Loe raamatut: «Тайна о сорняках»

Любовь зла

– Людка, слышь чё? – под размеренное пиканье сканера штрих-кодов, раскидывая покупки по пакетам, заговорила престарелая женщина, – Людка?

– Ась, Тамарочка? – раздался хрипловатый голос Людмилы Александровны, что не спеша выкладывала купленные по акции колбасу, консервы, макароны и крупы на ленту конвейера.

– Слыхала, что Маринка, которая рыжая-то, учудила? – быстро набив пакеты, громкоголосая Тамара Игнатовна принялась искать кошелёк в потрёпанной кожаной сумочке, – Месяц назад-таки запила да загуляла она! Представляешь?

– Ох ты ж, – Людмила Александровна, дождавшись, пока её подруга рассчитается за покупки, встала у кассы, – а я говорила, Тамарочка, что нечего ей было с тем убогим таскаться. Там же ж из худого кармана да последний грош валится. Взять-то с него нечего, а Маришка, видите ли, любовь себе выдумала.

– Вот-вот, любовь зла, как говорится, – поддакнула Тамара Игнатовна, согнувшись под тяжестью пакетов, – да ладно там любовь, её ж после этого безобразия чуть в ПНД не упекли, а с работы и вовсе того… взашей выперли.

– И то хорошо, – буркнула Людмила Александровна, приготовив авоську, – больно нужна дитяткам такая воспитательница. Рыжая себя бы для начала воспитала.

Разговор двух престарелых женщин слышали практически все посетители минимаркета, в том числе и облачённый в чёрную кожаную куртку и модные берцы сероглазый мужчина по имени Виктор, который томился в самом конце очереди, тянущейся от единственной работающей кассы. История про выгнанную из детского сада непутёвую воспитательницу для тридцатитрёхлетнего мужчины была знакома, потому что почти каждое утро перед работой в этот самый детский сад он отводил свою дочь.

Расплатившись за литровую бутылку минералки и сникерс, Виктор вышел из минимаркета и подошёл к припаркованному в тени синему седану. По странной и раздражающей супругу привычке он обошёл автомобиль по кругу, осматривая колёса. Не заметив ничего подозрительного, Виктор залез в салон и отыскал затерявшийся под кипой документов мобильный телефон. На экране кнопочного нокиа высветилось уведомление о трёх пропущенных звонках от абонента, записанного как «Дубина», и присланное им же СМС: «ЧАСТНЫЙ СЕКТОР. НЕРАЗЛУЧНАЯ 11. НАШ КЛИЕНТ. ЖДУ». Прочитав сообщение, Виктор цокнул языком и взлохматил короткие волосы на голове. На треть опустошив бутылку минералки, он завёл автомобиль и надавил на газ, однако седан, толком не успев разогнаться, вскоре замер перед пешеходным переходом, чтобы пропустить двух престарелых женщин, шагающих рука об руку и заботливо поддерживающих друг друга.

Через приоткрытое со стороны водительского сиденья окно до Виктора донёсся обрывок фразы, по которому стало ясно, что теперь, покончив с перечислением всех прегрешений рыжей Маринки, Тамара Игнатовна и Людмила Александровна сменили тему разговора на обсуждение прогноза погоды, что вскоре неминуемо приведёт к беседе про обострившиеся болячки, откуда последуют рассуждения о взлетевших до небес ценах на лекарства, и в конце концов всё сведётся к дискуссии двух подруг о правильности и неправильности решений, принимаемых правительством Российской Федерации.

– Значит, улица Неразлучная, дом номер одиннадцать, – тихо произнёс Виктор, продумывая наиболее удобный маршрут до расположенного на окраине города частного сектора, – что ж, поглядим, чего там у них творится.

