Loe raamatut: «Тайна брачной ночи генерала-дракона»

Глава 1

Я открыла глаза в странном месте.

Почувствовав вдали от себя чье-то дыхание, я повернула голову и чуть не потеряла сознание.

Незнакомый обнаженный, красивый до розовых соплей, мужчина, лежавший рядом, посмотрел на меня взглядом полным презрения.

Его холодные глаза просто уничтожали меня.

Было его глазах что-то гнетущее, как будто он только что обнаружил, что изменила ему с целым симфоническим оркестром расширенного состава и завела в качестве любовника целую футбольную команду вместе с тренером и запасными.

Я не имела понятия о том, как я сюда попала, но, судя по всему, у этого красавца с ледяным взглядом ко мне, определенно, были вопросы.

Но у меня вопросов было куда больше!

«Мужик, а ты кто?», – мысленно прошептала я, глядя на его торс, сглатывая и мысленно одобряя каждый кубик мощного пресса. Красивое тело вызвало у меня учащенный пульс, а я почувствовала себя прямо девочкой- девочкой, глядя на такие широкие плечи. Что-то внутри замерло, затрепетало при виде такой мощи и силы.

Мне стало вдруг ужасно стыдно, что я не могу оторвать от него взгляд.

Черные жесткие длинные волосы и красивые холодные глаза на умопомрачительно мужественном лице вызывали внутри странное противоречие. С одной стороны было желание схватить его кричать: «Это – моя добыча!», а с другой стороны хотелось молча созерцать эту красоту и тихо обожать.

Одеяло, прикрывшее его бедра, притягивало любопытный женский взгляд. У меня даже во рту пересохло. «Приличные девушки смотрят на лицо!», – напомнила я себе. Но краем глаза я заметила, какое счастье мне во сне привалило и ко мне привалилось!

– Как ты могла… – низким голосом произнес красавец, шумно втянув воздух. Он выдохнул его, обдавая жаром гневного дыхания. Лед в глазах даже не думал таять.

А что я могла?

Тихий шелест постели заставил меня удивленно посмотреть на комнату, которая таилась в полумраке. Золотистый свет тяжелых подсвечников, освещал тяжелые гардины, бросал трепетные тени на роскошные паласы и старинные комоды – кажется, я оказалась в фильме о времени, когда они носили корсеты, а за сквернословие бить канделябром по голове.

Ого! А где это я?

Это точно не моя комната! Тут одна кровать размером с мою квартиру и немного соседской кухни.

«Тише!», – успокоила я себя. – «Это сон! Просто сон!».

Я снова посмотрела на красавца.

Я едва сдержала емкое восклицание и постаралась успокоить взволнованное сердце. Не то, чтобы это была любовь с первого взгляда. Но что-то в этом явно было.

И кто это мне снится?

Красавец был полностью обнажен, а покрывало, скользнуло по его атлетическому телу, заставляя заинтересовано посмотреть на его сильные руки.

Да, завтра утром я буду долго вспоминать о сне, спрашивая, в каких заповедниках женских грез водятся такие мужчины?

«Какой приятный сон!», – мысленно отметила я, пробегая глазами по красивому телу незнакомца.

Внутри что-то сладко заныло от бесстыдного предвкушения продолжения. Тут как бы все располагало к жаркой ночи, кроме его взгляда.

Завтра в автобусе я буду монотонно провожать пейзажи и краснеть, вспоминая, что вытворяла ночью во сне. А все будут думать, что я – приличная женщина, которая едет на работу.

Но тут же переведя взгляд на лицо красавца, я вдруг увидела в его глазах смесь презрения, ненависти и … боли. Нет, мне не показалось.

Опираясь на одну руку, невообразимый красавец с темными волосами на мгновенье завис надо мной. Мускулы его напряглись, а я затаила дыхание, поглядывая на его напряженные руки. Он ждал ответа на вопрос, который я так и не поняла.

Холодный взгляд притягивал мой, а я удивленно смотрела ему в глаза, не понимая, а что, собственно, случилось?

Шелохнувшись, я поняла, что тоже лежу обнаженная под одеялом.

«Презираю!», – процедил его взгляд.

Но сам он таинственно молчал, не проливая ни лучика света на нарисовавшуюся проблему.

От взгляда пронзительно холодных глаз, я скромно потянула наверх свое одеяло, пытаясь прикрыть хотя бы грудь. На пальце у красавца – мужчины в лучах лунного света, сверкнуло золотом вычурное кольцо.

«Эм… Сон про женатого?», – удивилась я, глядя на свою руку.

Так я и знала! Даже во сне нашлась такая, которая уже присвоила эту красоту.

