ЛюБить. Часть первая

– Интересно, что за сумма такая? – полюбопытствовал Денис.

– Не знаю точно. Но очень большая. Деньги нужны были сразу, чтобы оплатить трехмесячное проживание, билеты, визу, документы, занятия. В общем, Ларин от мамы не отходил, помогал ей всячески собрать деньги. А как только они собрали нужную сумму, сразу расплатились с англичанкой. А та взяла и исчезла.

– В смысле, исчезла? – переспросил он.

– Вот так, взяла деньги и исчезла…

– Так, может, с ней что-то случилось?

– Мы так и подумали. Все, кроме Ларина… Он психанул, начал прозванивать её по всем телефонам, которые у нас были, и которые были указаны в объявлении. Все номера оказались заблокированы.

– Ни хрена себе… Получается, это была подстава?

– Да. Эта женщина нас кинула.

От того, что происходило в тот вечер, у Алексы до сих пор бегали мурашки. Мария, занявшая столь крупную сумму, сидела белее полотна и в истерике глотала успокоительные. Чирик был в ярости и не курил, а практически грыз сигареты, сплевывая табак. С перекошенным от злости лицом и безумными глазами, он звонил по телефону и, больше не сдерживая себя перед Алексой, в ужасающих подробностях описывал своим шестёркам план мести.

– Слушай, а где вы вообще взяли эту тетю? – вопрос вывел Алексу из ступора, в который она погрузилась во время своего рассказа. Денис вернулся к ней и присел на ступеньку рядом.

– По объявлению в газете. Как оказалось, там была красиво написанная сказка. Говорилось о том, что преподаватель высшей категории обладает опытом работы за границей. Все документы, дипломы и лицензии были при ней. Да и мама была ею очень довольна.

– И что, она так и не нашлась?

– Сначала мы все ждали, что она сама позвонит. Всё-таки, поездка на носу. Кучу денег отдали. Но она так и не объявилась. Чирик больше не хотел ждать и как с цепи сорвался, жутко матерился, угрожал, пробивал по своим знакомым. Потом ему доложили, что человека с таким именем и фамилией не существует, а все документы и объявление – липа. Подделка.

– Ничего себе, аферистка! – обалдело прокомментировал Денис.

Она вдруг замолчала, желая опустить некоторые подробности того телефонного разговора, когда, поднеся мобильный телефон к посиневшим от злости губам, Чирик произнёс хладнокровным и жутким голосом: «Найди мне эту курицу, которая решила нас кинуть и улететь в Англию без детей. Я таких вещей не прощаю. И за свою дочку эту тварь на органы продам».

– Вы обратились в милицию?

– Нет… – голос стих, будто спрятался, – Леша сам её нашёл.

– Оперативно… ничего не скажешь… И что дальше?..

– Как нашёл, сразу позвонил маме. Мы тогда сидели все вместе на кухне. Разговаривали. Оказалось, что эта мошенница давно в розыске. Но из-за того, что у неё куча поддельных документов, её никто не мог вычислить. А ещё выяснилось, что у неё таких учеников, как я, было много по всему городу. Поэтому она, когда со всех деньги собрала, планировала скрыться и уехать из города. Но не успела. Он передал трубку этой женщине. Я сама слышала, как та умоляла простить её, кричала в трубку, что вернёт всё до копейки. Маме сразу стало плохо. У неё руки затряслись. Она вся побледнела. Потом закрылась от меня в спальне, разговаривала с Чириком, просила его успокоиться, потом сама плакала.

– Ты ничего не знаешь?

– Нет, – с тревожной грустью ответила Алекса. – Знаю только, что после этого случая появился мамин знакомый телохранитель. Да и Чирик куда-то запропастился. Больше не появляется у нас дома.

