Loe raamatut: «Горн, Бес и другие. Том первый»

Пролог

Земля под ногами была горячей. Настолько горячей, что стоять на ней босиком не представлялось возможным, только топтавшись. Вот только зачем; если можешь передвигать ноги – иди.

Жаркий воздух душил. Единственно выручал неожиданно налетавший ледяной вихрь. Если успевал приникнуть к земле, то был шанс, и довольно большой, что выживешь. Зато после ещё несколько часов можно было дышать морозной свежестью.

Поговаривали, что ближе к красному закату плавились камни, растекаясь густой жижей, но подтвердить это было некому; никто оттуда не приходил. Впрочем, подтверждения и не требовалось. Все и так верили.

Да и как тут не верить. Раньше байкам о «Расплате» не верили, а оно вон как вышло. Оттого и шли на восток, в надежде, что легенда окажется правдой. Спасительной правдой.

Но даже теперь, когда мир стоял на пороге гибели, они не желали остановиться. Не могли. Стоило лишь на мгновение прекратить борьбу, взять кратковременную передышку и тогда всё: остальные дружно набросятся и низвергнут в пустоту, чтобы сразу же сцепиться между собой.

Ещё совсем недавно мир аккуратно балансировал на волоске, соблюдая видимость гармонии, но чрезмерное честолюбие, жажда выдвинуть своё я, навязать остальным свою волю, как крайнее проявление гордыни привело к «Расплате». И не было никого не виновного в этом.

Все чего-то хотели. Хотели жить лучше, убеждённые, что того достойны.

– Я есть и должен получить своё! – вот девиз, который привёл к «Расплате», давший силы тем, кто мог извлекать из желаний энергию, кто долгое время взращивал и развивал самые низменные инстинкты, и кто в итоге сами им поддались, тем самым предопределив катастрофу.

Дор оглянулся. Серо-пепельное небо позади сменялось надвигающимися тяжёлыми чёрными тучами, разделённые с землёй кроваво-красной полосой зарева. Словно ожидая этого момента, их тут же прорезали голубоватая и ярко-оранжевая молнии.

– Безумцы! – едва не вырвалось у него из уст; он вовремя поймал себя на мысли, что за сегодняшний день уже раз пять произносил это.

– Ну что ты всё время оглядываешься. – раздался раздражённый голос возле самого уха. – Неужели надеешься увидеть что-то новенькое?

Дор помедлил. С трудом оторвал взгляд от картины погибающего мира; если не знать, что это конец, то зрелище могло бы показаться красивым. Отметил про себя; граница чёрных песков неуклонно приближалась.

– Давай задержимся здесь и устроим пикник. – ехидно предложил тот же голос. – В качестве барбекю выступим мы сами. А что? Будет забавно. Правда, тебя нелегко жевать. Поверь, это так.

Старик посмотрел на своё левое плечо; сидевшее на нём красное существо состроило гримасу, в которой угадывалась улыбка. Существо, из одежды имевшее только набедренную повязку, поигрывало маленьким трезубцем и покачивало головой, украшенной двумя чёрными рожками. Длинный, тонкий хвост, заканчивающийся сердечком, нервно подрагивал, что говорило о сильном беспокойстве.

– Ты всегда был циником, Бес. – со вздохом сказал Дор.

– Кто бы говорил. – съязвил тот, кого назвали Бесом. – Я всю жизнь провёл среди нежити, и заметь, никогда не был человеком, в отличие от некоторых. За что тебе отдельное спасибо.

– Неужели тебе нисколько не жалко?

– Слушай, вокруг меня всегда были трупы. Туда, куда мы идём, они будут? Значит и я приживусь. Лично я ничего не проигрываю. Конечно, в том случае, если мы здесь не задержимся.

– Злой ты. – с грустной усмешкой сказал Дор. – И это говорит о твоей человеческой сущности. И то, что ты живёшь за мой счёт, только подтверждает это.

– Не смей называть меня паразитом. – обиженно взвизгнуло существо. – Это ты меня таким создал. Да к тому же, я без спроса никого не ем, в отличие от вас, людей. Кстати, насчёт еды? – Бес заискивающе заглянул спутнику в глаза.

– Придётся потерпеть. Не хочу, чтобы тебя видели.

