Попутчики

13

  Саша устроил глобальную ревизию в сарае, где хранилась куча всякого хлама, в загородке обитали четыре заморенных курицы и по всей видимости раньше проживала угнанная злодеями лошадка.

  Так вот, по итогам он с гордостью сообщил , что имеет твёрдое намерение изготовить из оставшегося лошадкиного провианта напиток богов высокой градусности. Я недоверчиво покосилась на выволоченные в центр помещения мешки с овсом и высказала свои большие сомнения в адрес этой дурацкой, на мой взгляд, затеи:

– И что, ты прям самогонку гнать умеешь?

– Ха! Отец с дядькой Матвеем такие эксперименты ставили – закачаешься. В буквальном смысле. Чтобы мама крепче спала и меньше ворчала, все приспособы базировались у нас в гараже. Ты только не подумай, они не алкаши какие были, тут сам процесс интересен. Ну и дегустация, конечно, но без фанатизма.

– Так его же вроде из овса не делают? Ну я по крайней мере не слышала. Из пшеницы, из ржи там – знаю, а овёс?

– Не представляешь, из чего они только не пробовали варить свои шедевры. Из гречки, яблок, варенья, берёзового сока, картошки – да из всего подряд. А каков получался самогон из риса! Мы с пацанами маленько тырили у предков – так, чтобы в глаза не бросалось. Овёс почти не используют потому, что у него выхлоп небольшой. Ну и бог с ним. Сколько получится – всё наше. – азартно рассказывал он.

– Сахар – не дам. Его и так мало.

– Да и не нужен мне твой сахар – он только вкус зернового самогона портит. Как говаривали эти два  закадычных экспериментатора – у кого хоть раз получился зерновой – никогда не вернётся к сахару. От него даже хмель совсем другой – благородный, если хочешь.

– Не хочу. – решительно отрезала я, – Тебе что, забот мало? Помимо прочего, сам аппарат ещё сооружать потребуется. Мне кажется, у нас дел и так – выше крыши.

  Ну ей богу, как ребёнок. Нашёл интересную для себя игрушку и что теперь, действительно насущные вопросы подождут?

– А куда этот овёс теперь пристроить? Пропадёт же добро! – выдвинул сомнительный контраргумент мой визави.

– На печеньки, блин, изведу! – саркастически поджала губы я, – Продадим. А куры?

– Да ему цена – две копейки в базарный день! Его же здесь не тонна. – не сдавался Алекс, – А так и ценный продукт получится, и курам твоим хватит.

– Ага, бесценный. Прям продукт первой необходимости. – проворчала я, сдавая позиции. Резон в его словах был – овса того и в самом деле маловато для того, чтобы его продажа существенно поправила наше материальное положение. На алкоголика мой сосед не похож, а если это занятие поможет ему разгрузить голову от угрюмых мыслей – да пожалуйста, жалко что ли. Хоть хмуриться меньше будет. Но вслух, всё-таки, добавила, – Я в этой афёре не участвую.

– Танька, ты – мужик! – радостно заявил он, поняв, что таможня дала добро.

– Не Танька, а Тасмин. Мы же договорились! – шикнула я, – За мужика – отдельное спасибо.

– Виноват, был не прав. – нисколечки не раскаиваясь лыбился он.

– Ой-ой-ой, как мы оживились. – сузила глаза я, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, глядя на эту довольную физиономию, – Ладно, я пошла, работа стоит.

  Возвращаться к едкому щёлоку и монотонной скоблёжке совершенно не хотелось, но деваться было некуда. Сильно беспокоило то, что руки от этого убойного средства приходили в ужасное состояние. Резиновых перчаток пока никто не сочинил. Водой эта гадость до конца не смывалась – кожа оставалась какой-то осклизлой. Чтобы хоть как-то её восстановить, я взялась изводить имевшийся в доме жир. Неожиданно неплохо помогало, особенно если в этом жиру подольше посидеть не смывая.

