Регенерат

– Сколько у меня времени на руздумья? – спросил Женя.

– Трое суток, с момента как вы выйдете из этого кабинета, – ответил Максим.

Женя задумался.

– А можно мне чаю и десять минут в одиночестве? – спросил он, – думаю, что я дам вам ответ сегодня же.

– Разумеется! – улыбнувшись, ответил Максим.

Часть 2

Это было просто удивительно! Да, чуда, конечно, не произошло, но всё же… если быть точным, не произошло быстрого чуда. Чудо было, просто оно было медленным. На третий день ему показалось, что его культи слегка удлинились. Возможно, это было и не так, но кожа там стала более нежной и начала жутко чесаться.

Через две недели там отрасли хрупкие и тонкие конечности, похожие на младенческие или даже кукольные. Он смотрел на них, и они ему казались чужими, искусственно приделанными. Но это было не так. Совсем чуть-чуть, но у него получалось ими шевелить.

Ухаживала за ним всё та же Яна. Оказалось, что она не секретарша, а его персональный куратор. И у входа в тот день она ждала именно его. Она была с медицинским образованием, но не проводила эксперимент, а скорее выполняла функции медсестры. Ухаживала за ним.

Во время подписания контракта, выяснилась одна не очень приятная вещь. Максим извинялся, что не очень хорошо сформулировал при беседе этот аспект, но изменить уже ничего было нельзя. Женя подумал, что год всего, включая и начальную регенерацию ног. Но оказалось, что нет. Эта была подготовка к эксперименту. Испытания должны были начаться только тогда, когда его ноги полностью восстановятся. И вот только оттуда начнётся отсчёт. Его это, естественно, очень расстроило, но на окончательное решение не повлияло.

Через два с половиной месяца ноги выросли практически на нужную длину, но были дистрофичными, слабыми, с тонкой и нежной кожей. Сейчас Жене с ними было даже сложнее чем без них. Пользоваться ими он ещё не мог, а мешали они ему страшно. Даже поход в туалет превратился в настоящее испытание. Яна знала про этот эффект и несколько раз пыталась убедить его пользоваться уткой. Но он не мог даже представить, что ей придётся выносить за ним судно. Тогда между ними уже точно ничего не сможет быть. Может и так не будет, но подводить туалетную черту под этим ему совсем не хотелось. Тогда в глубине души можно было надеяться.

Он вообще пришёл к выводу, что сиделками специально подбирают молодых и красивых девушек. Чтобы испытуемые не особо ныли и более стойко переносили все тяготы. А поныть периодически хотелось. Как только Женя вспоминал, что тут ему придётся провести порядка полутора лет, причём большую часть времени, лечась и восстанавливаясь, то выть хотелось. Он даже думал начать рисовать чёрточки на стене и перечёркивать их каждую неделю, как делают заключенные в камерах, но опять же, из-за Яны не стал. Наверное, это был просчитанный психологами ход, заставляющий пациентов быть более мужественными. Но вот интересно, на всех ли это работает? Да как знать, может это вообще ему так повезло с куратором, а мог попасться, например, немолодой мужик. Всю эту теорию он выстроил себе в голове сам, подтверждений этому никаких не было. Но прихода Яны он всегда ждал.

Вскоре Яна начала проводить всяческие реабилитационные процедуры. Началось с массажа ног. Сгибания-разгибания. Лёгких упражнений. Первое прикладывание усилий и первые сокращения мышц. Слегка шевелить ими он мог всегда, но под чуткими пальцами Яны вскоре научился и сам сгибать-разгибать. Боже, что у неё были за пальцы! Только ради этого стоило пойти на этот эксперимент. Возможно, дело было ещё и в том, что на вновь отросших ногах была повышенная чувствительность, но эти сеансы реабилитации, были одними из лучших эротических впечатлений в его жизни. Правда, каждый раз, как бы невзначай, ему приходилось комкать и наваливать одеяло в районе своих гениталий. Это было неловко. Но у него были подозрения, что Яна всё это прекрасно знает и понимает. Он замечал иногда лёгкую полуулыбку на её губах во время процедур. Но ему в эти моменты было всё равно. Это было как игра. Никто никому ничего впрямую не говорил. Да даже полунамёком. Но все всё, наверняка, понимали.

