю, – насупилась она, и я поняла, что врет.

– Мой тебе совет: отправляйся в школу, – потрепала Марику по щеке, не обращая внимания на ее свирепую мордашку, и отправилась обратно к оборотням. Здесь мне больше делать нечего.

– Стойте!

Девчонка не дала уйти, оббежала меня и преградила путь. Я закатила глаза. И что ей еще нужно?

– Как вас зовут? Я должна знать, кто спас брата и меня.

– У меня нет имени, милая.

– Но кто вы? – она смотрела озадаченно.

– Плохой человек, который иногда делает хорошие глупости. Прощай, дорогая. Слушайся отца.

Я оттеснила рыбачку и быстрым шагом, не оглядываясь, ушла оттуда. И так слишком глубоко влезла в чужие дела, пора заняться своей жизнью.

51. Возвращение

Алабия встретила теплой для зимы погодой и непривычно веселыми лицами местных жителей. Пока прозябала в нищающем Тилате, из памяти стерлось, что простой люд тоже может быть счастливым. В моей душе возвращение домой тоже что-то меняло, на родных просторах дышалось свободней. Здесь, среди высоких белых гор, широких долин, незамерзающих быстрых рек, под невероятно чистым небом, даже забывала иногда о готовящейся войне и о том, для чего еду назад.

Растрепанная, разрумянившаяся, неприлично беззаботная, остановилась в станционном городке, где бывала уже, когда сбегала из страны. Скромный обед, кружка эля. Женщина, которая здесь работает, конечно, не узнала. И дело даже не только в том, что я вновь вылепила себе новый образ, а скорее в бесконечном потоке лиц, которые мелькают перед ней каждый день.

Тогда она смотрела снизу вверх – одинокая богатая миледи вызывала у нее скорее недоумение, а сейчас глядела как на равную. Я и выглядела теперь как заштатная гувернантка в поисках лучшей жизни: поношенный аккуратный плащ, простая прическа – две косицы, сплетенные в узел на затылке, почти никакой косметики.

– Присяду? – спросила она, подходя к столу с бутылкой пива. – Притомилась за день изрядно.

Кивнула, продолжая упорно жевать пережаренное мясо.

– Меня Молли звать, – представилась женщина, устраиваясь поудобнее. – Вас как? Откуда держите путь?

– Илва Оберг, – ответила, с трудом проглотив твердый кусок баранины.

– О, вы из Ланк-Руда, судя по имени? Далековато вас занесло!

– Отец из тех мест, я жила в Тилате.

– А к нам зачем?

Чтобы убить короля Айзека шестого, милая Молли!

– Ищу работу, у нас там с этим тяжко. Да и ланкрудцев в Лазуре не жалуют, сами понимаете…

– Почему? – недоуменно воззрилась она.

Ах, конечно же, до Алабии почти не доходят новости о том, что происходит у соседей. Не удивлюсь, если газетам запрещают об этом писать. Впрочем, не исключено, что местным на самом деле плевать, что две страны – южане и северяне – не могут поделить дурацкий островок.

– Политика, – ответила, не вдаваясь в подробности.

– Вы хорошо по-нашински говорите. Небось, учились где-то?

– Училась. Да я и сама учительницей работала…

– Ооо! – с уважением протянула Молли. – Это интересно, наверно.

– Не очень. Каждый божий день – одно и то же. У вас тут многим веселее.

– Да не знаю. Разве что пьяные драки чаще бывают, чем у вас в школе, – захохотала женщина собственной шутке.

Я тоже улыбнулась – и правда забавно. Но ждала от нее совсем не упражнений в остроумии, хотелось, чтобы она завела разговор о тех, кто останавливался у нее в последние дни.

– Зато каждый день – новые люди, – пыталась натолкнуть хозяйку на мысль.

– Ну да, – ответила скучающим голосом, – только это тоже надоедает. Весь день на ногах: то готовлю, то прибираюсь, то за лошадьми ухаживаю, – и никакой благодарности. Да и всю жизнь постоянно на одном месте, дальше соседнего города и не ездила никогда.

– Зато путешественники привозят вам свои истории. Да даже посмотреть на тех, кто полмира объездил – уже как приключение.