  Томасина смирилась с новым режимом и корпела рядом со мной, про себя явно проклиная моё невесть откуда взявшееся рвение. Зато почти молча – что было большим плюсом.  Вот так пусть и ведёт свои внутренние монологи сама с собой, а то же не затыкалась, как поломанное радио. По первости ещё нет-нет, да и пробубнит что-нибудь про то, что негоже сайрине так утруждаться, но я уже пропускала это ворчание мимо ушей. Работает – и ладно.

  Негоже, понимаешь… И что, если денег на нормальный штат работников нет, а одна служанка со всем хозяйством не справляется, что же теперь – мхом обрастать? Зато дворянка, етить – колотить. Но в целом, домашняя революция прошла успешно. Старый порядок сломлен, курс на новую светлую жизнь – взят.

  Саша, кстати, вопреки моим опасениям, взялся за свою часть работы с ещё большим рвением. Как будто дал себе совестливую установку, что время на новое хобби нужно заслужить перед самим собой, выполнив и перевыполнив список нарезанных на день задач.

  Разгребая сарай и сортируя его содержимое на одному ему понятные кучи, наводил порядок и осваивал предметы местного мужского быта, периодически забегая в дом, чтобы погреться и поделиться новостями.

– Слушай, нашёл снегоступы и рюкзак. – озабоченно рассказал он в один из "перекуров" на горячий чай, – Не могу понять, где ружьишко. Уверен, оно должно где-то быть. Может ты посмотришь своим острым женским взглядом? Всё перерыл – не нашёл.

– И не найдёте, сайрон Алекс, – встряла в разговор Томасина, тоже присевшая передохнуть, – Родители сайрины его с собой забрали в ту последнюю поездку. Времена-то лихие. Только не спасло оно их. Ох-о-о… Вот уж сколько годов вроде и мир объявили, а всё одно покоя нет.

– Это плохо. – прокомментировал Алекс, прерывая начавшую было заводить любимую шарманку разговорчивую служанку, – Но ничего, выкручусь. Я там нарыл куски старого железа – это просто очень полезная находка. Осталось теперь разыскать толкового кузнеца. А скажи-ка, Томасина, кто у нас первый кузнец на деревне?

– Так он у нас один и есть – и первый, и последний. Шасир – чуть подальше от нас дом его. – поднимаясь с табуретки ответила она и пошла на кухню, едва слышно ворча под нос, – И на что ему кузнец? Совсем оба с ума посходили. В храм не ходят, что попало делают, надо самой идти – свечку ставить.

  Я нарисовала себе жирный крыжик в голове, что ради поддержания легенды надо и в самом деле в храм добраться. А то как-то совсем выпустила из внимания этот момент, а служанка наша, видишь, волнуется.

– Слушай, а и вправду, зачем тебе кузнец?

– Так на охоту я с чем пойду?

– С чем? Ты что, на охоту собрался? – тряхнула головой я, пытаясь освоить какую-то очевидную, но мне пока недоступную логику его неожиданного замысла.

– Собрался, куда деваться. Хоть мясо в доме будет.

– Так ружья же нет.

– Вот поэтому мне и нужен кузнец. Хочу метательные ножи заказать.

– Ты что, и это умеешь? – вот уж чего совсем не ожидала. – Даже не знаю, что сказать, человек-сюрприз.

– На родине и за её пределами неплохо получалось. Только придётся потратиться на специальные. Нет, я, конечно, могу попробовать кухонный пометать, но, подозреваю, мы так без столовых приборов останемся – хлеба порезать нечем будет. – усмехнулся он, – Всё-таки не по бумажным мишеням использовать предстоит. Тут специфическая балансировка очень желательна.

– Н-ну, давай… заказывай. – растерянно промямлила я, – Свежая дичь – это было бы здорово. А то я хожу на наших дохлых кур облизываюсь. Но Томасину точно удар хватит, если предложить их зарубить – они же аж по два яйца в неделю производят. Да и сама понимаю, лучше сберечь – летом можно будет попытаться расплодить.