Яна строго-настрого запретила ему вставать на новые ноги. Он должен был стараться всё делать так, как будто их у него нет. Иначе, как она сказала, можно получить серьёзную травму. Они такие хрупкие, что могут просто сломаться, если он на них сейчас встанет. Он послушался и делал всё в точности, как она ему сказала.

Через три с половиной месяца он первый раз встал, опираясь на Яну. Он даже не знал, чему больше радоваться, тому, что стоит на своих ногах, или тому, что чувствует рядом женское тело. В этот момент для него это уже стало равнозначным. Возможно, он даже опирался на неё больше, чем было нужно. Она помогала ему со всей серьёзность, но иногда, как и раньше, совсем лёгкая улыбка трогала уголки её губ. Она всё понимала, но не ломала эту, по большому счёту невинную, игру.

Через несколько дней она отлучила его от себя и заставила вставать самостоятельно, с опорой на специальную рамку. Это было грустно.

Ещё через две недели Яна начала водить его в тренировочную комнату. Он туда шёл сам, опираясь на костыли. Там были специальные реабилитационные тренажёры. Некоторые вполне знакомого вида, вроде беговой дорожки и велотренажёра, а некоторые вполне себе экзотичные. Он не сразу даже понимал, как ими пользоваться.

Яна оказалась опытным реабилитологом. У неё была программа, по которой она его вела. Каждый раз, она давала ему план тренировки и внимательно следила, чтобы он отрабатывал на полную.

К хорошему быстро привыкаешь и Женя уже давно свыкся с мыслью, что ноги у него вновь есть. Просто нужно их немного расходить и натренировать. Отсутствие ног теперь было как во сне, и как будто всё это было не с ним.

Минусом во всём происходящем было то, что физические контакты с Яной сошли на нет. Остались только редкие сеансы массажа, но он чувствовал, что и они скоро закончатся. Так и произошло.

Ещё через месяц, то есть через пять, после того, как его сюда поместили и вживили ему в грудную клетку эту чудо машинку, он был уже практически здоров. Да, в походке была некоторая неуверенность. Его слегка покачивало. Ноги были чуточку как чужие. Но Яна говорила, что и это скоро пройдёт. При традиционной реабилитации на восстановление мышц требуется гораздо больше времени. А тут большую роль играет работа регенератора. Он значительно ускоряет все процессы.

Ещё Яна подтвердила ему то, что говорил Максим. Если травма свежая, то восстановление идёт многократно быстрее и мышцы сразу могут быть работоспособными. Механизм этого она объяснить не смогла, сославшись на то, что она не учёный, а потом вообще свернула разговор, подумав, что возможно выбалтывает лишнее.

На окончательную реабилитацию ушёл ещё месяц. В течение этого самого месяца его уже начали готовить к экспериментам. Проводили всяческие тесты, как физические, так и психологические. Постоянно брали какие-то анализы и едва только наизнанку его не выворачивали.

У Жени складывалось ощущение, что они знают о нём теперь больше, чем кто бы то ни было в его жизни, включая его самого. Его, как будто, разобрали по винтикам. Но всё это, впрочем, не доставляло особых проблем. Печалило то, что Яну он стал видеть совсем редко. Он даже сказал ей об этом шуткой, на что она ответила, что когда начнутся испытания, видеться они будут гораздо чаще, и глаз у неё слегка дёрнулся. Женя готов был поклясться, что она ему подмигнула. Совсем чуть-чуть, едва заметно, но подмигнула.

