Loe raamatut: «Твёрдая не сказка о царе Салтане и прочих персонажах»

Произведение первое из

«Миров А.С. Пушкина»

цикла «Твёрдые не сказки»

Посвящается моим близким – жене Елене, сыну Дмитрию, маме Римме Андреевне и брату Саше, которые поддерживают меня в моих литературных экзерсисах. А также всем моим читателям. Будьте счастливы!

Следи за звездами и смотри, как ты движешься с ними.

Марк Аврелий

Все возможные совпадения мест, времён, персонажей и событий в тексте не случайны.

Обращение к читателям

Данное произведение представляет собой видение событий, описанных в сказке А.С. Пушкина о царе Салтане, его сыне-богатыре Гвидоне и прочих известных персонажах, с точки зрения не упомянутых в тексте Александра Сергеевича участников этих событий – разумных существ из слоя реальности, который земными учёными сейчас принято называть «тёмной материей», а ранее эфиром. Перевод их самоназвания на нынешние земные языки наиболее точно отражает словосочетание «Дети Бездны».

Для начала уведомлю читателей, что фрагмент текста, в котором Гвидо обсуждает с синтинтом отличия удачи Кайроса от удачи Тихе, написан в диалоге с ChatGPT. Т.е. эта часть текста на самом деле является диалогом меня – автора этого произведения Константина Утолина – с искусственным интеллектом.

Произведение, которое Вы сейчас начали читать, сначала задумывалось как большой рассказ, или небольшая повесть для участия в конкурсе «Битва жанров» на Литрес. Однако по мере написания сами герои стали диктовать новые варианты развития сюжета и идеи, которые более достоверно и непротиворечиво описывали картину происходящего, что заставляло переписывать целые эпизоды. Поэтому в итоге детализация событий не равномерна – основные события описаны детально, а остальные лишь в общих чертах.

При этом хочу заверить читателей – текст является завершённым и полностью содержит все идеи, сюжетные линии, мотивы, и основные поступки героев. И надеюсь, что неравномерность детализации не испортит вам удовольствие от знакомства с ними.

Необходимая преамбула

Если кто-то из землян сейчас читает этот текст, то значит мне удалось-таки вступить в информационный резонанс с потенциальным автором. И я смогу хотя бы частично исправить ту несправедливость, которая возникла после опубликования А.С. Пушкиным сказки о царе Салтане, его сыне-богатыре Гвидоне и прочих известных персонажах, написанной под влиянием детских воспоминаний о рассказах жрицы атлантической традиции, известной как Арина Родионовна.

Долгое время – если оперировать этим земным понятием о потоке событийности – после того, как одна из цивилизаций галактики, к которой принадлежат и земляне, попыталась использовать в своих интересах область перехода тёмной материи в барионную, названную Пушкиным «островом», куда выкинуло «бочку» с «царевичем Гвидоном», мы, разумные существа из того, что земными учёными сейчас принято называть «тёмной материей», а ранее эфиром (наше самоназвание на нынешние земные языки наиболее точно отражает словосочетание «Дети Бездны»), скрывали другие области перехода нашего мира в мир барионных частиц и электромагнитных типов энергий. Однако в нашем Безвременье эти области были, есть и будут всегда, и лишь восприятие жителей миров электромагнитного спектра энергий распределяет их возникновение по шкалам времён. И среди этих областей есть столь малые и к тому же конфигурируемые области разряжения эфира, что они уже не порождают новые «светлые» реальности, а лишь создают структурированные потоки частиц. Одни земные учёные называют их «гексакварками со структурой d-звезды», другие – гравитонами, третьи – супербрадионами¹, а четвёртые D-бранами теории струн. Для единообразия будем именовать их дальше гравитонами. И именно они несут информацию и способны к резонансу со структурами из «светлой» материи или энергии, топологически инвариантными фрактальной структуре образуемых ими потоков. И если эти «светлые» структуры являются материальным (или энергетическим) субстратом для разума, то этот разум может не только ощутить этот резонанс, а и развернуть его в поток неких понятных ему образов и ощущений². Так и появился данный текст – даже если его автор и думает, что он сам придумал всё, что написал. Впрочем, для нас важно лишь то, что с его помощью мы опишем наше видение того, что на самом деле произошло в том самом «царстве славного Салтана» и на том самом «острове», на который попал «царевич Гвидон». И восстановим историческую справедливость относительно тех событий и, особенно, роли в них тех наших собратьев, коллективная проекция которых в сказке Пушкина появилась под образом «злого коршуна»-чародея.