– Ты стесняешься показывать меня друзьям? – притворно возмутился Бес. – Хорош же тот создатель, что стыдится своего творенья. Или боишься, что во мне признают твою истинную сущность?

– Ты давно не я. – возразил Дор. – У тебя есть свобода выбора.

– Н-да, есть. – вынужден был согласиться собеседник. – Только должен тебе заметить, очень ограниченная. А ежели ты ещё с пару часов будешь любоваться видами, то и совсем не останется. – Бес дёрнулся всем телом, требуя от хозяина поторопиться. – Ты идёшь?

Дор развернулся и пошёл в противоположную от туч сторону. С каждым часом идти по песку становилось трудней, и подошвы сапог уже заметно жгли ступни, что говорило о догоняющих мёртвых землях. Дважды невдалеке от них пролетело белое холодное облако, ненадолго принёсшее с собой прохладу.

Наконец, показалось то, что являлось конечным пунктом их путешествия. Огромный, абсолютно правильной формы каменный круг, на четверть уходящий в песок, стоял посреди пустыни. В центре, расходясь кривыми лучами, вращалось нечто туманное, притягивающее и завораживающее.

– Это оно? – спросил Бес, хотя уточнять не требовалось; и так ясно: перед ними портал.

– Да. – тихо ответил Дор.

– И чего ждём? Входи.

– Рано. Я хочу быть уверен, что буду последним.

Такое намерение ошеломило Беса.

– Ты что, будешь ждать, пока «Расплата» доберётся до нас? – он был в ужасе. Кончик его хвоста взвился кверху, отчего могло показаться, что рогов на голове стало три. – Ты сбрендил?

– Я просто не хочу всю оставшуюся жизнь сомневаться.

– В чём ты не хочешь сомневаться? В том, что мы могли спастись и не спаслись? Ты, часом, не свихнулся?

Дор грустно посмотрел на него.

– Ты свободен.

Бес с недоумением глянул на хозяина.

– Я всё равно хотел дать тебе свободу. – пояснил Дор. – Не хочу, чтобы ты вошёл в новый мир слугой. Иди, со мной оставаться и вправду опасно. Встретимся на той стороне.

Бес сердито сжал губы.

– Дурак ты, Дорметикур Тербоин, раз думаешь, что я тебя оставлю. Но за свободу спасибо. Только давай условимся – когда мой хвост станет гореть, мы всё-таки войдём в этот, мать его, портал.

В ответ Дор только хмыкнул.

Прошло несколько часов. Дышать становилось всё тяжелей. Воздух уплотнился. В нём ощущалось присутствие мелких и острых частичек, резавших лёгкие. Жара становилась нестерпимой.

– Пора. – к величайшей радости Беса сказал Дор. – Теперь точно пора.

Он уже почти вошёл в портал как его приятель, так и остававшийся сидеть у него на плече, неизвестно зачем обернулся.

– Стой! – заорал он, одновременно пытаясь развернуть голову бывшего хозяина назад. – Что это?

Шагах в ста от них возникло облако, из которого кто-то вывалился. Дор тут же бросился к нему. Задыхаясь и слепнув от донельзя сухого воздуха, добежав, он увидел перед собой женщину, лежащую ничком. Она была мертва. Ядовито-зелёная короткая стрела торчала у неё между лопаток. Рядом валялся тряпичный продолговатый свёрток.

Старик откинул край ткани. Внутри обнаружился младенец. Младенец очаровательно улыбнулся и заугукал. Сам не зная, что делает, Дор подхватил находку и рванул к порталу. Когда до него оставалось шагов двадцать, Бес истошно завизжал.

– Горю! – он прыгал на плече спутника, тряся рукой хвост, кончик которого был объят пламенем. – Мой хвост!

Недолго думая, Дор сунул страдальца под плащ и с разбегу влетел в портал.

По отвыкшим от солнца за долгие дни путешествия глазам ударил яркий свет. Прошло не меньше минуты, прежде чем он смог их открыть. Сказывалось и то, что глазницы пересохли; казалось, они полны песка и сильно чесались.

