Пожиратели Желаний

Глава 7 Незнакомец в Закрытом Городе

Приятным теплом топленого солнца во мне разливалась любовь. Даже немного страшно было открывать глаза, когда Хетклиф так настойчиво будил меня своими поцелуями. Все еще не верилось, что мои чувства могут быть настолько сильными. Подумать только, что еще вчера нужно было пережить такое, ради возможности оказаться рядом с любимым человеком на следующее утро.

Я бы могла вечно перебирать его темные волосы, вдыхать запах его тела, смешанный с остатками прошлой ночи и парфюма, да и вообще неважно что, просто знать, что он всегда будет со мной, что его чувства никогда не угаснут, продолжая оставлять в моей душе неутолимую жажду пережить все это снова.

– Ты уже думал над тем, что мы скажем сегодня на ужине? – как бы мне ни хотелось продлить наше утро, я понимала, что вчерашнее происшествие было гораздо важнее моих личных желаний. Теперь у всех нас появилась возможность раз и навсегда избавиться от навязанного образа жизни, жизни, которая уже давно перестала быть таковой. Жалкое существование, порабощенное собственными желаниями превратило многих людей в безвольных моральных уродов, готовых на убийство себе подобных. Настало время положить этому конец.

– Да, я думал об этом оставшуюся часть ночи, пока ты спала, и решил сначала посоветоваться со своим другом.

– Я его знаю?

– Вряд ли, он редко появляется в обществе, особенно после некоторых событий… В общем, сегодня – наилучший повод вас познакомить, кажется он даже принимал участие в восстании вместе с твоим отцом.

Последние слова Хетклифа заставили меня задуматься. Отец никогда не называл ни чьих имен и практически ничего мне не рассказывал о том, что же действительно произошло с ним и всеми его друзьями, а о его приговоре мы с мамой узнали только за день до его исполнения. Поэтому возможность узнать хоть что-то о том времени взволновала меня не меньше, чем грядущие события следующего дня. Теперь я поняла, что если бы не Хетклиф, едва ли хоть когда-нибудь я бы осмелилась зайти так далеко. Именно он стал выражением моей свободы в этой жизни. Так странно, никогда бы не подумала, что это возможно благодаря другому человеку. Слово «свобода» всегда ассоциировалось у меня с чем-то глубоко личным и индивидуальным, чем никогда нельзя было поделиться с остальными, и чего можно было добиться лишь собственными усилиями. Но теперь рядом со мной был тот, кто навсегда… Поток мыслей был прерван очередным нежным поцелуем, от которого мурашки пробежали даже где-то за ушами.

– Нам пора, прелесть, собирайся – быстро поцеловав меня в нос, Хетклиф поднялся, а я не удержалась и с удовольствием позволила себе наблюдать за тем, как он одевается. Ткань одежды как в замедленной съемке скользила по его телу. Какой же он красивый…

Обернувшись и заметив мой взгляд, Хэтклиф улыбнулся. В этой улыбке было что-то новое и незнакомое для меня. «Он что, смущается? А может, просто также счастлив, как и я».

– Загляни в шкаф, думаю, ты найдешь там для себя что-то подходящее – его приятный мягкий голос…я готова была поглощать этот звук снова и снова, до боли, до тех пор, когда уже ни для чего другого не осталось бы места.

Я последовала совету Хэтклифа и выбрала удобные джинсы и свитер. Сегодня не до нарядов.