С другой стороны, то, что они начнут чаще видеться, означало, что ему потребуется уход. А этому будет предшествовать потеря им частей тела. От этих мыслей его всегда прошибал пот и начинало мелко-мелко колотить.

Он постоянно забывал, зачем он тут на самом деле. Но когда вспоминал, то хотелось плакать. Как можно жить, зная, что тебе скоро могут, например, оторвать руку? И пусть даже она отрастёт обратно, но сам факт? Это казалось просто нереальным.

Наконец настал день, когда его позвали на встречу с Максимом. Они встретились в скромном кабинете, в котором практически ничего не было. Только стол и два стула. У Жени возникла ассоциация с допросной комнатой. Сам он в таких не бывал, судил по кино, но было очень похоже.

Максим широко улыбнулся, когда он вошёл и расставил руки в стороны, как бы восхищаясь тем, что видит.

– Никогда не перестану удивляться! – сказал он весело, – был человек без ног, и вот тебе на! Заходит в комнату на своих двоих! Нет, это поистине удивительное изобретение!

Они сошлись и пожали руки.

– Что-то случилось? – настороженно спросил Женя.

– Нет, вовсе нет, – сказал Максим, – просто ваша реабилитация официально признанна завершённой. Я здесь, чтобы объявить вам о начале испытаний. Это момент, конечно, не самый приятный. Скорее даже совсем не приятный. Но что делать. Именно поэтому вы здесь. Я абсолютно точно знаю, что вам сейчас страшно. Но увы, теперь уже отменить ничего нельзя, – Максим развёл руки в стороны. С другой стороны, вы здесь уже полгода. Ещё два раза по столько и всё! Начнётся свободная безбедная жизнь, с полностью восстановленным организмом. Я вам специально об этом напоминаю, чтобы подчеркнуть, насколько высока награда. Нужно просто собрать волю в кулак и потерпеть годик. Ну, точнее не годик. В течение года будет всего несколько неприятных эпизодов. А процесс восстановления не так уж и плох, ведь верно же?

Женя кивнул и вспомнил про Яну. Интересно, Максим её имел ввиду или просто говорил общие слова.

– Я всё понимаю, – сказал он Максиму, – и заднюю включать не собирался. Хотя вы правы, мне очень страшно.

– У моего визита нет цели, – сказал Максим, – медицинские данные это одно, но мне хотелось воочию увидеть ваше состояние. Знаете, что я вам скажу? Вы молодец!

– Да? – удивился Женя.

– Да! – кивнул Максим, – можете собой гордиться. Обычно в этом месте все начинают торговаться и пытаться соскочить. Или хотя бы выпросить себе какие-то особые условия. Даже те, кого сначала считали железными людьми. К вам, должен сказать, это не относилось. Но вы удивили меня.

– Я об этом как-то не подумал, – сказал Женя, – может, и правда, нужно было поторговаться?

Максим улыбнулся.

– Это бессмысленно. Всё уже обозначено в договоре. Но то, что вы об этом не подумали, вот это главное! В этом суть! Ладно, мне пора. Теперь мы с вами увидимся только по завершении испытаний. Искренне желаю вам удачи. Надеюсь, что вам повезет, и эксперименты на вашу долю выпадут полегче. Но тут я лично ничем помочь, кроме сочувствия, не могу, это не моя зона ответственности.

– Я всё понимаю, – опять сказал Женя, потому что не знал, что ещё он может сказать.

Максим пожал ему руку, ещё раз пожелал удачи и ушёл.

После визита Максима в жизни Жени ничего не изменилось. Он всё так же ходил сдавать анализы, наверное, уже по сотому разу. Посещал по расписанию комнату реабилитации, где занимался на тренажёрах. И что удивительно, за всё время он там не встретил ни одного человека. По расположению снаряжения он видел, что здесь ещё бывают люди, но расписание составлялось так, чтобы они не встречались даже мельком.

Яна совсем перестала к нему приходить, что его очень печалило.