– Может… – она уныло уставилась в окно, из которого лился оранжево-розовый закатный свет. – Только и путешествовать стали реже. То ли едут по другому тракту, то ли что… Бывает, что за несколько дней – ни единого постояльца. Так мы скоро вообще закроемся, муж вот уже отошел от этих дел, начал овец разводить. Весь постоялый двор на мне…

– Неужели за последнюю неделю никого не было?

– Да была пара мужчин, один граф какой-то, что ли. Злой как черт, – о, это точно о Грире. Я мысленно улыбнулась, представляя, как он сидит за тем же столом, что я сейчас, хмуро провожая взглядом вечернее солнце, – а второй – странный, все глазами зыркал да по стеночке ходил. Еще и сбежал, не заплатив.

– Сбежал?

– Ага, вечером был, а утром нету. Только вот часть вещей забыл, – Молли коварно улыбнулась. – А там в кармане сюртука денег даже больше, чем за еду и комнату бы пришлось платить.

Забыл, как же… Уверена, что это был наемник, которого постигла судьба несчастного Нолли, чье тело передано науке в лице доктора Хаммермана и его студентов. Герцог с убийцами не церемонится.

– Вот, вроде бы, все хорошо, – продолжала женщина задумчиво, – да только все равно в воздухе тревожно как-то. Будто готовится что-то, – какая проницательность! – я бы одна путешествовать не стала. Вам вот не страшно?

– С моей работой это разбойники на дорогах должны меня бояться.

– Вы же учительница?!

– Вот и я о чем…

Молли громко захохотала и ударила ладонью по столу, уронила кружку, расплескала эль и тут же, извиняясь, вскочила и побежала за тряпкой.

А я задумчиво высчитывала дату нашей с герцогом встречи. Мы расстались пару недель назад. Это я уговорила его ехать по отдельности.

– Грир, если я захотела бы сбежать от вас, меня и цепи бы не остановили, – он осклабился так недобро: мол, может, попробуем, а я тихо продолжала. – Так что просто поверьте, что я прибуду вслед за вами.

– Это не безопасно.

О, это был вообще не аргумент. Опаснее, чем рядом с ним, не бывает нигде. Сам герцог – ходячий риск, что в человеческом, что в зверином облике. А еще за ним идут разномастные головорезы, стычки с которыми пусть и превратились для Ланса в рутину, но по-прежнему таили пресловутую опасность. Лишь волчье чутье и невероятная сила уберегли оборотня от смерти.

– Но вы же помните о плане: нас не должны видеть вместе, герцог. Я стану другим человеком.

Он тяжело вздохнул, залпом допил виски и грохнул стаканом об стол. Сумрачный блуждающий взгляд остановился на моих бедрах – я сидела на кресле, поджав ноги, и шелк халата сполз, открывая ему отличный вид.

– Встаньте и идите ко мне, – приказал Грир, поглаживая пах. Это свет так отражается или его глаза светятся?

Поднимитесь, выскользнула из прохладной ткани и подошла к нему уже совсем голой. Еще ничего не началось, а тело уже трепетало. Мужчина расстегнул брюки и показал, как сильно меня хочет. Как же тут жарко!

Короткий кивок – и я встаю на колени и начинаю ласкать его член нежными руками, обхватывать губами, играть языком, посасывать. Герцог запустил пальцы мне в волосы, помогая найти нужный ритм, прикрыл глаза и откинул голову назад. Хриплый стон удовольствия дал понять, что я все делаю правильно…

Это была наша ночь перед расставанием. Встреча назначена на начало января.

И я честно признавала, что очень скучаю.

52. Собеседование

Даже Касия не знала, что я вернулась. Что ее вожак снова в Алабии, вероятно, тоже ей неизвестно. У Грира были какие-то свои планы, которыми он делиться не спешил, единственное, что сказал – они как-то связаны с нашим делом.

Снова я совсем одна, как в Тилате до встречи с Саттоном. Сняла дешевую комнату недалеко от ненавистной башни Цайт и вела жизнь скучной училки, ищущей работу. Отлично знала, что ту, на которую я рассчитываю, на бирже не найдешь, но каждую секунду великолепно играла свою роль. Собеседование за собеседованием, в разных школах и пансионах. Сидела прямо, отвечала вежливо и была предельно профессиональна, однако в тех гимназиях, куда приходила, место учителя мне было не нужно, поэтому козырь из рукава я не доставала и говорила с нарочитым тилатским акцентом.

– Пока вынуждены вам отказать, – вежливо улыбались директора. – У вас отличный послужной список, но поработайте, пожалуйста, над речью.

