Loe raamatut: «Маковые поля»

Font:

ISBN 978-5-0051-0266-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Сегодняшнее утро для Дэвиса началось раньше обычного. Он только проснулся, а сестра его, Элли Эрп, девушка двадцати с лишком лет, курчавоволосая и в шляпе уже во всю бодрствовала, наблюдая за трагопанами в курятнике, коих прекрасно было видно из окон особняка. Прямо рядом с курятником распростерлось огромных размеров поле, усеянное маками самых различных оттенков. Оно было единственным доходом Дэвиса за последние пять лет, на нем Дэвис сделал свое состояние и достиг того, что имеет сейчас.

Его сестра прибыла в этот захолустный городишко, Стартаун, из крупного Эль-Пасо после смерти ее мужа, теперь уже бывшего, и почти полного разорения их совместно нажитого ранчо, что было, в конце концов, нещадно продано вместе со всеми животными. Всеми, кроме глазчатых трагопанов – прелестнейших фазанов азиатского происхождения, привезенных отцом Элли из Китая в подарок на ее свадьбу. Коренастые птицы вальяжно вышагивали по вольеру, периодически издавая своеобразные звуки, чем-то напоминающие кудахтанье привычных техасских кур. Вот самец, красное оперение которого блестело на солнце черно-белыми пятнами. Его бесперое голубое лицо обрамлено черным цветом, шея и грудь оранжевые. У свисающих подобных лацканам мешков гортани узор состоит из оттенков синего и контрастных красных пятен. От похожего трагопана-сатира он отличался, прежде всего, более светлым синим цветом лица и красной верхней стороной. Прекраснейшие птицы не могли не заставить ахнуть любого, кто их видел.

Уильям тем временем успел лишь подняться с кровати и вновь потянуться, издавая смачный зевок, а после переводя его в нечто, похожее скорее на глухой и протяжный полурык-полустон. Отойдя от окна, он двинулся к гардеробу, где его ожидал вполне себе приличный костюм за два с половиной десятка долларов, какой в этих местах мог себе позволить далеко не каждый. Будучи, впрочем, отнюдь не самовлюбленным человеком, Уильям, даже не застегнув жилет, двинулся прочь из своей комнаты и спустился вниз по богатой лестнице, выполненной из дорогой породы дерева. Он любил эту лестницу. Любил, как собственную дочь, коей у него, к счастью или к сожалению, не было. И любил ей наслаждаться. Всякий раз, когда Дэвис по ней проходил, он очень аккуратно касался перил – сначала кончики пальцев едва достигали поверхности дерева, но уже через пару секунд они скользили по гладкому поручню. Еще некоторое время, и Уильям наконец брался за перила всей своей ладонью, а после, смакуя каждый момент этих прикосновений, шел вперед, порой с закрытыми глазами и приоткрытым ртом.

Затем он, наконец, ставил ногу на твердый пол. Уильям всегда умел отличить этот момент, когда шел с закрытыми глазами – момент окончания лестницы и начала первого этажа его дома. Вероятно, это как-то связано было с его особенным ощущением. Его знакомые частенько говорили, что у Уильяма и этого дома особая ментальная связь. Впрочем, чего у мужчины точно не было – так это постоянной информации о количестве ступеней этой лестницы. Он вечно забывал о том, сколько их все-таки – пятнадцать или шестнадцать? И всякий раз, спускаясь и не ошибаясь при подсчете ступеней у себя в голове, он будто ругался про себя, а когда возвращался назад, поднимаясь на второй этаж, он снова пересчитывал ступени. Так проходило множество минут его жизни, особенно в моменты, когда горечи утрат еще оставались слишком сильны. Сначала Уильям потерял отца, затем глаз, затем и мать. Все эти события яркими воспоминаниями регулярно проносились у него в голове, подобно свечам, горящим в ночи на пустой улице. И сейчас было также.

Этим утром, увидев в окне сестру, Дэвис неожиданно вспомнил, что она тут делает. Приехала с ответом на письмо, посланное им на ранчо в Эль-Пасо. Письмо, извещающее о смерти матери. Уильям боялся потерять и ее, Элли, а потому всякий раз утром, когда она выходила во двор, он долго стоял у окна и разглядывал ее, наблюдающую за фазанами. Ее смерть стала бы для Уильяма гораздо большей утратой, чем потеря одной ступеньки при счете. А их он сегодня, к слову, вновь не досчитался. «Пятнадцать! Пятнадцать, а не шестнадцать, старый ты болван!» – ворчал вполголоса Уильям, движущийся по красному ковру в сторону кухни, где уже стоял прекрасно пахнущий, готовый завтрак – яичница из яиц гуляющих прямо сейчас в курятнике трагопанов была сделана Элли этим утром. Стойкий запах специй доносился от блюда – девушка любила заправлять яичницу чем попало. Всем, что могла найти в доме.