Одевшись, я забрала со спинки стула свой палантин, и мы вместе вышли из квартиры. Взяв такси, мы отправились в восточную часть города, а именно, как я потом узнала, в так называемый «закрытый город». Здесь уже несколько лет жили в основном все те, кто так или иначе успел пострадать от действий тренков. Это были и должники тел, которым каким-то чудом удалось скрыться от своих «исполнителей», и те, чья жизнь попала под осуществление чужих желаний. Тренков никогда не беспокоили последствия, как, впрочем, и тех, кто загадывал эти самые желания. Последними были те, кому посчастливилось остаться в живых после восстания. Бывшие повстанцы, их родные и близкие. Как потом рассказал мне Хэтклиф, таких можно было сосчитать по пальцам. Всего пять-шесть человек, в чьей памяти сохранилась вся правда о тех ужасных событиях. Конечно, все они были в розыске. За ними буквально охотились, но статус города по какой-то причине оставался неприкосновенным до сих пор. И даже Тренки не нарушали его границ, как и сами жители закрытого города. Никто из них за все время существования города ни разу не выходил за его пределы. Ты мог попасть туда только однажды без права вернуться обратно. ??? А как тогда вышел Рейф? С той минуты для всех ты считался пропавшим без вести, можно сказать, терял статус гражданина и в один момент переставал быть заботой для правительства. Таков был негласный закон закрытого города, и, похоже, что он всех устраивал. Хотя, несмотря на это, все его жители носили псевдонимы, а кто-то даже каждый день надевал маску для еще большей скрытности. И никто не возражал. Правительство и полиция, конечно же, знали о существовании этого поселения и в любой момент могли бы провести «чистку», но прекрасно понимали, что внезапное возникновение тысячи жертв не могло бы остаться незамеченным, тем более в такое неспокойное время. К тому же, идти на уничтожение людей вслепую было очень рискованно, никто не мог знать, чье лицо окажется за очередной маской. Тренки же не вмешивались туда по своим причинам. Скорее всего, они рассматривали закрытый город, как резервный источник свежих тел на тот случай, если бы им все-таки не хватило целой страны. Случиться могло все, что угодно, даже война, исход которой, скорее всего, привел бы к полному истреблению людей. А закрытый город – словно банка законсервированных сардин – вполне достаточно для того, чтобы подкрепиться перед новым походом в другую страну или, скажем на другой континент.

Удивительно, что до встречи с Хэтклифом я совсем ничего не знала об этом городе. Даже не подозревала о его существовании. Родители никогда не рассказывали мне о нем, видимо желая тем самым огородить меня или даже самих себя от лишних проблем. Приговоров, вынесенных всем повстанцам и моему отцу, было более чем достаточно, чтобы заставить его никогда больше не вспоминать о том, что хоть как-то было связано с восстанием.

Нам пришлось ехать около часа вместо обычных двадцати минут, так как Хэклиф при каждой остановке просил водителя продолжить поездку и называл новый конечный адрес. Это было необходимо, чтобы убедиться, в том, что за нами никто не следил. В первый раз таксист развернулся и недоумевающе посмотрел на нас обоих, но потом быстро смекнув, что ему за это скорее всего сулит хорошая оплата, безоговорочно вез нас туда, куда было сказано. Это повторялось до тех пор, пока мы наконец не остановились на одной из старых безлюдных улиц. Время близилось к полудню. В старой части города почти все жители работали, поэтому можно было не опасаться встретить здесь лишних свидетелей. Пройдя несколько темных переулков и спустившись не менее чем по десятку ужасно запутанных лестниц, я наконец смогла увидеть весь этот мир изнутри. Все здесь существовало, словно отдельно от нашего обычного окружения. Люди жили очень скромно, точнее, это было больше похоже на поселение нищих, чем на город-убежище. Их шаткие дома-хижины из старых досок и шифера, иногда даже без дверей, внутри не имели практически ничего кроме кровати и пары тумбочек, только оборванные клочки старых плакатов, наверное, напоминали им о когда-то нормальной жизни. Тренки превратили наш мир в немощное существо, заставив силой себе подчиниться. Теперь мы ползали на коленях перед тем, кто щедро кормил нас собственными пороками. Только маленькие дети, не знающие другого мира, беззаботно смеясь, играли в салки среди этих обломков. От всего увиденного хотелось кричать во весь голос посреди улицы, не имея возможности сделать хоть что-нибудь. Никто здесь не нашел иного выхода, кроме как спрятаться хотя бы на время, вот именно на время, пока они не придумают новый закон или способ, чтобы избавиться от ненужных никому людей. Как бы надежно не защищали стены этого города своих жителей, я не могла отделаться от ощущения, что именно здесь вся обстановка и даже воздух казались мне пропитанными каким-то невидимым напряжением. Все здесь по-прежнему боялись тренков, помнили, что они с ними сделали и с ужасом представляли, что они еще могли бы сделать, если бы их все-таки нашли. Все знали, что это могло случиться в любой момент, но никто из них ничего не предпринимал. Казалось, что им всем было легче жить вот так в вечном ожидании, полном неизвестности и страхов, чем решиться покончить со всем этим раз и навсегда. До боли сжав руку Хетклифа, я почувствовала, как в ответ он еще сильнее сжал мою. Легче почти не стало, и я лишь продолжила спускаться все ниже, пытаясь смириться с мыслью, что настоящее обличие нашей жизни было теперь только в этой закрытой зоне.

