Шагая в вечность. Книга 2

– Да пообщаться-то мы успеем. А вот где ему спать… Устал, наверное, я так понял, путь не близкий, да ещё тебя тащил всю дорогу, знаю я тебя.

– Он вполне может расположиться в холле, здесь больше всего пространства.

– Ну в холле, так в холле… А с едой…

– А с едой он сам разберётся, – прервал его я. – Сходит за периметр, разомнётся, заодно пообедает. А если он у нас на кухне будет столоваться, то слопает все наши припасы за неделю. Да, Рэ? Да, говорит, съем, и мной закусит. Это шутка, если что.

Майор кивнул:

– Как знаете, шутники. Остальные отдыхать, доклад завтра утром. Возражения?

– Никак нет, – ответили мы с Майей хором.

– Ну и хорошо. И ещё, за всех наших гостей отвечаешь ты. За всех. Понял?

– Понятно уж, – ответил я. Да и чего тут не понять, я их привёл, мне их и вводить в общество, тем более Рэ и Алекса, которые несколько отличались от среднестатистического представителя нашей общины.

– Последний вопрос. Это что? – указал он на оружие у меня на руке.

– А это мой скромный вклад в укрепление обороноспособности нашей общины, – ответил я, снимая со спины ранец и само оружие.

Я протянул всё майору:

– Берите, вы лучше знаете, как этим распорядиться. Автомат с хорошим запасом боеприпасов, бронебойных с взрывающимся сердечником. Действующий. Я не проверял, но оснований сомневаться у меня нет. Сами проверите.

– Вот это здорово… – сказал майор, смотря на автомат горящими глазами.

Вот, что надо было человеку для счастья!

– Есть, конечно, одно «но». Патроны конечны, восполнить их запас возможности нет.

– Это плохо… – ответил майор, но чувствовалось, что счастья если и стало меньше, то совсем чуть-чуть.

– Но теоретически, можно попробовать их произвести. У меня есть небольшой запас заменителя пороха, как образец, и у нас у всех есть Рэ, который может помочь с теорией.

– А это хорошо. Кинем все силы на научные разработки. Насколько я помню, Алвис у нас химик. Да ещё и в Ижевске работал.

– Но у меня есть ещё вот это, – я отстегнул от рюкзака энергопушку. – Для простоты будем называть это лазером. Два аккумулятора, одним пользовался, второй полный. Прожжёт всё, что угодно.

– Да ты не Данила, ты Дед Мороз… – почти восторженно протянул Тимур.

Я его таким никогда не видел, если честно.

– Ну и в довесок парализатор есть, но там меньше тридцати выстрелов.

– Что ж ты со мной делаешь… – чуть ли не простонал майор. – Обнять бы тебя, да руки заняты.

Видно было, что выпустить свалившееся нежданно-негаданно богатство было выше его сил.

– Да ладно, потом обнимите как-нибудь, – сказал я смущённо.

– Спасибо! – только и ответил он, развернулся и услышал, как он тихо пробормотал: – Наконец-то парней к делу пристрою…

Я вспомнил, что два человека из первоначальной команды майора, Ден и Мика, оказались обладателями белых ци, то есть непригодными к ведению боевых действий в новых условиях. Майор их от себя не отпустил, но они работали только внутри дома, да и то, оба понимали, что в случае серьёзной заварушки, вряд ли они будут сильно полезны. А сейчас они превратятся в грозные боевые единицы. Если на что-то вроде орды насекомых не нарвутся, то оружия должно надолго хватить. А там, глядишь, и производство наладят.

Майор ушёл наверх, и я обратился к Рэ:

– Рэ, располагайся где-нибудь в уголке, чтобы народ не так сильно нервничал.

– А может, мне пока на улицу пойти? Лягу на крылечко, свернусь колечком…

– Да ты что, там же ночь, ещё принесёт кого-нибудь!

– Если принесёт, я только рад буду – не надо будет на охоту далеко ходить. Да и вообще, ты что, забыл, что у меня весь твой опыт? Я ж понимаю, что люди меня если и не боятся, то опасаются, я ведь вижу их взгляды, да и отношение чувствую. Надо дать им время. И я не в обиде, ни в коем случае.

Тут Рэ был прав, я чувствовал общий фон по отношению к нему, если одним словом – напряжённый.

