Loe raamatut: «Тень Белого Тигра»

© Ксения Хан, текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Проза Ксюши – это про боль, слёзы, потери и страх за героев. Но ещё её проза про сильных женщин; мужчин, после которых повышаются стандарты, и про эйфорию от каждого сюжетного поворота. Я завидую тем, кто ещё не познакомился с этой трилогией. Про такие книги говорят: «Сотрите мне память, чтобы я могла перечитать этот шедевр».

Сия, автор канала @lowselfhome

Освежающий запах солёных волн, удушающий дым и гарь от сожжённых домов, чувство тоски по тому, что ещё не произошло, но уже неизбежно. Герои, чьи судьбы находятся в руках Судьбы, что с каждой страницей сжимает их в кулаки всё крепче и крепче, не щадя мои чувства и душу. «Тень Белого Тигра» не книга. Это стрела, которая вонзилась в моё сердце.

Вика Ли, автор канала @itsbooklee

«Тень белого тигра» покажет вам настоящую войну и стратегию, что может совершить невозможное. Конфликты и старые раны ударят по героям, а юмор иноземцев и характер молодого короля разрядят атмосферу. Ксюша построила настоящие эмоциональные качели с видом на море. Какой итог ждёт тех, кто так исступлённо сражался за свои земли?

Мартианка, автор канала @martiankaBooks

Посвящается моим читателям. Спасибо, что поддерживали меня на протяжении столь долгого времени. Мы добрались до финала!

Действующие лица

Происходящее в дораме частично основано на исторических событиях корейского полуострова времён XVI века, но персонажи, инциденты и упомянутые факты не соответствуют правде. Все совпадения с реально существующими людьми случайны.

Мун Нагиль – Ёнгданте, генерал драконьего войска, Дракон Дерева и Металла

Сон Йонг – Сыта-голь, попаданка из Священного Города

Ли Хон – Король Чосона, пятнадцатый ван Чосона

Ким Рэвон – побратим Нагиля, бывший ученик Дракона

Лапа Дракона

Чунсок – Пуримгарра, Первый Коготь, правая рука генерала

Гаин – Сыгунгарра, Второй Коготь, предводительница лучниц

Дэкван – Тырсэгарра, Третий Коготь, мастер мечей

Чжихо – Куаргарра, Четвёртый Коготь, лекарь

Воины Дракона

Хаджун

Боым

Намджу

Кантэ

Гванук

Минхи

Тэгён

Сокву

Досан

Ган

и другие

Дочери

Ильсу

Чхонги

Риюль

и другие

Совет короля Чосона

Лю Соннён – Советник Восточной Фракции

Ким Кихо – Советник Западной Фракции

Чхве Сувон – Советник Южной Фракции

Ли Бенгон – Советник Северной Фракции

Лю Соджоль – сын советника Лю Соннёна

Лю Сои – дочь советника Лю Соннёна

Ким Ондэ – шурин советника Ким Кихо

Империя Мин

Чжу Иньли – тринадцатый Император династии Мин

Чжу Чанло – четырнадцатый Император династии Мин

Ван Юцзяо – Наместник Императора в Чосоне

Ван Шоужань – Секретарь Императора

Слуги во дворце

Харин – бывшая служанка в доме советника Чхве

Евнух Сан – главный евнух короля

Тётушка Чхве – смотрительница королевского крыла во дворце

Иноземный отряд

Иридио – иноземец, португальский торговец пряностями, бывший узник безымянной крепости

Перу

Хольхе

Коби-руан

Даби

и другие

Орден Дракона (ныне расформирован)

Мастер Вонгсун – Дракон Воды, учитель Нагиля и Рэвона

Мастер Го – учитель боя, мастер мечей

Прочие

Су Имдон – бывший патриарх Ордена Сливы

Ким Мунсу – начальник городской стражи Хансона

Капитан Кан – капитан стражи безымянной крепости

Тоётоми Хидэёри – генерал японского войска

Отсутствие предела

Хэнджу, Чосон, четвёртый день 1593 года ¹, год Водяной Змеи

За убийство десятой дочери Императора, принцессы династии Мин, полагалась казнь. Но поскольку виновный генерал драконьего войска, его брат-предатель, а также воин, прислуживающий ныне погибшей ученице мудан, сбежали, просто казнить шаманку древнего ордена никто не посмел. Наместник Императора Ван Юцзяо назначил дату казни – четвёртый день первого месяца нового года. До тех пор он повелел пытать мудан, пока она не сознается, где прячутся опальный генерал и его люди.