Также заметим, что если кто-то из читателей захочет понять доступное современному земному уровню научное обоснование описанных событий и истинную природу того, что представляют из себя эфир, Дети Бездны, и реперы в подпространстве, то он сможет это сделать, прочитав Послесловие.

Около 14000 лет назад по земному календарю – начало.

«Бочка по морю плывет.

…

И растет ребенок там

Не по дням, а по часам.

А.С. Пушкин

ГИМП³-шлюпка дальнего радиуса действия класса «Спасатель» уже шестой месяц бортового времени шла в режиме стохастического блуждания. Латона в те недели, когда она «выплывала»⁴ из стазис-капсулы (хотя на борту находился молекулярный синтезатор и система полу-замкнутого цикла жизнеобеспечения, ресурсы еды и питьевой воды на капсулах этого класса всё равно были ограничены и в целях экономии она лишь одну неделю из четырёх проводила вне стазиса) всё никак не могла взломать установленный в бортовом синтет-интеллекте (синтинт) код доступа к функциям навигации. Попытка же установить с ним полное слияние разумов едва не выжгла ей второй – ментальный – психический центр. Да, кто-то нашёл хороших специалистов по интеллект-кодированию и те защитили бортовой разум корабля от всех мыслимых проникновений. И обойти их можно было разве что через выход на контакт с синтинтом через высшие уровни информационного поля. Но её уровня психоэнергетики для этого было недостаточно. Потенциалом для этого обладал сын Гвидо благодаря его исходно выдающимся (стараниями евгенической программы Ордена Матерей⁵) и уникально модифицированным ею геному и нейроморфологии мозга. Однако хотя он и рос в биореакторе, наспех собранным ею уже в полёте из капсулы регенерации (хорошо хоть её с корабля не сняли – видимо, решили, что так они с сыном лишь дольше промучаются) с тридцатикратным ускорением метаболизма и нейроморфинга. Но он пока ещё не был готов к прорыву на эти уровни бытия. И станет готов лишь спустя ещё не менее чем 20 суток бортового времени. Плюс ещё суток пять-семь придётся потратить на загрузку в его разум всей необходимой информации и её синхронизацию с нейронными и психоэнергетическими структурами. Даже странно, что на корабле оказались все устройства и препараты, необходимые для нейронной коррекции, генетического модифицирования и нейрозаписи, равно как и обучающие программы – видимо, всё-таки нашёлся кто-то достаточно могущественный, кто дал им с сыном шанс на спасение – хотя бы какой-то. Что ж, и на том спасибо!

Латона «подплыла» к биореактору и убедилась, что все системы работают нормально. Прикоснулась к голографической иконке визуального интерфейса и через находящиеся внутри капсулы видеосенсоры осмотрела висящего в нейро-контактной жидкости сына. Для своих биологических 13-ти с половиной лет сын выглядел на все 16-ть, однако выходящие прямо из волос пучки кабелей для опто- и хемогенетической, плавающие в жидкости вокруг головы и вдоль позвоночника эмиттеры для транскраниальной магнитной стимуляции, окутывающие тело кабели для внутритканевой низкочастотной и высокочастотной электростимуляции и трубки для подачи разного рода биологических активаторов и питательных веществ делали его таким уязвимым и вызывающим жалость. Однако Латона знала, что этот совсем ещё мальчик уже через три-четыре недели станет лучшим на планете Земля военным и политическим стратегом и одним из лучших бойцов со способностями к перестройке внутренних органов и весьма широкому диапазону адаптации организма к условиям внешней среды. К тому же с выдающимися – на уровне мастеров познания – способностями к точным наукам. И, что было самым важным в их ситуации – одним из сильнейших эсперов⁶. Её сын был продуктом евгенической программы создания лидеров Атлантиды⁷ во всех областях. И к нему была применена дополнительно генетическая и нейроморфологическая модификация, запрещенная для всех жителей Атлантиды, кроме детей-гениев, созданных в ходе этой евгенической программы и… И детей Совета Верховных Лидеров Сайраса⁸. А её сын был одновременно и тем, и другим. Более того, он был сыном Вождя Совета – Детерминатора Салтана. Хотя и – если так можно было сказать в их случае – незаконнорожденным.