– Может, ты и прав. А я пойду к Алексу и Ларе, помогу им адаптироваться. Кирилл, – обратился я к старшему дежурной команды, – выпустите Рэ, пожалуйста, он на улице хочет поспать, на свежем воздухе. Только посты все предупредите, во избежание, так сказать…

Судя по отсутствию возражений и той скорости, с которой открылись двери, Рэ был прав на все сто.

Он выскользнул на улицу и дверь за ним закрылась.

– Если что, зови, – обратился я к нему, – в любой точке дома ты меня достанешь.

– Ладно уж, иди, отдыхай, – ответил Рэ, – и мне уже дай отдохнуть. Твой майор правильно сказал, что ты всю дорогу на моём горбу ехал…

Я пошёл вниз, в Серёгины владения, к Ларе и Алексу. Правда, не было смысла себя обманывать, прежде всего, я шёл к Лиле. Честно говоря, было боязно, они ведь меня уже похоронили. И что там она сейчас про меня думает и думает ли вообще. Да и я непонятно, что я о ней думаю…

Я спустился по знакомым ступеням, поздоровался с Аней, одной из красных группы обороны, видимо, её сюда после появления Алекса определили. Перестраховщики. Хотя, винить их сложно. Я прошёл по коридору до приоткрытой двери, откуда был слышен голос Серёги, что-то увлечённо рассказывающего. Постучал по косяку и, дождавшись разрешения, вошёл.

Серёга сидел на стуле перед Ларой, которая расположилась на кушетке, Алекс был тут же, приткнулся у её ног.

– Привет, Серёг, даже не поздоровались с тобой, – сказал я, – как ты тут? Лечишь?

– Лечу, Даня, – он встал, шагнул ко мне и крепко обнял, несколько раз похлопав по спине. – Рад, что вернулся. Да я, так-то, и не верил особенно, что ты нас избавил от своего общества. Не тот ты человек, чтобы вот так, за здрасте, людям приятное делать.

Я обнял его в ответ, и, увидев удивление в глазах Лары, поспешил объяснить:

– Это он так шутит, Лар. Ты просто новенькая, поэтому он пока не рискует на тебе своё остроумие тренировать, а я вообще его любимая цель для шуточек. А ты, Серёг, следи за языком – а то первое впечатление крайне сложно исправить, знаешь ли. А у Лары очень хорошая поддержка, – и я подмигнул Алексу.

– Да я поняла, не дурочка, – ответила Лара, делая вид, что удивлялась она чему-то другому.

– Действительно, я и забыл, что ты сама язва, каких ещё поискать, – сказал я. – Всё хорошо? Нужна помощь? – спросил я уже серьёзно. – Алекс, ты как себя чувствуешь, не напрягает тебя многолюдие?

– Хоошо, – ответил Алекс.

– Так ты разговариваешь! – воскликнул Сергей. – А чего молчал?

Но в ответ Алекс только пожал плечами.

– Я ж сказал, молчун он, говорит только по делу и очень кратко, – ответил я за него. – Ты ещё осмотр не закончил?

– Нет.

– Лара, ты тогда расскажи, пожалуйста, всё дяде врачу, хорошо?

– Дяде врачу? – фыркнула она. – Ты забыл, что не из детсада меня забрал, дядя Данила?

– Ладно, ладно, извини! – поднял я руки перед собой. – Сергею расскажи. Так нормально?

Лара не удостоила меня ответом, и я опять обратился к Серёге:

– Слушай, а где Лиля? Тут?

Он хитро на меня посмотрел и ответил:

– Да как узнала, что вы прибыли, так отпросилась куда-то. Убежала.

– Убежала? Сбежала? – сердце хотело ухнуть куда-то в район коленок, но зацепилось за промелькнувшую мысль, что не так-то и сильно я переживаю, что она могла меня избегать.

– Эй-эй-эй, ты успокойся, боец. – Серёга положил руку мне на плечо. – Прихорашиваться она убежала, она, как услышала, что ты вернулся, от радости чуть мне халат не порвала, когда просила её отпустить. Ищет уже, наверное, тебя.

– Да, ну тогда я, пожалуй, пойду, – я вышел за дверь и, уже закрывая её, сказал: – Детишки, спокойной ночи, сладких снов.