Шаманка молчала трое суток. Ранним утром четвёртого дня её вывели на главную площадь перед Пэдучжоном и усадили на стул для кымбу ². Лан шла с трудом, к своему неудовольствию опираясь на руки ведущих её стражников больше, чем хотелось бы, и потому скамьи и циновки для пыток встретила с мимолётной улыбкой. Это заметили приближённые Империи, это не ускользнуло от внимательного взгляда наместника. Стоящие рядом со стулом Лан стражники вздрогнули, хотя все предыдущие дни она не бросила на них и краткого взгляда, не прокляла и не сказала ни единого дурного слова.

Тело знаменитой ученицы мудан из Ордена Белого Тигра так и не предали огню и земле, выставили, словно в назидание всем врагам Империи, перед дворцовыми вратами Тэсу. Вот только прикованной к шесту была не погибшая сыта-голь, духа которой боялись в стенах дворца даже слуги Ван Юцзяо. И Лан тратила гораздо больше сил на то, чтобы сохранить эту тайну, не дать любопытным глазам заглянуть за вуаль из Ци и обнаружить там другую жертву, чем на то, чтобы выдерживать бесконечные пытки.

Лан знала, что умрёт сегодня. Знала это ещё с тех пор, как приняла дар от шаманки Кэмеко, с тех пор как увидела будущее, в котором ей суждено было встать на сторону Чосона и помочь новому Дракону Дерева, неопытному и юному защитнику страны, одержать победу в первой войне и достойно встретить вторую. С тех пор как в Чосон пришла эта женщина, Лан знала наперёд, как сложится её судьба.

Сон Йонг из Священного Города, заключившая союз со змеем, должна была стать спасением Чосона – или его погибелью. Шаманка Лан, передавшая ей свои знания и силу, должна была уйти в мир иной и присоединиться к духам своих предков – или не учить Сон Йонг вовсе. Лан сделала выбор.

Новое сменяет старое, как сезоны в году. Так заведено в Великом Цикле. Так написано на роду всех живых существ.

Лан вздохнула, впуская в тело морозный воздух раннего утра, и послала тихую мольбу духам. У неё ещё было немного времени в этом мире. Совсем чуть-чуть, пара мгновений, чтобы вспомнить славную долгую жизнь и насладиться последними лучами холодного солнца.

Могла ли шаманка изменить свою судьбу? Её непутёвая ученица считала, что человеку подвластно любое будущее и открыты любые тропы, и это, конечно же, не было правдой. Тот, кто должен умереть от меча в бою, не задохнётся в утробе матери, если его судьбу направляют Великие Звери. И тем не менее… Лан скривила губы в тонкой, едва заметной улыбке, которую Ван Юцзяо посчитал кошмарным предзнаменованием.

– Именем тринадцатого Императора династии Мин за пособничество в убийстве десятой дочери Императора я приговариваю мудан из Ордена Белого Тигра к смертной казни, – взревел над площадью твёрдый голос наместника. – Её соучастников и настоящих убийц дочери Императора ждёт та же участь!

Много слов, мало дела. Даже в собственном приговоре шаманка видела изъяны и хотела бы поторопить наместника, если бы могла говорить. К четвёртому дню пыток она потратила слишком много собственной Ци и уже сутки не могла раскрыть рта от слабости. Но мысли её были ясны. В них она поторапливала наместника, словно заигравшегося ребёнка.

Трещит и трещит, индюк напыщенный. Великий Лазурный Дракон, и в эти руки ты вложил разящий меня клинок…

Ещё до того, как Лан стала ученицей шаманки Кэмеко, в юном возрасте, когда её мать и отец погибли от голода, ей открылась уродливая истина – и теперь она принимала ту с чистым сердцем.

Смерть конечна и неотвратима.

И час Лан наконец-то пришёл.

Блеснуло в свете зимнего рассветного солнца лезвие меча в руках чосонского стражника. Лан заметила в его взгляде неуверенность и слабо кивнула. Давай же, смелый воин Чосона. Выполни свой долг, а потом передай моей безутешной ученице, что конец каждой жизни предрешён, избегать его бессмысленно.