– Тпру-у… Ну все, тормози… – неподалеку от входа отчетливо послышался мужской басистый голос, когда Уильям уже почти доел свой завтрак.

Он тут же поднялся из-за стола и, выглянув в окно, застал лишь Элли убегающую куда-то в сторону главных ворот.

– Томас! Ха-ха… – через пару минут и сам Дэвис, хозяин дома, показался на пороге, встречая гостей, – Черт тебя дери, простите мне мой внешний вид! Уже закончил все свои дела в Остине, полагаю?

– И тебе не хворать, Билли… – Томас Грант, давний друг и военный товарищ Уильяма, пожал ему руку, приняв дружественные хлопки по плечу, – Да, как видишь, наконец, вернулся. Без цента в кармане и с единственной кроватью в доме. Мерзкие ублюдки все вынесли! Подчистую, черт их побери! Даже комод! Ох, черт, тот прекрасный комод! Он ведь был самой настоящей реликвией, а какие-то сволочи просто взяли и вынули его из моего дома!..

В ответ на эмоциональные выкрики Гранта Уильям лишь улыбнулся и выпустил смешок, после чего, еще раз хлопнув товарища по спине, проводил его в дом. Элли тем временем приказала сторожу отвести лошадь Томаса в конюшню, а затем и сама присоединилась к мужчинам, устроившимся за кухонным столом и открывшим бутылку виски. Уильям выставил на тот же стол пару стаканов – Элли не пила. Она давненько отказалась от сего неблагодарного занятия, отдав предпочтение прогулкам. Дэвис, впрочем, с ней был солидарен – прогулки ему тоже нравились, однако и выпить он любил. Тем более со старым другом, коего не видал уже больше двух месяцев. Мужчины сидели друг напротив друга и травили байки, вспоминая военные времена. Томас рассказывал о состоянии дел в Остине, а Элли их внимательно слушала. Пока, наконец, речь не зашла о деньгах.

– Черт, Томас. Ты, кажется мне, говорил только вот сейчас о какой-то невероятной нужде в деньгах? – последние четыре слова Уильям намеренно подчеркнул интонацией, закатив глаза и скорчив гримасу на лице, для придания фразе комичного эффекта, – Знаешь, у меня, думаю, нашлась бы работа для тебя, хотя и не уверен, много ли мы на этом заработаем.

– Выкладывай… – проговорил Грант, изначально посмеявшись, но очень скоро перейдя на привычный и весьма внимательный тон.

И Уильям выложил…

Часть первая. Уильям Дэвис

Запомните, дети. Если незнакомец на улице предлагает вам наркотики – скажите ему спасибо, потому что наркотики дорогие.

Глава I. Поле

– Видишь ли, Томас… – продолжил, было, Дэвис, сидя все на том же месте и периодически по присущей ему осторожности озираясь вокруг, хотя и понимая, что здесь, в его доме, быть никого, кроме троих сидящих на кухне, не могло, – Мак, разумеется, прекрасный цветок, из которого получается не менее прекрасный продукт. На приготовление опиума мой отец потратил последние несколько лет своей жизни. И он на этом разбогател. Он сумел поднять нашу семью, вытащить из бедности, но так и не успел сделать того, чего желал всем сердцем. Он не сумел возродить свою компанию. Не сумел довести ее до прежнего величия. И знаешь ли ты, почему? Потому что он не желал развиваться в различных сферах! Опиум был всем, в чем он хотел преуспеть, и он преуспел, но нужно двигаться дальше, если мы хотим заработать больше.

– К чему ты клонишь, Уильям?.. – решил, наконец, поинтересоваться Томас, доселе внимательно слушавший своего приятеля. Очевидно, особенным умом он не блистал, да и не нужен он был ему, в целом. Зато Томас прекрасно умел стрелять из любого вида оружия и силен был, как бык.

– Клоню я к тому, дорогой Том, что сферу нашего производства необходимо расширять стремительно. Стремительно и как можно скорее. – Дэвис поднялся из-за стола и подошел к окну, из которого открывался вид на бескрайние техасские степи, усеянные агавой и полынью на множество миль вперед, прочь от взглядов зевак Стартауна, – Приглядитесь, мистер Грант. Вы видите это?