* * *

Уже несколько часов Алекса не выходила из своей комнаты, пытаясь справиться с нарастающей паникой. Мысленно взывая к старенькой бронзовой иконке Николая Чудотворца, затаившейся на её письменном столе, она просила, чтобы хоть кто-то из взрослых вернулся домой. Поначалу она держалась бойко: отвлекалась книгой, музыкой, играми с котом и вообще успокаивала себя тем, что их квартира, неоднократно окроплённая святой водой и по всем церковным канонам освещённая приглашенным батюшкой, не привлекательна для нечистой силы. Но как только за окном стемнело, воспалённое воображение Алексы разыгралось не на шутку. Прошлые воспоминания, связанные с временами, когда они жили с отцом в кооперативной квартире в стареньком, укромном районе города, дурили голову и нагоняли страх. Та жизнь с получением долгожданной жилплощади отнюдь не стала такой радужной, какой представлялась, ведь с переездом и обустройством нового жилья обстановка лишь обострилась. Среди ночи можно было услышать посторонние звуки, заметить тень, резко ослепнуть, когда вырубало свет, погружая всех в кромешную темноту, или, чего хуже, просто ощутить чьё-то невидимое присутствие рядом. Родители старались не придавать этому значения, не подавать виду, об этом старались не говорить, как и о том, что в доме периодически происходили несчастные случаи и трагические происшествия, связанные с повешением и утопленниками.

Несмотря на то, что они давно съехали с улицы детства и оставили неуютную квартиру в далеком прошлом, девочка никак не могла привыкнуть к тёмному времени суток. Казалось, что странные видения могут вновь встать перед глазами. Злые призраки – страх чего-то, чего она не видела, но знала наверняка, что оно существует, преследовали её и теперь. А если ей померещится что-то в темноте? Если она прислушается и услышит странные звуки или скрип, похожий на скрип половицы в той самой квартире? А если свет, который она предусмотрительно включила во всех комнатах, вдруг вырубится? От этого предположения она похолодела. Успокаивало лишь то, что она своевременно заперла кота у себя в комнате и теперь не выпускала его из виду, чувствуя пусть и крохотное, но облегчение от того, что рядом есть живое существо. Королевский питомец и любимец всей семьи мирно и беззаботно лежал на её постели, положив морду на край маленькой подушки. Похоже, его не беспокоило существование всякой нечисти и окружающих звуков; он продолжал лежать в непоколебимой позе, зажмурив глаза и издавая гулкое мурчание, похожее на заведённый игрушечный трактор.

Иногда Алекса вела себя, как настоящая проказница, ищущая остроты ощущений и поэтому выдумывала себе маленькие подвиги, которые совершала вопреки правилам безопасности – каталась с запрещённых трамплинов, поднималась на вершины сопок, бродила по болотистым местам, летела на тарзанке над обрывом, гуляла по заброшенным стройкам, жгла спички, перебиралась через колючую проволоку, прыгала по крышам дворовых гаражей, ходила по железным узким трубам со стекловатой, нависшим над оврагами с крапивой, участвовала в переплывании карьеров на самодельном плоту, забиралась в мрачные кочегарки, вызывала в сарае «пиковую даму», брала на спор лягушку в руки, но никак не могла взять в толк, почему среди этих рискованных мероприятий она трусила оставаться дома одна… Казалось, бояться совершенно нечего, ведь в квартире стоит надёжная входная дверь с бронепакетом, толстым металлом, защитой от несанкционированного проникновения и замками высокого класса взломостойкости… Но это никак не успокаивало, память то и дело подсовывала ей омерзительные, леденящие душу эпизоды из фильмов ужасов, дорисовывая их слишком бурным воображением.

Ещё несколько мучительных минут, и Алексу переполнила злость на сестру за то, что та до сих пор не появилась дома. А что, если Лина просто забыла о просьбе мамы вернуться пораньше и побыть с младшей сестрой, пока она будет в отъезде? Под вечер сестра стремглав забежала домой, кинула учебную сумку, взяла кожаный поводок и, бросив напоследок «Я гулять с Тэрри!», упорхнула вместе с собакой на начинающую темнеть улицу. Прошло много времени, но она так и не появилась. Алекса догадывалась, что та проводит время со своим бойфрендом, с которым она частенько забывала о времени. Но как она могла забыть про Алексу! От обиды глаза заслезились. Почти двенадцать ночи! На кровати шевельнулся Бьютик, и она вздрогнула. Только не это! Главное – не поддаваться тому, что разживалось внутри неё. Страх, как маленький червячок, крутился внутри и спазмировал желудок. Между тем перс вытянулся на покрывале, зевнул и сквозь полузакрытые сонные глаза стал следить за маячившей перед ним девочкой.