Оставив пешеходный переход позади, синий седан быстро набрал скорость и помчался к назначенному адресу. По дороге Виктор умудрился распаковать и всего за три укуса съесть шоколадный батончик, запив минералкой. Когда автомобиль тридцатитрёхлетнего мужчины выехал на широкую четырёх полосую дорогу, ведущую к окраине города, брошенный на кипу документов нокиа издал знакомый звук, на экране высветилось сообщение: «КУПИ ХЛЕБ, КОЛБАСУ, ЯЙЦА И ХЛОПЬЯ. МЕЛКУЮ ЗАБЕРУ САМА. ЦЕЛУЮ». Виктор улыбнулся.

Неразлучная 11

Автомобиль своего близкого друга и по совместительству коллеги Виктор увидел издалека, а вскоре, подъехав поближе, он заметил и облачённого в джинсовую безрукавку мужчину внушительного телосложения с длинными русыми волосами и густой бородой, который стоял, опершись рукой на капот своего красного внедорожника. Леонид Дубинин приветливо махнул Виктору, дождался, пока синий седан подъедет и остановится на обочине, после чего громадными шагами направился товарищу навстречу.

– Здорова, Витязь, – раздался басовитый голос, нарушив властвующую на Неразлучной улице тишину, – как сам? Как жена с дочуркой?

– Живы да здоровы, – Виктор ответил на крепкое рукопожатие коллеги, – гляжу, ты заметно повеселел. Сдаётся мне, пёс твой оклемался-таки?

– Угу, – буркнул Дубинин, – я в ветеринарке чуть ли не пол зарплаты отвалил, чтобы этого блохастого ублюдка на ноги поставить.

– Вот поэтому-то животину я у себя и не завожу, – пожал плечами Виктор, – больно с этими зверями мороки много.

– Угу, эт потому, что тебе и без того не скучно живётся, – с досадой произнёс Леонид, – тебя дома Эля с Наденькой ждут, а я без своего Рагнара с кукухой быстро распрощаюсь. Мужику ведь, чтобы существовать, хоть какая-то ответственность нужна. Твоя семья – твоя ответственность. Смекаешь, Витязь?

– Ну, смекаю, – Виктор пригляделся к дому, рядом с которым Дубинин припарковал свой автомобиль, и отыскал прибитую к высокому коричневому забору из профлиста синюю табличку с адресом: «Неразлучная 9».

– Так вот, знаешь, на самого себя мне, если честно, плевать, – Леонид подошёл к красному внедорожнику, открыл дверь и протянул руку к рулю, – вернулся с работы, пожрал, напился вдрызг и захрапел, грохнувшись мордой в подушку… и больше ничего мне не надо. Сплошная деградация. Однако ж, ты только не смейся, Витя, но мне реально стыдно распускать сопли перед грёбаным псом. Разве Рагнар заслуживает такого ущербного хозяина?

– Не нагнетай, Лёнька, – Виктор хлопнул коллегу по плечу, – чушь несёшь.

– Угу, но сея чушь – моя ответственность, – Дубинин надавил на клаксон, тем самым оповестив хозяев дома № 9 о прибытии сотрудников полиции, которые на самом деле таковыми не являлись.

После того, как красный внедорожник издал звуковой сигнал, тишину Неразлучной улицы разорвал в клочья собачий лай. Сторожевые псы на ближайших участках гремели цепями, метались за высокими заборами, а их хозяева выглядывали из окон, разыскивая источник беспокойства.

– Дело такое, – захлопнув дверцу внедорожника, заговорил Дубинин, – в полицию позвонила женщина и сообщила о том, что между её соседями, молодой парой то бишь, возникла ссора, и потом она видела, как молодой человек на руках тащил свою избитую возлюбленную в лес, что на окраине города, как раз за Неразлучной.

– Допустим, – сухо произнёс Виктор, отметив, что из-за разноцветных крыш домов действительно выглядывают верхушки деревьев, – а наша братия тут каким боком?

– Таким, что дамочка эта сказанула, мол парень тот как-то не по-человечески выглядел, как будто за несколько суток сильно вырос, и одежда на нём в лохмотья рваная была, – пояснил Леонид Дубинин, когда послышались шаги хозяйки дома № 9, – хорошо, что семь лет назад после того самого случая в отделениях полиции наших диспетчеров понатыкали, а то нам с тобой так сразу и не сообщили бы. Возможно, ошибочка вышла, а клиент и не из наших вовсе, но лучше уж перебздеть.