Проморгавшись Дор огляделся. Перед ним был оазис с небольшим озером посередине, в окружении финиковых пальм. Голубая гладь воды отражала белые облака. Слышался плеск маленького водопада. Это было даже прекрасней, чем то место, которое он потерял. Пусть же будет благословенно небо этого нового мира, вернувшее ему надежду на покой. Здесь он счастливо проживёт остаток дней.

За пазухой раздалось хныкание.

– Хвост. – причитал под плащом Бес. – Мой хвост. – он сделал попытку выбраться.

– Уменьшись и сиди смирно. – строго выговорил ему Дор. – Не высовывайся, сюда идут.

Сидевшие под деревьями одиннадцать встали и направились к нему.

– Мы уж думали, ты не придёшь. – с долей неприязни сказал давно немолодой, долговязый мужчина в синем длинном халате с высоким воротником-стоечкой. – Но мне удалось всех убедить подождать ещё немного. Дорметикур Тербоин, сказал я, всегда приходит позже всех, но умудряется прийти вовремя. Я так полагаю, ты последний?

– Да, Лагерсериот. – сухо поприветствовал его Дор, подумав про себя. – Какими же, в сущности, мы были кретинами в молодости, когда давали себе такие вычурные имена. Будто от этого наши деяния станут величественней. И уже вслух: – Я последний. «Расплата» окончательно погубила наш мир.

– Печально. – равнодушно ответил собеседник. – Зато подарила нам новый. Теперь нам следует сделать всё, чтобы она сюда не проникла. Кстати, что у тебя в свёртке?

– Это последний отпрыск того мира. Его мать, похоже, погибла, спасая его. Я решил сохранить его в знак того, что мы будем дорожить жизнью ещё раз нам данную.

– Забавно слышать это из уст некроманта.

– Лишь узнав, что такое смерть можно понять всю ценность жизни.

– Ну, философия всегда была твоим коньком. – отмахнулся Лагерсериот. – Как наука она может и интересна, но практического применения не имеет. Пустые разговоры ни о чём. У нас сейчас заботы куда конкретнее. Нам необходимо закрыть портал. Общий сбор доверил это нам. И нам нужен страж. – он вопросительно посмотрел на Дора.

– И ты хочешь предложить это мне? – догадался тот. – Надо понимать, это, – он указал на оазис, – вы сотворили для меня? – и недоверчиво прищурился.

– Не совсем. Мы лишь слегка улучшили его. Так что можешь быть спокоен; этот чудный уголок не исчезнет после нашего ухода.

– Ну коли так, то я согласен.

– И ты готов дать клятву оставаться тут до конца своих дней? – спросил один из шести воинов, стоявших позади Лагерсериота.

Задай этот вопрос кто-то из мудрецов, Дор наверняка заподозрил бы подвох, но он слишком устал. Вдобавок, расслабился, глядя на свой новый дом, чтобы усомниться в честности воина.

– Да. – почти не задумываясь ответил он.

– Тогда не стоит мешкать. – деловым тоном сказал Лагерсериот. – Приступаем. – и он сделал знак остальным следовать за ним к порталу.

Пятеро мудрецов и шесть воинов подошли к громадному камню, с продолжавшей вращаться, как и с другой стороны, сердцевиной.

Пять книг кругом легли перед порталом. Поверх были водружены тяжёлая секира, палица, лук, боевой молот и арбалет. Последним положил свой двуручный меч здоровяк варвар. Дор отметил: раз уж и этот присоединился к сборищу, то можно надеяться, что их новому миру повезёт больше. Похоже, они смогли смириться с существованием друг друга или хотя бы как-то договориться. Ради одного этого можно было остаться здесь и стать стражем.

Шестеро суровых воина, сохраняя молчание, грозно смотрели на манящую спираль портала. Пятеро мудрецов медитировали, объединяя общие усилия для создания непреодолимого барьера.

От обруча портала, с громким треском, преодолевая сопротивление вращающихся лучей и затормаживая их, стали надвигаться каменные чешуйки, двигаясь к центру и постепенно сужая проход.

Наконец, издав оглушающий свист и сверкнув напоследок лучом, портал закрылся. Какое-то время каменные чешуйки шуршали, сливаясь воедино и превращаясь в монолит.

– Ну вот и всё. – подвёл итог Лагерсериот, когда каждый из одиннадцати забрал свой артефакт. – Теперь что касаемо тебя. – он обернулся к Дору. – Ты же понимаешь, что твоё тело слишком старо, чтобы могло служить стражем?