Передай ей, что человек – слабое существо, зёрнышко риса в Великом Цикле, малая капля в круговороте живых и мёртвых. Смерть конечна для всех и неотвратима для всех, будь ты зазнавшийся монах умирающего ордена, или великий генерал большого войска, или крестьянская дочь, ставшая лучницей, или юный король слабеющей страны, или женщина, отвоевавшая себе место под здешним солнцем, или Дракон, ставший опорой страны поневоле.

Передай, что рано или поздно каждой жизни приходит конец. Но как мы к нему придём, выбираем мы сами.

Передай это моей ученице, воин. И скажи Дракону-дуралею, что он сам волен выбрать себе дорогу, по которой пойдёт.

Исполняющий приказ стражник отвёл глаза в сторону, в последний миг побоявшись смотреть в лицо невозмутимой мудан. Резкий взмах его меча обрубил жизнь в теле шаманки Лан, последней шаманки Ордена Белого Тигра.

В тот же самый миг пелена с посиневшего лица мёртвой ученицы шаманки спала, и глазам зевак, собравшихся у ворот Тэсу и глазеющих на распятую, предстала не женщина-змея, пугающая всех даже после смерти, а неизвестная девушка. Юна, лучница из стана Дочерей драконьего войска, присоединилась к Великому Циклу вместе с шаманкой Лан.

Их путь был окончен.

Cоюзники Змея

1

Дорога на Пхеньян, Чосон, первый день 1593 года, год Водяной Змеи

В сопровождении Хаджуна и Рэвона, наиболее странной компании, какую Йонг могла представить, она остановилась на привал во дворике заброшенной крестьянской хижины.

– Вы с Нагилем договорились о столице, – сказала Йонг, собираясь снова задать надоевший Рэвону вопрос, – но ты привёз нас сюда. Столицу спутал?

– Прекратишь ты упражняться в сарказме? – вздохнул Рэвон, изрядно уставший от неё всего лишь за день пути. Её вопросы он демонстративно игнорировал, говорил только с Хаджуном, и Йонг, тоже вымотанная долгой дорогой по заснеженным тропам, не могла даже как следует разозлиться.

– Ёнгданте велел доставить сыта-голь в Хансон, – подал голос Хаджун. Рэвон кинул ему короткий сердитый взгляд.

– В планах твоего генерала тоже многое поменялось, не так ли?

Хаджун насупился, пожал плечами, когда заметил, как неуверенно смотрит на него Йонг. Все силы у неё ушли на то, чтобы не плакать, сидя в седле, чтобы отгонять от себя образ белого, изменившегося под действием Ци, лица Юны. Даже после смерти она была похожа на Йонг.

Похоронят ли её с почестями – или привяжут к позорному столбу, выдав смерть предательницы за показательную казнь? Йонг не хотела думать об этом, ни сейчас, ни позже, но мысли вновь и вновь возвращались в прошлую ночь, полную слёз и крови. Её слёз. Чужой крови.

На горы опускалась ночь, становилось холоднее, они потеряли силы ещё в полдень и с тех пор плелись по тропам, не разбирая следов. Им стоило отдохнуть, Рэвон был прав.

«Сделай так, чтобы жертвы Юны и Лан были не напрасны, Сон Йонг», – думала она, спрыгивая с крупа своей уставшей лошади и заходя в неухоженный двор одинокой хижины у дороги.

«Сделай так, чтобы все глупцы поплатились за это», – думала она, привязывая коня к засохшему сливовому дереву.

– Завтра отправимся дальше, – поджав губы, сказала Йонг. Хаджун вскинул брови от удивления, но говорить ничего не стал. Твоё решение, сыта-голь.

Соглашаться с Рэвоном было смерти подобно и прежде, но теперь, после целого дня пути рядом с ним, после всех мыслимых и немыслимых образов, которые она себе выстроила, помня всё о прошлой ночи и додумывая недостающие детали… Теперь Рэвон-сонбэ ³ окончательно превратился в глазах Йонг в чудовище.

Она велела развести костёр и ушла поискать в хижине что-нибудь тёплое, что можно было использовать в качестве одеяла, и хотела думать только о предстоящем ночлеге, еде, приземлённых делах… Но снова и снова возвращалась мыслями в кровавую ночь и чувствовала в воздухе тонкий запах металла, кислого яда, прожигающего горло принцессы Юнмень, солёных слёз умирающей Юны. Прошлая ночь, полная крови и предательства, осталась в Йонг, вся целиком, и не было ни сил, ни желания сопротивляться её отравляющему смраду, тянущемуся вдоль снежной дороги от Хэнджу.