– Ну с птицей ты сама решай. А я, как с сараем закончу, отнесу железяки кузнецу, да в лес на разведку снаряжусь. Заодно хворост таскать начну. Волокушу только подшаманю.

– У нас волокуша есть?

– У нас много чего есть. Отец твоей Тасмин – хозяйственный мужик был. Только без него тут всё капитально захирело. И знаешь ещё что, ты тут пока дом шерстишь, обрати внимание на поиск хоть каких-то амбарных книг. Понятно, что девчонка, скорее всего, вела учёт как попало, а может и вовсе не вела. Но отцовские – точно должны были существовать. Их нужно найти. Скоро весна – без этих записей мы не сориентируемся, как грамотно распорядиться землёй.

 Честно сказать, мне эта мысль тоже уже приходила в голову. Я даже как-то пыталась пошариться именно с этой целью, но с наскоку не нашла. Оставалось одно – методично разгребать дом. Если и можно что-то разыскать – то только так.

14

– Какое, всё-таки, счастье, что в нашем доме всего три комнаты. -  подумала я, обводя придирчивым взглядом плоды наших трудов и радуясь тому, что свет в конце тоннеля вовсю маячит, и конец уборки близок.

  По сути, оставалось только капитально разгрести кладовку. Правда вот это оптимистичное  "только" – весьма сомнительное утешение. Уж мы-то с вами знаем, сколько всего может в себя вместить даже относительно небольшой, на первый взгляд, шкаф – не то, что целая кладовка. Думаю, разбор этого скромного по размеру помещения будет стоить уборки полноценной комнаты, если не больше.

  Мои опасения подтвердились в полной мере. Саша, конечно, пытался навести здесь хотя бы видимость порядка – когда мы в первый раз тесно общались с Томасиной. Но это же всё – не то. Любая нормальная хозяйка будет устраивать такой важный стратегический бытовой объект под себя, как говорится, под свою руку.

  Помимо припасов, пустивших корни в деревянные полки, в дальнем углу, упакованные в разных размеров узлы и накрытые грубой холстиной, обнаружились вещи, оставшиеся от родителей Тасмин. Я с большим интересом выволокла всё в прихожую и взялась детально изучать содержимое баулов.

– Так, мужская одежда – Саше по росту, но вширь – великовата. Хотя… если на него нарастить мяска, то, может и подойдёт. – я расправляла и откладывала в сторону довольно приличные вещи. Слежавшиеся и мятые – ну да и ничего – поправимо.

– Обувь… Примерять надо, но вполне может оказаться впору – вообще отлично. Зимний тулуп, шапка, нож… Ого! Нож-то какой необычный – вещь. Занавесочки – прелесть – перестираем, обновим… постельное…

  На самом дне нашёлся изрядно пожёванный мышами тюфяк. Долго его ворочала, размышляя, что с ним делать. Так-то неплохо было бы отселить соседа с койки. Тесновато, скажем прямо, для "не пары". Но в таком состоянии этот древний матрас совершенно непригоден для использования. Спать на бывшем мышином гнезде он вряд ли согласится. Я бы – точно не стала.

– Ну ничего, я его аккуратно распорю, вытряхну, постираю и заново набью – будет как новенький. И переместим мы нашего Алекса к тёплой печке.

  Рассматривать соседа натурально, как мужа, я была совершенно не готова. Нас сейчас крепко объединяла одна беда. И он, безусловно, отлично себя проявляет в этой непростой ситуации. И я очень благодарна за это. Но… мы ведь по-сути совершенно друг друга не знаем.

  Да, он довольно симпатичный на физиономию, доходяга, конечно, но кость не мелкая – это видно. Годам к тридцати – тридцати пяти заматереет – тот ещё самэц будет. Вот и непонятно, как тогда поведёт себя. Когда всё наладится, я имею ввиду. А то, что наладится – есть определённая надежда.

