Loe raamatut: «Нечаянный дар. Мистические и просто необычные истории»

Font:

ISBN 978-5-0053-0901-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ИРРЕАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Считаю себя материалисткой. Природу непонятных явлений стараюсь объяснить физическими законами, химическими процессами, психологическими связями. Но всё же иногда случается такое, что… иначе как мистикой не назовёшь. Что же это за явление такое? Само слово – мистика – имеет греческие корни и переводится как «скрытый», «тайный». По Википедии, это вера в существование сверхъестественных сил, с которыми таинственным образом связан и способен общаться человек; также сакральная религиозная практика, имеющая целью переживание непосредственного единения с Богом (или с богами, духами и другими нематериальными сущностями); также проявление сверхъестественных сил».

Если попроще, то мистика – это нечто загадочное, невероятное и, на первый взгляд, совершенно необъяснимое, совокупность неких явлений, особым образом связывающих человека с таинствами мироздания. Конечно, пока ещё множество тайн человеческого бытия и человеческого разума остаются для нас загадкой. Но в силу дуальности мироздания, в основе устройства которого признаются два независимых и равноправных начала: материя и дух, – нельзя отрицать, что давно существуют паранормальные явления, утверждающие чёткую взаимосвязь материального и духовного мира. Это телепатия – передача мыслей на расстоянии, ясновидение – поразительная, превышающая меру обычного восприятия интуиция, вещие сны – реально сбывающиеся, дальновидение – способность воспринимать то, что находится на большом расстоянии, биоэнергетическое целительство – лечение недугов на энергетическом уровне и прочие необычные явления, изучением которых занимается парапсихология. Но пока ни одна из серьёзных наук не располагает такими средствами, чтобы полностью понять и объяснить механизм их происхождения.

Российский советский учёный, академик В. И. Вернадский в своей теории о ноосфере, которую считал высшей стадией развития биосферы Земли, оценивал роль человеческого разума как планетарное явление. А значит, можно предположить, что, в самом деле, существует единое энерго-информационное поле Земли, и при некоторых обстоятельствах мы получаем возможность в него проникать или подключаться к нему, хотя бы на уровне подсознания. А возможно, это новый уровень сознания, позволяющий фрагментарно видеть так называемый «тонкий» мир. Известно очень много историй о взаимодействии человека с разными загадочными силами, невообразимыми, феноменальными явлениями, при которых ему открываются неизведанные ранее ощущения и видения. И со мной таких историй случалось немало.

С самого раннего детства время от времени мне довелось наблюдать удивительные вещи: «оживали» картинки из книжек, предугадывались какие-то поступки людей, их намерения, физическое и душевное состояние. Несколько позже начали открываться пространственные многокилометровые порталы, которые я каким-то чудодейственным образом преодолевала и видела, что в это время происходит с моими близкими. И порой даже предотвращала грозящую им беду. Жаль, не всегда. Например, о том, что с одним из моих братьев, жившем в другом городе, произошло страшное, о чём меня никто не известил, поняла только, когда это уже случилось. Через неделю неведения, мучительных предчувствий и невероятных переживаний получила телеграмму о его кончине, причём «прочитала» её ещё до того, как раскрыла. Не раз возникали опасные ситуации и для меня самой – на грани выживания. Порой спасалась только чудом.

Уже в зрелом возрасте столкнулась и с таким явлением как астральный двойник. Что-то не договорили с коллегой. Потом в суете рабочего дня я и думать об этом забыла. Возвращаюсь с работы домой в переполненном автобусе. Стою в проходе плечом к плечу с попутчиками. Вдруг слышу голос той самой коллеги: «Тебе ещё не икается?». Ищу её взглядом и вижу – из-за нескольких, плотно прижатых друг к другу тел пассажиров выглядывает …фантом. Да, это она, вернее – её призрак, который напоминает мне: «Мы не договорили!». Я мысленно ему отвечаю: «Завтра, завтра! Здесь не место!». И призрак исчезает. Мобильников тогда не было. А коллеге не терпелось продолжить беседу. Вот и «поговорили» – как по Скайпу. И у меня это был не единственный случай таких «бесед». Позже где-то вычитала, что явление астрального двойника реально существует. Это астральная проекция: отделение от физического тела его энергетической копии, что-то вроде призрака при живом человеке.