Возмущённый возглас Лары потух, не успев добраться до моих ушей.

А развернувшись, я столкнулся с кем-то. Хотевшие уже было вылететь не очень хорошие слова, так и остались где-то в глотке, дыхание перехватило. А глаза уставились на возмущенное лицо Лили, которое, правда, оставалось таким совсем недолго. Мы смотрели друг на друга, как будто пытаясь угадать, что сделает в следующие секунду оппонент, а потом одновременно рванулись друг у другу, обнялись, губы встретились.

И я так и не понял, хотел я этого или нет.

Глава 4

Следующим утром, сразу после завтрака, я и Олег зашли в кабинет Александра Евгеньевича, где он меня уже ждал. Так же там были майор и Николай – привычная мне компания. Следующие пару часов мы провели за приятной беседой, правда, говорил в основном я. Олег вступал лишь изредка, а начальство задавало уточняющие вопросы. Я и сам так увлёкся рассказом, что забыл про чай, стоявший на столе, и, сказав последнее слово, осушил чашку одним глотком.

– Ты притягиваешь приключения, Данила… – задумчиво протянул Александр Евгеньевич. – Но пока что это работает только в плюс.

Он замолчал, тоже сделал глоток уже остывшего чая, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, сцепив ладони на груди. Остальные молчали, знали, что так Босс думает, а значит, мешать ему не следует.

– По итогу я бы выделил два основных насущных момента, – наконец произнёс он, открыв глаза и посмотрев на меня. – Первое: у нас есть проблема в виде стаи насекомых неизвестных размеров, осуществляющих разведку и, похоже, экспансию. Второе: у нас появилась возможность эту проблему решить. Команда из пары менталов, разумного тигра и суперчеловека, – тут он перевёл взгляд на Олега, – способна добраться до их логова, я надеюсь, уничтожить его, а в случае неудачи уйти без потерь и не привести преследователей к общине. Согласны?

– Согласны, – ответил я, – мы уже обсуждали этот вариант и пришли к выводу, что попробовать точно стоит. Не получится за один раз, получится за несколько, будем их дробить и пускать под нож. Иначе, рано или поздно они сюда доберутся.

– Хорошо. С насущными моментами понятно. И есть ещё одна вещь, которая мне кажется важной – мы получили мнение независимого эксперта по ситуации в целом. А именно, то, что произошло – это навсегда. Скажу честно, у меня до сих пор тлела надежда, что это временный сбой, как после удара молнии коротит электрические сети, а потом всё восстанавливается. Пусть даже после приезда ремонтной бригады. У нас бригады не будет, – он вздохнул. – Мне бы очень хотелось пообщаться с Рэ… Данила, это можно устроить?

– Только не напрямую. Нужен ментал, который будет озвучивать его мысли.

– Ладно, как-нибудь приглашу его на чашку чая. Или тазик молока. Хотя это будет… Ладно, потом разберёмся. Данила, я так понимаю, ты не собираешься откладывать рейд в долгий ящик? Тимур, извини, что я мимо тебя, просто мне кажется, что у нас нарисовалось отдельное боевое подразделение.

– Никаких проблем, Александр Евгеньевич, я тоже так считаю. Спецназ как он есть. Таких крутых ребят надо выпускать в свободное плавание с определением конечной цели, а уж пути её достижения – это их дело. У меня только один вопрос. Данила, вам нужно усиление? Пара красных, щиты?

– Хорошо бы, конечно, Тимур, – ответил я, – но, к сожалению, одни из наших главных преимуществ – мобильность и скорость передвижения. Олег может взять на себя одного человека, и я предпочту, чтобы это был ментал, а именно Майя, Рэ может взять ещё парочку плюс ко мне, но это может сказаться при забегах на большие расстояния, а вероятность такая есть. Так что, пожалуй, нет. Да и оборону Светлого ослаблять не хочется.

– Понял, – сказал майор и замолчал.

– Хорошо. Так что со сроками, Данила? Когда планируете? – продолжил Александр Евгеньевич.

Ответ у меня был уже готов:

– Неделя. Надо с Майей поработать.

– И Стаса с Русланом тоже возьми, пусть развиваются, – сказал майор.

– Само собой.