Дор слишком поздно сообразил, что оказался в окружении. Он попробовал выскочить за пределы круга мудрецов, но не смог; тело внезапно перестало подчиняться, а в голове возник шум, мешавший сосредоточиться и попытаться оказать сопротивление. Лагерсериот достал медальон. На нём появилась такая же вращающаяся спираль, что и на поверхности портала.

– Нам нужен вечный страж. – сказал он рассудительно и поднёс к лицу Дора медальон. – И ты как нельзя лучше подходишь на эту роль. Скариот сделает из тебя мумию. Лассергора и Дрогорир вдохнут жизнь, а я всё это узаконю и привяжу к этому месту навечно. Пиролет наделит тебя удачей, а Кнор научит сопротивляться чужой воле. Очень кстати пригодится твой младенец. Он станет посланцем в случае необходимости. Ну это ты, надеюсь, сделаешь сам.

Дор с ужасом ощутил, что его внутренний мир, его мысли готовы броситься в глубину этого медальона. Как же он мог так опростоволоситься? Ведь знал, с кем имеет дело. То, что ему уготовили эти пятеро, было чудовищно. Это многократно хуже самой смерти. Он ещё сопротивлялся, когда сильный укол в сердце отправил его в темноту.

Пустота. И ничего, кроме этой пустоты. Единственное, что он ощущал, была пустота. Его разум был чист.

– Ты меня слышишь? – требовательно прозвучал в голове голос. – Отвечай.

– Да. – ответил он.

– Кто ты?

– Я страж.

– Замечательно. – голос остался доволен. – Ну вот, друзья, теперь мы можем быть спокойны. Наш Дорметикур Тербоин любезно согласился стать стражем. И заметьте, совершенно добровольно. Его за язык никто не тянул. Всё законно. Мы можем отправляться. Судя по всему, этот мир – точная копия нашего. Так что расходимся, как условились. Прощай, Дорметикур Тербоин. Мы на тебя надеемся.

Он открыл глаза. Одиннадцать фигур в последний раз оглядели его, отвернулись и разошлись в разные стороны. Лишь один, высокий задержался.

– Какой же ты тупой. – заглядывая ему в глаза, сказал одетый в синее. – Таким и останешься. Прощай, мумия, иди сторожи.

Обёрнутое в тряпьё создание подчинилось приказу и двинулось к каменному кругу. Застыло и уставилось в середину монолита бездушными глазами. Сколько времени прошло, оно не знало; может вечность, может мгновение. Такого понятия для него не существовало.

Внезапно под бинтами что-то зашевелилось. Мумия перевела взгляд на свою грудь, и тут чудовищная боль сотрясла мозг и всё тело. Мир превратился в яркую радугу.

– Ну ты и орёшь. Надеюсь, тебя не слышали.

Дор открыл глаза. Разрывая бинты, наружу вырвался Бес.

– Уф, взопрел. – сказал он, тут же принявшись разматывать хозяина. – А ты это хитро придумал – дать мне свободу. А то бы мы так и остались – ты мумией, а я паразитом на твоём теле. Скажи, ты знал, что так будет?

– Если б знал, предпочёл остаться с той стороны. – Дор поднялся, с омерзением сбрасывая с себя остатки бинтов. – Я что, должен сказать тебе спасибо?

– Не мешало бы. Впрочем, мы в расчёте, хозяин.

– Я больше тебе не хозяин. Или ты забыл?

– Нет уж, теперь, как честный создатель, ты обязан позаботиться обо мне. Свобода – это, конечно, хорошо, но… – Бес почесал трезубцем за ухом, – я уже так привык. Давай ничего менять не будем. К тому же, мне здесь нравиться, а два индивидуума, равных по положению, наделённых разумом и свободой воли, рано или поздно рассорятся, а мне бы этого не хотелось. Но всё же, прошу не забывать, что я теперь личность.

– Паразит ты, а не личность. – улыбнулся Дор, протягивая руку. – Спасибо. Ты спас мне больше, чем жизнь. Как ты сообразил, что надо делать?