Мы подошли к очередной хижине. На вид она ничем не отличалась от остальных, просто располагалась в дальней части города и почему-то стояла немного в стороне от других домов. С громким скрежетом открыв передо мной старую ржавую дверь, Хетклиф наклонился ближе и тихим шепотом сказал:

– Мы пришли, я предупреждаю сразу, характер у него ужасный, так что ничему не удивляйся и не принимай близко к сердцу его сумасшедшие бредни. – в другой ситуации его слова даже рассмешили бы меня.

– И это к нему ты идешь за советом? – Хетклиф в ответ лишь неопределенно пожал плечами.

– Ничего, переживу, пошли. – я сделала глубокий вдох, чтобы скрыть нарастающее внутри волнение.

Оказавшись в комнате, несмотря на тусклый свет от единственной лампы с наполовину разбитым абажуром, я сразу же практически ощутила на себе четкий отпечаток характера ее хозяина. Резкий, упрямый и дерзкий, он настойчиво проявлялся во всем. Разбросанные вещи, исписанные и разорванные в клочья листки бумаги, странные записи с кучей вопросов даже на стенах, старый мольберт, превращенный скорее в доску для размышлений. Кусок хлеба на столе был не отрезан аккуратно кухонным ножом, а почти с яростью оторван зубами достаточно внушительной по размерам челюсти. Казалось, что появление в этом месте в неудачное время могло привести к последствиям с весьма неприятным исходом для незваного гостя. Не решаясь пройти дальше, я с интересом разглядывала коллекцию странных вещей, развешанных на одной из покосившихся стен. Это были в основном шестеренки и множество металлических спиц разного размера. Мне даже показалось, что все они были предназначены для сборки какого-то механизма, но какого именно, я так и не смогла понять.

– Рейф ты здесь? – громко спросил Хэтклиф.

Где-то в дали комнаты послышалась недовольная возня.

– Давай, выходи, я же знаю, что ты все равно рад меня видеть. – в ответ я услышала лишь низкое бурчание, но слов так и не смогла разобрать. Внезапно старая занавеса из какого-то рваного брезента отодвинулась, и в проеме показался высокий мужской силуэт. Сгорбленная спина тянула его острые плечи вниз, а худое лицо было покрыто морщинами, которые казались глубокими, как у старика. Плохое освещение мешало мне рассмотреть больше. Через несколько больших шагов он уже стоял рядом с нами. Весь неприветливый вид Рейфа от тяжелого взгляда исподлобья до огромного, как мне показалось, роста сразу же заставил меня невольно ссутулиться. Но, даже несмотря на это, я не переставая, с любопытством продолжала его разглядывать. Всклокоченные с темной сединой волосы, заношенное пальто в заплатках из где-то найденной кожи, рваный свитер и примерно такого же вида щетина на напряженном неумытом лице – вот первое, что бросилось мне в глаза. Наверное, если бы я просто повстречала раньше кого-то подобного на улице, то скорее всего приняла бы его за нищего, наркомана или еще кого-нибудь со страшным похмельем и постаралась бы как можно скорее пройти мимо. Единственным, что как-то неестественно выделялось на всем этом фоне саморазрушаюшейся личности были его глаза. Пронзительно ясные, ярко-синего цвета, они словно прожекторы от маяка просвечивали тебя всего насквозь до самых костей. Не самое приятное чувство, будто все твои секреты без спроса тут же вытаскивались из тебя огромными щипцами наружу, как бы ты не старался их скрыть. К счастью, это продлилось недолго. Переключив свое внимание на Хэклифа, Рейф сразу же изменился в лице.

– Аааа, здорова, парень, давно ты сюда не заглядывал. – его строгий взгляд в секунду был стерт добродушной улыбкой. Пожав Хетклифу руку, Рейф по-дружески похлопал его по плечу. Хетклиф ответил ему тем же, казалось, что они оба были знакомы уже много лет, несмотря на очевидную разницу в возрасте.

– Дааа, это точно, но все меняется, позволь тебе представить мою невесту – Киру Вэнсил.

«Стоп, стоп, стоп, Невесту????»