  Знаете, принято считать, что "друг познаётся в беде", но, исходя из личного опыта, это не всегда так. Была у меня в прошлой жизни подруга, которая в проблемных ситуациях – просто "скорая помощь". И поддержит, и побудет рядом, и сделает, что возможно. Но! Как только у меня всё хорошо – это какой-то караул. Не знаю, как это назвать – ревность к чужому счастью? Аллергия на не своё благополучие?

  Ладно, что это я вспомнила вдруг… Тут, конечно, несколько иной расклад. И тем не менее, мы изначально совершенно посторонние люди – нас ничего не связывало до сих пор. И неизвестно, свяжет ли когда-нибудь по-настоящему.

  Кстати, татушки, которые свежие, оказались брачной отметкой. А предыдущие – типа паспорта с информацией о времени, месте рождения, крещения и принадлежности к роду.

– А вот вопрос, разводы в этом мире существуют? – озадачилась я. – Рано или поздно, надо честно признать, придётся определяться с отношением друг к другу. Вдруг позже выяснится, что совершенно не подходим характерами, и что, вот так и терпеть друг друга всю свою новую жизнь? Обитать на одном пространстве просто соседями? А если я кого-то другого по-настоящему полюблю?

– Хорошо ещё, что напарник эротическими грёзами не бредит. Ну это у него голова просто на месте. Тоже соображает, что с контрацепцией – полный швах, а внеплановые дети нам точно в данный момент родительского счастья не принесут и жизнь не облегчат. Молодец. Тело молодое, а ум взрослый – полезное сочетание… Так, ну чего растележилась-то? – одёрнула я себя, осознав, что уже, наверное, с пол часа сижу на одном месте с тюфяком в руках, – Где же всё-таки хозяйские амбарные талмуды?

  В найденных вещах искомые документы так и не обнаружились. Я сперва расстроилась, а потом всё-таки нашла! Нашла в самом неожиданном месте – у стеночки за прилипшим к полке почти пустом глиняным горшком с остатками прогорклого жира.

  Бросив возню с тряпкой, взялась просматривать записи. Это был настоящий клад! Страницы местами слиплись и покрылись пятнами, но всё, что нужно – вполне можно было разглядеть. Более того, я запоздало отметила, что свободно читаю написанное. Буквы визуально странные, но оказалось, что если не циклиться на этом – мозг сам складывает незнакомые значки в слова.

  Бегло пролистав находку, решила, что всё это требует детального изучения и сперва необходимо закрыть уже вопрос с уборкой окончательно. Захлопнула тетрадку и тут из неё едва не выпал на пол отдельный сложенный вдвое листок, явно отличающийся и бумагой, и размером от "бухгалтерской книги". Да и содержанием – тоже.

  Отложив остальные записи, взяла документ и пошла к свету, чтобы повнимательней рассмотреть, что вообще попало в мои руки.

– О, сайрина, вы всё-таки нашли отцовское завещание? – Томасина, завидев меня с документом, бросила мешать похлёбку и, вытирая руки, пошла ко мне, – Ну слава богу!

– Завещание? – едва не спросила я прямо вслух, – Любопытно. А зачем завещание, если братьев и сестёр у меня явно нет? Может оно не в мою пользу и всё это мне не принадлежит? Тогда почему слава богу?

  С замирающим сердцем взялась изучать содержание.

– Да нет, вот, чёрным по белому – всё имущество завещаю своей единственной дочери, бла-бла-бла… Тем более странно… Так. Ничего не понимаю. И ведь в лоб не спросить.

  Сложив листок, пошла к Саше – тот снова окопался в сарае. Надо было срочно поделиться новостями и посовещаться – может он какое-то логичное объяснение придумает.

– Отлично! Просто отлично! – отреагировал сосед на продемонстрированные находки, – Не пойму, чего ты такая озадаченная?