– Прости, дружок, но тебе придётся пойти со мной! – прерывисто произнесла она, глядя на его помятую, породистую морду.

Взяв на руки совершенно пластилинового кота, который тут же отяжелел и обмяк в её руках, она вышла в коридор. Четырёхкомнатная квартира большой площади, с балконами, многочисленными дверями, коридорами, ступеньками и арками, пугала. Повсюду отбрасывали свои тени лампочки, таились колонны, замерли растения и экзотические домашние деревья; в большом пространстве с разного рода углами, поворотами, нишами стояла подозрительная тишина. Словно маленькое приведение, она, не выпуская из рук разомлевшего питомца, скользнула в туалет, закрылась в нём, справила нужду и юркнула обратно в комнату. «Видели бы меня сейчас мои одноклассники! Денис и Костя, наверняка, решили бы, что у меня «не все дома»!». Алекса сжалась, присев на мягкий стул. Всё же, думать на отвлечённые темы было гораздо легче, чем просто сидеть и бояться, что в квартире вырубят свет, и она услышит подозрительный скрип. Но храбриться не получалось. Внутри всё дрожало и всхлипывало. Почему ей сразу начинает казаться, что кто-то непременно стоит за стенкой, прячется в темноте кухни, незримо следует за ней в туалет? Откуда это недоверие? Может, она настолько привыкла к тому, что их квартира, словно маленький музей, который регулярно посещают люди, хлопают дверями, общаются, проводят деловые встречи, весело отмечают праздники, слушают музыку, ухаживают за животными?.. А теперь квартира была пуста и безлюдна. Или же причина в другом? Может, зря когда-то в детстве она играла с темнотой, провоцируя в себе разного рода ощущения, и подглядывала в щель приоткрытой двери, когда на старой квартире папа баловал себя фильмами ужасов?..

Стараясь вести с собой диалог и убедить себя в том, что её беспокоят не потусторонние субстанции, а всего лишь дискомфорт одиночества, она продолжила ходить по комнате. Но как только в квартире раздался телефонный звонок, её сердце ёкнуло и ушло в пятки. Журнальный столик с новомодным, разрывающим тишину аппаратом находился перед маминой спальней, в конце коридора. Она замешкалась. Бежать сию же минуту и снимать трубку или взять с собой кота, чтобы было спокойнее? Но ведь это мог быть кто-то из родных или загулявшая сестрёнка вспомнила о просьбе мамы и решила предупредить, что будет с минуты на минуту! Алекса стремглав выскочила из комнаты и, достигнув телефона, буквально сорвала трубку. Сначала она никак не могла разобрать, кому именно принадлежит голос дозвонившегося, но как только посторонние звуки на том проводе стихли, она узнала Ларина.

– Алексюш… Ты меня слышишь или нет?! – повысил он голос.

– Теперь слышу! – ещё плотнее прижав трубку к уху, она силилась понять, что он там бормочет.

– Я говорю… Позови-ка свою мамульку к телефону. Передай ей трубку!

– Её нет дома, – сообщила она, но он, похоже, пропустил это мимо ушей.

– Позови, слышишь… Позови её к телефону. Срочно нужно поговорить.

Этот так называемый «новоиспеченный муж» был сильно пьян и тщетно пытался скрыть этот факт, старательно выговаривая слова.

– Её сейчас нет дома, – повторила она.

– Как это, нет дома?! – недоверчиво переспросил он, и в телефоне повисла пауза… – А где же она?

– Я не знаю… – искренне удивилась Алекса, до сих пор не понимая, почему они порознь, и почему этот человек, никогда не упускающий из виду её маму, не в курсе, где она находится.

– Она что, ещё не приходила? Или куда-то вышла?

– Мама предупреждала, что у неё важные дела. Она задержится сегодня. Я не знаю, во сколько она будет.