Но самым нещадным образом обострённая интуиция проявилась в такой ужасной форме, что я просто не знала, что с этим делать. Это была «маска смерти» (ещё её называют «печатью смерти» и «маской Гиппократа»), которая мне открывалась на лицах людей, обречённых на преждевременную или близкую кончину. Впервые увидела её, когда приехала с семьёй на свою малую родину в отпуск. Детская площадка была довольно далеко от дома моих родителей. Проводив туда детей, я возвращалась по межквартальной дороге. Вернее, по тротуару, пролегающему вдоль этой дороги. А по другой стороне навстречу мне шёл один мой знакомый. И ещё издали, едва разглядев его лицо, я пришла в недоумение: «Как?! Он куда-то ещё идёт?! Его же нет уже на свете!». Не знаю, почему мне пришло это в голову. А меньше, чем через полчаса, домой откуда-то вернулась мама и с порога сообщила:

– Вовка Сеянов только что разбился на мотоцикле. Насмерть.

Оказывается, когда мы с ним встретились, он шёл в гараж. Вывел оттуда свой мотоцикл. С места взял непосильную для этой марки скорость. Машина юзанула и мощным броском вышвырнула седока прямо в груду кирпичей, припасённых кем-то из владельцев гаражей для своих нужд.

Мне тогда вспомнился эпизод из романа М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени». В главе «Фаталист» главный герой романа Печорин увидел «печать смерти» на лице сослуживца Вулича незадолго до его гибели – в тот же вечер поручик был зарублен казачьей шашкой. Позже слышала от участников Великой Отечественной войны (1941—1945 г.г.), что некоторые командиры, собрав перед боем свои подразделения, безошибочно определяли, кто сегодня останется на месте сражения. Это объясняется тем, что человеку с хорошо развитой интуицией заметны изменения во внешности обречённого, особенно в лице. Хотя сам феномен явления «маски» объяснить вряд ли возможно.

Но во всех приведённых тут случаях «маска смерти» была видна не более чем за несколько минут, самое большее – часов, до рокового исхода. К моему несчастью, меня это вИдение начало «терроризировать» системно, то есть часто. И – в долгую: и за сутки, и за две недели, и за несколько месяцев. Однажды мучилась два с половиной года. Только представьте: встречаешь человека и видишь… эту злосчастную «печать». А явных причин-то нет: человек в юном возрасте, здоров. Но как только встречаешься с ним, ужас охватывает – ведь ни предупредить, ни помочь не можешь. После гибели этого мальчика, проводив его в последний путь, я пришла домой, встала перед иконой «Господь Всевышний» и со слезами на глазах начала умолять Его лишить меня этого страшного дара. Видимо, Он внял моим мольбам, хотя и не в полной мере, потому что «печать» я видела по-прежнему, но тут же об этом забывала.

Однажды случайно обнаружила, что могу диагностировать методом бесконтактного массажа и даже избавляться и избавлять других от боли. Кроме того, объявились и другие паранормальные способности, связанные с предсказаниями последствий тех или иных решений, действий моих знакомых в определённых обстоятельствах, в отношениях с другими людьми. Когда поняла, что это затягивает, от практики отказалась сразу. Всё это требовало полной отдачи сил и времени – этим нельзя заниматься между делом. А дело, любимое, у меня было. И есть.

Конечно, я понимаю, что дверца в тайные знания мне приоткрыта была неслучайно. У моих родителей, у обоих, в роду были люди с природной гипнотической силой. У папы – дядя, который развлекал своих приятелей тем, что мог вручить одному из них огромную луковицу и внушить ему, что это яблоко. Тот ел и не морщился – только нахваливал, какое сладкое, сочное яблоко, и где это, мол, ты взял такое в начале весны. Мог одной фразой остановить соседа, проезжающего мимо его дома на телеге с сеном:

– Где колесо-то потерял?