Ещё раз проверив показания приборов биореактора, Латона подлетела к стазис-капсуле и, задав пробуждение за восемь часов до начала загрузки в Гидо всего предназначенного ему массива знаний, «вплыла» в капсулу и активировала стазис-поле.

Выход из стазиса, как всегда, сопровождался лёгким головокружением и дезориентацией в пространстве. Это прошло сразу же, как только она оторвалась от ложемента. Первым делом она убедилась, что цикл ускоряющего морфинга завершился, и система начала программу загрузки знаний и их синхронизации с нейронными, психоэнергетическими и биофизическими структурами организма сына. При этом индикатор усвоения показывал 100%. Да, сочетание генов её и Верховного лидера атлантов, усовершенствованное созданными ею же программами генетической и нейроморфной коррекции, сделали Гидо очень способным к усвоению знаний и навыков сразу во многих областях. Его организм был адаптирован для резких переходов от жизни при отсутствии гравитации к жизни на поверхности планет с силой тяжести до 2,5 земных. Сама Латона тоже прошла адаптацию, однако продолжала тренировать мышцы и внутренние органы, имитируя, через нейроиндуцированные воздействия на мозг и механические имитации давления на тело, нагрузки, аналогичные тем, которые действуют на организм в поле гравитации. Не понятно было, правда, удастся ли ей когда-либо вновь ощутить гравитацию, но сдаваться она не желала.

Спустя 7 часов после пробуждения Латона висела над крышкой биореактора и ждала, когда она откроется. Раздалось характерное шипение, и крышка «растаяла». И вот спустя полгода мать вновь встретилась взглядом со своим сыном.

Гидо выбрался из ложемента одним лёгким движением, одновременно развернув тело по направлению к консоли управления кораблём. Пластика и точность его движений поражали, как и то, как он ориентировался в рубке корабля, хотя глазами видел её первый раз.

Восхищаясь способностями сына, Латона не забывала, что не смотря на нейрокоррекцию и загруженные знания, включая полный комплекс курсов высшего эфебата⁹, на некотором уровне разум Гидо всё равно остаётся разумом ребёнка. И ей придётся с этим считаться. Но сейчас важным было лишь одно – хватит ли его потенциала проникновения на высшие уровни информационного поля, чтобы обойти защиту бортового синтинта и получить доступ к функциям навигации.

Судя по показаниям внешних датчиков, подпространство в том районе, где сейчас находилась спасательная шлюпка, было крайне активно и могло содержать разного рода потоки и завихрения. Нужно было как можно скорее определить координаты ближайшего подпространственного репера, перехватить управление шлюпкой и высадиться на это странное образование, стабильное в окружающей его постоянно меняющейся «пене» подпространства. Это была единственная возможность выжить. А если повезёт, то может быть спустя некоторое время даже вернуться домой.

Судя по отчётам экспедиций Исследовательского Корпуса Космогаторов, «высаживавшихся», на стационарных подпространственных объектах, которые и являлись реперами для навигации в этом слое «гравитонно-тахионной пены», такие объекты имели проекции в обычном пространстве в виде очень странных псевдопланет. Планеты эти висели в космосе вдали от любых звёзд, были полыми и внутри содержали в центре нечто типа очень-очень маленького мерцающего «белого карлика», светимость которого нарастала и падала с определённой периодичностью. Так что внутри планетарной сферы наступали то день, то сумерки (полной темноты там не бывало никогда). Фактически это были своего рода естественные (или нет – споры об этом среди учёных продолжались и по сей день) «сферы Гироса»¹⁰. Сила «притяжения» везде была направлена не в центр, в сторону местного «солнца», а вовне. Это было лишним подтверждением теории, того, что сила притяжения на самом деле является давлением тёмной энергии, или, в терминах древнего знания, эфира. Попытки физиков и математиков описать реперы и эти планеты привели к тому, что возникло несколько научных направлений, каждое из которых имело свой взгляд на происхождение и модель этих странных образований. Но они все сходились в одном – «островок стабильности» в подпространстве и связанный с ним планетоид представляют собой нечто типа «улитки Захора-Гондора»¹¹, часть которой погружена в подпространство, а часть находится в обычном пространстве. И поверхность у этого образования не одномерная, а с дробной размерностью.