– Тогда у меня всё, – произнёс Босс, хлопнув руками по подлокотникам. – Вопросы, предложения, замечания?

Я сомневался, стоит ли поднимать щекотливую, но крайне важную тему, но, в конце концов, решился:

– Только один момент, Александр Евгеньевич.

– Да? – посмотрел он на меня пристально, будто догадываясь, что момент этот не прост.

– Как вы сказали, это навсегда, – я развёл руками, указывая на всё окружающее пространство, – да и слова Рэ мне в душу запали, что мы, возможно, даже больше не люди, в классическом понимании, а новая… раса, что ли… новый вид… – я понял, что начал теряться и могу съехать с темы, потому взял быка за рога. – В общем, я по поводу белых. Я считаю, что если у нас будут добровольцы, готовые пройти инициацию, то нам надо её провести. Мне надо. Даже если повторится, – я бросил взгляд на Олега, – тем более если повторится то, что произошло с Олегом. Я боюсь, окружающая действительность ещё будет меняться и преподносить сюрпризы, в основном неприятные. Чем больше времени проходит, тем больше чужих миров присасываются к нашему. Людям нужны козыри.

В кабинете повисла тишина. На меня никто не смотрел. В пол, в потолок, в пустую чашку… но только не на меня. Как я и ожидал, первым подал голос Босс:

– Ты предлагаешь экспериментировать на людях?

Ну и суть вопроса тоже была ожидаемой, потому я ответил сразу:

– Во-первых, мы уже это делали. А во-вторых, у нас нет возможности экспериментировать на ком-то другом. Послушайте, я знаю, что это звучит ужасно, я себя уже извёл мыслями о бесчеловечности и выходящей за грань рациональности этого предложения. Я себя даже с доктором Менгеле сравнивал. Пугал себя тем, что мне потом жить с грузом на шее… Но пришёл к выводу, что это меньшее из зол. И у нас есть Олег, – я посмотрел на друга.

– Олег у нас есть… – задумчиво протянул Александр Евгеньевич, – только вот какова вероятность повторения этого успеха? Это ведь успех, Олег?

– Что? Успех? – встрепенулся тот. – Гмм… Мы этот вопрос долго с Данилой обсуждали. И именно я убедил его окончательно, что мой случай – это не просто успех, а победа. Поначалу, конечно, были неудобства… и физиологические, и психологические… но теперь я доволен собой. На сто процентов. Ну пусть не на сто, на девяносто… Надо бы ещё в боевой форме кое-что поменять, речевой аппарат вырастить… В общем, есть ещё над чем работать.

– А не в боевой форме ты как себя ощущаешь?

– Отлично. Ощущаю себя человеком, – не сомневаясь ответил Олег, потом немного замешкавшись, добавил: – И мужчиной. Во всех смыслах.

– Хорошо, пусть будет успех, – согласно кивнул головой Босс. – Так как ты оцениваешь вероятность его повторения, Данила?

Я собрался с мыслями (хоть я и готовился к этому разговору, но мысли всё равно разбегались) и ответил:

– К сожалению, другого ответа, как пятьдесят на пятьдесят у меня нет. Точнее даже, по трети на каждый вариант – положительный, нейтральный и отрицательный. Но пока статистика за нас – из двух инициаций белых одна успешная, другая безрезультативная.

– Точнее, по второй мы не знаем результата. Так? – уточнил Босс и посмотрел на Николая.

– Так, – не стал спорить я. – Но на данный момент он не отрицательный, а если учитывать, что у Николая здоровья прибавилось, то скорее положительный.

Александр Евгеньевич смотрел на меня долгим пристальным взглядом. Решал… Я понимал, что это решение было тяжёлым. В конце концов, вся ответственность будет лежать на нём. Наконец, он произнёс:

– Хорошо. Если будет доброволец – инициируй его.

– Если позволите, Александр Евгеньевич, добровольцы, – букву «ы» я выделил.

– Хочешь рискнуть сразу несколькими людьми? А ты не… переоцениваешь свои возможности? И запас прочности? – слишком медленно, четко выговаривая каждое слово, сказал он.

Мне показалось, что Босс хотел употребить другое слово вместо «переоцениваешь», но воспитание не позволило. И мне было понятно, что «под запасом прочности» он понимает не количество энергии, а мою психику.