Мужик сдерживал ход, спрыгивал с воза. Лошадь затем продолжала своё шествие к дому. А сосед, бежал за ней, приговаривая:

– Ах ты, батюшки! Да куды ж колесо-то подевалось?!

Младший брат моей мамы Николай ещё в подростковом возрасте мог «отвести глаза» объездчику (была раньше такая должность – эти люди оберегали колхозные поля от расхитителей). Ну, уж очень ребятишкам хотелось полакомиться зелёным горошком! И при виде объездчика они не разбегались. Николай вставал перед ватагой и говорил: «Мы просто гуляем». При этом он смотрел прямо в глаза визави своим ясным отроческим взглядом. И объездчик проезжал мимо. Точно так же Николай смотрел на кассиршу в клубе, подавая ей вместо рубля пустую бумажку. И она выдавала ему билет на очередной киносеанс. Правда, старшая его сестра Валентина, моя тётя, работавшая тогда секретарём в районном народном суде и знавшая о его проделках, потом за него расплачивалась. А вот немецкую пулю «загипнотизировать» Николай не смог. Совсем юным он попросился на фронт добровольцем в самом начале Великой Отечественной войны. Окончил годичные офицерские курсы и в звании младшего лейтенанта отправился на защиту Москвы. Погиб в одном из жесточайших боёв за столицу нашей Родины в конце 1942 года.

У моего младшего брата и двух двоюродных сестёр тоже обнаружился дар провидения. Правда, разной степени силы и обширности проявления. Брат и одна из сестёр от практики так же отказались. А вторая сестра, проживающая на Дальнем Востоке, занимается некоторыми видами целительства. И весьма успешно. Я же воспринимала и воспринимаю нечаянно открывшиеся возможности испытать нечто феноменальное – как дар, очень щедрый дар природы ли, судьбы, но никогда не хотела сделать это профессией. Однако в основной профессии он очень мне пригодился. Потому что журналист, кроме специальной профессиональной подготовки, должен обладать особым чутьём, умением наладить контакт, расположить к себе собеседника, подметить в разговоре и окружающей обстановке какие-то нюансы и детали, которые помогут чётко и выпукло представить суть обсуждаемой темы и найти пути решения поставленной проблемы. Да и, в конце концов, все представленные в сборнике истории – тоже плоды этого щедрого нечаянного дара. Поэтому и общее название для него не пришлось выдумывать. Ведь что означает старинное русское слово «чаять»? Думать о чём-то, мечтать, желать. А если не думаешь об этом, не мечтаешь, не ждёшь, а оно само к тебе приходит нежданно-негаданно?!

Иногда, написав очередную, произошедшую со мной историю, ловлю себя на мысли: а если бы мне кто-то такое рассказал – поверила бы? Не знаю. Но это ведь было со мной! Не с кем-то другим. И рада бы не поверить… Но ведь БЫЛО! Все эти невероятные, нереальные, на первый взгляд, происшествия происходили РЕАЛЬНО – со мной, с моими близкими, знакомыми. В этом сборнике нет ни одной выдуманной байки. Хотя часть историй написана от третьего лица, то есть в форме рассказа, тем не менее, произошли они именно СО МНОЙ или при моём непосредственном участии. Только четыре истории: «Колдун с Бермуд», «Часы пробили в полночь», «Сила духа» и «Змей из трубы» – написаны со слов других, но очень близких мне людей.

Кроме того, в этот сборник не вошли истории, угнетающие своей трагической неизбывностью. Современному читателю и так хватает всяких «ужастиков» – как навязываемых СМИ и ТВ, так и в реальной жизни. Поэтому старалась, насколько это было возможно, из того материала, который копился в моей памяти, а также в рукописном виде и в публикациях, выбрать и представить в этом сборнике светлые, тёплые, жизнеутверждающие новеллы. Подбирала с надеждой, что они кому-то помогут по-новому посмотреть на мир, в котором нам дано жить, и может быть, будут найдены пути его переустройства к лучшему.