Томас вслед за Уильямом приблизился к окну и устремил свой взор вдаль, к линии горизонта.

– Что «это»?.. – с некоторой робостью в голосе произнес он, не до конца понимая, о чем говорит Дэвис.

– Возможности… Возможности, столь же бескрайние в этом месте, как и эта степь. Представь только, ты можешь отправиться куда угодно лишь твоей душе. Можешь делать все, что только пожелаешь. И твоя судьба все еще будет лишь в твоих руках. Никакого правительства! Никаких законов! Всю эту землю может в одночасье прибрать к рукам какой-нибудь предприимчивый молодой человек. А в следующий уже час он может ее продать или выменять на какое-нибудь имение в районе Цейлона… ах, каким же болваном был мой отец, когда не желал торговать ничем, кроме опиума!.. – после этих слов некоторые секунды молчания повисли в доме Дэвиса, но вскоре он вновь продолжил, – Сдается мне, я припоминаю некоторую вашу историю, мистер Грант, еще военных лет, о том, как вы сражались бок о бок с индейцами против злосчастных янки до нашей встречи в одном полку, не так ли?

– Все так. – Томас отвечал кратко, ибо по-другому не умел, а, быть может, и не хотел, – Припоминаю я те времена, будто это было вчера… Отличный солнечный денек стоял на дворе, мы были на привале, поедали солонину этих самых чероков или как их там звать, это племя-то, и пили какое-то отвратное пойло, тоже приготовленное краснокожими. Честно сказать, запах у того напитка был не то что дурной, его слишком мягко будет назвать убивающим. Словом, отвратительные обеды у этих индейцев…

– Глубоко соболезную твоим разочарованиям по поводу местных угощений, Томас. – будто в шутку произнес Уильям и, не дав другу ответить, продолжил, – А, скажи мне, говорили ли тебе эти чероки о каких-нибудь, скажем, изысках в их кухне? Или, может, о шаманских обрядах рассказывали?

– Да, кажется… нет, ничего подобного не припомню.

– Что же, в таком случае, полагаю, тебе будет интересно узнать, что местные коренные народы используют некий кактус, который зовут пейотом, для общения с духами умерших предков и, впрочем, не только ими. Чтобы ты понимал, это не просто растение, это самая настоящая золотая жила, черт возьми! Только представь, какую рекламу можно дать веществу, содержащемуся внутри одного небольшого кусочка этого кактуса! Ведь с его помощью всякий наркоман этого захудалого городка сможет перекинуться парочкой слов со своими мертвыми родственниками… твою мать, было бы это действительно правдой, я бы и сам с удовольствием стал мескалиновым наркоманом…

Мескалин – вещество, содержащееся в кактусе пейот, как его называли северо-американские индейцы, употреблявшие кусочки этого растения во время шаманских обрядов, да и в целом, порой лечившиеся подобными средствами. Поистине сильнейший галлюциноген, который можно беспрепятственно создать в природных условиях Северной Америки и Соединенных Штатов, в частности. Техас же, как известно всякому, изобиловал самых различных видов кактусами. Среди них был и пейот, а также еще ряд растений, включаемых ныне в один с ним род – Lophophora.

Через некоторое количество минут пара мужчин на своих скакунах уже двигалась в сторону выезда из города – там их ждала огромных масштабов прерия, вглубь которой честным людям заходить не рекомендовалось. Впрочем, Дэвис и не планировал свой маршрут дальше, чем на пять-семь километров от города – был весьма осторожным человеком по своей натуре и нарваться на группу вооруженных лихих бандитов не слишком желал, ведь там, за пределами городской округи, шерифу на вряд ли удастся найти даже тело Уильяма, что уж говорить об угнанных конях, украденных деньгах и сделавших все это ублюдках. Однако, несмотря на совсем недальний план прогулки, Дэвис не смел забывать три своих револьвера дома. Два висело на ремне, под обе руки, а третий, на всякий случай, прятался под пиджаком, находясь в кобуре, прикрепленной к жилету.

Помимо кактусов, Уильям также искал и еще одно растение – посевную коноплю. По всей Америке уже давненько ходили слухи о чудном веществе, употребляемом во Франции. Гашиш был весьма распространен в континентальной Европе с начала девятнадцатого века, а особенное распространение он получил в уже упоминаемой Франции, в то время как в прочих странах на первое место выходил опиум, а затем и морфий.