«Тьфу, тьфу, тьфу! Спаси и сохрани от маньяка резвого, от бандита трезвого, от бомжа поддатого и мужика женатого!», – скороговоркой прочитала я мантру.

А затем опустив глаза, заметила на своей руке такое же вычурное кольцо.

«Фух! Фух! Это – как бы мой муж!», – выдохнула я с такой радостью, что тут же устыдилась.

Красавец оторвал от меня свой обжигающий взгляд. Но свое кольцо старательно игнорировал.

Он резко вскочил с кровати, стянул со спинки кресла белую сорочку и взмахнул ею, словно крыльями. Я любовалась разлетом плеч, тому как скользит по ним тонкая белая ткань.

Потянув за собой покрывало, незнакомец обмотал его вокруг бедер, давая мне возможность полюбоваться красивым накачанным треугольником его фигуры. Его губы были почему-то сжаты…

Я поползла спиной наверх, чтобы тоже сесть. Пока что я не понимала, что случилось. Я наблюдала свою руку с кольцом, как вдруг увидела длинные рыжие волосы, спадающие на мою грудь.

Рыжие? Я присмотрелась к пряди, а потом взяла ее двумя пальцами. Да у меня отродясь не было рыжих волос! Я всегда была темненькой! С короткой стрижкой каре!

А, может, это не я? Тогда кто?

Я пошевелила пальцами, как вдруг подняла глаза на красавца. Тот уже влез в штаны, бросив покрывало прямо на пол.

Он схватил красивый синий мундир с золотыми эполетами. Мундир мелодично звякнул орденами и медалями. Незнакомец продел руку в рукав. На мгновенье наши взгляды встретились.

Мне показалось, что я никогда не видела такого взгляда! Было видно, как незнакомец стиснул зубы, пока рука механическим движением застегивала мундир. Его рука скользнула под горлышко к расшитому золотом воротнику. Небольшая сверкающая звезда поймала лучик света, сковывая воротник – стойку. Одернув мундир, красавец распрямил плечи и ровным шагом вышел вон из спальни.

Дверь за них захлопнулась.

– Ну и дела, – пробормотала я, вставая. На полу лежала какая-то белая тряпка. Видимо, моя.

– Чья рубашка? – осмотрелась я, понимая, что в спальне, которая напоминала какой-то исторический фильм, кроме меня никого не было. Значит, моя!

Я расправила ее, глядя на обилие рюш и бантов. Ночная рубашка? Серьезно?

Подняв глаза, я заметила старинное зеркало, похожее на музейное. Я шагнула к нему, и увидела незнакомку с длинными рыжими волосами, которая смотрела на меня испуганно и недоверчиво. Пол холодил босые ноги, а я вглядывалась в чужое лицо. Подняв брови, я заметила, что красавица в зеркале тоже подняла брови. Я прикоснулась к зеркальной глади, а незнакомая девушка тоже положила на нее руку.

– Черт, – выдохнула я, отпрянув. – Это не могу быть я! Я что? Себя не знаю?

Как странно!

Я осмотрелась, глядя на роскошь, окружившую меня со всех сторон. Два уютных кресла прятались в темноте, притаившись возле потухшего камина.

В комнате было зябко, а я натянула на себя рубашку, причем, сначала – задом наперед. Потом я поняла свою ошибку и переоделась.

– И как так получилось? – прошептала я, осматриваясь, словно все вокруг вот-вот исчезнет.

Приоткрытая дверь пропускала полоску желтого уютного света. А я решила приблизиться к ней, как вдруг полоска померкла.

Возле двери кто-то был.

Я сделала шаг назад, как вдруг в комнату влетела красивая, худощавая женщина лет сорока в роскошном кремовом платье и совершенно безумным взглядом на бледном скуластом лице. На ее голове была сооружена сложная прическа из таких же рыжих волос, как и у меня.

Дамочку натурально трясло, а она не знала, куда себя деть.

Она тяжело дышала, а ее маленькая грудь, закованная в корсет, вздымалась так, что мне стало страшно, а не вылетит ли она. На искаженном мукой и гневом лице незнакомки застыла ненависть. Взгляд ее ледяных серо – голубых глаз впивался в меня.

Я не успела удивиться, как в два прыжка женщина подлетела ко мне.

Звонкая внезапная хлесткая пощечина обожгла мне щеку.

Ай!

За что?!

Глава 2

От неожиданности я покачнулась и прижала свою холодную руку к разгоряченной щеке и посмотрела на дамочку с возмущением.

– Вы что себе… – задохнулась я, чувствуя внутри волну негодования.