– Ну да… ну да…

Связь резко оборвалась, оставив её наедине с короткими гудками и новой причиной для беспокойства. Решив проверить слова Чирика, она тут же набрала номер маминого мобильного и услышала механический голос, любезно сообщивший, что вызываемый абонент находится вне зоны действия сети. «Должно быть, просто нет связи, – подумалось ей. – Но что, всё-таки, случилось… Они что, поругались? Почему он где-то выпивает, если должен быть с ней и обеспечивать её полную защиту и неприкосновенность? Помнится, что последние пару недель он только и делал, что сидел с угрожающим видом и с пеной у рта говорил о каких-то незваных гостях, которые часто мельтешат, проявляя нездоровый интерес к их бизнесу, и поэтому Мария нуждается в особой опеке и должна находиться под его присмотром…».

Мнительность сыграла с Алексой злую шутку, и она мысленно в пух и прах разругалась с сестрой, которая сейчас была ей так необходима. Нервничая всё больше, она с трудом соображала, что делать. Ещё полчаса заточения в комнате, и она почти решилась на то, чтобы покинуть квартиру и спуститься на третий этаж, где жила Нонна. Как-никак, ждать возвращения кого-нибудь из взрослых дома у родной тётки было куда спокойнее, чем вздрагивать от каждого надуманного шороха. Почему она не сделала этого раньше?.. Но как только она открыла железный замок, в конце коридора опять взвыл телефон.

– Алло… – только и успела сказать Алекса перед тем, как заплаканный женский голос ошарашил её случившимся.

Вцепившись в трубку, она судорожно пыталась понять, что произошло. Жена дяди Коли, скромная, хрупкая женщина, была человеком, которому были несвойственны сильные эмоции, и поэтому её внезапная истерика сбила девочку с толку.

– Срочно найди маму! – сбивчивым, дрожащим голосом, просила она. – Коля сейчас с ней… Свяжись с ними по телефону. Позвони кому-нибудь, кто может знать, где они!

– Тетя Лена, что у вас случилось? – побледнела Алекса, чувствуя, как по всей коже неминуемо проступают мурашки.

– Здесь был её Червонец! Только что… – её голос обрывался.

Алекса слышала, как истерика жертвы вновь набирает силу.

– Ты должна предупредить маму. Он её ищет! Я вызвала скорую… Мне очень плохо…

– Что? Что я должна сказать? – глаза Алексы округлились, руки задрожали.

– Он топил меня в ванне…

– ?!?

– Он не в себе. Он очень опасен. Найди маму. Предупреди её!

Алекса моментально представила их наполненное до краев джакузи, задыхающуюся, перепуганную Леночку, рыдающих детей… Алексу прошиб холодный пот.

«Мамочка моя родненькая, где же ты? Как мне тебя найти? Как дозвониться? Как предупредить?».

– Послушай меня! Послушай внимательно! – её крик вернул Алексу к телефону. – Не открывай ему дверь! Ты слышишь? Ни за что не открывай ему! Сейчас же вызывай милицию…

– Леночка, тебе плохо? Что там у тебя? – жалостливо пропищала она, слыша, как голос женщины становился всё тише. – Когда… когда он ушёл от вас?

– Не знаю… – промямлила она, будто ей стало хуже. – Недавно… минут пятнадцать прошло… Звони в ми… милицию…

Бросив трубку, Алекса замерла, как вкопанная. Теперь она судорожно пыталась понять, что делать. Семья дяди Коли жила буквально в пятнадцати минутах ходьбы, в новых девятиэтажках, что стояли по ту сторону Долины Уюта. Прошло минут пятнадцать… А это означало лишь то, что Ларин мог оказаться здесь с минуты на минуту. То, что всё это происходит на самом деле, не укладывалось в её голове, как и то, что ни в чём не повинная женщина вдруг стала жертвой жестокого обращения. Страх того, что этот разъярённый и неуправляемый человек вдруг отыщет маму с дядей, сковал её по рукам и ногам. Внезапное головокружение на некоторое время выбило её из равновесия, мешая сосредоточиться и действовать разумно. Свет! – ужаснулась она. Во всей квартире горел свет. Ей нужно потушить его прежде, чем он заметит, что дома кто-то есть. Не помня себя, она рванула с места и побежала по квартире, ударяя по выключателям. Наконец, квартира погрузилась в пугающую темноту. Почему она раньше не спустилась к тёте Нонне? – от отчаянья и собственного бессилия хотелось плакать и звать на помощь. Но если бы она была у тети, она бы не узнала, что случилось в доме дяди Коли и не знала бы, что маме грозит опасность.