Идея попытаться высадиться на поверхность репера возникла после того, как на одном из перемещающихся в подпространстве кораблей вышел из строя ГИМП. Случилось это вблизи репера, в результате чего корабль не сразу «вывалился» в обычное пространство, а попал в область турбулентности, в которой его стало швырять и крутить, словно щепку. Капитан корабля включил резервные – на случай отказа гравигенераторов – тормозные ракетные плазменные двигатели. Сколько потом его не спрашивали, почему ему пришла в голову эта безумная мысль, он не смог этого объяснить, т.к. он знал, что в подпространстве никакие манёвры невозможны – ни с помощью гравитационных, ни с помощью плазменных, ни с помощью аннигиляционных двигателей. Входя в подпространство, корабль превращался в свою информационную копию. Находящиеся на его борту люди этого не замечали – для них всё внутри корабля оставалось таким же, как и в обычном его состоянии. Но для внешнего наблюдателя корабля как обычного материального тела, собственно говоря, уже не существовало. Ну и какие, скажите на милость, манёвры может совершать информационный сгусток. Он может просто пройти некое условное расстояние в подпространстве, или потратив весь импульс, заданный на входе при импульсном перемещении (так снабжались редкие базы атлантов на пяти колонизированных планетах у далёких звёзд), или идти в подпространстве до тех пор, пока работает ГИМП и после его выключения сразу вывалиться в пространство обычной метрики. Но оказалось, что вблизи (насколько этот термин применим для подпространства) реперов свойства подпространства становятся несколько иными – оно словно приобретает некоторые черты обычного. Поэтому вблизи репера можно было маневрировать. Что и показал безумный поступок капитана того корабля. Он смог выровнять «полёт» и, он, его штурман и бортинженер стали первыми людьми, увидевшими поверхность репера. Но только увидевшими, поскольку при приближении к реперу ГИМП сдох окончательно и корабль вышвырнуло в обычный космос. Хорошо хоть, что, когда ГИМП «начал дурить», бортинженер догадался отправить на Землю аварийный подпространственный буй с указанием координат их нахождения. И поэтому спустя три недели спасатели с Земли подобрали бедолаг неподалёку от очень странного планетоида, одиноко висевшего в космосе вдали от какой бы то ни было звезды.

После этого случая и решили начать программу по осуществлению изучения реперов, включая посадки на них.

И при первой же посадке выяснилось, что стоило исследователям попасть на поверхность гравитонного «сгустка», которым фактически и являлся репер, как их автоматически переносило на внутреннюю поверхность соответствующей этому реперу псевдопланеты в обычном пространстве. Определили это сразу после первого эксперимента по «высадке»¹², когда вышедший из подпространства исследовательский корабль засёк передачу на гравитационных волнах, идущую изнутри находящегося неподалёку от точки выхода планетоида, сообщавшую об удивительной структуре планетоида и о том, что там были условия, пригодные для жизни людей! Естественно, что встал вопрос о том, как забрать людей, попавших внутрь этой странной формации. Пробурить как минимум – по данным гравитационной разведки – несколько десятков километров сверхтвёрдых пород представлялось затруднительным даже с применением аннигиляторов и гравиударников. К тому же было не понятно, как это отразится на подпространственном «альтер эго» планетоида и не приведёт ли это к выбросу энергии, способному разрушить планетоид, или даже уничтожить некую область в самом подпространстве. Возникла идея запустить ГИМП разведывательной шлюпки. Все ранее проведённые эксперименты по запускам ГИМП с поверхности планетоидов, и просто вблизи массивных «гравитационных колодцев» приводили или к разрушению ГИМПов – и значительной части планетоида, или к тому, что ГИМПы «выныривали» в совершенно непредсказуемых точках пространства. Однако иного выхода не было. И это удалось! Один из исследователей, оставшись на борту шлюпки (чтобы было понятно, выдержит ли человек подобную переброску), запустил ГИМП. После чего шлюпку «выкинуло» в подпространство недалеко от репера. Бывший на борту исследователь сразу же выключил ГИМП – и шлюпка «вынырнула» на расстоянии всего в 19 астрономических единиц от планетоида и дежурившего там исследовательского корабля.