– От того, что бухгалтерия – это хорошо, а завещание – плохо.

– Да с какой стати плохо-то. Завещание как завещание – в твой адрес. Что не так?

– Как ты не поймёшь, оно – бессмысленное. Масло масляное. То, что и так принадлежит мне по праву рождения – принадлежит мне. Где логика? Зачем официально дублировать очевидное, да ещё и мотаться за этим за тридевять земель. Вот, смотри внизу – город Стрейв. Мы вообще-то в деревне Свар проживаем. А Стрейв, на минуточку – столица.

– Ты уже откуда прознала – из дому не выходишь? – усмехнулся он.

– Томасина проболталась. Да не важно. Ну?

– Что ну?

– Если отец Тасмин всё-таки счёл необходимым составить завещание, находясь в бодром возрасте, между прочим, значит в этом был определённый смысл. Всё говорит о том, что он-то как раз был человеком рассудительным и дальновидным.

– Логично. – одобрил ход моих мыслей сосед.

– Короче, мы ничегошеньки не знаем об этом мире – пора совершить вылазку в свет. И начнём мы…

– С кабака. – язвительно пошутил собеседник.

– Дурак что ли? – споткнулась на полуслове я.

– Ты где здесь "свет" нарыть хочешь? Здесь, кроме разъединственного кабака – ничего нет! Деревня как-никак.

– С храма, разлюбезный сайрон Алекс. – как ребёнку пояснила очевидную вещь, – Мы начнём с храма.

– О-о-не-е-ет! – округлив глаза протянул Саша.

– О-о-о-да-а! – в тон ему покачала головой я, – Более того, мы отправимся туда с Томасиной.

– О-о-не-е-ет! – ещё громче взвыл напарник. – Её-то начерта с собой тащить?

– А ты что ли ясновидящий? Я – нет. И понятия не имею, что он из себя представляет и как там себя вести. Будем повторять за ней.

– Может вы того, вдвоём смотаетесь? – попытался отскочить от мероприятия он, – У меня дел – невпроворот.

– Нет уж. Тебе тоже полезно увидеть всё собственными глазами, посмотреть на мир пошире, а заодно и успокоить блажное сердце нашей служанки. Всё, не халтурь. Завтра – едем.

15

  На известие о том, что завтра едем в храм, наша служанка аж лицом просветлела и душой оттаяла.

– Только как же мы, госпожа, поедем-то? Лошади – нет.

– Да, дорогая Томасина, об этом я не подумала. – почему-то в голове засело, будто храм в самой деревне находится, и совершенно выскочило, что на молодую пару совершили нападение именно по пути из него, когда, собственно, и угнали лошадь.

– Ну ничего, ничего! Я с кузнецом сговорюсь – он своего одолжит. Чай, соседи, да и с батюшкой вашим дружен был. – от радости она готова была решить любые вопросы и собственноручно свернуть горы, если те, вдруг, станут препятствием на нашем пути к вере.

– А вот это – полезная новость. – подумалось мне, – Кузнец, раз тесно общался с отцом Тасмин, может стать ценным источником информации. Ну сама-то, конечно, к нему не пойду, тут это не принято, а вот Саша вполне может попытаться с ним заобщаться. Тем более, что и предлог веский есть – дело же у него к мастеру. Как раз завтра собирался. Ой… завтра же запланировали поездку. Ну значит послезавтра пойдёт.

  Я прям уже вполне искренне хотела попасть в храм. В данной части мира – это было единственное публичное место для меня доступное. К тому же, высока вероятность, что в нём находятся письменные источники информации. Ну не в кабак же в самом деле за полезными сведениями идти. По крайней мере – мне. А вот Сашу попозже вполне можно отправить в это злачное пристанище любителей горячительного засланным казачком. Нетрезвые люди много говорят. Глядишь, чего ещё разведает. А пока познакомимся с местным богом, его служителями и почитателями.