– Начнём с того, что я не глухой. Трудно не догадаться, что они затеяли пакость. Торопыги. Не то что выпотрошить – раздеть тебя не удосужились. Так, замотали на скорую руку тряпьём; думали, сойдёт. Хотя должен признаться, сидя у тебя за пазухой, трудно было выбрать нужный момент, да ещё в придачу не выдать себя.

– Но ты мог оставить всё себе и не сделал этого. Почему?

– Я, кажется, сегодня уже имел возможность высказаться по поводу твоих интеллектуальных способностей. Не в моих правилах повторяться. Хочешь ты того или нет, но я часть тебя, пусть и свободная, и создан по твоему образу и подобию. Если бы ты мог так поступить, то я бы так и поступил. Хотя, возможно, и нет. Я, как-никак личность.

Едва они успели обменяться рукопожатием, как тряпичный кулёк ожил и принялся истошно орать. Оба поспешили к младенцу.

– Есть хочет. – разворачивая пелёнки, вынес вердикт Дор. – Его надо накормить.

– Не проще ли его самого сожрать? Фу, от него воняет. – Бес скорчил гримасу отвращения. – Так он ещё и обгадился. А это что?

Избавив детёныша от пелёнок, они обнаружили небольшую стеклянную бутылочку. Судя по цвету, внутри было молоко.

– Ну, и надолго ему этого хватит? – с сомнением покачал головой Бес. – Послушай доброго совета, давай его просто сожрём, чтобы не заморачиваться. Сё одно помрёт с голоду. Ты же не собираешься делать из него гонца и превращать в нежить?

– Я больше не намерен ни из кого делать нежить. А с голоду он у нас не умрёт. Я знаю, что это такое. – Дор потряс сосудом. – Это вечная бутыль молока. Приходилось с таким сталкиваться. – он, как мог, обтёр малыша и взял его на руки. – А гонца из него всё-таки придётся сделать. Я пока покормлю его, а ты, – и указал на испачканные пелёнки, – займись этим.

– Я? – возмущению Беса не было предела. – Ни за что.

– Давай, давай. – усмехнулся Дор, приставляя к губам младенца соску. – Пошевеливайся. Детям нельзя ни мёрзнуть, ни перегреваться под солнцем. Я где-то слышал. Вон озеро. Иди прополоскай.

Жуткая гримаса брезгливости исказила и без того далеко несимпатичную мордочку существа. Он подцепил вызывавший в нём отвращение предмет трезубцем и поволок по песку в сторону оазиса.

– И это тоже прихвати. – его хозяин указал на ворох бинтов, оставшийся от его мумии. – Потом что-нибудь сварганим из них. И не рви ткань вилами, раззява. – Дор не смог скрыть улыбку при виде недовольной физиономии красного приятеля.

– Ты, кажется, позабыл, – буркнул Бес, собирая в охапку бинты, – мы договорились, что я тоже личность.

– Любой, назвавший себя личностью, должен уметь брать на себя ответственность. – строго сказал старик. – А то все чего-то хотят, не желая ничего делать взамен. Это уже погубило один мир. Я не позволю загубить и этот. О, я гляжу, ты сердишься? – заметив, как между рожек товарища пробежала бледно-голубая искорка, произнёс он. – Ничего, ничего, привыкай.

– Завтра сам пойдёшь стирать. – тихонько пробубнил Бес, волоча за собой отвратительную поклажу. – Дерьмократия, мать её, во всей красе, будь она неладна. А ведь какой простой выход был: сожрать, и вся недолга. Нет, захотелось поиграть в папочку. Воспитатель хренов. – продолжая возмущаться, он пнул ненавистные тряпки, отчего к копытцу прилипли светло-жёлтые капли, что в конец его расстроило. – Вот дерьмо. – обречённо вздохнул краснокожий. – И этот младенец, и ты, Дорметикур Тербоин, и весь твой новый мир – одно сплошное дерьмо. И я вместе с вами.

Однако, это нехитрое умозаключение моментально примирило Беса с действительностью. Он бережно поднял ещё недавно ненавистные пелёнки, и не обращая внимание, на то, что вовсе испачкался, побежал к озеру. Не останавливаясь, обернувшись на ходу, он внезапно крикнул в сторону старика:

– Чур, завтра я кормлю.