Так было положено начало исследованиям этих странных космических аномальных объектов. Было изучено 11 таких псевдопланет, и оказалось, что они обладают одним очень странным общим свойством – та реальность, в которую попадали люди на их внутренней поверхности, в некотором диапазоне возможных проявлений отражала суммарный ментальный образ того, что люди предполагали, или хотели увидеть! Т.е. реальность этих планет в некотором смысле можно было считать магической, если под магией понимать прямое преобразование материи силой мысли. При этом оказалось, что формируемая реальность зависела от, условно говоря, типа планетоида, а также психической силы воображавших, степени структурированности их сознания и его взаимодействия с бессознательными уровнями восприятия мира.

Поскольку в экипажи кораблей Исследовательского Корпуса Космогаторов всегда включали пару-тройку членов, обладавших способностями и навыками эсперов, довольно быстро выяснилось, что если в группах высадки на реперы был хотя бы один эспер уровня выше 3го, то реальность в основном приобретала свойства и формы, которые хотел именно он, с некоторыми примесями отражений мыслей и эмоционального фона других участников экспедиций. А если эсперов в группе высадки было двое или больше, то начинались метаморфозы реальности планетоида. Возникали странные, причудливые миры, как бы усреднявшие и стабилизирующие суперпозиции мыслеобразов и эмоциональных состояний эсперов. А ещё планетоиды никогда не создавали каких-либо страшных, или непригодных для жизни реальностей, даже если исследователи специально пытались представлять такие образы и вызывать в себе негативные эмоции. Словно в механизм трансформационной трансляции были встроены фильтры и ограничители.

Выяснилось и другое – степень возможности воздействия на окружающий мир для разных планетоидов тоже была отлична. Все исследованные объекты условно категоризировали на три класса (типа): высокоморфные, среднеморфные и низкоморфные. На высокоморфных можно было представить и создать почти всё, что удавалось вообразить. Среднеморфные позволяли создавать некие, условно говоря, наиболее типовые конструкции и процессы, которые соответствовали, если так можно выразиться, инфраструктуре комфортной жизни горожанина. Низкоморфные позволяли воссоздавать только очень ограниченный набор объектов и процессов, необходимых для выживания. При этом если некий кажущийся необходимым предмет или процесс – например, жилой дом, или хотя бы шалаш и костёр не возникали даже при намеревании, осуществляемом очень сильным эспером, то потом оказывалось, что климатические условия делали не нужным наличия жилища, а еда возникала в уже готовом (варёном, жареном или ином съедобном) виде.

Более того, в ходе экспериментов выяснилось, что даже на высокоморфных пленетоидах лучше всего удавалось создавать реальности, соответствующие детским воспоминаниям и восприятиям мира. Иными словами – миры детских сказок. И всё в них было реальным – еду можно было кушать, напитки – пить, в реках и морях можно было купаться, а в лесах собирать грибы и ягоды, а также охотиться. Хотя представление последнего требовало значительных ментальных усилий и концентрации – напрямую связанные с подпространством миры противились любым проявлениям насилия. Представить себе уже зажаренного кролика было легко, а вот представить себе кролика в лесу, в которого ты стреляешь из бластера, было гораздо сложнее.

На этих странных планетах преобразованию подвергались и предметы, которые прибыли извне – от разведывательных шлюпок до скафандров, приборов и оружия. Шлюпки становились морскими или речными кораблями, или повозками, скафандры в зависимости от класса защиты – одеждой или латами, гравитационные импульсные ударники превращались в молоты, правда, способные вылетать и возвращаться к их владельцу¹³, а бластеры превращались в луки и стрелы. Особо сложно было определить, во что превращались научные приборы и оборудование. Так, микроскоп мог полностью сохранить свою форму, а мог превратиться в «волшебные очки». Молекулярный синтезатор мог стать «скатертью-самобранкой», пульт локаторов превратиться в «волшебное зеркало», а синтинт – стать говорящим попугаем или книгой в кожаном переплёте. Сложнее всего было понять, как активировать то или иное устройство: – требовалось догадаться, что «волшебное зеркало» надо потереть, а «книгу» открывать на той или иной странице, на которой ты попадал на тот или иной блок управляющих команд. А на пустых подстрочниках можно было писать свои запросы. В общем, скучно исследователям реперов не было.