Как он мог пытать и топить в ванне бедную женщину? Жуткие картинки одна за одной разрушали её представление об этом человеке. Делал это на глазах у детей? Не тронул ли их? На что ещё он способен? А если он мчится сюда, чтобы сделать подобное и с ней? Причинить боль, чтобы выведать хоть какую-то информацию о Марии. От этих мыслей она похолодела. Нужно бежать отсюда, спасаться, пока не поздно. Спрятаться у соседей, вызвать милицию. А если он видел свет в окне до того, как она догадалась его выключить? Если он знает, что она здесь?!! Выбежав в общий коридор и повернув замок входной двери, она застыла, забыв, что умеет дышать. «Боженька, спаси и сохрани…». Мужские голоса раздавались совсем близко. К двери приближались люди. Дикий ужас застыл в её округлившихся глазах. Сейчас он откроет дверь и обнаружит её. От учащённого сердцебиения в груди зажгло. Попятившись назад, она дрожащими руками вставила ключ в замок и, бесшумно повернув его, тихо опустила ручку. Стараясь не издавать ни единого звука, она вновь оказалась в квартире, закрывшись изнутри. Затаившись в комнате, она подумала о том, что бандиты могли бы с лёгкостью выбить первую дверь, как это уже случилось в день выкупа невесты. В квартире раздался звонок, который показался ей раскатом грома. Затем наступила тишина и ожидание. Снова звонок. И вновь тишина, но недолго. Симфония за симфонией оглушали её. Он не уходил, значит, мог видеть свет в окне. Одно давало надежду – он звонил в дверь, а значит, у него нет ключей. Правильно, лихорадочно думала Алекса, ведь он всегда возвращался домой с мамой, потом, если она уезжала, он ждал её дома. Последняя, леденящая душу мелодия очередного композитора, и она услышала, как грубые мужские голоса стали затихать, видимо, удаляясь вниз по лестнице. Не помня себя, через мгновение она стояла на лестничной площадке с ключом в руке и прислушивалась к тому, как бандиты спустились на третий этаж и, хлопнув стеклянной входной дверью, направились в квартиру к тёте Нонне.

Нельзя шуметь! Ни единого звука. Нельзя звонить соседям. Никто не откроет ей в такой час! Она лишь создаст лишний шум и привлечёт внимание. Нужно выбежать из подъезда на улицу и попросить помощи. Алекса взглянула на ноги, она стояла в одних носках и пижамных шортиках. Бесшумно сбегая по ступенькам, она представляла, как заскочит в ближайший подъезд и будет стучать во все двери, пока кто-нибудь не впустит её, взяв под свою защиту. Крадучись, она спускалась всё ниже, когда стеклянная дверь вдруг задребезжала и резко распахнулась. Шарахнувшись от бандитов, Алекса бросилась вверх по лестнице. Было ясно, что, не обнаружив её у тётки в столь поздний час, они возвращались обратно. Шаркая подошвами и злобно рыча, головорезы поднимались по лестнице, обсуждая свои намерения.

– Она дома, – рявкнул Ларин, – не знаю, почему не открывает дверь…

Достигнув конца лестницы, Алекса резко свернула вправо и исчезла, вжавшись в угол, прямо за мусорным контейнером. Цепенея от ужаса, она нащупала деревянную палку, взяла её в руки и застыла. «Спаси и сохрани… Спаси и сохрани…» – эти слова проливали свет на тьму и всегда помогали ей в безвыходных ситуациях, в борьбе с собственными страхами и в моменты полного отчаянья. Если они решат проверять каждый угол, то ей придётся выскочить из своего убежища и наброситься на них с палкой. Возможно, от неожиданности они растеряются, и она сможет вырваться, чтобы убежать. «Боженька, спаси и сохрани… помоги мне…» – взывала она, смутно представляя, как будет обороняться. Шаги и пьяные голоса были совсем рядом. Сколько их, трое? Четверо? Они поднимались, шелестя куртками и извергая тяжёлое дыхание. Ладони Алексы вспотели, пульс зашкаливал, а когда кто-то из них вдруг остановился прямо напротив мусорного бака, она чуть не взвизгнула. Послышалось чирканье зажигалкой, шарканье, причмокивание и запах сигарет. «Что это?» – подумалось Алексе, и она впервые ощутила, как предательски застучали её зубы. Задыхаясь от страха перед тем, что её сейчас обнаружат здесь, за мусорным баком, с палкой в руке, она вставила верхушку кулака в рот. Ещё несколько мгновений, и её словно разбудил бесконечный звонок, который отзывался за её дверью. Это означало, что они вновь были на пятом. Придерживая окаменевшей рукой своё «оружие», она в потёмках сбежала на третий этаж, чуть дыша открыла стеклянную дверь и, прошмыгнув на носочках до двери тёти Нонны, зашептала прямо в замочную скважину.

