Tsitaadid raamatust «Беспокойная юность»
конца и без краю мечта! Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую звоном щита! 77 Стихи были для меня такой же реальностью
Я подумал: как мало в конце концов нужно человеку для счастья, когда счастья нет, и как много нужно, как только оно появляется.
они ни казались нам чуждыми и неинтересными. Есть в каждом сердце струна. Она
туда, куда смотрел мальчик. Снеговаятех
но, как только оно появляется.
«Солнца диск золотой, уходя из лазурной пустыни, погружается медленно в светлое лоно зыбей…»
гимназии учитель «русской словесности» старик
постоянном напряжении, в неожиданном и разнообразном мире. Они несли меня, как пенистый поток несет оторванную от дерева ветку. Я не мог сопротивляться им. Все окружающее я видел сквозь прозрачное вещество стихов. Сначала мне казалось, что это окружающее приобретало иной раз от прикосновения поэзии то содержание, какого в нем и не было, приобретало преувеличенный блеск. Но это было не так. Ни тогда, ни сейчас я ни на минуту не жалею о своей юношеской одержимости поэзией. Потому что знаю, что поэзия – это жизнь, доведенная до полного выражения, раскрытие мира во всей его глубине, трудно охватываемой нашим ленивым взглядом
Человек, – говорил Гиляров, – должен осмыслить, обогатить и украсить
Потому что нет ничего человечнее слез от любви, нет ничего, что бы так сильно и сладко разрывало сердце. И нет ничего омерзительнее, чем равнодушие человека к своей