  Алекс нашего с Томасиной энтузиазма совершенно не разделял, но смирился, согласившись, что хотя бы изредка легенду стоит подпитывать понятными и привычными для окружающих действиями. Служанка же видит, что мы уже не просто на ногах, а пашем, как рабы на галерах – значит, отмазка про болезнь актуальность потеряла.

  В общем, стараниями нашей помощницы, к утру лошадь стояла у порога и можно было отправляться.

– Слушай, а ты хоть управлять ею умеешь? – шёпотом спросила я у спутника, сообразив, что именно ему сейчас садиться "за руль".

– Разберусь. Ты, главное, Томасину отвлекай разговорами, чтобы она поменьше внимание обращала, пока я освоюсь. – так же тихо ответил он.

  Отвлекать разговорами – это пожалуйста. Тем более, что дорога располагает, а я не теряла надежды аккуратно выпытать про историю с завещанием. Эта мысль назойливо не давала покоя.

  Наконец, все погрузились в телегу. Наша проводница в тайны здешней религии заботливо пристроила корзину с кое-какой провизией, которую положено было брать с собой на подобные мероприятия. Я так понимаю – в дар служителям. Саша вывел серого коня за ворота и взгромоздился на водительское место.

– Эх, давно мы в храме не были. – сделав озабоченное лицо, завела беседу я, почувствовав, как повозка неуверенно тронулась с места, – Надеюсь, Дреус не сильно гневается, не наша в том вина.

– Всемогущий милостив. – подхватила Томасина, с полной серьёзностью качая головой в такт потряхиваниям рывками двигающегося транспорта. – Тем более, вы с детства были усердны в вере. Даже усерднее, чем матушка, хоть отец и не очень одобрял такую старательность. Ему всё казалось, что это больше необходимой меры. А где же те пределы меры определить?

– Да, папа был очень разумным и практичным человеком. – осторожно поддержала я нужную тему, – Зато такая осмотрительность оказалась очень полезной после его гибели.

– Что вы имеете в виду, госпожа? – переспросила моя собеседница, икнув на кочке.

– Да я про завещание батюшкино. – тема была скользкая, легко можно обнаружить полную неосведомлённость, ну так а как быть? Если что, буду ссылаться на "стукнутость" и провалы в памяти.

– Это конечно. – охотно согласилась соседка по телеге, – Иначе бы сайрон Левс на всё свою жадную лапу наложил. – Отец ваш очень правильно сделал, что заранее позаботился.

– Боже мой, о чём позаботился? Зачем позаботился, и кто этот сайрон Левс? – вопросы только плодились в голове.

  К тому же, спокойно думать капитально мешало клацанье зубов на ухабах и мотыляние по телеге – Александр никак не мог приноровиться к лошади, то пуская её, простите, его – всё-таки это оказался конь, слишком быстро, то пытаясь притормозить. А, учитывая, что ехали мы не в комфортабельном лимузине с мягкой подвеской и не по свежеуложенному асфальту – так вообще словами весь спектр ощущений, которые мы сейчас испытывали, не передать.

  Я-то надеялась, что задавать прямые вопросы не придётся, так как разговорчивая тётка сама разовьёт рассуждения, ударится в воспоминания. Не тут-то было. С темы служанка сбилась. А отвлекать беседой от ТАКОЙ езды стало невозможно.

– Простите, сайрон Алекс, Мино – беспокойный конь и плохо слушается чужих. Может лучше я возьму поводья? – несмело предложила Томасина, которую эта беспорядочная скачка тоже изрядно утомила.

– Да, пожалуй, ты права. – сдавленным голосом без всякого сопротивления легко согласился наш сайрон.

– Ты что, с лошадью справиться не мог? – не разжимая зубов тихо прошипела я, когда они поменялись местами, и Томасина ласковым голосом уговаривала Мино успокоиться.

– Да он какой-то бешеный. – растерянно отбивался Саша, – И потом, ты что, думаешь я вообще всё на свете умею?