– Тёть Нонна… открой мне дверь… впусти меня… – взмолилась она, постукивая костяшками пальцев по мягкой коже, которой была обита дверь.

Замок скрипнул, и тётя, словно в дни революции, испуганно выглянула наружу, рывком затащила её в квартиру и захлопнула дверь. Похоже, та была настолько обескуражена, что ходила кругами, оттягивая подбородок руками и судорожно соображая.

– Как хорошо, что ты открыла… – Алекса всё ещё дрожала, глядя на тётю, как на спасение.

В присутствии родного человека ей стало легче дышать, а вероятность того, что эти люди вернутся сюда второй раз, была почти нулевой.

– Алексей видел тебя?

– Никто не видел как я спустилась…

– Дай бог! Дай бог! Нужно маме звонить!

– У тебя же нет телефона…

– Есть у соседки напротив… Я схожу к ней, а ты закроешься тут…

Не успели они сделать и шагу, как Алекса вдруг насторожилась, прислушалась и буквально изменилась в лице.

– Он возвращается… – подскочила девочка, вновь чувствуя, как её сердечко начинает работать в усиленном режиме.

Громкое хлопанье дверей, дрожание стекол, тяжёлые шаги и его возмущённый хрип.

– Открывай дверь… б…я, поговорить надо… – несколько громких ударов по стене и опять ожидание. – Открывай давай, что за шутки. А то сломаю на х…й.

– Пожалуйста, не открывай… – затряслась Алекса, шепча ей в самое ухо.

– Дверь открой! Я знаю, что ты там! Иначе, не шучу, вышибу тут всё к чёртовой матери…

– Прячься в шкаф… скорее. Его лучше не злить и открыть ему дверь. Я постараюсь поговорить с ним и успокоить его.

Они кинулись в комнату, и Нонна начала судорожно закидывать Алексу вещами.

– Сиди здесь тихо… Не вылезай… – предупредила она дрогнувшим голосом. Лицо её было настолько бледным, что Алексе показалось, будто она сейчас потеряет сознание.

– Иду, Лёшенька… Иду… Не ломай, родной…

Сидя в тёмном шкафу, тараща от страха глаза, неотрывно смотревшие в тонкую щель, и слыша, как бродят по квартире эти отморозки, Алекса еле сдерживалась, чтобы не вскрикнуть от сильнейшего стресса, и силилась стать незаметной среди тётиных вещей. «Господи, спаси и сохрани… Господи, спаси и сохрани…» – закрыв ладонью рот и дрожа всем телом, будто от леденящего холода, молила она, пока тяжёлые, грубые шаги, простучавшие по комнате, мигом не вернули её в кошмарную действительность.

– Лёшенька… Миленький мой… Ну что ты так нервничаешь… – лепетал ему вдогонку испуганный тётин голосок, – Машенька скоро вернётся…. Она же, всё-таки, не одна, а с братом родным уехала. Ну что ты так волнуешься. Вернётся она с минуты на минуту. Может, дела какие срочные…

– Ты чё закрылась от меня? Чё дверь не открывала?

– Лёшенька… Я как услышала, сразу открыла… В ванной была, вода шумит…

– Где ребёнок?!! – осипшим, озверевшим голосом спросил он.

– Племяшка? Не знаю, Лёшенька… может, в гостях у кого… Я не поднималась сегодня…

– Алекса! Выходи скорее! Это же я! – позвал он, обводя комнату взглядом и не трогаясь с места.