Ужасно странно было тогда слышать это слово от Хетклифа, конечно, в силе наших чувств никто из нас не сомневался, но, все же, учитывая его характер и воспитание, я едва ли могла позволить себе желать тихую семейную жизнь. Да и в наше время в ней не было никакого смысла. Возможность обречь самых близких тебе людей на существование, подобное твоим самым страшным кошмарам – далеко не самая лучшая. Мысли поглотили меня с головой, от чего, я не сразу заметила, что на меня уже около минуты пристально смотрела пара синих глаз. Суровый пронизывающий взгляд Рейфа заставил меня повести плечами, словно на каждое из них повесили по тяжелой гире.

– Невесту значит… – прищелкнув языком, Рейф резко опустился в старое кресло, стоявшее позади него. – А я думал, ты умнее… Ну что ж, тебе видней. Кира Вэнсил, я правильно расслышал? И снова этот ледяной пронизывающий взгляд.

В горле пересохло. Сдавленный голос упрямо просипел:

– Да.

– Что ж, тогда я думаю тебе известно, через что пришлось пройти твоему отцу, чтобы вам с матерью жилось не хуже прежнего? Или ради всеобщего спокойствия, он предпочел ничего не говорить?

– На самом деле отец никогда… нам с мамой ничего не рассказывал. Единственное, что я помню – это собрания, которые он проводил в нашем доме.

Внезапно, перед глазами вспыхнула забытая реальность, где лицо Рейфа так отчетливо выделялось на фоне остальных. Его глаза, полные решимости и жизни, как же это было давно. Я тогда была еще ребенком. Выходит, они с отцом несколько лет планировали восстание, которое в последствии было жестоко подавлено, и до сих пор о многих его участниках совсем ничего не было известно. Удивительно, что все это время отец ни разу не упоминал о Рейфе. Я хотела собраться с мыслями и вспомнить еще хоть что-нибудь из того времени, но резко прозвучавший голос Рейфа тут же отвлек меня.

– Никогда не понимал родителей, что-то скрывающих от своих детей, хотя, может мне это и не нужно знать, своих-то у меня, слава Богу, еще нет.

Я невольно обратила внимание, как на последнем слове Рейф с силой сжал ручки своего кресла.

– Еще нет…, значит, вы все же хотите этого? – закончив говорить, я тут же почувствовала себя ужасно глупо. Даже не знаю, почему мне тогда пришло в голову задать Рейфу именно этот вопрос.

– Только не в этой жизни, детка, и давай без этих этикетских штучек, просто на ты.

– Хорошо. – я едва выдавила из себя ответ, все еще пытаясь справиться с чувством неловкости из-за своего нелепого вопроса.

Все это время наблюдая за нашим разговором со стороны, Хетклиф не переставал улыбаться, едва заметно, но мне не трудно было догадаться, что за своей улыбкой он прятал страх. Время от времени проводя пальцами по скомканной бумаге, он словно искал в этих старых клочках ответ на вопрос: «что же нам делать дальше?» Неожиданно он сказал:

– Рейф, я пришел поговорить.

– Ну я понял, что не на чайную церемонию. Кстати, ты уже слышал новость? О ней говорят повсюду. – взгляд и голос Рейфа показались мне взволнованными. Было понятно, что спрашивал он не из простого любопытства.

Взгляд Хетклифа на секунду стал заметно более напряженным.

– И что за новость?

Будто что-то подозревая, Рейф продолжил:

– Что в розыск Трэнками объявлены молодой человек и девушка, вроде как за совершение тяжкого преступления против их кодекса. За их поимку в награду они готовы как всегда исполнить любое желание. И самое интересное в том, что эти двое вроде как даже не принадлежат ни к одному из движений. По крайней мере, так говорят. Даже в закрытом городе, знаешь ли, слухи распространяются также быстро, как какая-нибудь новая зараза.

Я заметила, как у Хэтклифа сжались кулаки. Мне самой стало не по себе. По спине пробежала противная мелкая дрожь, после чего в голове будто что-то вспыхнуло, обдав все тело сильным жаром.

На секунду задумавшись, Рейф продолжил:

– На самом деле, больше всего меня волнует, что же именно такого они могли совершить, что пожиратели так пекутся об этом?

После этих слов Хэтклиф не выдержал.

– Они нарушили договор, сожрав мальчишку раньше срока! – Хитрая ухмылка с лица Рейфа мгновенно пропала и глаза расширились. Вскочив с кресла, он одним движением откинул его к стене так резко, что щепки раскидало по всей комнате.