Автор.

НЕПОЗНАННОЕ

БУДЕМ ЖИТЬ!
без вины виноватая

Самые страшные мистические истории, которые со мной приключались, связаны с «маской смерти» – ну, это когда видишь её на чьём-то лице и чувствуешь неизбывную вину: предотвратить ведь невозможно. Утешаешь себя: я только увидела! В чём моя вина?

Даже сейчас, когда давно вымолила у Бога освободить меня от этого «дара», вспоминая тех людей, которые были обречены, с трудом ухожу от переживаний. Поэтому рассказывать эти истории не буду. Разве что про человека, с которым никак не была связана. Например, про Марину Голуб. Эта актриса в начале двухтысячных была известна по телесериалам, ТВ-шоу и особенно по рекламе чистящего средства «Комет». Наше знакомство тем и ограничивалось. То есть мы никоим образом не пересекались и не соприкасались. И вот очередная реклама «Комет». И с первой же секунды у меня ощущение, что её – Марины Голуб – на самом деле нет. Всматриваюсь в телеэкран в изумлении – вижу эту самую страшную маску на лице актрисы, а затем всю её – как голограмму, картинку-имитацию! Закончилась реклама – не могу выйти из ступора: почему мне это привиделось?.. Когда – вчера, сегодня, завтра? Нет-нет, мне это только показалось! Увы, на следующий день сообщают, что она попала в автомобильную аварию… именно в тот день и час, когда я увидела её как голограмму.

И таких историй с «масками» было очень много, но только две закончились благополучно. Первая, потому что человек находился далеко, и лица его я не видела. Это был мой отец. Ему тогда как раз исполнилось семьдесят лет. Мама прислала мне письмо (мы с родителями жили в разных городах), где написала, что папа серьёзно болен и лежит в больнице: «Приезжай, посмотри, чего нам ждать». Я поехала, сделала маме выговор при встрече:

– Как ты себе это представляешь? Вот я захожу в палату и что?!. Как мне справиться с эмоциями, если увижу… Ты, наверное, забыла, что не только в вашем роду были люди с обострённой интуицией. В папином – тоже. Он же сразу догадается! Всё, я приехала только навестить больного отца – никаких «экспертиз»!

Мама умоляюще смотрела на меня и ничего не говорила. Мне стало её жалко.

– Ну, хорошо, – говорю, – только я первая зайду. Одна.

Сделала непроницаемое лицо и вошла в палату. Она была просторная, папина кровать стояла довольно далеко, но я сразу же, от двери, поняла: будем жить! Тревожное выражение папиного лица, когда он увидел меня, сменилось на радостное. Он тоже понял: будем жить!

…Мы с мамой вышли из больницы.

– Ну, слава Богу! – сказала она, – значит, выздоровеет.

– Да, и скоро. И жить будет ещё очень долго.

Папы не стало через двадцать лет, когда ему было уже за девяносто. Он пережил маму на четыре с половиной года, хотя был старше неё более чем на шесть лет.

Вторая благополучно закончившаяся история случилась в очень тяжёлый для нашей страны перестроечный период – в начале 90-х. И она – единственная в своём роде. Дело в том, что я никогда не видела эту женщину – ни до, ни после. Мы работали с её мужем в одной редакции. Он был фотокорреспондентом, очень любил своё дело и …свою жену. Часто в общем застолье и просто при случае нахваливал её с мечтательным выражением лица. Будто они были в долгой разлуке и вот, наконец, предстоит долгожданная встреча. Как-то раз, наблюдая такую «картинку», я обмолвилась:

– Миш, фотографию что ли принеси – мы хотя бы будем представлять о ком речь.

И он принёс, и первой мне показал. С первого же взгляда на неё мне стало плохо.

– Ну, ты чего молчишь, – встряхнул меня его голос, – не нравится?

Я что-то стала ему лепетать о том, какая у него в самом деле симпатичная жена, какие у неё милые черты лица… Но вдруг встала и неожиданно даже для себя самой пошла по лестнице наверх – к себе (фотостудия была на первом этаже).

Кабинет у нас был на двоих с Люцией.

– Что с тобой? – встревожилась она, увидев меня.

– У Мишки жена смертельно больна, – выпалила я, едва закрыв за собой дверь.

– Это он тебе сейчас сказал?

– Нет, он фотографию её показал.

– …Ты ему об этом сказала?

Я отрицательно покачала головой. Через некоторое время выдавила из себя: «Не могу! А вдруг я ошибаюсь?..»

Прошло немногим меньше месяца. Однажды к нам с Люцией вошёл редактор и предупредил: придётся пока обходиться без фотографа. У Мишки ночью жену увезли на «скорой», сделали срочную операцию. Неизвестно, выживет или нет. Нужны дорогие лекарства, которые в аптеках просто так не купишь. Да и за ней ухаживать надо. Вот он и взял неоплачиваемый отпуск… Когда редактор это говорил, мы с Люцией смотрели на него и друг на друга ошарашенные: в рабочей текучке подзабыли о злосчастной фотографии, потом и вовсе успокоились, а оно – чего боялись – всё-таки случилось!

Даст Бог – обойдётся! Это были наши первые слова после ухода редактора. Потом Люция отправилась на задание, а я начала «рисовать» макет следующего номера. Нашего фотокора мы не видели недели две, хотя через редактора были в курсе его дел. Он крутился на свадьбах и юбилеях, отрабатывая деньги, которые занял на лечение жены. Наконец, и сам объявился, сказал, что всё в порядке, опасность миновала, теперь только остаётся следовать рекомендациям врачей. Несколькими днями позже мы встретились с ним в его студии.

– Знаешь, при всех не стал говорить. Хотел вот так – тет-а-тет… Я тебе очень благодарен.

У меня от удивления брови поползли вверх:

– За что?!

– За то, что ты хоть кому-то сказала… ну, что увидела на фото…

– Тебе Люция проговорилась?

– Нет… Ну, она, конечно, кое-кому сказала, а мне… неважно кто!.. Главное, что до меня дошло. Если бы я этого не знал – понадеялся бы на наше бесплатное здравоохранение, не полез бы в такие долги. А тут как случилось – впечатался в меня твой «диагноз». Я наизнанку вывернулся, чтобы найти то, чего в больницах… даже не знаю, бывает ли вообще. Да и в аптеках практически невозможно по номиналу купить. Через третьи руки доставал за сумасшедшие деньги, которые, сама знаешь, где и как зарабатывал. И пока остаюсь в этом «графике» – не со всеми расплатился. Но …зато теперь точно знаю: будем жить!

И я снова увидела на его лице то мечтательное выражение. Им и в самом деле предстояла долгожданная встреча – дома: на следующий день её выписывали из больницы.

НП ПОД ПОТОЛКОМ

У меня в детстве часто болело горло. К восемнадцати годам миндалины совсем утратили свою защитную функцию.

Хуже того, они стали рыхлыми, как сказала мне лор-врач во время очередного к ней визита. А стало быть, уязвимыми для всяких там микробов, бактерий, вирусов. В общем, стали не только бесполезными, как аппендикс, но и вредными. Аппендикс-то животом защищён, да и воспаляется он не у всех и не так часто. А тут хоть рот не раскрывай – что-нибудь да прицепится: не ангина, так ОРЗ. Словом, приговор в единственном варианте: удалять!