– Поддерживаю, – кивнул Виктор, когда перед двумя сотрудниками тайной государственной организации со скрипом распахнулась калитка.

– Здрасте, – навстречу мужчинам вышла закутанная в выцветшую мастерку женщина лет пятидесяти, на лице которой читалось явное замешательство, – вы откуда?

– Мы оттуда, – тепло улыбнувшись, Леонид быстро провёл перед глазами обеспокоенной женщины поддельным удостоверением и спрятал его в задний карман потасканных джинсов, – полицию вызывали?

– Ага, вызывала, – с подозрением в голосе ответила хозяйка дома № 9, – дак уже ж целый час прошёл, чего так долго?

– Сегодня работы по горло, вызов за вызовом, – без малейшего промедления соврал Виктор, – ни черта не успеваем.

– О как, – плохо скрываемое недоверие женщины вполне оправдывалось тем, что ни высокий одетый в джинсовую безрукавку Леонид с мускулистыми руками, покрытыми татуировками скандинавской тематики, ни облачённый в чёрную кожаную куртку и берцы сероглазый Виктор совсем не походили на сотрудников полиции.

– Уважаемая, так что случилось? – спросил Дубинин, прервав тем самым череду возникающих в голове обеспокоенной женщины вопросов, – Диспетчер сообщил, что ваши соседи повздорили и без тяжких телесных, возможно, не обошлось. Верно? Расскажите, что вы видели?

– Значит так, – наморщив лоб, заговорила хозяйка дома № 9, – на заднем дворе я листву убирала, и вдруг слышу, что Юлька, соседка моя, визжит, будто резанная, а Вадик, жених её, на всю улицу чуть ли не рычит, аки зверь. Я к ограде, значит, подхожу, гляжу, а Вадик-то уже Юльку в лес тащит.

– Так-так, – с искренним интересом произнёс Виктор, – что происходило дальше?

– Ну, я испугалась, – женщина виновато потупила глаза, – хотела закричать, соседей на помощь позвать, но как Вадика увидела, так сразу сердце в пятки и ушло.

– Эт почему же? – понизив голос, спросил Леонид Дубинин, – Что ж Вы, уважаемая, там такого ужасного усмотрели?

– Я ж Вадика ещё совсем крохой помню, с родителями его иногда общалась, пока те не развелись, – затараторила хозяйка дома № 9, – мать у мальчишки, Ленка, гулящая была, у мужа своего кровь пила да пила, пока с каким-то массажистом в Москву не укатила, а девятилетнего сына на отца оставила. Тот хоть и упивался с горя, но Вадика вырастил, а когда парнишке девятнадцать исполнилось с инфарктом в больницу слёг да вскоре помер, царство ему небесное. Семь лет назад это было. Дом же Вадику в наследство достался…

– Ближе к сути, пожалуйста, – Леонид Дубинин одарил женщину извиняющейся улыбкой, – так что же Вас напугало?

– Значит, Вадик вырос совсем хилым, даже в армию из-за этого не попал, – продолжила хозяйка дома № 9, – Юлька его на целую голову выше, модель всё-таки… А сегодня я увидела, как Вадик тащит её в лес, словно куклу тряпичную. Высокий такой, длинноногий и страшный. Тащит и рычит чего-то. И одежда на нём в лохмотья изорвана, а у Юльки на сарафане бежевом – кровь. Аж жуть пробирает.

– Угу, – задумавшись, Дубинин погладил густую русую бороду, – скажите-ка, уважаемая, а в последнее время, до сего дня то бишь, в поведении своего соседа Вы ничего такого подозрительного не замечали?

– А как же, замечала, – воскликнула женщина, – значит, Вадим в модельном агентстве фотографом работал, там-то, кстати, с Юлькой и познакомился. Однако ж в последние пару месяцев он из дому редко выходил, вроде как заболел. Совсем худой да бледный стал. Балахон чёрный с капюшоном носить начал, аки сатанист какой-нибудь или наркоман. А на днях я видала, как у ограды ихней мужики из грузовика огромные бутыли с водой выгружали – штук двадцать. Куда ж ему столько?