Нагиль не мог отравить принцессу, он бы не решился на такое даже под угрозой казни. Сам бы полез в петлю, сунул бы руку под лезвие меча, чтобы спасти, а не убить. Лан тоже подобного не допустила бы. Мэштренним ⁴ была строгой, порой жестокой, но никогда её действия или слова не призывали к смерти и не сулили смерть.

«Ты х-х-хотела, чтобы девчонки не с-с-стало. – Имуги поднялся вдоль позвоночника Йонг в затылок, задышал оттуда ледяным духом. – Ты желала от неё избавитьс-с-ся».

– Не такой ценой, – возразила Йонг вслух, останавливаясь в заброшенном мрачном доме, где не было ни света, ни звука. У хижины были заколочены окна, бедное убранство единственной комнаты покрылось пылью и ледяной коркой. Йонг глубоко дышала, стараясь унять сердито разогнавшееся сердце, и пар из её горла вырывался горячий и тоже злой. – Принцесса не должна была умирать. Не так страшно. Не такой молодой.

«Но её с-с-смерть принес-с-сла тебе облегчение, – с сомнением прошипел имуги. – Теперь твоему генералу не нужно женитьс-с-ся на этой маленькой девочке».

– Да, потому что она мертва, – процедила Йонг, даже мысленно давя на слова, вкладывая в них обидную боль, копившуюся в ней весь день. – Ни одно желание не должно идти сквозь живого человека, подобно стреле, пронзающей грудь.

«Говоришь с-с-складно, – ехидничал змей. – Но что толку от твоих речей, ес-с-сли за ними с-с-сокрыта ложь? Говори что хочеш-ш-шь, но не ври с-с-себе: ты хотела избавитьс-с-ся от принцес-с-сы!»

Он… был прав. Йонг зажмурилась, чувствуя, как сквозь веки просачиваются обидные злые слёзы, и шумно выдохнула. Она не знала, что могло бы спасти её и Нагиля от безрадостной участи, и за долгую, томительную неделю, проведённую под стражей Ван Шоужаня, не раз думала о том, можно ли отравить тринадцатую дочь Императора династии Мин и остаться в живых. И гнала от себя эти мысли, потому что те были безнадёжной тратой времени и сил. Никто не смог бы убить принцессу Юнмень и выйти из дворца на своих двоих. Даже Дракон. Тем более Дракон.

– Это моя вина, – проговорила Йонг тихо, и имуги тут же скрутился в её груди, поднялся к горлу, его протест вырвался изо рта шипением.

«За мыс-с-сли не наказывают. Не с-с-ебя ты должна винить».

– Больше некого, – мрачно заметила Йонг, стирая с щёк замерзающие на холоде слёзы. – Я отвечала за Юну и своего мэштреннима. И я их не сберегла.

«Найди того, кто поплатитс-с-ся за их с-с-смерть, – прошипел имуги. – Не ты одна желала убить принцес-с-су, но только ты с-с-сейчас-с-с за это в ответе. Нес-с-справедливо».

– Верно.

Йонг понимала всё это с самого начала и теперь злилась, что не смогла предотвратить катастрофу. О покушении на принцессу думала она сама, но выполнил её тайную, стыдную волю кто-то другой. И расплачиваться за это должен был кто-то другой.

Не бедная Юна. Не мудан Ордена Белого Тигра.

Йонг так и не нашла в пустой хижине ничего, что могло бы согреть её и невольных попутчиков, о которых она не просила. Но в полу комнаты обнаружилась шатающаяся доска, а под ней – тайник с двумя закупоренными кувшинами соджу. Алкоголь мог быть испорченным, а Йонг не ела со вчерашнего вечера. Она прикинула свои шансы и без всякой надежды выволокла кувшины на свежий воздух, к поджидающему у огня Хаджуну.

– В доме ничего нет, кроме алкоголя. Предлагаю согреться им.

Хаджун обернулся на сердитый голос Йонг и вжал голову в плечи.

– Я бы не стал рисковать, сыта-голь. У этого соджу может быть отвратительный вкус.

– Не всё ли равно, чем заливать горе? – зло выдохнула Йонг и села на трухлявое бревно рядом с воином. Тот подвинулся, огляделся в поисках Рэвона, похоже. Ему предатель Чосона тоже не нравился, но, кажется, компания одной Йонг сейчас Хаджуна не устраивала. Не когда Йонг в один миг могла обернуться змеёй.

