Loe raamatut: «Безопасный уровень», lehekülg 3
Глава 3
– В секторе 12-С неизвестные открыли несанкционированный портал. Кто из него появится, пока не ясно. Идет набор в отряд зачистки. Уровень опасности сектора поднят до пятого. Следите за новостями.
Я стоял на третьей ключевой точке и, пользуясь светом экрана, разглядывал свою куртку, штаны и ботинки. Вроде все, что счищалось, счистил, а с запахом справится стиральная машина.
– Срочная новость: в секторе 9-Б найден труп неизвестного, по свидетельствам очевидцев, пострадавший стал жертвой оборотня. Награда за голову зверя двадцать тысяч баллов плюс пять тысяч, если объект будет устранен в течение суток.
Или смерть, если «объект» окажется быстрее и сильнее. Я вспомнил желтые глаза и оскал оборотня и вздрогнул. День выдался насыщенным. Едва пропищал браслет, возвещая о полученных за просмотр баллах, я заспешил домой.
За тобой хвост.
Что?
Хвост, говорю, слежка, еще у той арки приклеился, – нетерпеливо разъяснил голос, – чернявый парень, худой, высокий, пялится на тебя все время.
Что за чёрт? Я сделал вид, что отряхиваю брюки и обернулся: действительно парень, шагах в тридцати от меня. Но как я об этом узнал-то?
Не знаю, как ты, я в отражении его давно спалил!
Я замер посреди тротуара и потер виски. Это уже переходило границы: ладно внутренний голос, но внутренний наблюдатель! Кто-то толкнул меня в спину, одновременно сообщая, что думает о замершем посреди дороги олухе. Пришлось пойти дальше.
Ну и фиг с ним, до автобусной остановки оставалось меньше километра, улицы освещенные, народу много, тут я в безопасности. Есть более важные дела: надо решить, как построить разговор с Ирой так, чтобы побольше из нее вытянуть, и чтобы она не сдала меня в психушку при случае…
На плечо легла рука, я обернулся, уже зная, кого увижу.
– Я слушаю вас… – начал я, но парень перебил.
– Сергей, вы в большой опасности, не верьте никому, особенно жене и Джо.
– Вы о чем? – воскликнул я.
Он наклонился к самому уху и шепотом добавил:
– Новый Завет с вами! – после чего резко развернулся и скрылся в толпе.
Что за фарс?!
Короткий разговор с незнакомцем даже успокоил меня, уж очень он был неестественным. Тем, кто решил все это устроить, стоило выбрать актера получше.
Автобус подошел к остановке одновременно со мной.
В конце концов, что по-настоящему страшного случилось? Видео? Таких можно в определенных программах по сто штук в день делать. Связь не работает – ерунда. Гриша не пришел? Он может быть замешан. Хватит параноить! Я и так по сценарию, возможно, еще вчера должен был поговорить с Ирой, а сценариям, как известно, нужно следовать.
К дому я подошел с твердой уверенностью пообщаться с супругой и все выяснить.
Голос молчал.
Мы готовились ужинать. Софья еще не вернулась. Куриная грудка, громко скворча, распространяла великолепный аромат. Ира, стоя у плиты, периодически переворачивала будущий ужин. Я неосознанно стучал вилкой по столу.
Все шло не по плану. На мои расспросы супруга реагировала снисходительно спокойно, с легким налетом удивления. Это злило. Шутка затянулась.
– Тогда может, скажешь, как дела у Джо? – вопрос сам сорвался с языка, будто кто-то открыл рот за меня.
Реакция жены стала для меня полной неожиданностью: она резко обернулась и швырнула на разделочный стол тарелку с фасолью так, что половина содержимого вылетела. Такого выражения на ее лице я никогда не видел: обычно чуть раскосые глаза сузились до щелочек, губы сжались, ноздри расширились, а желваки ходили туда-сюда. Она шагнула ко мне и, наклонившись, (случайно?) положила руку на кухонный нож.
– Откуда ты его знаешь? Кто тебе сказал???
Это не был голос женщины, с которой мы прожили больше пятнадцати лет. Я смотрел в ее глаза и отчетливо ощущал, как вдоль позвоночника стекают капельки пота. Мысли скакали в голове, мозг судорожно искал выход.