Поначалу он был всё время напряжён. Каждую секунду ожидал, что сейчас за ним придут и уведут куда-то. Но постепенно это чувство стало притупляться, отходить на второй план. Умом он продолжал ждать, но эмоционально расслабился. Он понимал, что каждый день сокращает оставшееся время контракта. Поэтому ложась спать после очередного прожитого дня, он улыбался и считал, сколько дней прошло и сколько осталось.

Досчитать он успел только до четырнадцати. На пятнадцатый день он шёл по уже знакомому коридору, в очередной раз сдавать кровь из вены, когда это произошло. Навстречу ему выбежал человек в военной форме и в маске, с автоматом наперевес. Увидев Женю, он дал по нему очередь, прямо в упор. Расстрелял весь рожок, после чего убежал в ответвление коридора.

Женя всё это видел. Правда, как в замедленной съёмке, но видел. Чувствовал, как пули прошивают его тело насквозь, как он вздрагивает от попаданий и шагает непроизвольно назад. Как начинает падать и думает в это время, что плохая система безопасности у этой конторы, если террорист мог вот так ворваться, и бегать по коридорам стреляя в людей.

«А может война началась?» – была последняя мысль, после чего он приземлился плашмя на пол, треснувшись об него головой, и умер.

Точнее, должен был умереть.

Сколько он так пролежал – неизвестно. Сознание возвращалось медленно. Ему казалось, что он нырнул и теперь плывёт к поверхности. Очень хотелось вздохнуть, но яркая, освещённая солнцем поверхность воды приближалась очень медленно. Она была уже рядом, но он всё никак не мог вынырнуть. Воздуха в лёгких совсем не осталось, возникло чувство, что их что-то сдавливает, начала накатывать паника, что он сейчас задохнётся… Он начал плыть более интенсивно, даже судорожно, затрачивая гораздо больше усилий, чем нужно. Он вкладывал в каждый гребок все свои силы, но поверхность приближалась по-прежнему очень медленно. И вот, когда ему показалось что уже всё, что это просто иллюзия и на самом деле он очень глубоко и выплыть уже не сможет, он, буквально вылетел над поверхностью воды, разметав во все стороны снопы брызг и судорожно, полной грудью, вдохнул воздух.

И в этот момент очнулся. Он лежал всё в том же коридоре, в луже собственной крови. Дыхание было хриплым и затруднённым, было чувство, как будто он и в самом деле не дышал какое-то время. Женя закашлялся, и изо рта полетело что-то тёмное. Он вдруг понял, что это сгустки крови. Он встал на четвереньки, продолжая кашлять и отхаркивать из лёгких тёмную субстанцию.

Он весь был в липкой крови. Вся одежда пропиталась ей. Откашлявшись, он встал. Его штормило, и чтобы опять не упасть, он рукой опёрся о стенку коридора. Перед глазами всё плыло. И что было совершенно неожиданно, он вдруг почувствовал адский голод. Так, что живот втянулся и как будто прилип к позвоночнику. Наверное, это потому, что он ещё не завтракал, мелькнула мысль.

Тут до него дошло, что это и было первое испытание. В этом заключается теперь его работа. Умирать как можно чаще. Стало страшно, как никогда до этого. Пошатываясь, он двинулся дальше по коридору, в медицинский блок, куда сначала и шёл. Пусть посмотрят его, как следует, всё ли в порядке. Потому что чувствовал он себя не очень хорошо. И просто адски хотелось есть. Но все двери в конце коридора оказались закрыты. Он безрезультатно дёргал их минут пятнадцать. Стучал, пытался кричать, но последнее получалось плохо, голос хрипел и не слушался.

Пришлось идти обратно. В голове немного прояснилось, но голод только усилился, хотя, казалось бы, куда ещё?

