Loe raamatut: «Утраченный образ»

Поупиравшись с непривычки, замок сдался. Марк толкнул тяжёлую деревянную дверь и вошёл в дом. Пахло застоявшимся воздухом и пылью. Пришлось открыть высокое окно в холле, но Марк запомнил, как пахнет счастье. Он только что вернулся в дом деда Андрея – после семи лет заточения в элитной школе для мальчиков. Теперь это дом Марка, дед так распорядился в своём завещании.

Всё, что связано с дедом, несло радость и имело особую ценность. Даже старый металлический ключ от двери, взятый из ячейки хранилища, номер которой сообщила Марку мать. Ключ тяжёлый, шершавый на ощупь – она никогда не стала бы прикасаться к такому, нормальный дом открывается без приложения физической силы.

И, естественно, ни маме, ни отцу и в голову не пришло встретить Марка по окончании школы – они не приехали на выпускной. Более того – ни разу его не забирали на каникулы, не предлагали побыть вместе на Рождество. Теперь у каждого своя жизнь.

После гибели деда мама с папой отвезли Марка в школу и посчитали свой родительский долг выполненным. Деньги на учёбу оставил дед, но не он выбрал для Марка эту элитную тюрьму. Дед Андрей не потерпел бы высокомерной небрежности, прикрывающей непонимание предмета, бахвальства несуществующим или убогим сексуальным опытом, самоутверждения за счёт чужих слабостей. Дед был гением и мог позволить себе искренность.

Марка тоже считали весьма одарённым. Некоторые учителя прочили ему великую научную карьеру, некоторые относились скептически. Ровесники, в большинстве своём, Марка недолюбливали. Завидовали его уму, не принимали. К счастью, школа в прошлом. И с окончанием этого ада Марка поздравили только Элис – бабушка, живущая за тысячи километров от него, и вторая жена деда – Агния.

Марк, не торопясь, бродил по дому. Всё здесь интересовало его, какие-то вещи он узнавал, что-то полностью стёрлось из памяти. Вот знакомая фотография Агнии, выполненная каким-то фотохудожником, она на ней необыкновенно хороша, но Марк помнит, что это не очень соотносится с действительностью. Агния намного моложе деда и постоянно робела из-за своей хозяйственной неумелости, но к Марку относилась по-доброму. Подростку, не избалованному добротой, этого достаточно. Хотя, пока дед был жив, всё было по-другому.

А вот эту фотографию Марк совсем не помнит. На ней трое: невысокий, сутулый, совсем молодой дед Андрей, тоже молодая, довольно высокая, выше деда, бабушка Элис, которую дружески обнимает за плечи незнакомый парень. Правда, незнакомый для Марка. Если он обнимает бабушку, видимо, не чужой человек.

В верхнем ящике письменного стола Марк обнаружил рабочий блокнот для заметок. Этот блокнот всегда находился у деда под рукой. Дед Андрей слыл компьютерным гением, скорее, даже был им, просто Марк этого ещё не понимал. Дед очень много рисовал, считал и записывал на листочках. Увидев знакомый почерк, Марк напрягся. Ему в память впечаталась выполненная этим почерком предсмертная записка деда: «Я страшно виноват перед вами, и нет мне прощения».

Марк тогда никак не мог понять, почему её сочли такой уж важной. Дед Андрей всегда так говорил в самых обыденных ситуациях. «Я страшно виноват перед вами, и нет мне прощения, я не купил хлеба к обеду» – можно было услышать от него. Мама тоже не любила дедушку, может, сразу поняла, что у него сложные отношения с сыном. Папе, наверное, непросто было слушать, как талантлив, востребован и успешен дед, как деда до сих пор никто не смог обойти в его области. И что природа на отце, естественно, решила отдохнуть. Не могут рождаться гении в каждом поколении. Отец – простой клерк. Он поэтому так не любит Марка?

Блокнот в руках раскрылся на последних записях. Конечно, страницы немного примяты с одной стороны, но дело не в этом. Последняя страница вырвана, как будто кто-то, подложив линейку, оборвал её, оставив ровный, но шершавый срез. Этот потрёпанный блокнот, наверняка, один из многих, произвел на Марка тягостное впечатление. Теперь не узнать, что там записал дед? На предыдущих страницах какие-то каракули.

Присмотревшись, Марк рассмеялся – то, что раньше казалось ему китайской грамотой, сейчас обрело смысл. Дед занимался математическими расчётами. Он всегда говорил, что хорошо бы сначала понять, как оно всё работает, у себя в голове. А потом доверить программе. Взглянув на часы, Марк отправил блокнот на место, внимательно просмотрит позже. Сейчас нужно заняться домом.

Он вышел, чтобы подышать. Большой дом, с деревянной террасой, выходящей в сад. Дед любил окружать себя настоящим. Марк поёжился, запахнув куртку. На улице похолодало. Листья падали на дощатый пол. Соседей, наверное, нет. Сейчас вообще мало кто живёт в пригороде. А учитывая специфику работы деда… С другой стороны, Марк знал про высоковольтные линии, скрыто подведённые к дому. Знал про систему охлаждения. Дом не так прост как кажется. И, подумать только, открывается металлическим ключом. Дед большой оригинал. Шутником его, замкнутого, нелюдимого, сложно было назвать, но как-то дед сказал: «Если воры смогут забрать то, что действительно ценно, значит, они это заслуживают».