Дор оторвал умильный взгляд от сосущего младенца и посмотрел на удаляющегося Беса. По лицу расползлась счастливая улыбка.

– Ну и как же мы тебя назовём?

Небольшое авторское пояснение.

Наверняка, оно покажется читателю глупым. Вероятнее всего, так оно и есть. Всегда нелепо выглядит попытка автора заранее оправдаться. Собственно, ещё не начал, а уже накосячил. Тем не менее, оно совершенно необходимо.

Идея этой книжки навеяна сюжетом компьютерной игры, в которую мне довелось играть в те далёкие года, когда моя дочь и старший из сыновей были маленькими. Разговоры по душам, ночные посиделки, споры о том, откуда могли появиться драконы и прочие мистические существа. Речь о «Героях меча и магии», конкретнее о четвёртой части серии. А поскольку не все читатели могут быть с ней знакомы, я посчитал возможным дать кое-какие пояснения.

Все персонажи ведут себя соответственно правилам, присущим этому миру, а мир этот находится в компьютере. Вот только его обитатели ничего об этом не знают. Правда, кое-кто смутно догадывается, но не торопиться распространяться о своём знании. Ересь – она и в игре ересь. В остальном здесь всё будет, как в обычной сказке, разве что с учётом условий и реалий компьютерной игры.

Я не стал бы писать эту главу, если бы не одна особенность игры – перекрёстное сочетание навыков. Так медикус, которого так и тянет посмотреть дальние страны или бороздить морские просторы, получит возможность предвидеть будущее, а его коллега, познавший мудрость огня, станет ярым богоборцем. Вор, научившийся владеть оружием, станет следопытом, а благородный лорд, освоивший медицину, может встать во главе церкви. Каждый из них получит в виде вознаграждения отличительную особенность, характерную только для этого сочетания навыков. К примеру, пророк-предсказатель будет всегда защищён духовной бронёй, а некромант, обнаруживший у себя любовь к природе… Впрочем, я не стану забегать вперёд. Как это будет выглядеть на деле? Тут-то и начинается самое интересное.

Глава 1

Просвистевший в воздухе камень, взметнув песок, угодил в то место, где мгновением до этого, вытянув шею и замерев столбиком, стоял суслик.

– Мазила.

Удобно умастившись на плече юноши, свесив ноги и постукивая копытцами, поигрывая коротким трезубым копьецом, сидело маленькое красное существо, с рогатой головой. По его вечно скалящейся мордочке, мало знакомый с ним, вряд ли бы угадал – улыбается оно или злиться. Но паренёк точно знал – это была насмешливая ухмылка.

Вот уже три недели он безуспешно охотился именно за этим сусликом и никак не мог его достать. Тот словно нарочно попадался ему на глаза, дразня и нарываясь, и всегда умудрялся вовремя отскочить, когда, казалось, камень неизбежно размозжит ему голову.

Следуя заведённой традиции, которая предполагала всего одну попытку, участники отложили дуэль до следующего дня. Юноша принялся разглядывать пустыню, в поисках другой добычи. По большому счёту, суслик ему был не нужен. Учитель настрого запретил есть этих зверьков, являвшихся разносчиками различных, а зачастую и крайне опасных заболеваний. Здесь присутствовало чувство азарта, и пока в этом противостоянии победу одерживал суслик.

Однако не все в компании соблюдали установленные правила. Серо-жёлтый, с тремя чёрными полосами вдоль спины комок шерсти решил поквитаться за неудачу хозяина. Смирно сидевший до этого у ног юноши щенок, заливаясь лаем, кинулся на изворотливую добычу, волоча за собой длинный лысый хвост.

Понятное дело хвосту это не понравилось. Он согнулся дугой и цапнул бедолагу в тот момент, когда щенок, как ему казалось, почти схватил суслика зубами. Добежав до травяного островка, зверёк юркнул в нору, не забыв напоследок швырнуть задними лапками землю в глаза преследователя.

Получив с двух сторон, щенок взвизгнул и беспомощно завертелся волчком, стараясь достать укушенное место.

– Вот ведь два идиота. – сказал красный, наблюдая за этой сценой. – Правильно Дор говорит: – Одна голова хорошо, а две перебор. Нет чтоб договориться, глядишь, и вышел бы толк. Да куда там, каждый сам по себе.