– Как откуда, – непринужденно (спасибо приобретенным за годы рекламы актерским навыкам) ответил я, – ты ж много раз про него рассказывала, коллега твой бывший.
Ира замерла, смотря куда-то за мою спину, похоже, пытаясь припомнить, потом выпрямилась и разжала руки.
– А… вот оно что… прости, милый, весь день сегодня по третьему каналу Красного мира про маньяков рассказывали, потом еще ты с твоими анонсами. В голове помутилось, может, устала.
Она виновато улыбнулась, и хоть мне было совсем не весело, я ответил тем же.
– А почему ты вспомнил о Джо?
– Да сам не знаю, малыш, я тоже весь день сам не свой, а Джо… Просто показалось, я его видел сегодня неподалеку.
– Да? Может быть… не знаю. Я с ним давно не общалась.
Ира быстро ликвидировала последствия своей вспышки, и вскоре мы наслаждались аппетитной жареной грудкой и фасолью. Ужинали, смотрели рекламу и болтали ни о чем. Я старался расслабиться, но взгляд несколько раз падал на кухонный нож, а в памяти всплывали пальцы супруги, сжимающие его рукоятку.
Ира загружала посудомоечную машину, когда на кухню зашла Софья. У них завязалась вялая беседа. Не особо вслушиваясь, я просматривал на браслете ближайшие планы. Нашел!
– Малыш, ты просила завтра перед работой к своей новой подруге зайти, как там ее…
– Да? Ах, ну да… Виктория. Спасибо, милый, уже не актуально. Мы закончили наш маленький проектик.
– Правда? Расскажешь теперь, что это было?
– Какой ты нетерпеливый.
Лицо вроде доброжелательное, но от взгляда, которым она уже не первый раз за сегодня меня окинула, мне поплохело.
– Сюрприз! Через недельку все узнаешь!
– Как скажешь! – я поднялся и потянулся. – Пойду, подышу свежим воздухом пару минут.
Стараясь вести себя непринужденно, я прошел в прихожую. Свежий воздух, конечно, хорошо, но главной целью был подвал.
Все больше деталей указывало на то, что моя жена в курсе того, что происходит. За ужином, ковыряя вилкой румяную грудку, я лихорадочно искал выход. Мысли порой заворачивали в такие дебри, что казалось, будто они вовсе и не в моей голове родились. После короткого мозгового штурма я решил обыскать дом и начать с заднего двора и подвала. Больно часто супруга пропадала где-то там.
Дверь, еще не запертая на ночь, тихо открылась, и я вышел на улицу. Непредсказуемая ноябрьская погода вновь выкинула фокус: небо расчистилось, и на него высыпали многочисленные звезды. Вспомнилось, как в первые годы брака, после того как Софья засыпала, мы с Ирой часто выходили во двор, выключали освещающий лужайку фонарь, ложились в гамак и подолгу на них смотрели.
Я любил свою жену и планировал сделать все, чтобы ей помочь, в какую бы передрягу она ни влипла.
Пришлось обойти дом по большому кругу, чтобы не пройти мимо окна кухни. Тут было почти темно, свет от фонаря еле добивал. М-да, осмотр двора придется отложить на другой раз, зато в подвале можно зажечь лампу.
Вот и вход. Лестница уходила во тьму. Передо мной висел светильник, но включать его я побоялся: супруга могла увидеть через окно. Придерживаясь рукой за стенку, я медленно нащупывая каждую из ступенек, стал спускаться. В тишине раздавался лишь скрип досок и мое дыхание.
Привыкшие к темноте глаза уже различали очертания двери, когда проем, через который только что светили звезды, заслонила чья-то тень.
– Ты куда, милый? – спросила Ира.
Загорелась лампа, я зажмурился.
– И почему в темноте?
– Да хотел дрель найти, коллега просил, – выдал я заранее приготовленную на крайний случай ложь. Глаза слезились. Яркий шар затмевал все вокруг.
– А про свет… забыл.
– Бедненький, – я услышал шаги, супруга спускалась. – Попросил бы меня, тем более, что в холодильнике кончился горох, и я все равно в подвал собиралась.