– Если первый доброволец попадёт в категорию «отрицательных», то вряд ли у меня рука поднимется инициировать кого-нибудь ещё, – ответил я честно. – А нам нужно хотя бы трое для этой чертовой статистики. Что касается запаса прочности… Я справлюсь.

– Даже если будет три «отрицательных» вместо одного?

– Да. У меня нет выбора, – твёрдо ответил я, гладя Боссу прямо в глаза.

Он смотрел на меня не отрываясь.

– А ты страшный человек, Данила… Ты, как историк, должен знать, что готовность сделать всё ради достижения цели, может завести совсем не туда…

– Я знаю, Александр Евгеньевич. И я готов рискнуть. Именно потому, что я историк.

И снова долгая пауза и сверление глазами. Я думал, он во мне сейчас натуральным образом дырку сделает.

– Хорошо, Данила. Трое. Только если они сами выразят полную готовность, на сто процентов осознавая все возможные последствия, при этом не должно быть ни капли давления. Ни кап-ли! – последнюю фразу он произнёс по слогам. – И минимум сутки между изъявлением желания и инициацией. Понятно?

– Понятно, Александр Евгеньевич, – ответил я. – Наверное, не стоит это на собрании объявлять? Лучше так… пустить слух?

– Нет уж, Данила. Соберёшь всех свободных и расскажешь, как есть. Причины и возможные последствия. Если уж ты готов рисковать собой и другими, то делай это в открытую. Ещё вопросы?

– Нет.

– Тогда всё. Всем удачи! – сказал он.

Мы поднялись и пошли на выход.

– Не буду откладывать на завтра, объявлю, что сбор вечером, после ужина, для всех желающих и свободных от смен, – сказал я Олегу, когда мы начали спускаться по лестнице, а затем не смог удержаться от дурацкой шутки: – Хочешь братика, сынок?

– Я буду рад, если так выйдет, Данила, – ответил он серьёзно, не отвечая на шутку.

– Гм… Нервничаю немного. Ещё закидают меня камнями, или сожгут… а ещё ведьм топить любили.

Олег промолчал, а я, так как мы уже спустились, подошёл к одному из дежурных и попросил написать объявление о вечернем собрании, ну и так, сообщал проходящим. У нас был гонг для экстренных сборов, но тут ничего экстренного не было, тут надо было вдумчиво подходить.

В назначенное время я стоял на лестнице и смотрел на собирающихся людей. С развлечениями у нас тут не очень, потому я был уверен, что подошли все, кто смог. Я оглянулся, посмотрел наверх, как и предполагал, Александр Евгеньевич был на втором этаже вместе с майором. Я уверен, что он мне доверяет и здесь не для того, чтобы контролировать меня, а хочет лично посмотреть на реакцию своих людей на такое «заманчивое» предложение. Мы встретились глазами, и он еле видно кивнул мне. Ну ладно, тогда начнём.

– Всем добрый вечер, спасибо, что оторвались от важных дел и отложили походы в театр и вечерние пробежки, – по залу пробежал лёгкий смешок. – Не буду занимать вас долго, ибо просмотром сериала уж точно никто не готов пожертвовать, – ещё один смешок. – Итак, к делу. На повестке дня – инициация белых. Все вы знаете, что у нас всего двое инициированных белых – Николай и Олег. За Николаем так и не было замечено никаких изменений, кроме улучшения здоровья, что, я думаю, неплохо. А Олег… Ну вы сами знаете, что в Олеге теперь здоровья на десятерых, правда, есть побочные действия. Если бы мы написали инструкцию по применению инициации на основании его случая, то там была бы та ещё портянка, – опять тихий смех прокатился по собравшимся, а по плечам стоявшего в толпе Олега одобрительно похлопали.

Надо продолжать…

– Мы… Я, пришёл к выводу, что ну… – хотел сказать «нужно», но подумал, что это может быть расценено как принуждение, – можно провести ещё инициации. И мне нужны добровольцы, – народ притих. – Никто никого заставлять, уговаривать, подталкивать не будет. Сейчас я в двух словах расскажу, зачем это, по моему мнению, надо и опишу вероятные последствия. Потом мы разойдёмся. Если кто-нибудь захочет, то подойдёт ко мне лично в любое время.