– Что в моём мире, что в этом… – промычала она, откупоривая старый кувшин, из горлышка которого пахнуло застоявшимся спиртом. – Смерть неожиданна и коварна и выбирает всегда не тех, кто её заслуживает.

– У нас говорят, – осторожно заметил Хаджун и взял кувшин из трясущихся рук Йонг, – смерть забирает тех, чьё время пришло.

– Уверена, принцесса Юнмень с тобой бы поспорила.

На едкое замечание Йонг Хаджун ничего не ответил, опустил голову и кувшин с соджу поставил в ноги.

– Не стоит вам пить, сыта-голь, – тихо добавил он спустя несколько коротких мгновений. – Горе не запьёшь соджу, его можно только прожить и проплакать.

– Или же найти виновного в твоих бедах и вздёрнуть его на виселице, – проговорила Йонг. Её злые слова потонули в скрипе снега под ногами вернувшегося Рэвона. Тот нёс подстреленного зайца.

– Не самый богатый улов, – сказал он, будто не замечая кувшина со старым соджу в руках у Йонг. – Но лучше, чем ничего.

Хаджун выпотрошил тушку, насадил на вертел. Пока ждали, когда приготовится жёсткое мясо, Рэвон без слов протянул руку к кувшину, который Йонг так и не опробовала, наблюдая за танцем языков пламени под свежим заячьим мясом. Она не обратила внимания на то, что Рэвон-сонбэ пьёт рядом с ней и делает вид, будто между ними ничего не изменилось с тех пор, как они сидели в беседке у пруда во дворце Хэнджу.

Тогда он сказал, что преследует свои цели и помочь Нагилю ничем не может. А в следующую ночь принцессу Юнмень отравили, Юна погибла на руках у Йонг, защищая её от меча стражника, и Лан велела ей уходить и больше не оглядываться. Какая цель стоила бы убийства дочери Императора? Расторгнутая свадьба генерала драконьего войска – лишь побочная причина, даже повод.

Йонг думала об этом всё то время, что дожаривалось мясо зайца, всё то время, что Хаджун молча делил его на три части и подавал им троим скудный ужин. К тому моменту, когда в грязных руках у Йонг остались только обглоданные косточки, она чувствовала себя уставшей из-за первой еды за долгие сутки и всё ещё злой.

– Всё из-за тебя, – процедила Йонг сквозь зубы, не глядя на Рэвона. Она бы плюнула ему в лицо, если бы это её успокоило. Но поднимающаяся внутри Йонг ослепляющая ярость не могла насытиться даже ударом меча.

Едва она закрывала глаза, видела мёртвое тело принцессы Юнмень, запавшие глаза, искажающие красивое лицо, залитый кровью рот. На бледной, почти белоснежной коже та выделялась особенно ярко, забирая весь цвет из дорогих шёлковых одежд, словно горела, сжигая в Йонг едва зародившуюся симпатию.

– Я ослышался? – переспросил Рэвон. Йонг отбросила в сторону заячьи кости вместе с сомнениями и уставилась в лицо сонбэ в бессильной, глухой ярости.

Едва она закрывала глаза, видела Юну, умершую за два рваных вдоха у неё на руках. Её крови было так много на полу, что тот превратился в алый, и Йонг укачивала мёртвое тело своей подруги, своей защитницы, видя себя в отражении кровавого моря.

– Будешь врать снова? – бросилась на Рэвона Йонг. Хаджун ахнул и отодвинулся. – Давай, скажи, что не ты подстроил убийство принцессы! Это всё из-за тебя!

Губы Рэвона дрожали, кривились – не в привычной усмешке, а в перерастающем в злость разочаровании. Йонг всегда его разочаровывала, что бы ни делала, что бы ни говорила. Стал бы он смотреть на неё по-другому, согласись она теперь отправиться к Тоётоми как трофей, принадлежащий Дракону?

– Из-за меня? – повторил Рэвон. Отражающиеся в глазах язычки пламени полыхнули ярче. – Думай, что говоришь. Ты хоть понимаешь, что сама виновата? Не будь тебя рядом, никто бы не умер!

– Это ты отравил дочь Императора! – закричала Йонг и ударила по бревну с такой силой, что что-то треснуло и покачнулся рядом полупустой кувшин с соджу.