– И то правда, – пожал плечами Виктор, – и ещё хочется знать, как, по-вашему мнению, складывались отношения между Вадимом и Юлией?

– Да как у всех, – отмахнулась хозяйка дома № 9, – ругались да мирились. Вадик- то, видите ли, совсем ревнивый, а Юлька – модель в агентстве престижном, так что поклонников у неё хоть отбавляй. Из-за этого, значит, меж собою и грызлись.

– Ясно, – кивнул Виктор и хлопнул Дубинина по плечу, – продолжай допрос, Лёня, а я пойду в дом и посмотрю, что к чему.

– Принято, – сказал Леонид и с добродушной улыбкой обратился к женщине, – кстати, как Вас, уважаемая, зовут-то?

Оказавшись напротив дома № 11, Виктор с облегчением выдохнул. За годы работы в отделе ликвидации он так и не научился достаточно убедительно притворяться сотрудником полиции и каждый раз, когда приходилось изображать из себя того, кем не является, испытывал дикую неловкость. Теперь же, дерзко и без стука проникнув за ограду частного дома, Виктор мгновенно избавился от непривычного образа и превратился в представителя той тайной государственной организации, службе в которой он однажды решил посвятить жизнь.

Выложенная из красной плитки дорожка извивалась от ограды до каменного крыльца двухэтажного дома, а затем сворачивала в ухоженный сад и терялась за свежевыкрашенными клумбами. Прислушиваясь и принюхиваясь, Виктор медленно прошёлся по участку и остановился напротив слегка приоткрытой двери, ведущей в дом. Сотрудник отдела ликвидации вытер берцы о коврик и шагнул внутрь.

Эльмира, супруга Виктора, впервые оказавшись в холостяцком жилище будущего мужа ужаснулась от вида старых ободранных обоев, одноместной скрипучей кровати с продавленным матрасом, пыльных окон и покосившегося шкафа, в котором помимо мятых вещей хранилась старая дрель с заклинившим патроном, свёрла, молоток, плоскогубцы, гитарные струны, паяльник с медным жалом и прочий хлам. И тогда Эльмира поставила себе цель – любой ценой навести в логове Виктора хотя бы минимальный порядок. На достижение необходимого результата у молодой девушки ушло почти трое суток с учётом перерывов на учёбу, сон, секс и сериалы. Эльмира до бела вычистила электрическую плиту, убралась в ящиках, вымела из-под шкафов и тумбочек пыль вперемешку с погнутыми железными крышками с логотипами пивных компаний, саморезами и шелухой от семечек, вместе с будущим супругом поклеила новые обои. Виктор помогал Эльмире превращать в реальность каждую её задумку. При этом с лица молодого человека никак не сползала глуповатая улыбка. Изредка он выражал наигранное недовольство из-за безжалостно депортированного за пределы квартиры драгоценного хлама, включающего гремящие банки из-под кофе, пережившие множество поломок и починок магнитофоны, плееры, наушники, исцарапанные диски с музыкой и стрелялками и коробки со старой, но когда-то любимой одеждой, от которой Виктор, в детстве лишённый изобилия в вещах, не сумел бы просто так избавиться. Таким образом, вторжение Эльмиры обернулось превращением холостяцкой берлоги Виктора в уютную светлую квартиру с бесчисленным количеством тряпочек и полотенец под разные нужды, шампунями, кремами и скрабами в ванной, аккуратно составленной обувью, чистыми подоконниками, на которых вскоре таинственным образом материализовались причудливые растения, и посудой, выбранной по принципу гармоничного сочетания тарелок, кружек и столовых приборов. Такие резкие изменения, касающиеся не только интерьера квартиры, но и всего образа жизни, тревожили молодого человека. Тем не менее, рядом с Эльмирой Виктор чувствовал себя по-настоящему счастливым.