Я перевёл дух и продолжил:

– За периметром опасный мир. И он совсем не такой, как раньше. Я знаю, о чём говорю. Чтобы выжить в нём, мы должны меняться, становиться сильнее. Красные, фиолетовые, такие, как я, кое-что уже можем. Про зелёных не говорю – они нас всех лечат. А белые беззащитны перед лицом новых угроз. Кроме одного – Олега. Он сам угроза. И я бы очень хотел, чтобы в результате новых инициаций у нас было чуть больше таких, как он. Таких, кто сможет защитить себя и других, защитить Светлое, – я осмотрел людей и увидел десятки разных оттенков чувств во взглядах, от «что этот псих тут городит» до настоящего огня в глазах. Похоже, потенциальные добровольцы есть… – А теперь о вероятных последствиях инициации, кроме тех, о которых вы уже знаете… Если честно, могу только их выдумать. Любая мутация любой степени, от укрепления ногтей до превращения в некое существо без возможности вернуться к человеческому облику, смерть… Всё, что угодно, может случиться. Мы будем идти по минному полю.

– Не «мы», а «мы»… – произнёс тихо кто-то, но так, что все услышали.

– Да, – не стал спорить я, – вы. Я вас на это поле вытолкну, а потом буду ждать на другой стороне. Это правда. Поэтому только добровольцы. Если бы я мог, то пошёл бы с вами, и я попытаюсь, но…

Я замолчал, постоял в ожидании вопросов, но их не последовало. И я решил всё-таки немного поднажать – пусть это будет расценено как принуждение, плевать, я знаю, что без этого не обойтись.

– Я тут в самом начале сказал, что инициацию провести «можно», но пока вам всё это рассказывал, решил заменить слово «можно» на «нужно». Чтобы метла мела как надо, каждый её прутик должен быть крепок. Для тех, кто аналогии не понял, метла – это Светлое, прутики – это мы! – я ещё раз обвёл глазами собравшихся и натолкнулся на взгляд Лили, которую, сначала не заметил.

Выражение взгляда неоднозначное… Я бы сказал, что смешаны интерес, понимание, несогласие, страх… неприятие? Да нет, не может быть, она-то меня должна понимать.

– Если вопросов нет, то собрание закончено. Кто захочет поговорить, подходите. Желательно, до завтрашнего вечера.

Лиля тут же улизнула вниз, как будто не хотела, чтобы я к ней подошёл. Ну ладно, пусть так. Постояв ещё несколько секунд, я развернулся и пошёл наверх, в свою комнату. Сегодня вряд ли кто-нибудь соберётся, слишком уж мрачно я закончил – «мутации, смерть…». Зато уж точно меня нельзя обвинить в замалчивании и лжи. Будем ждать…

Когда я взялся за дверную ручку и хотел было уже открыть дверь, меня окликнули:

– Данила, можно поговорить?

Я обернулся. Передо мной стоял молодой парень, невысокий, с коротким светлым «ёжиком» на голове, худой, про таких говорят, «соплёй можно перешибить». Миша, вроде, из Трутино. Поэтому я в имени не уверен, всё-таки к моменту их появления я уже был занят по самое не хочу, общаться особенно времени не было.

– Михаил?

– Да. Я поговорить хотел… – сказал тихо он, опустив глаза вниз, но потом, будто дав себе внутреннюю пощёчину, вскинул голову и посмотрел прямо мне в глаза. – Я хочу. Хочу участвовать.

Не ожидал я такой быстрой реакции.

– Зайдём ко мне. Не против? – я открыл дверь и зашёл внутрь. – Проходи, располагайся, где удобно.

На самом деле, у меня было всего два стула, один мой, за столом, второй – напротив, для посетителей, так сказать. Ну и кровать. Парень уселся на стул, слегка согнулся, положил руки на колени и сцепил их в замок. Я пошёл на своё место.

– Итак, ты хочешь участвовать. Ты хочешь пройти инициацию. Правильно? – начал я.

– Правильно.

– Ты услышал о возможных последствиях?

– Да.

– Расскажи.

– Так все слышали, всё понятно было…

– Я хочу убедиться, что ты правильно понял мои слова. В любом случае, тебе придётся проходить через Николая, и он об этом спросит. Так какие могут быть последствия?

