Loe raamatut: «Бобры. Письма и сны. Книга 2»
Бобры. Письма и Сны. Книга 2.
Вступление.
Я был уверен: это не конец, не сон и не желанье,
Скорее, – сердца ждущего воспоминанье.
Оставив робость, оно встало предо мной,
Пленив рассудок смелой наготой.
Ох, как приятен был её закон!
Ему повиноваться – было счастье!
Наука школьная уроков и звонков
В нём растворилась в одночасье.
Как растворялось в поезде дороги время,
Мелодией колёс уложенное спать.
До встречи с ней я был простой Емеля
И, наконец-то, начинал себя терять!
Я выполнил желание Наташи,
Перенеся историю в блокнот.
Листы закончились, как и свиданье наше, -
Поезд входил в последний поворот.
Я наверху лежал, семья сидела снизу,
Меня оставив. Или я оставил их?
Вслед за видением, как кошка по карнизу,
По ниточке вёл за собою стих.
Опасность высоты интриговала,
Голос сомнения почти не слышен стал,
Судьба меня по-свойски окликала,
Я на карниз одной ногою встал.
«Глеб, наконец-то ты спустился, -
Похлопав по ноге, промолвила сестра, -
Ты мне вчера второй уж раз приснился.
Одной не разобрать загадочного сна».
Сны.
Какое волшебство нам поезд дарит,
Укладывая спать под мерный стук колёс,
Мир сладких грёз с обычным днём мешает,
Ставя привычный мир наш под вопрос.
Варин сон.
Во сне мы в карты в поезде играли,
Нас было двое за обеденным столом.
Но каждый раз, когда кон новый начинали,
Казалось, что играем мы втроём.
Рука моя привычные держала карты.
Ты отвечал своими по игре,
Пока при сдаче на четвёртом коне
Бобёр вместо валета не вытянулся мне!
Разъехалась ткань крепкая атласа,
Мир заоконный скрылся под дождём -
Пруд старый покрывала густо ряса,
Бобры рыбачили на лодочке вдвоём.
Из сети времени вытаскивали рыбок
И напевали песню ветру в такт,
Им счастья миг шептал, что мир не зыбок,
И режиссёр к ним спустится в антракт.
Они друг в друге видели погоду
На сотню лет
Вперёд, назад и в бок.
Они друг другу отдали свободу,
Сняв с двери дома навсегда замок.
Их возраст, счёту не подвластный,
Был спрятан в глубине пруда,
И карт чреда на скатерти атласной
Показывала путь на вотчину бобра.
Мне выпавший бобёр оставил свою карту
И карты обходил другие на столе:
Он смотр составу вёл, подобен бравому солдату,
Внося участников похода в портмоне.
Последнее собранье было у окошка,
Решался вопрос выхода вовне.
Бобры посовещалися немножко,
Взор обернули пристальный ко мне.
Их счётом было тридцать шесть,
Как карт игральных наших,
Как пассажиров запасных, на поезд опоздавших.
Уж каждый карту выбрал
Себе для путешествия
И улыбался мило,
Меня кивком приветствуя.
Я поняла, что от меня
Им надобно одно,
И, навалившись весом всем,
Вниз сдвинула окно.
Как-будто только этого
Ждал ветер молодой:
Он в миг, словно играючи,
Поднял их дружный строй!
И зашуршала листьями
Бобриная семья,
Словно к поющей истине
Вдруг прикоснулась я!
Словно в сочельник светлый
Хор детских голосов
Раскрыл мне смыслы чистые
Давно забытых снов!
А на столе осталась
Одна совсем лежать
Пустая карта наша, похожая на Ять.
Послание на ней
Прочла уже в тиши:
«Псков, Себежский район, Шуты.
Наташи имя напиши».
Конец Вариного сна.
«Такой вот сон. Что скажешь, Глеба-брат?
Да что застыл ты, словно акробат?
Ты здесь иль там? Пора определяться!
Аль между полок двух решил остаться?»
Определяться было с чем.
Я вниз решил спуститься.
«Вот бы воды сейчас колодезной напиться!» -
Отец промолвил.
Мама подмигнула,
Как-будто фразы этой тайный смысл смекнула.
«Глеба, сынок, садись поближе.
Тебя, чай, правдой не обижу!
Ты ведь, сыночек мой, не глуп
И в дедов уж войдёшь тулуп!
Такие сны, как у Варвары, -
Не шуточки под самовары.
Тем более, что с мамкой мы
Смотрели тоже эти сны.
Пусть не такие, как у Вари,
Но точно в них бобров видали!
Знать, в поезд этот неспроста
Билет я взял после поста.
Начну я первый. Кончит Валя.
Мы вам расскажем, что видали».
Папин сон.
Комдив с утра нас попросил,
Чтоб каждый сделал выбор,
И в бюллетени начертал
Два пункта: «бобр» и «выдор».
Я с умозрительностью сей
В душе был не согласен:
Какая разница кому,
Каштан я или ясень?
Я выбрал «выдора», решив
Узнать из интереса,
В какой я части окажусь
С таким ответом леса.
И при подсчёте голосов
Нас оказалось двое:
Я и Никитка Соколов
Из Нижнего Подвоя.
По сну с Никитой были мы бобрами,
В полку нашем служили поварами.
Он – С Нижнего Подвоя. Я – с Верхушек.
Таких как он, никто не делал плюшек!
И вот мы вроде оказались как изгои:
Верхушек срамота, позор Подвоя.
И, бессемейным нам, рюкзак собрать велели,
Чтоб в волеизъявлении мы сильно не смелели!
Чтоб поняли, зачем и почему
Зуб острый дан товарищу бобру,
Зачем хвоста весло спод ног торчит, мешая,
И шерсть топорщится, медведя устрашая.
Короче, попросили нас собраться
И к завтрему подальше оказаться
От остальных, голосовавших ясно,
Что жизнь бобра завидна и прекрасна!
Моя Клавдия и Никиткина Оксана
В ответе нашем не нашли изъяна,
И в тот же вечер было решено,
Что вчетвером покинем мы село.
Согласье их нас окрылило сильно,
И бабка Клавина, Марья Васильна,
Казалось, радовалась внучкиной судьбе,
Всё повторяя:
«Счастья нет сильней, рождённого в беде!»
Родители Оксаны были недовольны:
Не для того растили дочь свою,
Чтоб вслед за выбором своим свободным,
Она покинула свою семью!
Чтоб к завтрему подальше оказаться,
Мы следующего дня не стали дожидаться,
И, пропустив по два стакана чая,
Отчалили от родины причала.
Была ли грусти тень? Сомненья капля?
Душа в разлуки страха зябла?
Нет, не было ни грамма сожаленья,
Четыре сердца ждали приключенья!
Водою взращены, мы смело сели в лодку,
Оксана набекрень задвинула пилотку,
Клавейка расплела под песню косы,
Я и Никита гребли как матросы.
Закатный луч расцвечивал брызг ожерелье,
Мы путь держали в наше новоселье!
И если образу предпочитаете вы действие,
То ветер поднимающийся поприветствуйте!
Он налетел, как саранча на поле,
Намереваясь, видно, обездолить
Наш обретённый только коллектив,
Берег отчизны новой не сулив.
Водоворотом засосало вёсла!
Нас бурное теченье понесло
Туда, где над рекою встало
Двойное радуги коромыслО!
В пару тумана, в брызгах пенных вод
Загадочным предстал знакомый небосвод:
Созвездия, как в зеркале отражены,