Беги! – отчетливо раздалось в голове. Спорить было бессмысленно, но и послушаться я не мог, хотя бы потому, что единственный путь отступления был перекрыт. Ира остановилась на ступеньку выше, и я почувствовал ее дыхание.
– Переутомился ты у меня сегодня, – она коснулась губами моей щеки, – надо больше отдыхать, иди в кроватку, а я скоро присоединюсь и сниму все твои стрессы.
Ее рука прошла по моему животу и спустилась ниже.
Я выдохнул и осознал, что действительно очень хочу лечь, закрыть глаза и забыть этот день. Будь что будет, не убьет же она меня, в конце концов. Моя ладонь легла на щеку супруги, а губы коснулись губ.
– Да, малыш, буду тебя ждать!
Стационарная камера № 145061 продолжает запись.
Место действия: дом семьи Фроловых.
Мужчина и женщина в постели, он лежит на ней, его лица не видно. Женщина стонет, смотрит в окно и улыбается.
Камера поворачивается к окну.
Изменение режима: запись для кабельного канала включена.
В объектив попадает еще один мужчина, он стоит у дома и смотрит в глаза женщине. Датчики фиксируют одновременно гнев и возбуждение. В руке мужчина сжимает пистолет.
Я стою на коленях над изувеченным женским телом и плачу. Плачу оттого, что только что лишился смысла жизни, потерял свою любовь. Я сжимаю ладонями щеки женщины, немного приподнимаю ее голову, наши лбы соприкасаются. Слезы капают ей на лицо. Это моя жена, но это не Ира… Я осознаю огромную глубину своих чувств к умершей, но вижу ее впервые…
В уши ворвался грохот включившегося потолка. Я не стал откладывать неизбежное и улыбнулся в камеру. Два балла. Странно, что не один. Всю ночь мне снилась какая-то дичь, но сон про мертвую женщину до сих пор стоял перед глазами. Я вскочил с кровати и приступил к зарядке. Подсознание подсказывало все новые упражнения, и тело, пусть и с трудом, справлялось.
Пока Ира дома, о том, чтобы тайно пробраться куда-либо, можно забыть. Повезло, что я еще несколько дней назад случайно увидел на экране ее браслета запланированную сегодня на 15:00 встречу с Александром, парикмахером. Как минимум два часа дома будет только дочь, которая вряд ли выйдет из своей комнаты. Лучшего времени для обследования (обыска) не найти.
На утро тоже имелся план. Вчера Ира отменила мой визит к Виктории, очевидно, что на ее решение повлияли расспросы за ужином. Меня же теперь очень интересовала неизвестная часть жизни супруги, в том числе, придет ли кто-то другой к Виктории сегодня.
Реклама стихла, но я выкроил еще несколько минут, чтобы закончить упражнения. Затем быстрые утренние процедуры (пять очков), и я вошел на кухню. Все как обычно: Ира хлопочет у плиты, а недовольная Софья за столом что-то лениво ковыряет в тарелке.
– Всем привет! – я чмокнул в щеку обернувшуюся жену и подсел к дочери. Она уже бросила не вдохновивший ее завтрак и интенсивно с кем-то переписывалась.
– Подружка или друг? – спросил я.
– Тебе-то что? – сначала она даже не подняла головы, лишь отклонила экран браслета так, чтобы я ничего не увидел, но затем носик ее вздернулся, и, глядя мне в глаза, она резко спросила:
– А если это мой друг старшеклассник – гонщик и хулиган, ниже третьего уровня не опускающийся? Ты запретишь мне с ним общаться?
– Софья! – строго посмотрела на нее Ира.
– Что Софья!? – сегодня дочь не собиралась избегать конфликта, ее щеки покраснели.
– Софья! Мы с папой желаем тебе только добра…
– Да хватит уже! – ее глаза, засверкали от гнева. – Неужели вы не понимаете, что позорите меня!? Все смеются…
– Они не твои родители и не отвечают за тебя, – не удержался я и тут же пожалел, увидев, что теперь глаза Софьи наполняются слезами. – Мы просто хотим…
– А меня вы спросили? Чего я хочу?