– Даже если я, тебя не должно это волновать! – ответил ей в тон Рэвон. – Беспокойся теперь о Нагиле! Это ему придётся отвечать перед Императором, не тебе! Ты сидишь тут, в безопасности, тепле и окружена людьми, которые защитят тебя ценой своей жизни, а он остался в стане врагов, совершенно один!

Рэвон схватил соджу и выпил всё одним глотком. Потом бросил кувшин в ноги, и тот покатился по вытоптанной земле ближе к костру.

– Это сделал не я, – повторил он, выцеживая из себя каждое слово. – Но что толку? Ты не поверишь мне, пусть я говорю правду. Ты ведь считаешь, что я постоянно лгу.

– А разве нет? – бросилась в новые обвинения Йонг. – Делаешь то, что нужно тебе, не заботишься ни о ком, кроме себя, и…

– Угомонись, – рявкнул Рэвон. – Всё, что я делал, – это спасал Нагиля. Что? – Он заметил неприкрытое удивление на лице Йонг и вот теперь усмехнулся. Горько, пусто, снова разочарованно. – Я привёл тебя сюда в первый раз, чтобы спасти его. Я сделал тебя разменной монетой в войне, к которой ты отношения не имела, чтобы мой брат не попал в руки Тоётоми. А что ты?..

Йонг отвернулась, но Рэвон продолжал говорить, и заткнуть уши, чтобы не слушать его, у Йонг возможности не было. Он должен был снова врать, но его слова ложью не были. Глубоко в душе Йонг знала это, как знала о своём месте в истории не-Чосона, с самого начала, с первого своего дня здесь.

– Ты должна была пожертвовать собой, чтобы Нагиль жил и процветал, – говорил Рэвон глухо. – А ты стала той, кто его погубит.

Он встал, поднял с земли вторую бутылку с соджу и собрался уйти в хижину, оставив Йонг с её сомнениями и забирающимися под кожу страхами.

– Я его спасу, – ответила Йонг, думая, что Рэвон уже ушёл. Но он замер в полушаге от неё и Хаджуна и, не оборачиваясь, бросил себе под ноги:

– Не забывайся. Ты несчастная маленькая девочка, которой не под силу даже с собой справиться. Ты – стрела, которая вонзится в сердце моего брата и убьёт его.

Оказалось, что в заброшенной хижине крестьян Рэвон остановился специально. Без удивления, с гудящей после ночи переживаний головой, Йонг стояла под худой крышей ночлега и слушала, как на заднем дворе он говорит с Хаджуном:

– Вы можете отправиться дальше в Пхеньян, а я задержусь. Мы встретимся в городе через пять дней.

– Нельзя, господин Ким, – отвечал Хаджун таким серьёзным тоном, будто сообщал Рэвону о нападении Империи Мин. – Вы обязались доставить сыта-голь в столицу.

– Я и не отказываюсь от этого обязательства. Мне нужно свернуть с дороги, мы просто разминёмся на время, и…

– Хотите, чтобы вас продолжали называть бэсинджа-ёнг ⁵?

Предатель драконов. Такое прозвище Рэвону дали в стане драконьего войска ещё год назад. Йонг слышала, как воины, переговариваясь, клеймят сонбэ позором, но сперва не понимала истинного значения новых для себя слов, а позже останавливалась от обвинений намеренно. Какими бы ни были их отношения прежде, она не знала, имеет ли власть достаточную, чтобы винить Рэвона в своих же бедах.

Теперь, зная, как судьба влияет на человека, Йонг гадала, стал ли Рэвон началом её новой дороги или же являлся спицей в колесе жизни, как и многие другие люди, которых она тут встретила.

Но вчера, даже зная, через что прошёл Рэвон-сонбэ в прошлом, она обвинила его в убийстве. Мог ли Рэвон действительно быть тем, кто подсыпал яд в чай принцессы?

«Почему-у-у ты думаеш-ш-шь, что убить хотели принцес-с-су?» – гулко отозвался имуги на дне дань-тяна ⁶ Йонг. Она была слишком сонной, чтобы думать сейчас об этом, и змей, поняв это, потянул Йонг на задний двор самостоятельно.

Прежде, чем ответить, Рэвон резко выдохнул.

– Да как ты…

– К чему эти ужимки, сонбэ? – Йонг прервала его на полуслове и встала рядом с Хаджуном. – Мы условились ехать до столицы втроём. Куда ты хочешь отправиться без нас?