– Нет, ну чёрта лысого умеет, даже ножички метать, а с лошадью справиться – никак. – бухтела я, – Ты мне всю многоходовку поломал. Она ж почти созрела на разговор.

– Не лошадь, а конь, во-первых. – как будто это и в самом деле имело решающее значение, огрызнулся сосед, – А во-вторых… ну вот так. Да. Я вертолёт при великой нужде запустить могу, а с дурацкой лошадью не сладил. Первый опыт, знаешь ли.

– С конём. – автоматически поправила я, прочувствовав, что зря так наехала на спутника. Вон аж приуныл от неловкости, – Да ладно, извини за резкость. Что ж ты – в самом деле всемогущий бог что ли? Имеешь полное право чего-то не уметь. Просто расстроилась, что выяснить почти ничего не удалось.

– Совсем ничего дельного? – виновато спросил он.

– Нет, кое-что новенькое, всё-таки, есть. Потом поговорим.

  Более-менее ровная езда наладилась, и Томасина явно навострила локаторы, получив возможность прислушиваться к нашему шёпоту.

  На горизонте появилось одиноко стоящее здание. Довольно большое. Шпиль на крыше поднимался высоко вверх, но никаким символом не венчался.

  Не знаю, это я себя так накрутила, или память прошлой жизни сказывалась, но совершенно неожиданно в глубине души зародился и рос по мере приближения некоторый даже… трепет, что ли?

  Никогда не могла назвать себя глубоко верующим человеком, не очень разбираюсь в этом вопросе и даже библию, хотя бы для общего развития, пролистать не удосужилась. Правда, мимо храма без внутреннего, какого-то генетического почтения пройти не могла – но и только.

  А тут… Аж не по себе стало. Ну ладно, нервы, видать. На площади неровными стайками кучковался народ, но служанка здесь даже не затормозила.

  Внутрь храма через огромные, по местным меркам, двери пошли, пропустив Томасину вперёд. Она, чуть задержавшись на пороге и осенив себя положенным знамением, оставила корзинку на специально поставленном для этого столе и прямым ходом направилась к статуе, расположенной в центре приглушённо освещённого помещения с довольно мрачными, но удивительным образом не вызывающими угнетающего впечатления сводами. Там и застыла, прикрыв глаза.

  Мы молча проделали всё то же самое.

  Здесь, видимо, нужно было постоять, поздороваться и мысленно поговорить с Дреусом. Что это именно он, стало очевидно сразу – других вариантов просто не было. В каждом углу центрального зала располагалось по портрету четырёх женщин с тонкими чертами прекрасных лиц – и всё. В смысле, иных, каким-либо образом обозначенных фигур, не наблюдалось.

  Стараясь не вертеть головой по сторонам, я ещё отметила позолоченные богатые, очень искусно сделанные … вот эти штуки, куда верующие свечи устанавливают. Почти так же, как у нас, только другому богу. Взгляд зацепился за тяжёлые, тоже отменной работы рамы… ну, наверное это можно назвать иконами, чтобы понятно было. И массивные лавки вдоль стен, украшенных деревянными резными панелями с изображениями каких-то сцен. В полумраке не очень видно.

  В общем, я решила не отвлекаться и для начала в самом деле поздороваться с тем, в чей дом пришла. Тем более, что исходя из внешнего вида статуи – хозяин тут серьёзный.

  Это был немолодой мужчина с длинными волнистыми волосами. Никакой кротости или страдания лицо его не выражало – спокойный проницательный взгляд, устремлённый прямо в душу. Мастер, создававший эту скульптуру – несомненно, не просто одарён, но велик.

– Здравствуй, Дреус. – с усилием подавляя волнение, на полном серьёзе внутренне заговорила я, глядя в эти необыкновенно живые глаза, – Мы – гости в твоём мире. Прошу, будь милосерден к нашей судьбе.