Она вскочила и вцепилась руками в стол, переводя взгляд с Иры на меня и обратно и из последних сил сдерживаясь, чтобы не заплакать. Она знала ответ на этот вопрос и, не давая нам возможности в очередной раз его озвучить, немного сменила тему:
– А вы сами? Над вами же тоже все смеются! Хоть бы раз…
– Наша с папой жизнь никого не касается, – твердо оборвала Ира. Ее лицо стало жестким. Но Софью уже было не остановить.
– Хоть бы раз мусор мимо урны кинули! – она уже не сдерживала слез. – Вон Мэйсон месяц живет на районе, тоже немолодой, а все только и говорят, какой он крутой… и с вами, «улыбальщиками», сравнивают.
– Дочь, – я протянул к ней руку, но она откинула ее и, резко развернувшись, выбежала из кухни.
Мы переглянулись с Ирой.
– Переходный возраст, – будто мантру повторила она.
Тарелка с яичницей появилась на столе.
– Осторожно, горячо.
Я взял вилку и, должно быть, впервые за последние лет десять, забыв прорекламировать производителя, принялся за еду.
Да, я один из тех, кого люди, предпочитающие активную жизнь и риск, называют презрительным словом – улыбальщик. И пусть! Улыбаясь в камеры, я уже дожил до тридцати пяти, на три года превысив среднюю продолжительность жизни людей в ММУ.
Ира села напротив и, видя мое настроение, беседами не докучала.
Экран выдал четыре подходящих маршрута. Супруга ожидаемо вызвалась проводить меня.
– Времени с большим запасом, пойду длинным, – сказал я и загрузил данные.
Не самый удобный путь для моих целей, но объяснить иной выбор жене я бы не смог. Конечно, прямо к дому Виктории едет автобус, но он отходит от другой остановки, и, стоит мне пойти к ней, Ира сразу что-то заподозрит. В том, что она будет стоять на крыльце и следить за мной, я не сомневался.
– До вечера!
– До вечера!
Улыбка, поцелуй. По пути к воротам я физически ощущал взгляд на затылке.
Браслет запищал, сообщая о выходе за границу безопасной зоны. До дома Виктории оставалось чуть больше километра, я еще раз сверился с картой и свернул в арку. Сразу задрожали колени и меня потянуло назад.
Не в этот раз! Да тут и запросто может быть безопасная зона. Подбадривая себя я вошел в незнакомый двор.
Со всех сторон высились серые стены пяти-, шестиэтажных зданий Нижнего города. Ничего необычного: кое-где валяется мусор, окна нижних этажей закрыты решетками, натянуты несколько веревок, на которых сушится одежда. Быстрым шагом я направился к противоположной стене, где тоже виднелась арка. Вдалеке прозвучал выстрел – я вздрогнул, буквально одним скачком преодолел последние метры и спрятался в подворотне, оглядываясь по сторонам. Это далеко! Спустя минуту (столько потребовалось сердцу, чтобы начать биться в нормальном ритме), я продолжил путь.
Зачем я сюда пошел? Раз за разом проносилось в голове, пока один серый пустырь сменял другой, а его следующий. Что я хочу такого увидеть у Виктории, обычной среднестатистической домохозяйки? Как она может пролить свет на ситуацию с анонсом? Да никак! Я просто занимаюсь ерундой и при этом рискую жизнью.
А ты не считаешь странным, – вмешался голос, – что Виктория, как и большинство подружек, с которыми сейчас активно общается твоя жена, появились в ее жизни совсем недавно?
И что с того?
Я посмотрел на карту и к своему удивлению обнаружил, что прошел уже половину пути. Может, пронесет?
Выход из очередной подворотни. Снова пустырь, чуть больше предыдущих и, кажется, чуть более замусоренный.
Я успел сделать с десяток шагов, когда услышал сверху хлопающие звуки, похожие на те, что издает на ветру простыня, сохнущая во дворе. Тут же раздался оглушительный крик, переходящий в визг. Я присел, закрыв уши ладонями. Что-то тяжелое ударило в плечо, бросив меня на землю. Визг стал тише, я вскочил и вскинул голову. Нечто огромное, с крыльями, разворачивалось для повторной атаки. Существо черного цвета походило на птеродактиля, только с клювом и с перьями.