– Нет! Это ты что себе возомнила! – прошипела дамочка. Ее худой палец больно ткнул меня в грудь.

Женщина дышала сквозь стиснутые зубы. В уголках ее глаз притаились слезы ярости. И сейчас эта ярость была направлена на меня.

Я видела, как ее трясло. Она расхаживала по комнате, словно разъяренная тигрица, обмахиваясь сложенным веером. Ее прудовые духи с запахом розы и карамели показались мне незнакомыми.

– Я в жизни не могла представить, что моя дочь скатится до солдатской подстилки!– задыхаясь, прошипела женщина, словно заведенная игрушка, меряя комнату шагами.

Она снова сглотнула, делая такие огромные шаги, что в два счета достигла середины немаленькой комнаты.

Это что? Моя мать?

Ее губы сложились в беззвучное слово: «Дрянь!». Говорила она тихо, словно боялась, что кто-то услышит.

– Помнишь, я говорила тебе о баронессе Портланд, о ее репутации подстилки! О ее позоре! И ты решила стать такой! Да? Вставай! Вставай! Пойдем! – шипела она, задыхаясь яростью.

Она дернула меня за ночную рубашку, пытаясь схватить за руку. Но я уперлась.

– Куда?! – возмущенно произнесла я.

Я еще от пощечины не отошла.

– Как куда?! – задохнулась мать, скрипя зубами. – В гарнизон! Прямо в казарму! Там знаешь, сколько мужиков! О! Тебе понравится! Ты же у нас подстилка для солдатни?! Твой муж … О! Он в ярости! Он взбешен! Генералу подсунули подстилку, в которой уже до него кто-то был!

– Что? – прошептала я, натурально обалдевая от произошедшего.

Сейчас она напоминала мою настоящую мать.

Слова, движения, поворот головы, привычка шипеть, когда что-то ей не нравится. Я называла ее «гиена в сиропе» и всю детство боялась до судорог. Я изредка ловила моменты скупой ласки, которая была адресована не мне, а была демонстрацией для окружающих. Мол, посмотрите! Как я люблю свою дочь! Только при этом никто не знал, что в тот самый момент, когда мать хвасталась, какая я у нее красавица и умница, мою руку сжимал болезненный щипок длинных ногтей, и доносился едва слышный шепот сквозь зубы: «Держи ногу прямо!». Я с детства немного косолапила правой ногой, что вызывало у матери приступы раздражения

– И быть может даже не один! – прошипела мать, трясясь от ярости. – Я столько сил, времени, денег вложила в тебя! В твое воспитание! В твое образование! Чтобы твой муж… Сам генерал! Посмотрел на меня как на… как на…

Она застыла посреди комнаты, пытаясь подобрать слово.

Я снова почувствовала себя маленькой девочкой, над которой коршуном вьется вечно недовольная взрослая женщина.

– А куда я смотрела?! – продолжала свой яростный монолог мать, мечась по комнате. – Вырастила подстилку! И! Сколько их у тебя было? А! Сколько!!!

Она налетела на меня, схватив за подол ночной рубашки и дернув его вверх и на себя, словно пытаясь задрать.

Я отпрянула к стене.

– Сколько мужиков у тебя было? – зашипела она. – Или что? Хочешь сказать один?! Да, один?! Еще скажи, что по первой большой любви!

– Я не… – попыталась прийти в себя я.

– Ты хоть знаешь, что такое настоящая любовь? – задыхалась мать, глядя на меня с обжигающим презрением. От нее пахло удушающе сладкими пудровыми духами. – Знаешь?! Настоящую любовь нужно заслужить! Ты, своим грязным ртом не имеешь права произносить слово «любовь»! Ни о какой любви в твоем случае речи не было, и быть не может! Судьба не дает ее просто так! Нет, конечно! И уж тебе она точно ее не даст! Слышала! Посмотри на себя! Такой, как ты она вообще не положена!

– Неправда! – возмутилась я, пытаясь перебороть внутри себя оцепеневшего от ужаса ребенка.

– Такой. Как. Ты! – ее палец больно тыкал мне в грудь в такт каждому ee слову. – Ее точно не дадут! Ты ее не заслужила! А то, что ты считаешь любовью на самом деле – просто… просто… разврат! Похоть! Низменные удовольствия! Но никакая не любовь!

Палец снова уперся мне в грудь, больно нажав.

– Ты опозорила нашу семью! – змеей прошипела мать, брызжа слюной.

Она на секунду замолчала.