Что ты скрываешь, и без того находясь на волосок от обвинения в убийстве?..

Рэвон поджал губы, стиснул поводья коня, уже готового отправиться в неизвестный путь.

– Мне нужно свернуть на восток, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Это не займёт и трёх дней, о большем тебе знать не обязательно.

– Если это не займёт и трёх дней, – с нажимом повторила за ним Йонг, – то мы можем составить тебе компанию. А дальше поедем в Хансон, как и собирались. Повторю вопрос: к чему твои недомолвки, Рэвон-сонбэ?

Мог ли Рэвон отравить чай принцессы, целясь не в неё, а в Сон Йонг? Ты – стрела, которая вонзится в сердце моего брата и убьёт его. После тяжёлого сна без сновидений Йонг отчётливее слышала в словах сонбэ угрозу, и если вчера она соглашалась со своей виной перед ним и Нагилем, то сегодня помнила лишь о том, что Рэвон манипулировал ею с самого первого дня её появления в Чосоне.

Попытается ли сонбэ убить её своими руками по пути в Хансон, ослабив тем самым Дракона и королевскую власть в стране? Или же будет спасать брата, действуя так коварно из-за убеждения, что в конечном итоге Йонг убьёт Нагиля?

Узнать правду она сможет в ближайшем будущем. Нужно лишь не спускать глаз с Рэвона.

– Я еду в опасное место, – наконец, сдался тот. Рэвон отвёл взгляд, будто ему было сложно смотреть Йонг в глаза. – Нагиль попросил сопровождать тебя до столицы и беречь, а место, куда я хочу наведаться, далеко не туристический курорт для такого ценного груза, как девушка со звёзд.

– Что такое курорт? – тихо спросил Хаджун, но Йонг хмыкнула на неприкрытое издевательство Рэвона, и воин умолк.

– Я не хрустальная ваза династии Мин, чтобы трястись надо мной, – ответила Йонг. – И ничто больше не сдерживает мою Ци. Я могу постоять за себя, сонбэ. Куда ты едешь?

Тот тяжело вздохнул.

– Проклятье, не будь ты последовательницей святого Ордена, я бы и думать не стал, – сказал он невпопад. – Ладно, ты всё равно не поверишь мне на слово… – Рэвон оседлал лошадь и договорил, глядя на Йонг сверху вниз: – Мы едем в безымянную крепость. В самую охраняемую тюрьму Чосона.

В безымянной тюрьме держали преступников, совершивших такие злодеяния, что никто не осмелился освободить их даже ради защиты страны в неспокойное время. Убийцы, насильники, заговорщики против короны – те, кто избежал казни, сосланные в пожизненную ссылку в холодное, забытое Великими Зверьми место, не отмеченное на картах. Зачем они приехали сюда? Что Рэвон здесь ищет?

Он подал знак; махнул перед людьми на надвратной башне свитком ханджи ⁷, и те открыли тяжёлые врата. Йонг въехала следом за сонбэ и Хаджуном в продуваемый ветрами заснеженный коридор, проход между внешней мощной стеной и внутренней.

– Молчите оба, говорить буду я, – сказал Рэвон. – Нам тут не рады.

Йонг остановила коня рядом с хмурыми стражниками. Не в пример знакомым ей воинам, эти были облачены в тяжёлые доспехи, потускневшие от долгой носки, в шлемы, испещрённые узорами, в которых угадывались символы Белого Тигра. Север Чосона был владениями другого Великого Зверя – здесь поклонялись Жёлтому Единорогу, и следы Белого Тигра Йонг прежде у жителей северных окрестностей не замечала. Задумавшись об этом, она пропустила момент, когда из-за внутренних ворот показался человек в сером плаще, накинутом на доспехи.

– Вы с приказом от короля? – оглядев Йонг, Рэвона и Хаджуна, спросил тот. Рэвон мотнул головой, протягивая ему свиток с печатью.

Человек сломал печать, взглянул на строки в письме и посуровел.

– Слово Дракона не имеет тут силы, – заявил он. – И его Хранитель над нами не властен.

– Тем не менее, капитан Кан, – в тон ему ответил Рэвон, – вы приняли меня в прошлый раз. Сегодня я тоже не доставлю вам лишних забот.

Йонг перевела взгляд с капитана стражи перед собой на Рэвона, возвышающегося над ним в седле худого коня. Теперь Рэвон выдаёт себя за Хранителя Дракона? Какие игры он ведёт за спиной своего японского генерала и короля Чосона?..