Больше двух месяцев прошло с тех пор, как щенок песчаных шакалов прибился к ним. Голодный, облезлый он из последних сил добрёл до оазиса. В довесок ко всем бедам кто-то откусил ему хвост по самый копчик. На его счастье или, что скорей, беду, Дор, работая в огороде, случайно перебил лопатой свою прирученную кобру. Несчастная змея была обречена на смерть, и единственное, что могло её спасти, так это подселение к более живучему существу. Недолго думая, волшебник присобачил отсечённую часть кобры щенку взамен хвоста.

Первую неделю они худо-бедно существовали дружно. Возможно, из-за того, что им было слишком плохо после полученных травм. Однако спустя дней десять, когда игривый щенок ожил окончательно, наступило время разборок между двумя такими разными существами. Когда кобре хотелось мирно греться на солнышке, Цербе, так назвали зверька, непременно подмывало нестись куда-то по своим щенячьим делам. В результате, дремавшая до этого змея, вынуждена была считать кочки на пути следования шакалёнка собственной головой. Непривыкшая к подобному обращению кобра, мало что соображая, кусала своего шаловливого сожителя.

После первого укуса Дору едва удалось откачать укушенного баловника. По-видимому, пресмыкающемуся достало сообразительности понять, что её жизнь прочно зависит от здоровья своего подселенца, и ни разу больше не применяла яд, что, впрочем, не мешало воспитывать его путём довольно болезненных укусов.

Только всё было напрасно; щенок никак не мог уразуметь, что его собственный хвост имеет иные, несовпадающие с его щенячьими, интересы.

Вот и сейчас, увлечённый азартом охоты Церба позабыл о коварном хвосте. Правда, и суровому воспитателю досталось изрядно; вертевшийся щенок невольно раскрутил свой хвост. Увлекаемая силой инерции кобра, билась головой о землю. В конце концов, кончилось тем, что поскуливающий Церба вернулся к хозяину и жалобно заглядывал ему в глаза, желая быть утешенным, тогда как его заклятый недруг пребывал в полуобморочном состоянии.

Юноша повесил пращу себе на шею и погладил бедолагу между длинными ушами. Шакалёнок радостно задвигал тазом, чем вывел из забытья кобру. Змея приоткрыла глаза и вытянулась к парню, тоже требуя сочувствия.

– Ну хоть в этом вы едины. – присев на корточки и гладя сухую кожу ладонью, сказал юноша. – Когда ж вы договоритесь, бестолковые?

– Чтобы договариваться нужны мозги. – глубокомысленно изрёк Бес. – Кобре, похоже, их отбило, а у Цербы отродясь их не было.

– Ничего. – возразил юноша, продолжая ласкать двухголового зверя. – Подрастут, пообвыкнут и договорятся. Правильно я говорю?

В ответ на эти слова змея обтёрлась о руку говорившего, а щенок преданно вздёрнул мордочку. Казалось, они понимали его. Оставалось добиться понимания взаимного.

Юноша поднялся.

– Кажется, там варан. – вглядываясь в пески, произнёс он. – Хорошо бы добыть его. Мне не мешает сшить новые сапоги, да и мясо будет нелишним. От рыбы уже мутит. Скоро чешуя полезет. Сгоняем, а, Красный?

– Сколько раз говорить – у меня есть имя. Давай я буду звать тебя Мелким?

– Кто бы говорил. – усмехнулся юноша. – Это ты сидишь у меня на плече, а не я у тебя.

– Да, только мне больше шестисот лет, и я на пятьдесят тебя старше. И заметь, в отличие от некоторых, я всё это время был в сознательном состоянии, а не пребывал во младенчестве. По здравому размышлению, тебе всего-то шестнадцать. Ну, и кто из нас малолетка?

Парень отмахнулся.

– Ну, так ты со мной? – поднимая копьё, спросил он. – Или опять станешь ссылаться на запрет Дора?

Вместо ответа, Бес встал копытами на его плечо и вытянулся стрункой. Его хвост продублировал это движение, а на мордочке отразилось беспокойство.

– Валим отсюда, и причём быстро.

– Что случилось?

– Песчаная буря идёт.