Что-то теплое потекло по руке. Чёрт! Из глубокой царапины на плече лилась кровь и, пропитав практически весь рукав рубахи, стекала с пальцев. Визг снова резанул барабанные перепонки, и птица спикировала. Едва успев вскочить на ноги, я оттолкнулся и прыгнул в сторону. Вышло корявенько, но повезло. Лишь немного зацепив меня краем крыла, существо взмыло ввысь.
Оно защищает гнездо, – пришел на помощь голос, – вон, над аркой, откуда ты вышел, отходи от него!
Действительно, на четвертом этаже один из балконов с помощью подручных, вернее, подлапных средств птица переоборудовала в гнездо, и мое присутствие поблизости явно напрягало молодую мамашку (или папашку).
Я бросился к противоположной стене. Птеродактиль кружил надо мной, но, должно быть, понял мои намерения и не нападал. Запыхавшись, я вбежал в арку и еще раз обернулся. Существо успокоилось и, уменьшая круги, спускалось к балкону. Около минуты ушло на то, чтобы дрожащими руками достать аптечку и выбрать в меню характер повреждения. Еще столько же на обработку и заживление. И не меньше пяти, чтобы заставить себя двигаться дальше.
Теперь, прежде чем сделать шаг, я внимательно осматривал каждый закуток и неизвестный предмет. Предосторожности оказались излишними – оставшаяся часть пути прошла без происшествий.
Идеальное место! Первый этаж заброшенного магазина, хозяева которого не стали заморачиваться закрытием дверей или, что вероятнее, их уже взломали. Дом Виктории в двадцати метрах. Можно ждать тут. Найденный внутри стул я поставил под окном – получился неплохой наблюдательный пункт. Руки замерзли, пришлось спрятать их в карманах куртки. Минут пятнадцать-двадцать в запасе есть.
Через пятнадцать минут пришла неприятная мысль: а с чего я решил, что если и есть посланник, то он придет именно в это время? Почему не раньше или не позже? Вчера перед сном эта мысль казалась очевидной, сейчас же – полной чушью. Устраивать засаду на двадцать минут! Надо же додуматься! Я теребил рукав окровавленной рубашки, механически разглядывая редких прохожих и проезжающие электромобили.
Ты можешь посидеть тут подольше – час, другой. Напиши на работу, что опоздаешь. Чёрт с ним, со штрафом, за битву с птицей больше дали.
Битву, хе-хе, но факт, что сто тридцать очков упало на счет сразу после инцидента. Плюс бонус за ранение. Кстати, надо не забыть сменить рубашку.
– Ладно, – пробормотал я и потянулся, – часик посижу.
Но часик не понадобился. Не прошло и десяти минут, как к воротам непринужденной походкой подошел мужчина. Создавалось ощущение, что он шел мимо, но в последний момент, что-то вспомнив, остановился. Но мне даже отсюда показалось, что мужчина очень уж акцентирует внимание на случайности своего появления. Он позвонил и снял очки. Ба! Так это же районный полицейский Полозьев. Вот только это не наш район! Эх, жаль не могу подойти ближе!
Вскоре появилась Виктория, и она не была удивлена. Они перекинулись парой слов, затем Полозьев что-то достал из-за пазухи и передал женщине. Предмет блеснул на солнце. Так и есть! Точно такая же глянцевая серебряная коробочка, что в прошлый раз приносил я. Полицейский пришел вместо меня, и его прислала моя жена!
В этот момент мне очень захотелось ускорить переход в Синий мир.
Глава 4
До обеда я практически не работал, то и дело поглядывая на часы. Окровавленную после встречи с птеродактилем рубашку я сменил еще до прихода в офис. Рука уже не болела.
Как только прозвучал сигнал на обед, я, предупредив, что задержусь, покинул офис и рванул домой. Из происшествий запомнился только обогнавший меня на огромной скорости мотоцикл на воздушной подушке. За спиной водителя, обхватив его руками за талию, сидела девушка в черном шлеме, черной куртке и короткой не по погоде красной юбке, задиравшейся от ветра. Молодежь ехала развлекаться.