Капитан Кан подал знак своим людям, и те без слов распахнули внутренние ворота тюрьмы.

– Только в благодарность за прошлые заслуги я позволяю вам и вашим… друзьям, – он скользнул взглядом по Йонг и Хаджуну, – стать моими гостями.

Йонг сползла с седла по примеру Рэвона и Хаджуна, и за стены вошла пешком, ведя за собой коня. Тюрьма не пугала её сейчас так, как Рэвон и его тайны. Она должна была бы привыкнуть к тому, что сонбэ Рэвон преследовал свои цели в любом деле, что хитрил и обманывал даже там, где можно было избежать лжи. Но сейчас он снова пугал её своими внезапными решениями.

«Я не чувс-с-ствую от него опас-с-снос-с-сти, – прошипел имуги. – Твоё подозрение напрас-с-сно».

«Это потому, что вы одной природы, хитрый змей, – возразила Йонг. – Рэвон-сонбэ так же опасен, как и ты».

«Мне ты доверяеш-ш-шь».

«Ты ошибаешься».

Тюрьма изнутри выглядела такой же неприступной, как и снаружи: высокие каменные стены, запорошенные снегом, дымящиеся башни по периметру, заполняющие холодный воздух тёмно-серым тяжёлым смогом, и низкие строения в один этаж, похожие на казармы драконьего войска, если бы те были заброшены и забыты на долгие годы. Казалось, тут были сплошь необжитые здания, построенные из камня и металла давным-давно. Стены давили на Йонг, воздух давил на имуги.

Это место никак не могло быть пристанищем обычных людей.

«Не чую тут Ци металла, – пожаловался имуги. – Не ос-с-сталос-с-сь тут ничего от Белого Тигра».

«Но символы…»

«Только видимос-с-сть. Наглая, неумелая ложь тех, кто пытаетс-с-ся умас-с-слить моего С-с-старшего брата».

«Белый Тигр – не твой брат», – снова возразила Йонг, но слабо. С тех пор как имуги поселился в её теле и обрёл голос, он всё меньше походил на обманщика, хоть Йонг ни на миг не забывала о его природе. Он хотел стать Великим Зверем и – пусть только в этом – ни разу не лгал ей.

«Он твой х-х-хозяин теперь, – ответил имуги самодовольно. – Повелитель Ордена Белого Тигра. Его ты обязана боятьс-с-ся и почитать».

«Как и любого Великого Зверя».

«Дракона ты не почитаеш-ш-шь».

Не того, что жил в теле Нагиля и вытягивал из него силы. Не того, что разлучил их на долгое время и сейчас снова развёл разными дорогами.

– Ведите себя спокойно и не задавайте вопросов, – предупредил Рэвон запоздало. Йонг переглянулась с Хаджуном; тот тоже ничего не понимал и никаких поручений от Нагиля, видимо, не получал, потому казался растерянным. Йонг перевела взгляд на Рэвона. Она сделала шаг к нему, пока они ждали какого-то знака от капитана тюремной стражи.

– Что ты задумал? – процедила она. Сонбэ дёрнул губой: молчи, ради всех святых духов. – Почему ничего не сказал нам?

– Сон Йонг, не сейчас.

Капитан Кан кивнул двум своим людям, и те скрылись в похожем на казармы строении. Камеры, наконец-то поняла Йонг. Она опасливо осмотрелась. Их окружали несколько длинных, тянущихся с востока на запад, с севера на юг построек из камня. Всё это были камеры для преступников. Открытое пространство, где она стояла, держась за поводья коня, было не площадью для церемоний, а двором для редких выгулов местных головорезов. Любая точка его просматривалась с башни, любое движение было заметно стоящим там стражникам. У всех были лук и стрелы, копья у плеча, мечи на поясе. Все были вооружены и готовы в любой момент пустить в сердце неугодного им человека стрелу.

Вот куда стоило бы отправить проклятого монаха Имдона. Вот где должен бы доживать свой гнусный век предатель Соджоль.

– Забирайте её и покиньте крепость, – сказал капитан стражи. На Йонг он не смотрел вовсе, словно женщина была недостойна его взгляда, даже косого. Хаджуна капитан тоже будто не замечал. Всё его внимание было сосредоточено на Рэвоне, и тот делал вид, что имеет право находиться здесь и отдавать приказы, пусть и только на бумаге.