Хлопанье одной двери, а потом другой заставили Алексу дважды вздрогнуть, а мысль о том, что его братки ищут её, лишила последней надежды остаться незамеченной. «Неужели он слышал, как она стучалась к ней? Как просила впустить её? Зачем она ему? Что делать, если он увидит её здесь?».

– Чирик… Да тётка тут одна… – послышался гнусавый голос одного из его людей. – Поехали по кабакам прочешем, может, там выцепим твою, ну или узнаем что-то…

– Если дома никого нет, тогда где ребенок? – тяжело дыша, начал вновь звереть он.

– Братан, поедем… – зацокали они, явно готовые поменять место локации.

– Лёшенька… Её у меня не было… Она, наверное, с Машей… Я сейчас попробую ей дозвониться и всё выяснить…

– Стоять! – заорал Ларин. – Не надо сейчас никуда дёргаться…

– Ой… матерь божья! – пискнула Нонна. – Что же это такое делается! Лёшенька, не нервничай ты так… Всё хорошо… Машенька тебя любит, скоро все будут дома, спокойно поговорите, всё выясните…

Алекса видела свою побледневшую тётю, которая, схватившись за левый бок, стояла чуть жива и, разыгрывая перед ним смиренную и ни к чему не причастную родственницу, пыталась успокоить этого человека, скрывая свою взволнованность за дружелюбным беспокойством и угодливостью. Огромная фигура Ларина неподвижно стояла спиной к шкафу, но как только он развернулся, девочка чуть не взвизгнула. Резким движением он распахнул двери шкафа и уставился на неё. Жмурясь от яркого света, она, действуя, согласно собственным рефлексам, тут же вылезла из кучи вещей и встала перед ним.

– Что ты делала в шкафу, моя маленькая? – спросил он совершенно неузнаваемым голосом. Находясь во власти этого одуревшего, беззрачкового, красноватого взгляда и перекошенного от злости лица, Алекса невинно улыбнулась. Чуть в стороне, преграждая выход из комнаты, стояли двое бритоголовых парней с набитыми на головах и шеях наколками и, безразлично чавкая, таращились на них. Девочка повернулась к Ларину, ища с ним зрительного контакта. «Зашифроваться! Не выдать свой страх перед ним!» – что-то подсказывало Алексе, что если она даст слабину, и тот увидит, как она трепещет перед ним, как перед сущим злом, он озвереет ещё больше… Она должна сыграть в его маленькую дочку, доверие которой он пытался заслужить с тех самых пор, как вошёл в их дом. Она должна дать ему почувствовать, что в её глазах он не поменялся и остался прежним – её защитником и опекуном. Глядя на него непонимающими, широко раскрытыми, синими глазами, она чувствовала, как течение времени остановилось вместе с её сердцебиением.

– А мы тут в прятки играем… – звонким голоском сообщила Алекса, и её желудок сжался, словно внутри него был камень. – Хочешь с нами?

Его лицо оставалось неизменным, оно продолжало кривиться в зверской маске, но вот глаза теперь смотрели по-другому.

– Не сегодня, Алексюш… – медленно произнёс он, не спуская с неё глаз и прокручивая в голове какие-то мысли.

Но лицо Алексы, казалось, становилось всё безоблачнее, невиннее, будто происходящее вообще никак её не касалось.

– Сюда иди-ка… – разгневанно крикнул он, круша что-то в прихожей, и Нонна тут же повиновалась, выбежав за ним.

– Я уже здесь! Может, посидим, поговорим спокойно… – заикалась тётушка.

– Ты чё мне врёшь? – презрительно прохрипел он. – Ребёнка в шкафу держать! Бл…дь… Чё, попутала? От меня, сука, прятать!

– Ой… ой… Алёшенька! Что же это такое делается? Да как же так? – тётя вскрикнула, и Алекса похолодела. – На старшую сестру! Ой… нехорошо, Алёшенька…

Входная дверь с грохотом хлопнула, и Нонна вбежала в комнату, держась за лицо. Из уголка её губ стекала струйка крови. Глядя на полную обескураженность женщины, Алекса испугалась ещё больше.

– Беги скорее к соседям… немедленно. Тебе нельзя здесь оставаться!

– Но он же меня увидел!