– Я могу стать таким же, как Олег, или как Николай. – Миша запнулся и замолчал.

– Это из хорошего. Дальше.

– Я могу стать как Олег, но только не оборотнем. Монстром буду. Могу стать другим монстром. Могу умереть.

– В целом, верно. Только ещё бы я уточнил, что ты можешь стать монстром, который захочет отведать человечинки. И тогда нам придётся тебя убить.

– Я же сказал, что могу умереть. Какая разница как, самому или помогут?

– Ну да, разница только в процессе… – я постучал пальцами по крышке стола. – Почему?

Он понял вопрос правильно, пожал плечами и ответил:

– А тебе не всё равно? Тебе же добровольцы нужны.

– Мне нужны добровольцы, которые не слетят с катушек, когда осознают, что с ними произошло. Поэтому если это из-за неразделённой любви, отчаяния, осознания суетности бытия… в общем, если посыл негативный, то это мимо.

Миша молчал. Ну, понятно, можно смело отправлять его восвояси. Не кандидат…

– Любовь неразделённая была… но давно, задолго до Большой Смерти. Отчаяние тоже было, как и у многих других. Про суетность бытия не слышал, ничего сказать не могу. Я книжек не читал, игры в основном, виртуальные. Часами в шлеме просиживал, даже FS-капсулу пробовал. Слышал про такие?

– Полного погружения?

– Ага.

– Слышал, но не пробовал. Дорогая штука.

– Не то слово. Я на удалёнке работал, проги писал и всё такое, все деньги на игры и оборудование спускал.

– На шее у родителей сидел?

– Да… Тогда вообще о них не думал, да и ни о ком не думал, честно говоря… Когда аппарат свой разогнал, компьютер в смысле, почти до потолка, год копил и эфэску арендовал на месяц, последней модели. Сказал всем, что если посмеют меня потревожить, то всё, туши свет… А в ней же система жизнеобеспечения была, массаж и электростимуляция мышц, чтобы не одеревенеть, почти полная автономность…

– И ты в ней месяц пролежал?

– И ещё неделю сверху, кое-что оставалось на счету, на всякий случай, и я продлил почти в начале, так мне всё это понравилось. Даже не подумал, что Новый год в капсуле проведу, – ответил он, понурив голову, голос его стал бесцветным, пустым. – Когда в последние сутки стали выскакивать предупреждения об окончании аренды, предложения продлить… пытался связаться с матерью, отцом, чтобы денег закинули мне на счет, я бы отработал потом. А они не отвечали… Как только я их не материл, какими только словами их не называл… А потом время кончилось, крышка открылась, и я выполз наружу…

Миша замолчал.

– А на дворе уже январь сорок первого?

Он только утвердительно покачал в ответ головой.

Понятно… Мы-то, если так можно сказать, постепенно проваливались в ад, потому даже успевали к этому привыкнуть, а он в нём очнулся. С корабля на бал. Хотя эта поговорка совсем не отражает степень смены обстановки. К тому же парень за компом полжизни провёл, к обычной-то действительности был не приспособлен, а тут такое…

– Как ты выжил? Ещё и до Трутино добрался…

Он грустно улыбнулся.

– Сам не знаю. Дуракам везёт. Нашёл рюкзак, закидал туда консервов, у нас всегда был запас, оделся, вышел из дома и пошёл по дороге.

– Вот так взял и вышел? Это, наверное, очень сложно было.

– Да я как в тумане был, ничего не соображал, настолько, что даже не испугался. Если бы я мог соображать, то остался бы дома.

– И умер бы там от голода…

– Скорее всего. Или убили бы меня. Там такое творилось… за ботинки резали…

– Как и везде, можешь не рассказывать, я сам из города выбирался. И что дальше?

– Дальше… Я шёл, шёл и дошёл до Трутино, точнее я бы мимо прошёл, если бы меня Грэг не остановил, он как раз в патруле был.

– Это сколько же ты прошагал?

– Да у нас ведь городок небольшой был, не так далеко. Но это был мой самый длинный поход за всю жизнь… Трое суток, вроде, шёл, один раз переночевал в каком-то сарае, больше не останавливался… Потом к вам попал…

Миша опять замолчал, и пришлось мне его подтолкнуть:

– С историей твоей всей понятно. Но я так и не понял мотива. Почему?