Очень занятным было то, что туалетные, душевые и водопроводные системы хотя и становились несколько стилизованными под старину, однако сохраняли свои внешний вид и функции, т.е. не только туалет на шлюпке не превращался в выгребную яму, а и если воображение исследователей создавало какие-то строения, то туалеты, душ и системы подачи воды на кухню в них, при всём средневековом виде, работали как современные. С тем лишь отличием, что продукты выделения, грязная вода и мусор исчезали словно в никуда. А вернее – именно в никуда, т.к. когда исследователи попробовали запустить устройство слежения в канализационную трубу, чтобы понять, куда она ведёт, то плывущее по ней вместе с экскрементами устройство в какой-то момент времени просто пропало. Характерно, что туалетная бумага без проблем создавалась даже на низкоморфных планетах. Словно эти миры считали, что для прибывших на них землян туалетная бумага, как и еда, является средством выживания.

А самым удивительным открытием явилось то, что эспер высшего уровня, к тому же бывший мастером-исследователем в какой-то из областей знаний, специально настраиваясь и выводя себя на высшие уровни концентрации, на высокоморфной, а при очень высоком уровне эспер-способностей и на среднеморфной планете мог воплотить (материализовать) объект, обладающий достаточно сложными свойствами. Например, компьютер, или наномолекулярный синтезатор пищи. Конечно, воспроизводилось это в виде браслета, камня, ожерелья, тарелки, скатерти и т.п., или даже живого существа¹⁴, но обладавшего свойствами и качествами того исходного предмета, который представляли эсперы. А однажды у специально отправившегося в такую экспедицию на открытую ранее высокоморфную планету главы Эспер Лиги при попытке создать ГИМП получился восьминогий дымчатый липициан¹⁵. Который обладал свойствами ГИМП! И хорошо, что эспер, решивший на нём прокатиться, прислушался к возникшему у него предчувствию (или предзнанию) и перед тем, как забраться на это странное существо, облачился в скафандр высшей защиты. В котором он и оказался спустя буквально десяток секунд с начала выездки в открытом космосе в пяти астрономических единицах от планетоида. Где его и подобрал курсировавший у планетоида корабль.

Жаль только, что создаваемые на репер-планетоидах и обладавшие столь необычными свойствами объекты существовали только в пределах планетоидов и все попытки вывезти их оттуда закончились неудачей. При выходе шлюпки, на борт которой их помещали, из подпространства, или при перемещении в подпространстве от гравитонного «сгустка» больше, чем на парсек в обычном пространстве, они просто исчезали.

Были и другие ограничения. Так, репер-планеты не позволяли повлиять на свои организмы, или организмы других людей. Такие эксперименты попытались реализовать, но это ни разу не удалось. И, не смотря на очень странные свойства репер-объектов, организмы побывавших на них людей никаких изменений не претерпели – даже на атомарном уровне.

Но свойства этих аномальных планет продолжали изучать в надежде, что удастся-таки придумать способ создания «волшебных» предметов, которые не исчезнут.

Исполнение этой программы исследований реперов было прервано начавшейся войной с фаэтами. Практически все эсперы были мобилизованы на корабли флотов, а Исследовательский Корпус Космогаторов временно преобразовали в Дипломатический Корпус, поручив его офицерам попытаться находить и обменивать (или – что уж там греха таить – похищать) у тех, пусть пока и немногочисленных найденных космогаторами-исследователями высокоразвитых цивилизаций, с которыми удалось установить контакты, технологии, потенциально применимые для военных целей.

После того, как Гидо посетил душевую капсулу, оделся в полётный комбинезон и поел (как показали приборы биореактора, его внутренние органы функционировали так, как и должны были функционировать с учётом адаптации к невесомости), Латона сразу же завела с ним разговор о необходимости получить доступ к управлению шлюпкой. Все устройства для прямой нейронной связи с борта перед отправкой убрали и поэтому вести беседу приходилось голосом.