Такие рассказы сопровождали путников на протяжении всех поисков, ровно до тех пор, пока они не находили какой-либо их объект – кактус то был, или дикий конопляный куст – Уильям спрыгивал с коня, следом за ним слезал и Томас, придерживая скакуна друга за поводья. Затем Дэвис доставал нож и срезал найденный объект, аккуратно заворачивая срезанное в бумажку и укладывая в седельную сумку своей лошади. Стоит заметить, что точное описание нужного растения Уильям знал только в отношении конопли. Подробной же речи о пейоте он ни в одной из прочтенных книг ни разу не видел – всюду кактус упоминался как-то вскользь, и гораздо больше внимания уделялось процессу его употребления, варке из него блюд национальной индейской кухни, а также, собственно, эффектам после.

В конечном итоге, парой было набрано несколько десятков образцов кактусов, которые в скором времени было необходимо перебрать и попытаться найти нужный. А сейчас поиски приостановились по весьма, впрочем, весомой причине…

– Какого черта… – сквозь зубы процедил Уильям, глядя на обнесенное веревкой, натянутой между колышками, поле конопли.

– Частная собственность. Не сметь. – прочитал Томас надпись с прибитой к одному из колышков таблички.

– Частная собственность мистера Смита. – проговорил Дэвис, глядя на кусок доски с выведенными на ней краской буквами, висящий на другом столбе, – Знаешь его?..

– Дай-ка подумать… – Грант на пару мгновений замолк, поднимая глаза к небу, будто ища там поддержки и озарения, – Да, кажется, знаю. Старичок из Янкитауна, если мне не изменяет память, думаю, он не обидится, если мы заберем что-нибудь с этого поля.

С этими словами Томас спрыгнул с коня, привязав его к столбу, пролез между веревками и принялся ножом срезать свежие кустики конопли с висящими на них семенами…

***

– Да-да, тащи его сюда, Том! – кричал Уильям из своего кабинета, что находился на втором этаже его особняка, – Да какого черта ты там бурчишь? Я же просто попросил поднять сумки на второй этаж! – через несколько мгновений Дэвис уже вновь спускался по лестнице, к слову, довольно резво, без присущей ему в этом деле необходимости наслаждаться каждым шагом, и, наконец, оказался в холле первого этажа, прямо перед Томасом, стоящим в кругу рассыпанных кактусов и конопляных семян. – Твою мать. Ладно, подними хотя бы эту сумку в мой кабинет пока что. Элли! Приберись тут, пожалуйста. – Эрп тотчас же прибежала к брату, – Все семена и кактусы собери по отдельным корзинам, да принеси мне, когда закончишь.

Порою Уильям был грубоват. Не только с сестрой. Со всеми. Он являлся весьма вспыльчивым человеком и в свои молодые годы, бывало, мог даже начать стрелять, заслышав какое-то обидное или неосторожное выражение в свой адрес. С годами бунтарский дух его поумерился. Вернее сказать, Уильям научился скрывать его на людях, внутри себя оставаясь же все таким же, каким был лет пятнадцать назад. Но он любил свою сестру, как уже говорилось, и старался всегда быть с ней столько нежным и ласковым, сколько это было возможно.

Тем временем, первая сумка с растениями уже была аккуратно установлена на стол в кабинете Дэвиса.

– Итак, Томас. Что же, самое время взяться за работу. Полагаю, с кактусами я тут возиться буду еще долго, а потому у тебя есть некоторое время, чтобы, когда мы закончим отделять траву от колючек, рассадить коноплю на заднем дворе вместе с Элли. Я уже выделил небольшой участок под посевы, сестра тебе его покажет.

Молчаливый кивок Гранта последовал в ответ на довольно протяжное сообщение Дэвиса о дальнейших планах, и они приступили к работе. Первоначально было необходимо отделить коноплю от кактусов, ведь все образцы были аккуратно завернуты в бумажки поштучно, на это, впрочем, ушло не так много времени. Элли к тому моменту как раз-таки закончила уборку в нижнем холле и принесла на верх уже поделенные на две корзины стебли конопли и кактусы самых различных форм.