– Да ладно. С чего ты решил? – засомневался юноша. – Вон, варан шастает и ничуть не тревожиться. Да и небо чистое. Опять ты за своё. Скажи прямо, тебе не хочется далеко отходить от дома.

– Мой хвост, всё одно, что ртутный барометр. Никогда не ошибается.

– Хвост. Нашёл прибор. А на что он ещё способен?

– Уж поверь мне, на многое, не то что твой. – Бес издевательски усмехнулся. – Твой-то только на сны и реагирует.

Юноша почувствовал себя неловко. Опять Красный подловил его на этом. Обычно бойкий на язык паренёк, неизменно тушевался, когда речь заходила на эту тему. Понять почему, он не мог, а наставник всякий раз уклонялся от прямого ответа, умудряясь перевести разговор на другой предмет. Книги учителя также не давали ответа на тему, с каждым днём всё больше тревожившею юношу.

Раздосадованный и разозлённый непонятно на что, он демонстративно перехватил копьё и направился в сторону, замершей на вершине бархана, ящерицы. Ему хотелось бежать, вступить в схватку, подвергнуть свою жизнь опасности. Хотелось действовать. Он уже заметил, что дурацкое чувство робости и смущения, которое охватывало его при мыслях об Этом, разрешалось таким нехитрым способом.

Юноша бросился за вараном. Церба, недолго думая, рванул за ним. Кобра, сообразив, что избежать неминуемого не удастся, прильнула к спине щенка, для надёжности вцепившись зубами в шерсть.

– Нам не следует этого делать. – взвизгнул, едва не свалившийся с плеча, Бес. – Дор мне поменяет местами хвост с башкой и скажет, что таким меня и задумывал. Говорят тебе, тупой мальчишка, буря идёт.

– Заткнись, Красный. – рявкнул юноша ускоряясь. – Будешь мне мешать, сам тебе взамен языка приделаю вараний.

– Чтоб у тебя прыщи повылезали. – недовольно пробухтел Бес. Он неплохо знал своего приятеля, оттого смирившись с неизбежным, попросту покрепче ухватился за волосы парня.

Хоть кожаные сапоги и были сшиты специально для пустыни и обладали широкой подошвой, но бежать вверх по песку – задача не из лёгких. На каждые два шага вверх, приходилось по шагу вниз за счёт осыпающегося грунта. К тому же, он так и норовил набиться в сапоги, проникнуть под куртку, и что самое противное, в глаза.

Но юноша упорно продолжал лезть с одной мыслью – только бы противник не вздумал попробовать уклониться от схватки. И речь уже шла не о сапогах или мясе, по которому он соскучился, а о его душевном спокойствии.

Варан так и продолжал стоять на вершине, раздумывая – броситься ли в бой или сбежать. Кинув взгляд в противоположную от глупого человечка сторону, варан решил вступить в схватку.

Проворно передвигая лапами, он очень быстро оказался перед охотником. Тот, поняв, что противник не намерен уклоняться от боя, и сообразив, что находиться в невыгодном положении, кубарем скатился вниз, тут же поднялся, выставив перед собой копьё.

Бес отлетел в сторону и зарылся в песок, но сразу вскочил, стряхивая прилипшие к потному телу песчинки, и стал перемещаться влево от товарища, заходя врагу в бок. Церба агрессивно лая, скакал с противоположной стороны, отвлекая варана от хозяина.

Юноша ударил копьём, метя в раззявленную пасть. Шкура жителя пустыни могла запросто выдержать удар каменного наконечника, и пасть представляла собой самую уязвимую цель. Главное успеть нанести удар до того, как он выплюнет содержимое железы в нижней челюсти и жарким дыханием создаст перед собой ядовитое облако.

Ящерица успела захлопнуть пасть, и мотнув головой, отразила выпад, и пользуясь оплошностью охотника, вновь открыла рот. Глупый, но бесстрашный Церба атаковал слева. Варан выпустил две тонких ярко-зелёных струйки, втянул их с воздухом в себя и резко выдохнул в щенка. Смирно лежавшая до этого на спине шакалёнка кобра, поняв, какую угрозу несёт в себе это зелёное облако для единотельного приятеля, рискуя разорвать позвоночник, рванулась в противоположную от варана сторону, выдёргивая Цербу из ядовитого тумана.