– Нет, нет, – задыхалась она, а ее голос становился тише. – Ты ее растоптала! Как я теперь буду смотреть в глаза обществу! Мать потаскухи! Мать подстилки! Вот! Вот, что они скажут! Они пальцем тыкать будут! А твой отец? Он вот-вот лишится звания! Думаешь, генерал это просто так оставит? Знаешь, что он мне сказал?

Она снова пыталась отдышаться, бросая нервный взгляд на дверь.

Что-то ее напугало. Она побледнела.

За дверью послышались чьи-то шаги.

Глава 3

– О, нет! – гадким шепотом протянула мать, дернув мои волосы.

Я отобрала их из ее руки, чувствуя, как внутри все заходится от возмущения.

Шаги прошли мимо…

В этот момент на меня посмотрел испепеляющий взгляд.

– А все из-за тебя! У нас здесь сплетни быстро распространяются! Глазом моргнуть не успеешь, как все в тебя пальцем тыкать будут! Сейчас-сейчас, – шепотом сглотнула мать, а в ее голосе появились неприятные многообещающие нотки. – Скоро нашу карету измажут грязью! Как я буду теперь выезжать в общество, когда все вокруг знают, что моя дочь – гулящая!

Вены на ее припудренном лице и шее вздулись. Глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Точь в точь, как у моей матери, когда она была в бешенстве.

Дверь открылась, а в комнату вошел маленький круглый пожилой мужчина.

Мать тут же бросилась на него.

– Гордон! Ты хоть представляешь, что сделала твоя дочь?! А?!

Я поняла, что это отец той девушки, в чье тело я попала. Для меня до сих пор было удивительно, что я – это не я.

Мать атаковала отца, который попытался отмахнуться. Он бросился ко мне, встав на колени.

– Тише, не плачь, – дрогнувшим голосом произнес отец. – Аврелька, посмотри на меня.

– Ах, тише! Ах, не плачь! Ну, Аврелька! Тьфу! – с гадкой издевкой передразнила мать. – Уси-пуси! Дверь закрой! Не хватало, чтобы гости услышали! Они еще не разъехались! Такой позор! Мы от него никогда не отмоемся!

Она бросилась к двери, закрывая ее наглухо, а потом возвращаясь к нам.

В детстве, я однажды назвала маму злой мачехой. Что тогда началось! После моего бедного отца увезли на скорой.

– Ну не надо плакать, – слышала я ласковый шепот чужого отца. Теплая, жесткая рука ласково коснулась моей щеки. – Все образуется…

Я смотрела в его глаза. Пусть они были и не похожи на глаза моего папы, но в них было что-то такое, что заставило сердце вздрогнуть. Я сглотнула.

– Образуется?! – с такой яростью выдавила мать, что мне показалось, ее удар сейчас хватит. – Образуется?!! Ты хочешь сказать, что у нее там все зарастет?!

Она снова дернула меня за подол рубахи. А потом бросилась к кровати, стягивая простыню и комом бросая ее в нас с отцом.

– Вот! Вот что образуется! – шипела мать. – Где кровь?! Где она?! Утром надо предъявлять простыню, а где кровь?! Где?! Она осталась на какой-то солдатской койке! Или на траве! А должна была быть здесь! Здесь! На кровати! На брачном ложе!

– Прекрати шипеть, – произнес отец, а я увидела в его глазах страдание. Волосы его уже посеребрила седина, а он пытался меня утешить и защитить. Я всей душой тянулась к нему, чувствуя, словно нашла что-то потерянное, почти забытое, но такое родное.

– Твоя дочь – солдатская подстилка! – выплюнула мать. – Твоя дочь, Аврелия гуляла с солдатней! Пошла по рукам! А ты ей «усю-масю»! Ты хоть понимаешь, что тебя звания лишат! Звания! За обман! На! На, держи!

Она задыхалась, доставая из рукава какой-то документ.

Глава 4

– Мы с тобой прописывали ее девственность в брачном контракте! А она нам вон какую свинью подложила! – крикнула мать, потрясая бумагой у нас перед носом.

– Тише, не надо кричать, – глухим голосом произнес отец, прижимая меня к груди. О, боже мой! Как же я мечтала снова встретить такого человека, как мой папа… Жаль, что в том мире, он умер, когда мне было десять. Сердце не выдержало. – Это же наша дочь! И чтобы она не натворила, она всегда останется ею.

Я прижималась к совершенно незнакомому мужчине, от которого шло такое тепло, такая любовь, что мне захотелось плакать. Столько лет прошло, а я все помню, как папа обнял меня в последний раз…

– Правильно! Пусть плачет! – яростно зашипела мать. – Может так до нее дойдет! У меня больше нет дочери! Нет! Такая дочь мне не нужна!