На ключевые точки я время не тратил и уже в 14:10 подходил к дому. Проверил дверь – заперто. Отлично! Софья еще не вернулась. Прошел на задний двор – тележка с зелеными ручками стояла прислоненная к углу дома точно так, как в анонсе Управляющих.
Быстрым шагом я направился к входу в подвал.
– Привет, Серега! – раздался громкий голос сзади.
Кто там еще? Я обернулся: за невысоким забором на своем участке стоял Мэйсон, он улыбался и махал мне рукой.
– Привет, Мэйсон (чтоб ты провалился), как поживаешь?
Вопрос вырвался механически, я мгновенно понял свою ошибку. Сосед будто того и ждал и начал много и подробно рассказывать о том, как у него дела сейчас, как были до переезда и как, он надеется, будут после. Все мои попытки перебить игнорировались, все намеки на отсутствие времени не понимались. Минут через десять я плюнул на приличия и, сославшись на то, что мне нужно срочно возвращаться на работу, а перед этим заскочить в подвал за дрелью, отвернулся от назойливого соседа.
– О, что ты сразу не сказал! – оживился еще больше Мэйсон. – Твоя жена рассказывала, что у вас там и холодильник, и мастерская, и еще что-то! Говорила, ты покажешь, как будет время. А со мной не пошла, хе-хе. Переживала, что б ты чего не подумал. Так что погоди, я через минутку подойду.
Я обескуражено стоял и силился придумать хоть что-то. О том, чтобы идти вдвоем, речи быть не могло. Тем временем Мэйсон зашел на задний двор.
– Ну что, спускаемся?
Звук электродвигателя, давно маячащий на грани восприятия, усилился, и его источник заехал в наш двор. Мотор замолчал, наступила тишина. Это еще что? Мэйсон и подвал отодвинулись на второй план, я пошел ко входу в дом и, повернув за угол, обомлел. На крыльце, прижавшись к двери, целовались те самые молодые люди, недавно обогнавшие меня на дороге. Парень запустил руку девушке под юбку и активно мял попку.
– Софья! – вырвалось у меня, нечто больше похожее на писк, чем на окрик, когда в девушке без шлема я узнал свою дочь. Парень испуганно отскочил. Софья же судорожно поправляла одежду.
– Ты почему не на работе? – перешла в наступление она, но я уже взял себя в руки.
– Быстро в дом, после поговорим, а ты – я обернулся к молодому человеку – выметайся с моей лужайки. Быстро!
Он хотел возразить, но понимая, что закон не на его стороне, попятился и сел на мотоцикл. Через мгновение двигатель взревел, и парень уехал.
– Папа!
– В свою комнату! Жди меня!
Ее подбородок задрожал, она постояла еще несколько секунд, потом развернулась и вбежала в дом.
– Я так понимаю, визит в подвал откладывается? – Мэйсон все еще стоял позади меня.
– Да… извини, что так вышло.
– Ничего, я пойду, – он направился к калитке, – ты это, не жести там особо.
Я несколько секунд смотрел ему в спину, а затем с ощущением, будто на плечах лежит тяжелый мешок, поднялся на крыльцо.
Дверь в комнату дочери была заперта.
– Софья, открой! – я дернул ручку.
– Уходи!
– Софья, или ты откроешь дверь, или до конца года будешь лишена всех карманных баллов, игр и каникулы проведешь в летней школе. Открой немедленно!
Когда я уже снова занес кулак для стука, за дверью послышались шаги. Замок щелкнул. Я перевел дыхание и вошел. Софья лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. В комнате царил полумрак, скудного света с улицы едва хватало.
Давненько я не заглядывал сюда, год уж точно. Девочек, чьи плакаты раньше украшали стены, за редким исключением сменили брутального вида парни с короткими стрижками и татуировками. Цветовая гамма комнаты значительно потемнела, и куда-то пропали почти все мягкие игрушки. Гнев быстро замещала растерянность. Я осторожно присел на кровать и положил руку на плечо дочери.
– Софья…
– Отстань! – она дернула плечом.
– Софья, послушай…
– Отстань от меня! – закричала она и резко обернулась. Ее лицо было в темных разводах туши потекшей от слез. – Что ты хочешь сказать?! Что я еще маленькая?! Что мне рано?! Что мне надо ходить в школу и улыбаться в идиотские камеры?! Я это слышала сто раз, не помогло, не видишь?! Я не хочу быть такой, как ты! Такой, как мама!