– Гидо, ты освоил знания всех курсов эспер-академии? – спросила Латона.

Висевший в центре рубки сын кивнул.

– Как ты сам оцениваешь свой эспер-уровень?

– Тестер биореактора показал 6 из 7, – с улыбкой ответил Гидо, продемонстрировав, что эти данные из бортового компьютера он мысленно считать смог.

– А сам ты как ощущаешь?

– Я ещё не полностью осознал все свои возможности. Часть из навыков и способностей только «протаивает» в сфере осознания.

– Сколько времени может потребоваться для достижения полноты осознания?

– Думаю, ещё около 10 часов.

– А если через медитацию?

– Не поможет, фактически я и так пребываю в дельта-состоянии с разделёнными потоками мышления. Это я уже освоил и могу думать сразу 16-ю параллельными потоками. А уже через час-полтора смогу 64-ю.

– То есть попробовать проникнуть на уровень восприятия, с которого можно обойти блокировку нашего навигационного компьютера, ты сможешь не раньше, чем через 10 часов?

– Увы, да. И я вообще сомневаюсь, получится ли это. Ведь, насколько мне известно, попытки использовать эспер-способности в подпространстве в основном заканчивались неудачами. Подпространство создает сильные помехи эсперам.

– Но были и успехи. И согласно статистике, частота успешных попыток применения эспер-способностей зависит от уровня эспера. Поэтому я и спросила тебя про то, на каком уровне ощущаешь себя ты.

– Через 10 часов узнаем. А сейчас я хочу попробовать переоборудовать нейросенсорные шлемы пилотских ложементов, разу уж у нас нет иных нейронных интерфейсов. Сделаю из них эмиттеры для транскраниальной высокочастотной магнитной и ультразвуковой нейромодуляции и стимуляции мозга. Это позволит усилить эспер-потенциал. Думаю, что нам стоит также попробовать взаимный гипноз, перед этим вызвав у обоих изменённые состояния сознания с помощью транскринальных воздействий.

– Эффект можно ещё больше усилить, если мы оба примем психоделик, который я изготовила из имевшихся в бортовой аптеке лекарств. Получился, конечно, не самый мощный препарат, ну да выбирать не приходится.

– Хорошо.

Сказав это, Гидо подлетел к потолку (в невесомости принято считать стенами поверхности, на которых расположены иллюминаторы или имитирующие их обзорные экраны, полом – поверхность, к которой прикреплены пилотажные ложементы и пульты управления, а потолком, соответственно, противоположную поверхность) и открыл люк, за которым хранился набор инструментов для ремонта бортовой аппаратуры. Немного покопавшись в нём, он выбрал несколько приборов и перенес их к ложементам. Примагнитившись коленями комбинезона к одному из ложементов, он вскрыл боковую стенку и стал возиться в его оптоэлектронной начинке.

Латона перелетела в небольшой кухонный блок, где свернула из фольги две конические трубочки. Из бортового комплекта выживания она достала две газовые горелки и проволокой из того же набора прикрепила к ним трубочки. Настроила минимальный режим горения и убедилась, что трубочки не плавятся. Выключив горелки и дав трубочкам остыть, в закрытые концы трубочек женщина поместила заранее изготовленный сухой экстракт, содержащий высокую концентрацию 5-метоксидиметилтриптамина¹⁶. Завершив приготовления, Латона вернулась в рубку управления, где Гидо работал уже со вторым ложементом.

– Получается? – спросила она.

– Ну, до специализированных клинических стим-генераторов им далеко, однако по моим расчётам, усиление нейронной активности и смещение её в нужные диапазоны они усилят процентов на тридцать-сорок. А заодно и ускорят вхождение в изменёнку, – ответил Гидо, не отрываясь от своей работы. – У меня работы ещё часа на два, а потом мне надо будет ещё часов шесть поспать.

Помощь не требовалась, поэтому Латона отплыла к правой стене и погрузила себя в глубокий сон без сновидений, отдав мозгу приказ проснуться через восемь часов.

Спустя два часа Гидо, подлетел к ней и вытянувшись вдоль той же стены, мгновенно уснул.

Проснулись они спустя шесть часов практически одновременно. И Гидо, не дожидаясь вопроса матери, на несколько минут вошёл в транс, вынырнув из которого, сказал: