В больнице, где работал, «морг» благодаря его стараниям превратился в «море», а «операционная» в «оперу».
С отцом они познакомились на «флэте», на вечеринке 60-х: «танцы на костях», как тогда говорили. У его коллеги, озабоченного, но доброго рентгенолога, любившего собирать компании свободных от предрассудков хипповых дев.
Тусовки очаровали отца, да и много ли надо было вчерашнему ребёнку послевоенных лет. Гитара, ароматный дым, трипы, походы, любовь – всё это захватило его. Тогда появились друг и женщина. Друг остался на всю жизнь, женщина родила ему сына, но как-то вышла из квартиры за зубным порошком и исчезла.
Общие знакомые рассказывали, что встречали её в Москве, Казани, Костроме, Вологде. Он метался, срывался, ехал, искал. Хотел было закончить эту жизнь, но не понимал, как в ней оставить сына. И гитару… очень жалко было оставлять гитару по эту сторону оси абсцисс, да, пожалуй, главное – гитару.
Когда же она через много лет прислала открытку со штампом Канады и намёком на приглашение и воссоединение, он не почувствовал уже ничего.
Просто выкинул открытку. Не сохранил её адрес и не рассказал никому, даже сыну. А тот и не спрашивал никогда про маму. Сыну нравилось думать, что он такой особенный. Ребёнок дружбы народов. Ребёнок дружбы дяди Жени и отца.
Дядя Женя однажды принёс что-то эдакое из своей больницы. Отец употребил это и улетел, но уже обратно не вернулся. Были непонятные разбирательства, похороны, увольнение. Дядя Женя уехал на поезде во Владивосток, успев, несмотря на неловкость момента прощания, исправить «стоп-кран» на «стоп-кря».
Тогда он на автомате вернулся домой в их квартиру на Петроградской и сел прямо на пол, не понимая, как жить дальше.
Решил жить, как все живут. Как жили его соседи и друзья. Как жила вся страна.
Жил и делал вид, что всё у него в порядке. Стал сам себе отцом. Стал сам себе сыном. Устроился на хорошую работу, съехал от себя-отца: «не всё же век взрослым мужикам жить вместе, в самом-то деле!», – всё как люди говорят.
Съехал, но исправно навещал квартиру по субботам, держал себя-отца в курсе всех дел и изощрённо издевался над собой-сыном.
Дядя Женя прилетал раз в год на годовщину смерти, они ездили на кладбище к отцу, гуляли по городу, распевали новые песни, заменяя в них слова. Где могли исправляли надписи: рекламы и разных табличек стало много, а дядя Женя сильно сдал, сноровка была не та.