– Уходи, слышишь? Он сейчас вернётся! Вызывай милицию! Прибьёт он нас тут всех! Мать твою надо как-то предупредить… Слышишь?! Беги, скорее! Ой… ужас какой! Помоги нам, Господи! – она трижды перекрестила её, и Алекса выбежала из квартиры. – Пресвятая Богородица…

* * *

Краем уха Алекса слышала о том, что, прежде чем наряд милиции прибыл на место потасовки, Чирик успел нанести свой коронный удар и сломать дяде Коле нижнюю челюсть. Последствия этого хука оказались отнюдь не шуточными, и врачи, устанавливавшие пострадавшему шину-скобу, предсказали весьма нерадостный прогноз на многомесячное и упорное заживление межчелюстной кости с приемом жидкой пищи исключительно через трубочку. Нападение на брата, старшую сестру, Колину жену и испуг младшей дочери стали для Марии последней каплей, и она приняла окончательное решение о разводе. Пока Червонец находился в районном СИЗО до выяснения обстоятельств, она взяла на себя обязанности по уходу за братом и параллельно готовила все необходимые бумаги, чтобы брак был официально расторгнут.

Ранним утром шестого января заспанная Алекса покинула свою уютную комнату и вошла на кухню, откуда доносились приятные ароматы. Мария стояла у плиты и, держась за ручку серебряной кипящей турки, что-то разъясняла своему оппоненту по телефону. На ней был белый импортный костюм, кремовая блузка и металлические бигуди на резинках. И как она спала с этими железными штуками?.. Продолжая вести беседу, она подмигнула Алексе, сняла с плиты турку, налила кофе в маленькую цепторовскую чашечку и, так и не присев за стол, мгновенно выпила её.

– Проснулась, доченька? – улыбнулась она, когда отключила связь. – Что будешь на завтрак?

– Я ещё не успела проголодаться, – не сдерживая сладкой зевоты, пробубнила Алекса. – Я чуть позже съем булку с маслом и какао.

– Опять всухомятку? – отвлекаясь на телефон, возмутилась Мария.

– Почему опять? Вчера, например, я ела жидкое!

– Ты имеешь в виду чай?

– И его тоже!

– Ладно, садись давай, перекусывай, – сдалась она, – а позже обязательно как следует пообедай. Договорились?

– Договорились… – нехотя согласилась она, наблюдая, как Мария бросила взгляд на наручные часы, ловко стянула бигуди и, расправив локоны, покрыла голову тонной лака.

– Мама, так у нас вечером всё остается в силе? – думая о предстоящем празднике, поинтересовалась Алекса.

– А кто может помешать осуществиться нашим рождественским планам?

– Не знаю… У тебя всегда столько работы…

– Сегодня минимум дел. Заскочу в одно место и сразу домой.

Она накинула на плечи норковый полушубок и энергичной походкой прошлась по коридору, чтобы взять свой портфель и перчатки. После этого она заключила Алексу в свои объятия, трижды поцеловала её в щёчку и, нежно стерев след от губной помады, поспешила на встречу. Вернувшись в одиночестве на кухню, Алекса насыпала какао в кружку с холодным молоком и выглянула в окно, чтобы проводить маму взглядом.

Зимний пейзаж за стеклом отнюдь не впечатлял: пасмурное небо с чёрными прожилками, местами туман, съедающий некоторые здания, на дорогах грязный снег. Но стоило ей подумать о том, что уже завтра они окажутся на любимой базе отдыха, которую окружают сосновые рощи, ледяные озера, белый, девственно чистый снег, а разрешённая рыбалка, русская баня, коттеджные домики и развлечения на снегокатах располагают к насыщенному и разнообразному времяпрепровождению, она моментально приободрилась. Наконец, внизу показалась Мария и, укрываясь в воротник от ветра, направилась к машине. Очередные неотложные дела. И какая ей охота выбираться из дома в праздничные дни, да ещё и в такую погоду?.. Подойдя к водителю, который ожидал на улице, Мария сказала ему несколько слов, получила от него ключи и, заняв место за рулем, отпустила. Через мгновенье грубоватый высокий джип ловко сдал назад и, не теряя ни минуты, сиганул со двора.