– Что ты несешь?! Это были вы?! – бешенство и злоба в глазах Рейфа готовы были выплеснуться наружу и прожечь деревянный пол насквозь. Вцепившись Хетклифу в воротник, он тряхнул его с такой силой, что я услышала, как под пальцами затрещала плотная ткань. Немного отшатнувшись, Хетклиф лишь тихо ответил:

– Да… – его взгляд был опущен вниз, а тело безвольно повисло в руках Рейфа, только тогда я поняла на сколько серьезной была та ситуация, в которой мы оказались, и что выхода из нее скорее всего нет.

– Рейф, я прошу тебя, помоги нам… я не могу ее потерять! – впервые в голосе Хетклифа я услышала отчаяние, всегда такой смелый и уверенный во всех своих действиях, сейчас он был беспомощен, и даже я не могла ему помочь. Еще вчера, до встречи с Тренками мне казалось, что мы можем все, а теперь, земля словно ушла из-под ног. Да, мы могли, как мы себе воображали, все, могли себе позволить все, по сравнению с другими обычными людьми. Но перед этими чудовищами, что мы могли?

– Ты рехнулся?! Чем я могу помочь тебе? Идиот! Что ты наделал! Ты же понимаешь, что они вычислят вас, если уже этого не сделали!!! Отсюда нет спасения! Ты понимаешь? Мы как корм для них, и что бы ты ни пытался сделать, они сожрут тебя рано или поздно!

– Но они нарушили правила, его время еще не пришло! – меня удивила громкость собственного голоса, но я не могла не вмешаться.

– Глупая девочка, ты все еще веришь в эти сказки про порядки и правила?! Так вот, я открою тебе глаза. Их давно уже не существует. Со времен последнего восстания, под предводительством твоего отца, всем его участникам стало ясно, что ценность человеческой жизни теперь измеряется лишь голодом этих тварей. Как думаешь, где сейчас все приговоренные?

– Для них была построена специальная колония в северной части страны… – с каждым сказанным словом я теряла уверенность в своей правоте.

– А как ты думаешь, почему никто из людей до сих пор не видел ни самой колонии, ни одного из освобожденных? Не знаешь? Да потому что их всех уже давно съели. Эта тюрьма была как банка с деликатесами, которая очень быстро закончилась. В первый же год после приговора не осталось ни одного из повстанцев. Слишком много пожирателей и слишком мало мяса для них. Понимаешь?

Вены на шее у Рейфа вздулись, а в широко раскрытых от перенапряжения глазах полопалось несколько сосудов. Он тяжело дышал. Невероятно, до чего его довели одни лишь воспоминания о первом восстании. Ужас его слов медленно разрывал мою голову. Ничего не подозревая, я уже несколько лет жила в том мире, одна только мысль о котором вызывала лишь дикий страх и желание поскорее проснуться.

– Значит, ты не сможешь нам помочь? – опущенная голова Хетклифа, ниже собственных плеч, произнесла этот вопрос словно отдельно от всего остального тела. – Неужели ты не понимаешь?! Я всего лишь хочу спасти ее!! – Хэтклиф со злостью прокричал из последних сил. Каждое его слово с болью отдалось в моих ушах.

«Как же ты собираешься спасти меня? Всего лишь одну без себя самого? Неужели ты не понимаешь, как глупо это звучит? Сомнений нет, ты глупец и так наивно полагаешь, что без тебя я смогу хоть что-то!»

Жаль, только, что тогда у меня не хватило смелости сказать все это вслух в присутствии Рейфа.

– Ты сам понимаешь, чего мне будет это стоить, столько лет, я прятался в этой норе, пытаясь сохранить то, что осталось от моей ничтожной жизни и теперь, ты хочешь, чтобы я встал на твою защиту только потому, что у тебя не хватило мозгов быть осторожнее?!

– Пусть даже и так… – на лице Хетклифа неожиданно появилась самоуверенная улыбка. – неужели ты упустишь шанс попытаться поставить пожирателей на место, неужели ты забыл то, ради чего когда-то готов был на все? Я ни за что в это не поверю.