Она снова бросилась на подушку и уже в голос разрыдалась. А я сидел и смотрел в окно на почти голые деревья и возвышающиеся вдали на фоне серого неба зеленые небоскребы. Много слов вертелось в голове, но, как только что правильно заметила Софья, все они уже были сказаны. Тоска сжала сердце, и пришло осознание: или сейчас я нормально объясняюсь с дочерью, причем, не используя стандартные доводы, или потеряю ее навсегда.
– Я все понимаю дочь, все понимаю, – я осторожно поправил ее задравшуюся юбку, – прости меня, я был неправ.
Для начала вроде неплохо: рыдания постепенно стихли, но Софья по-прежнему не поднимала головы, должно быть, ждала продолжения. Слова с трудом строились во фразы, а еще сложнее было выпихнуть их сквозь ком в горле.
– Мы с мамой переборщили, пытаясь защитить тебя… Теперь это очевидно, – я осторожно погладил ее по голове. Она не шелохнулась. – Ты же знаешь, у меня есть только ты и она, но ничего на свете не стоит того, чтобы испортить отношения с любимым человеком до такой степени, как это сделал я… Кроме, возможно, одного – его жизни.
– А возможно, и нет, папа! – Софья обернулась, и ярость блеснула в карих, как у матери, глазах. – Возможно, стоит узнать, чего хочет сам человек? Да и неплохо самого человека для начала узнать, а не думать, как вы всегда, что я только вчера пошла в первый класс.
Да, эта орущая на меня молодая девушка действительно мало походила на ту маленькую тихую Софью. Гораздо больше она напоминала молодую Иру в минуты наших ссор. Переведя дух, она продолжила:
– В конце концов, чего вы нагнетаете? Меня по возрасту не пустят на четвертый или пятый уровень… Лучше бы за собой следили…Вы… Вы…
Она замолчала и вновь рухнула лицом на уже черную от косметики подушку. Я ее понял. Так обычно начиналась вторая часть претензий о том, что мы сами не используем даже первый уровень опасности. И так как это объяснить еще сложнее, да никто особо и не пытался, Софья совершенно логично считает, что мы делаем это из-за трусости.
– Мама тут ни при чем, доча, – начал я, хотя не испытывал никакой уверенности, что не пожалею о результате. – Это я уже очень давно взял с нее слово, что она никогда не будет понапрасну рисковать своей или твоей жизнью.
– Да никто не говорит про серьезный риск, – ее голос звучал приглушенно, но все так же резко. – Давай не будем снова о ваших погибших родственниках и тому подобном, я ж не дурочка и понимаю, что не могли они все погибнуть на первых трех уровнях.
Я дернулся, когда услышал это злое «ваших родственников», но удержался от того, чтобы поправить на «наших» – девочка никогда их не видела. В тех семьях, где старшему поколению посчастливилось выжить и жить вместе со своими детьми в одном мире, скорее всего, таких проблем не возникало.
В комнате было тихо, только за окном приглушенно завывал ветер и иногда слышался гул проезжающих мимо машин. От сидения вполоборота моя поясница и ноги начали затекать, и я осторожно пересел спиной к окну.
Только Ира знала историю Никитки. Я думал рассказать ее Валере в ответ на его откровение, но не смог. Так же, как до сих пор не мог найти момент и поделиться ею с Софьей.
Вряд ли представится более подходящий случай.
Я глубоко вдохнул и решился.
– Ты же помнишь, что у меня был брат, Никита…
– Никит, иди сюда! – я выхожу за ворота участка и зову брата. Никита меня слушается, ведь я на год старше. Он моментально теряет интерес к предмету, который они с двумя друзьями разглядывали в траве, и прибегает.
– Да, Сережа, куда пойдем?
Я подмигиваю ему и отвожу в сторону.
– Что видишь? – показываю браслет.
– Ого, третий уровень! Как тебе удалось?
– Подглядел у отца код доступа! – я очень доволен собой и наслаждаюсь восхищением брата.