Тревожило то, что никого не было вокруг. Закралась тревожная мысль, что в самом деле что-то произошло. Война, катастрофа, нападение террористов… да мало ли? Иначе ему должны были бы помочь. Даже если расстрел был спланирован, то потом его должны были положить на каталку, отвезти в медицинский бокс, наблюдать за восстановлением, брать анализы. Разве нет? А он один, в окровавленной пижаме мотается по коридорам. Это нормально?

Когда он вошёл в свою палату, там его ждал сюрприз. Прямо посередине стоял большой стол, которого там раньше не было, весь заставленный едой. Продукты были простые, но очень разнообразные. Всевозможные овощи и фрукты, картошка в разных видах, каши, по-разному приготовленная рыба, но самое главное – мясо! Много и разного.

Женя схватил ближайший кусок, затолкал в рот и начал судорожно жевать. Наверное, это было вкусно, но он особо не обращал на это внимания, главное проглотить как можно больше. Руки сами тянулись за новыми кусками. Он хватал, что попадалось под руку, с разных тарелок. Жареное, варёное, солёное, не важно. Главное что МЯСО!

Голод отступал очень медленно и как-то волнами. Казалось что вроде бы всё, но потом трясущаяся рука хватала новый кусок, и он начинал рвать его зубами.

Когда, спустя много времени, насыщение всё-таки наступило, не полностью, но, по крайней мере, он смог контролировать дальнейший приём пищи, он осознал, что неплохо было бы переодеться. Тем более, что кто-то заботливо разложил на кровати новую пижаму. Продолжая жевать, он стянул с себя грязную, побросал вещи в угол возле двери и пошёл в душ.

Там он с удовольствием отмокал, пока его внезапно не пронзила мысль. Он даже удивился, как это сразу не пришло ему в голову. Женя стал искать на теле следы от пуль. Но их не было! Вообще ни одного намёка! Как будто в него никто и не стрелял! Впрочем, следа от вживлённого регенератора тоже не было, но тогда это происходило под наркозом, в операционной и он не очень этому удивился. А тут в него расстреляли целый магазин, судя по всему недавно, и уже нет ни следа! Он, конечно, не знал, сколько пролежал без сознания, но кровь была довольно свежей, ещё не присохла, значит, не очень долго. Да и еда на столе была тёплой. Когда ему её принесли? Как только он ушёл? В любом случае, это было очень быстро.

Он вытерся, надел новую пижаму и понял, что опять страшно голоден. В этот раз он попытался подойти к выбору блюд более сознательно, но не очень получилось. Как только рядом оказалось мясо, так руки затряслись как у алкоголика и судорожно вцепились в ближайший кусок.

Когда он во второй раз наелся, а контролировать себя получалось уже лучше, то почувствовал внезапную непреодолимую сонливость, повалился на кровать прямо поверх покрывала и отключился.

Спал, судя по всему, не долго, но когда проснулся, то тут же почувствовал рядом чьё-то присутствие. Он резко повернулся. На краешке кровати сидела Яна и улыбалась ему.

– Поздравляю с первым испытанием! – радостно сказала она.

Он не разделял её радости по поводу произошедшего. Чего тут радостного, когда тебя убивают? Но, наверное, у неё работа такая, сглаживать углы и настраивать его на позитивный лад. Да и помимо всего прочего, он был рад ее, наконец-то, видеть. Поэтому он тоже ей улыбнулся, причём совершенно искренне.

– Привет! – сказал он, – не могу разделить твоего восторга, но я скучал.

Яна улыбнулась.

– Есть хочешь? – спросила она.

– Просто адски! – сказал он, поняв, что, в самом деле, опять страшно голоден.

Разорённые им блюда на столе уже заменили на новые, хотя в целом, ассортимент остался прежним.

– Рекомендую не налегать на мясо, – сказала Яна, – первая реакция всегда такая, но организму нужны разные вещества, постарайся разнообразить питание. Хотя, сильно себя насиловать и не нужно. Если уж очень хочется мяса, то ешь, конечно.

– А ты составишь мне компанию? – спросил Женя с надеждой.