Широко раскрыв глаза, кивала, хватала сумочку и печально удалялась. Ждала, пока не сообщат о вакансии в колледже святого Пауля. Туда-то мне и нужно. Неважно, для какой должности будет собеседовать директор, главное – встретиться с ним.

Мой час настал перед Рождеством. Другие кандидатки-учительницы решили взять паузу – ну кто хочет работать и искать сотрудников в канун такого праздника, и старушка, занимающаяся распределением направлений на собеседования, причмокнув губами, вручила мне – единственной пришедшей в сочельник – заветную бумажку.

– Ищут на рождественские каникулы даму, которая будет следить за детьми, оставшимися в коллеже, – сообщила она скрипучим голосом. – С такой работой и иностранка справится.

Внутренне я ликовала. Но изобразила печаль от того, что работа временная, да и вообще не совсем по специальности, но бабка ответила, что про мой акцент уже легенды ходят, и я радоваться должна возможности получить хоть какое-то трудоустройство.

Направилась в колледж, расположившийся в высоком и ухоженном старинном здании в центре города, едва ли не бегом. Выглядела сегодня очень неплохо: строго, со вкусом, но не вычурно. Темно-коричневое платье из крепкой ткани, корсет, благодаря которому держала царственную осанку, волосы, собранные в простую прическу, лежат аккуратными волнами. Но главное в образе идеального педагога не это: под полой пальто лежал заветный листок, который должен помочь мне сделать еще один шажок в сторону убийства короля.

В учебном заведении стены были отделаны дорогими сортами дерева, мебель из салона, где стул стоил как половина квартиры в рабочем квартале. Богато, изысканно. Тут учился Грир и многие особы голубой крови. Директора я видела давным-давно в епископском клубе, он рассказывал скучающей публике, как важно самому подбирать кадры для службы. И то, что даже горничных он собеседует сам. Надеюсь, не врал.

Усталая секретарша выводила пером поздравительные письма и просто махнула рукой в сторону большой дубовой двери, когда я спросила ее о мистере Уиллоуби. Меня охватил мандраж, когда постучалась три раза и услышала заветное: «Да-да, войдите».

Он ничуть не изменился. Что тогда, что сейчас выглядел лет на сорок пять, а ему уже, наверное, под семьдесят… Худой, горбоносый, носит пенсне. Кажется, и жилетка на нем была та же самая. Как минимум, очень похожая.

Сделала реверанс в тилатской манере – с поклоном. Мужчина громогласно поприветствовал меня, предложил присесть, спросил, кофе я хочу, чаю или хереса, и только получив ответ на этот важный вопрос, решил поинтересоваться, кто это вообще перед ним.

– Я кандидатка, – сказала с едва заметным акцентом, – вот, – положила на стол перед ним бумажку. – Мне сказали, вам на каникулы нужна… няня.

– Да-да, увы с нашей Трейси случилось несчастье, – он сделал долгую паузу, посмотрел на меня выжидательно, я изобразила смесь изумления и страха, только тогда он продолжил, – Она рожает третьего ребенка, мисс!

– О, это же прекрасно!

– Да-да. А у вас есть дети?

– Увы… Я очень люблю детей, посвящаю им свою жизнь, но господь лишил меня возможности завести малыша…

– Хм… Сочувствую. Но я вот рад, что мои мальцы выпорхнули из гнезда: на работе дети, дома дети… Никакого отдыха.

Изобразила максимально милую улыбку.

– Что ж, – продолжил Уиллоуби. – Даже на такую должность как смотрительница – да-да, не няня! – я подбираю кандидатов с умом. Вдруг к нам в колледж проникнет какая-нибудь преступница! Кровожадным убийцам тут не место, – он засмеялся. И я тоже, причем на этот раз вполне искренне. Знал бы ты, старик… – Потому что их и так тут хватает! За кого ни возьмись – сорванец, которому место в башне Цайт. Но! Мы их любим. Каждого по отдельности и всех вместе!

– Вас, наверное, интересуют мои рекомендации?

– Разумеется! Как вы сказали вас зовут? Мисс Оберг? – кивнула. – Да, мисс Оберг, я хочу знать о вас все!

Достала тот самый лист – идеальную подделку. В нем значилось, что я окончила Тилатский институт, а потом восемь лет трудилась учителем в пансионате святой Жюстины.