– Отставить, жена! – резко и как-то по-военному произнес отец. В его голосе прозвучала звенящая сталь. – Аврелия была и остается нашей дочерью! Даже если меня лишат звания!

– Лишат звания? – задохнулась мать. – А на что мы жить будем? На ренту с поместья? Я не собираюсь из-за этой… из-за этой…

– Выбирай выражения! – рявкнул отец, подавшись вперед. Его голос был строгим и не терпел возражений.

– … есть бобовую кашу и носить бобровую шубу! Ты хоть понимаешь! А нет! Ты не понимаешь! Ты привык к лишениям! А я не привыкла! – нервно затряслась мать.

– Я все прекрасно понимаю! – твердо произнес отец, вставая между мной и матерью. Он вырвал у нее из рук бумагу и сунул себе в карман.

– А вдруг она беременная? – прошипела мать, а ее взгляд полный ненависти, скользнул по моему животу. – Мало того, что она с кем-то загуляла! Так еще и нагуляла! Вот этого генерал точно не простит! Этот не тот, кто будет воспитывать чужого ребенка!

– Рот закрой и сядь в кресло! – твердо произнес отец, а я видела, как он сжал кулаки. – Здесь тебе не тут! Тебе напомнить, что ты сделала в юности?

В этот момент мать побледнела. Она бросила острый как нож взгляд на меня.

– Ты не посмеешь! – задохнулась она. – Не посмеешь, Гордон!

Глава 5

Почувствовав поддержку, я осмелела. И мне тут же стало интересно, а что там случилось в юности?

– Напомнить? – спросил отец, немного повышая голос. – Так я напомню! Как ты в окно родительского дома вылезла! Как ты платье порвала, когда по плющу вниз спускалась! Пока твой отец спал! Чтобы мы с тобой могли тайно обвенчаться в часовне за городом! Как тебя наследства лишили! Как вычеркнули из списков семьи, а потом снова вписали после смерти твоего отца, который кричал, что ты ему больше не дочь! И слышать он о тебе не хочет!

Эти слова прозвучали для матери, словно пощечина. Она открыла рот и побледнела. Ее глаза стали холодными, как у рыбы. Она безотрывно смотрела на отца.

– Ты обещал, что никто об этом никогда не узнает! – змеиным шепотом произнесла мать, присаживаясь в кресло и сжимая ручки его так, что ее тонкие сухие пальцы побелели.

И при этом она с еще большей ненавистью посмотрела на меня.

– Но ты у меня бы первым! И ты прекрасно об этом знаешь! – внезапно парировала мать, покачиваясь в кресле. – А генерал таким похвастаться не может! Он не может похвастаться, что был первый у своей жены! Это – несмываемый позор!

– Если надо, я готов отстаивать честь дочери, – твердо произнес отец, а я видела, что слова почему-то дались ему с трудом. – Если надо, я вызову генерала на дуэль. Кто, как не я должен заступиться за свою малышку!

– Дракон тебя в два счета уничтожит! – процедила мать, задыхаясь от собственного яда. И тут же ее взгляд переметнулся на меня. – А ты! Что смотришь! Отец умрет из-за тебя!

– Не смей на нее кричать! – рыкнул отец.

– А вдруг она беременна? – с ядом в голосе настаивала мать, сжимая кулаки.

– Тогда тем более, не сметь повышать на нее голос! – твердо произнес отец.

– Ты прекрасно знаешь, что делают с такими … невестами! – мать указала на меня дрожащей рукой. – Он убьет ее на виду у солдат! Чтобы не потерять свой авторитет перед армией! Не хватало, чтобы какой-нибудь салага с соплей на погонах тыкал генералу тем, что спал с его женой! А если таких сопляков будет много?

– Я… я … – хотел было что-то ответить отец, но простонал и покачнулся.

Он сморщился, стараясь сделать глубокий вдох.

Я уже видела такое… Мне казалось, что все, что вокруг происходит – дурной сон. Фантасмагория из образов детства.

Побелевший, как полотно отец тяжело дышал, но при этом продолжал стоять ровно. Но я-то видела, что ему плохо. И не хватает воздуха.

– Врача! Это приступ! Это начало! – закричала я, видя, как отец отмахивается: «Не надо!».

– Сядь на место! Не позорь нас еще сильнее! – вскрикнула мать, вскакивая с кресла. – Хотя, куда уж еще сильнее!

Она сглотнул эти слова, а я чувствовала, что нужно бежать за помощью. У папы тоже так было! Это приступ! У него прихватило сердце!

Если ничего не сделать, он умрет! Как папа!