Слова Хетклифа явно не были пустым звуком для Рейфа. Удивительно, но то что говорил восемнадцатилетний мальчишка, имело огромное значение для этого человека, который, казалось, уже так много успел повидать за всю свою жизнь, почти чудом растянутую до 38 лет. Резко отступив назад, Рейф замер, его напряженные руки медленно опустились, а глаза казалось, совсем ничего не видели перед собой. Едва заметно шевеля губами, сжатыми в узкие побелевшие полоски, он словно пытался ухватиться за одну и ту же мысль, которая так неуловимо ускользала от него где-то в глубинах его воспоминаний. Несколько секунд спустя, его взгляд неожиданно остановился на одной точке. Глубокие морщины на лице стали почти незаметными, а глаза широко раскрылись, будто перед ними появилось то, чего раньше им не доводилось видеть. Ответ был найден сам собой, иначе и не могло быть. И только сам Рейф знал, к чему приведет его прозрение. Со стороны казалось, будто он стал даже еще выше ростом, сутулые, худые плечи расправились, теперь не было смысла сжиматься подобно сотням своих скомканных кусков бумаги, боясь потерять все, что у тебя есть. Я смотрела на него не отрываясь, словно передо мной стоял сверхчеловек, способный сделать и исправить все что угодно без страха и предостережений, для него, наверное, больше не существовало этих слов. Переведя взгляд на меня, Рейф произнес слова, которые так давно не слышал наш мир.

– С тварями должно быть покончено. – жесткий, непоколебимый взгляд стального оттенка впился в меня острой иглой.

– Я предупреждаю один только раз – все, что скоро здесь начнется – не ради одной тебя такой неповторимой, отступишь назад, и я сам скормлю тебя Трэнкам без сожалений. Ты меня поняла?

– Поняла.

Слова Рейфа ничуть не удивили меня, конечно же, он не мог знать, что я за человек и чего в действительности хочу, он не доверял мне. Годы, прожитые в предательстве и гонениях, хорошо научили его осторожности и полностью убили веру в людей. Однако, он все же хотел их спасти – весьма альтруистично с его стороны. Так что мне теперь оставалось доказывать обратное лишь своими поступками, и это было справедливо. Не самый короткий путь конечно, но я очень надеялась, что вскоре, Рейф хотя бы перестанет смотреть на меня как на пустое место, так, будто разговаривает со стеной.

Весь остаток дня до позднего вечера мы провели, обсуждая всевозможные варианты и способы спасти нас с Хетклифом от неминуемой смерти. Сбежать нам бы ни за что не удалось, слишком заметный шаг для людей, которые каждый день находятся под пристальным вниманием чуть ли не всей страны. Да и нашей целью было спасение не только нас двоих, а всех людей, кто действительно понимал невозможность существования человечества рядом с этими монстрами. Поднимать еще одно восстание не было смысла – слишком мало людей, готовых совершать одни и те же ошибки дважды. Несколько небольших разрозненных движений без избранного лидера тоже пока ничем не могли нам помочь. В итоге ничего лучше в голову нам не пришло, кроме как воспользоваться своим положением в обществе и обратить внимание сильных мира сего на вещи, которые не должны были больше оставаться прежними. После долгих споров мы решили созвать в замке Уолбренов общее собрание всех правящих династий Англии и рассказать им обо всем, что произошло. Мы с Хетклифом очень надеялись, что услышав подобное, все они наконец поймут, что взаимовыгодное сосуществование, как называл его Сидэк было лишь красивым выражением, за которым скрывалось прожорливое желание этих тварей насытить свои бездонные желудки. Ценность человеческой жизни как таковой давно померкла в тени наших собственных низменных желаний. И теперь нам оставалось выяснить – остался ли для всех нас обратный путь.

Рейф конечно был далеко не в восторге от такой идеи, уж слишком открытый характер носили все наши действия. Вариантов исхода мы видели всего два – победа, либо полное поражение и затем смерть. Третьего просто не могло быть. Разумеется, мы могли бы начать убеждать каждого по отдельности, создав очередное тайное общество и привести всех его членов в еще одну «тюрьму» для повстанцев, после чего продолжить жалкую жизнь, подобно Рейфу. Когда его размышления сами приводили его к этой развязке, во взгляде Рейфа словно начиналась буря, несмотря на всю свою смелость и решительность, он также, как и любой из нас боялся, боялся неизвестности, а точнее наиболее вероятного из всех исходов. Но даже все наши страхи были абсолютно ничем, по сравнению с пониманием того, что дальше жить так не имело смысла, даже смерть, несомненно, стоила хотя бы попытки изменить этот мир. Решение было принято.