– Ура!!! Теперь за неделю на те автоматы накопим! – он едва не подпрыгивает от нетерпения. – Пойдем прям сейчас?
Я оглядываюсь на дом. Сегодня суббота: отец собирается весь день смотреть футбол, а у матери день уборки. Часа три точно есть.
– Пошли, только держись за мной, – я подтверждаю выбор маршрута.
Стоит теплая июньская погода. Небо насыщенного голубого цвета. Стальные громадины небоскребов вздымаются в отдалении (в том мире, Софушка, мы тоже жили в частном секторе, как и сейчас). И мы, переполненные гордостью и страхом, трогаемся в путь.
Всю дорогу до Нижнего города я стараюсь убедить Никиту вести себя тише, не привлекать внимания: в автобусе могут оказаться знакомые родителей или просто ответственные взрослые, которые, если прознают о наших планах, могут помешать.
Солнце печет, и Нижний город встречает нас жаром раскаленного асфальта. Мы стараемся держаться в тени деревьев и невысоких домов.
Когда заходим в зону первого уровня, наши коленки трясутся, и мы замираем от каждого шороха. Через пятнадцать минут, во второй зоне, мы чувствуем себя непобедимыми исследователями космоса, героическими покорителями неизведанных миров. Страх давно прошел, отличий от безопасной зоны мы не замечаем, а баллы все быстрее падают на наш счет. Жарко. Мы сняли футболки и сделали из них повязки на голову.
– Смотри, – я показываю Никитке свой браслет, – за полчаса, пока мы тут, я получил столько же, сколько за два месяца дурацкой рекламы! И ты тоже!
– Здорово! – отзывается он, но я вижу: брат разочарован, и ему скучно. Я беру его за руку, и мы по десятому разу мечтаем о том, как на заднем дворе будем стрелять по пустым бутылкам из новых автоматов.
– Как ты думаешь, я попаду с десяти метров в бутылку из-под колы? – дергает меня за рукав брат.
– Конечно, попадешь, – я улыбаюсь ему.
– А с пятнадцати?
– И с пятнадцати.
– А в зажигалку?
– А вот в зажигалку только я смогу попасть, – я смеюсь и треплю его по голове. Мы давно идем по третьей зоне.
Перекресток. Тот самый перекресток, каждую деталь которого я знаю наизусть, ведь он постоянно появляется в моих снах. Две двухполосные дороги. Четыре светофора горят красным для пешеходов. Нас окружают пятиэтажные дома, во многих выбиты окна. На противоположной стороне – здание коммерческого банка (в банках в небезопасных секторах больше процент по вкладам и меньше по кредитам).
Мы стоим и пропускаем редкие машины.
И тут…
Дверь банка распахивается, и на пороге появляется высокий мужчина. Он одет в синий спортивный костюм, на лице скалящаяся белая маска, в одной руке пистолет, в другой черный целлофановый пакет. Он на секунду замирает, оглядывается и вот уже бежит по улице, быстро удаляясь. Мимо нас пролетает полицейская машина. Визг тормозов. Мужчина оборачивается и несколько раз стреляет. Я, как учили в школе, замираю и не отрываю глаз от погони.
Внезапно чувствую, как брат тянет меня за руку, а рядом начинает кричать женщина. Я поворачиваюсь и вижу, что Никитка встал на колени и заваливается набок, только ладонь, которую я крепко держу, не дает ему упасть. Я кричу и разжимаю руку. Он оседает. Пуля попала ему под левый глаз, из отверстия течет лишь тонкая струйка крови, а вот заднюю часть черепа снесло практически полностью.
Темнота.
Я оторвал взгляд от рукава, который теребил во время рассказа, и посмотрел на дочь: она лежала на спине, широко раскрыв глаза, и внимательно слушала.
– Много лет мои родители просыпались от того, что каждую ночь я кричал во сне, когда снова и снова видел лицо лежащего в гробу Никитки с замазанной дыркой от пули под левым глазом. Отец начал выпивать и все чаще ходить по городу на пятом уровне. Надо думать, пытался заработать мне баллов на обучение, развлечения и все остальное, лишь бы я не рисковал сам. И надо заметить, у него получилось… Когда мне было шестнадцать, и мы уже переехали в Зеленый мир, отец погиб.