Через некоторое количество мгновений Уильям повторил ту же речь своей сестре и выпроводил их с Томасом из своего кабинета, сунув напоследок каждому в руки по охапке конопляных стеблей. Они удалились на задний двор, куда выходило окно кабинета Дэвиса также, как и окно его спальни. Он, сидя за столом и рассматривая кактусы, краем глаза мог наблюдать, как парочка его «подельников» уже высаживает второе растение на необходимом куске земли. Впрочем, на рассаду ушла лишь малая часть семян – гораздо больше Уильям хотел отправить на продажу, предварительно обработав ингредиенты и изготовив из стеблей, листьев и, собственно, самих семян курительную смесь.

Тем временем сам Дэвис принялся готовить оборудование – в основном химико-биологическую посуду – всяческие стекла, колбы и стаканы, микроскоп. Все это было необходимо для анализа сока кактусов, в котором, по знаниям мужчины, и содержался мескалин. Для начала всякий кактус надрезался, после чего из него выдавливался сок на какое-либо предметное стекло. Дабы читатель понимал суть вышеописанных действий, стоит заметить, что далеко не всякое растение обладает млечным соком – и уж точно, не всякое колючее растение – потому, каждый кактус, из которого тек прозрачный сок, зеленый сок или не тек никакой сок вообще, откидывался Уильямом в сторону. Так он делал довольно долго, повторяя процедуру снова и снова, пока не нашел, наконец, необходимый ему так сильно млечный сок в нескольких растениях.

– Теперь, Томас, – начинал свой рассказ Уильям, когда перед ним вдруг оказался его бывший сослуживец, уже закончивший работу в саду, – Мы займемся самым интересным! Видишь ли, млечный сок, иначе говоря, опий, любого растения может быть двух видов: опьяняющий или смертельный. И, дабы не умереть, когда мы будем пробовать эти кактусы, прямо сейчас нам лучше лишний раз провести одну процедуру…

Закончив фразу, Дэвис потянулся за колбой и придвинул ее к себе. Затем залез на стул и, достав с верхней полки какую-то склянку с прозрачной жидкостью.

– Водка?.. Что же, полагаю, отличный способ побороть смертельные кактусовые яды. – произнес Томас, глядя на едва не ползающего по потолку Уильяма, на что тот лишь усмехнулся.

– Реактив Драгендорфа, Томас. Погляди-ка, – Уильям рукой подозвал приятеля ближе к столу, после чего налил немного жидкости в большую колбу, следом он взял пипетку и, наполнив ее небольшим количеством сока одного из кактусов, вылил туда же, – Черт… Не то. Если бы мы или кто-то из наших клиентов решился попробовать этот кактус, он бы наверняка сдох через пару дней…

Алкалоиды, к которым принадлежал и морфин, составляющий наибольший процент наркотических веществ опиума, при реакции с некоторым раствором должны выпадать в мутно-белый осадок на дне колбы. Уильям произвел определенные манипуляции, используя различные химические вещества и приспособления, о которых подробнее автор рассказать не способен ввиду цензуры законодательства. Эти действия были проведены с несколькими кактусами – и, наконец, два из них показали, на что способны. Осадок выпал, когда Уильям вылил в колбу сок Лофофоры Уильямси – именно этот кактус и окажется впоследствии пейотом.

Этой ночью Дэвис не сумел заснуть – все мысли его были заняты размышлениями на тему предстоящих расширений. А сделать он желал многое – во-первых, разумеется, завтра же было необходимо начать сбор большего числа этих кактусов; во-вторых, требовалось создать отдельное поле, где они бы росли, и как следует его обустроить; в-третьих, стоило уже, наконец, решить вопрос конопли (Уильям планировал выкупить весь урожай мистера Смита), затем требовалось ее рассадить, обустроив новое поле, потому что в пределах участка, который уже принадлежал Дэвису, места явно не хватало, а значит, новые земли нужно было приобрести. Что уж говорить о том, что уже давненько было в планах мужчины – создание ландаумной фабрики и приватизированной курильни, первой в городе, между прочим. Однако, для всего этого требовались гораздо более крупные затраты. Следующим утром был сколочен заборчик для посева кактусов, а также набраны люди в команду для поисков пейота. Этими людьми оказались все те же работники, которым Уильям регулярно поручал сбор и посев мака, а также его отправку к месту переработки. Такие рабочие обходились Дэвису не так уж и дорого, да и выполняли дела довольно скоро. Так или иначе, через несколько дней у Дэвиса должно было появиться пейотное поле, а сейчас было самое время заняться коноплей, которую мужчина еще прошлым вечером оставил сушиться на солнце – через пару дней ее можно будет перемолоть в порошок и выставить на прилавок первую партию техасского гашиша.