Посидев ещё немного с опущенной головой, собираясь с мыслями, он наконец поднял глаза и, глядя на меня, сказал:

– Я бездумно и бесполезно провёл двадцать лет до катастрофы, ничему не научился, ничего не узнал, ничего не сделал… Руки у меня растут не из того места, и я слаб, так что гожусь только для самых простых и лёгких работ. Мне никто и слова не говорит, ставят туда, где я могу что-то сделать, но я-то понимаю, что это… больше для меня делают, чтобы я себя нужным чувствовал… Я хочу доказать, что не зря я запасы проедаю, не зря я выжил, хотя умерли намного более сильные, умные, смелые… Инициация – мой шанс. Даже если я не превращусь в такого, как Олег, то стану чуть поздоровее, смогу пользу приносить… А умру – так не велика потеря.

Он замолчал, и я тоже не спешил ничего отвечать. Размышлял.

– Ну что, положительный посыл? – прервал он мои мысли.

– Думаю, да, – ответил я. – Ты в списках. Но через Николая всё равно пройти придётся. А может, и через Босса. Он мне с очень большой неохотой дал добро на это дело. А знаешь почему? Потому что смерть каждого из нас – это потеря. Невосполнимая. А сейчас дуй к себе, отдыхай. Завтра к вечеру, думаю, определимся со всем.

– Спасибо, – он поднялся со стула и пошёл к двери.

– И тебе спасибо.

Дверь за Мишей закрылась, и я откинулся на спинку стула, прикрыв глаза. Вроде бы искренне парень говорил, причина самая стоящая из тех, что мог себе представить. Надеюсь, он не последний.

В течение двух часов ко мне пришли ещё шесть человек, после чего я запер дверь, закрыл уши руками и улёгся с твердым намерением больше ни с кем сегодня не разговаривать. Я же им не зря сутки дал на раздумья, чего они сразу все потянулись…

На следующий день оказалось, что вчерашними волонтёрами дело не ограничилось. В течение дня меня выловили ещё семь человек. И ведь никто из тринадцати не назвал каких-то уж совсем глупых причин, типа «меня будут девушки любить» или «всё равно меня девушки не любят». Все понимали, зачем им это надо и что может пойти не так. Или делали вид, что понимали. Но ни одному я не смог сказать нет. Будем принимать решения с Колей, он ведь у нас психолог, вот пусть и работает.

В итоге он имел беседы со всеми, закончил поздно вечером, так что я с ним встретился с утра.

– Ну что, как результаты? Всех отговорил? – спросил я его, усаживаясь в кресло в его комнате и наливая чай в симпатичные фарфоровые чашки с росписью и завитушками на ручках. Вот уж не думал, что кто-то ещё пьёт из такой посуды, всем лишь бы кружку побольше…

– Красивые? – спросил он меня в ответ.

– Чего? – не понял я.

– Нравятся чашки? Это я у Босса выпросил. Коллекционные, девятнадцатый век… То ли с императорского двора, то ли князей каких, я так и не узнал. Ему это подарили когда-то. А я такие обожаю, маленький был, мама всегда только в такие чай наливала, а ещё варенье в фарфоровой розетке… К счастью, у нас был не императорский фарфор, а простой. Мы их били с завидным постоянством, а она нас даже не ругала, так журила чуть-чуть для порядка, и новые покупала… Я думаю, она нам даже благодарна была за то, что мы их били, потому что так она могла новые покупать, другие…

Он поднёс чашку к губам, зажмурился, сделал маленький глоток и еле слышно выдохнул.

– Никого я не отговаривал. Я хоть с Боссом и согласен, что риск большой, но и твоя позиция мне ясна. Своё личное мнение предпочту не озвучивать, пусть это и может кому-то показаться проявлением малодушия, – он пристально взглянул на меня, но, видимо, не заметив признаков осуждения на моём лице, продолжил: – в общем, я только в роли независимого оценщика. По итогу четверо отказались сами, двоих я завернул. Из семи оставшихся пусть ещё кто-нибудь выбирает. По другим критериям, не знаю уж по каким. Я Александру Евгеньевичу уже доложил, списки дал с характеристиками, так что иди к нему.