Не знаю почему, но перед операцией, хотя она и не полостная, не разрешили есть целый день. Соседки мои по палате украдкой что-то жевали, а я даже ничего с собой не прихватила. Нельзя – так нельзя! Правда, тут обещали спецпитание, чтобы не разбередить свежие раны. Но не сразу – только на следующий день. Сегодня же можно было только пить негазированные напитки, причём не слишком горячие и не слишком холодные. Мы заранее поставили на свои тумбочки кто сок, а кто просто кипячёную водичку.

Операция, как мне казалось, предстояла не такая уж серьёзная. И я в самом деле перенесла её довольно легко. Но после, уже полежав немного в постели, почувствовала себя гораздо хуже. Может быть, с голодухи, может, потому что заморозка начала отходить, боль с каждой минутой всё яростнее рвала моё горло, шею, голову. Соседки, кстати, раньше меня пришедшие с операции, уже начали вставать. Некоторые отправились прогуляться по коридору или в фойе – к кому-то после «тихого часа» пришли родственники. У меня же была такая слабость, что я не решалась даже посидеть на кровати. И позвать кого-то на помощь не могла – у меня пропал голос. Как потом выяснилось, операция оказалась не такой уж и простой – для врача – из-за рыхлости моих миндалин, поэтому нечаянно были задеты голосовые связки. Голос потом, через несколько дней, к большой моей радости, восстановился. Но тогда, сразу после операции, я чувствовала себя совершенно беспомощной, всеми покинутой, как в песне из одного старого кинофильма про беспризорников: «Позабыт-позаброшен с молодых, юных лет…». Кстати, мои родные жили в другом городе и даже не знали о том, что я в больнице.

К концу дня я всё-таки заставила себя подняться. Держась за всё, что попадалось под руку, я вышла в коридор и по стеночке стала продвигаться вперёд. Но вот стенка кончилась. Дальше – в глубокой и широкой нише – пост дежурной медсестры, где она сидит, беседуя о чём-то с медсестрой из соседнего отделения. К ним подходит дежурный врач. Отцепившись от стены, я пытаюсь пойти дальше и… отключаюсь.

Через некоторое время начинаю понимать, что… лечу! Но как-то странно: назад и вбок, не разворачиваясь лицом в сторону полёта, и, конечно, вверх спиной с безвольно раскинутыми руками и ногами. Вдруг мягко так стукаюсь спиной о потолок и… зависаю в таком положении. Оглядываю с высоты своего НП (наблюдательного пункта) место, где упала, и вижу, что меня там нет! А на посту дежурной медсестры три женщины в белых халатах хлопочут над чьим-то распростёртым на диване телом. У меня же – ни дать ни взять – отличный НП: мне сверху видно всё! Присматриваюсь: кто же там на диване? Боже мой! Да это же я! Бледная, как полотно, с закрытыми глазами. Медсестра вынимает из моей руки шприц, с нетерпением вглядывается в моё лицо и в отчаянии произносит:

– Вторую дозу вколола, а девочка в себя не приходит! – она вопросительно смотрит на врача. – Может, не камфару, а что-нибудь посильнее?

Врач согласно кивает головой и направляется в «сестринскую», видимо, за новой ампулой. Но тут я, стремительно ринувшись со своего НП вниз, открываю глаза. Вздох облегчения вырывается из груди не на шутку перепугавшейся медсестры:

– Слава Богу!

На её возглас врач оборачивается, видит, что пациент скорее жив, чем мёртв, и возвращается, тоже радостно улыбаясь. Я приподнимаюсь на диване, смотрю на потолок. Ничего не понимаю. В сопровождении медсестры возвращаюсь в палату, забираюсь под одеяло и засыпаю…

Вспоминая это происшествие, я никак не могла объяснить себе его природу. Что это было? Гораздо позже узнала, что такие видения бывают при кратковременной остановке сердца. При долговременной – более, чем на 2—3 минуты – говорят, перед человеком открывается тоннель с ослепительным манящим светом в самом его конце. Некоторые идут на тот свет (в прямом и переносном смысле), но не все возвращаются. Слава Богу, что мне не привиделся этот тоннель, который, наверное, мог бы в самом деле увести в вечность.