Дом как следует не консервировали. Пыль, кажется, вросла в него, сроднилась с мебелью. Марк растерялся, не зная, стоит ли ему вызывать клининговую компанию, или сначала нужно самому разобраться с дедовыми вещами? Вдруг он найдёт что-то ещё помимо блокнота?

На ночь Марк решил остаться в комнате, раньше служившей ему детской. Засыпая, он заметил, как в углу, на столе, слабо замерцала матовыми бусинами его старая, подаренная дедом, нейросфера. Откликнулась на его присутствие? Спустя столько лет… Марк провалился в сон.

Сотни пустых глаз. Как по команде они разворачиваются и смотрят на него. Целая армия бесцветных, бесплотных, построенных рядами теней. Нет, цвета всё-таки есть. Разноцветные диаграммы крутятся над серыми контурами голов. Если сфокусировать взгляд, цветные столбики заиграют цифрами. Какие-то характеристики?

– Ну как, впечатляет, а?

Это дед спрашивает. Он взял маленького Марка с собой. Надел внуку на голову тонкую сферу с блестящими бусинами, расположенными напротив висков. Красивую, в школе они заходят в сеть, пользуясь тяжёлым шлемом. Дед – какой-то важный человек в компании, в которой работает. Так Марк у деда на работе? Здесь мрачно, пусто, страшно. И армия непонятных существ висит в воздухе, едва касаясь очертаниями ног полупрозрачной иллюзии пола.

– Впечатляет, Андрей, ещё как.

Это не Марк отвечает. Вопрос был адресован не ему. Друг деда, дядя Витя, стоит рядом, разглядывая существ. Точнее, рядом стоит не сам дядя Витя – его аватар, Марк уже видел раньше, когда вместе с дедом выходил в сеть. Вот и сегодня должны были поиграть, но срочная встреча чуть не испортила планы. Могла испортить, родители Марка не обрадовались бы, если б дед вернул внука, хотя обещал на целый вечер зависнуть с ним в новой игре. Дед заверил, что откладывать не придётся – они быстро заскочат в одно место, потом пойдут играть. Только сказал, что это секрет.

– Так это всё образы? Ты хоть бы лица им дал! – дядя Витя смеялся. Марк не умел разобрать, восхищение сквозило в смехе или зависть.

– Какие лица? Реальные? Это запрещено законом.

– А использовать личные данные пользователей не запрещено?

Дядя Витя что, хочет подловить деда? Марк насторожился. Но дедушка, кажется, спокоен, более того, явно в отличном расположении духа.

– Они все поставили галочки.

Теперь оба смеялись. Марк хотел присоединиться, но плохо понимал, что происходит. Дед и дядя Витя говорили ещё. Обсуждали какие-то образы. О чём они тогда говорили, Марк понял позже.

А потом всё провалилось в бездну. Ощущение тела, запертого в осознаваемые контуры, исчезло. Реальность посыпалась. Краем сознания Марк понимал, что никакой реальности и нет, но сейчас, когда рушилось то, что составляет твоё существо, когда исчезают рамки собственного, целостного представления о себе, когда растворяются, как будто их и не было, части твоего тела, исчезают границы – это очень страшно. Марк завяз в трясине, из которой не мог выбраться. Нет ничего хуже таких кошмаров, тех, что не отпускают тебя годами, тем более, если всё произошло на самом деле…

Открыл глаза. Липкий сон. Такие оставляют после себя паутину страха. Если ты падаешь во сне, ты проснёшься. А если не падаешь, а растворяешься? Страх – единственное, что заставляет проснуться. Нечеловеческий страх животного, лишенного ориентиров. Марк уставился в потолок. Футболка взмокла от пота. Под затылком тоже мокро – от пота или скатившихся слёз. Опять снился сон с армией образов, напугавших его в детстве. Секрет деда. Марк так и не узнал, зачем была нужна та армия? Успел ли дед использовать её в своих целях. И что это за цели вообще? Потому что вскоре после той встречи мир пошатнуло. Очень неслабо. А потом дед умер.

Марк поднялся с постели, чтобы переодеться. Он знал, что больше не заснёт. Сфера с жемчужными бусинами валялась на столе. Он подошёл, взял её в руки, покрутил. Гибкий обруч отозвался, Марк слышал, как гудели бусины. Как тяжело, своими электронными, скрытыми в полу и стенах лёгкими дышал дом. Искушение было сильным. Но нужна свежая голова. Усилием воли Марк бросил сферу в ящик стола. Сейчас он лучше полистает блокнот.

Записи показались странными. С математической частью Марк разобрался, получив последовательность чисел. Были ещё отсылки на какие-то труды. Дед упоминал библию, что на него не похоже. Каких-то хлебопашцев и колёса. Марк провозился до утра. Кажется, задремал.

Звонок дверного колокольчика привёл в чувство. Марк долго смотрел на экран интеркома, соображая, что она здесь делает? Агния на удивление мало изменилась за семь лет, даже можно сказать, похорошела. Он её впустил.

После некоторой заминки Агния протянула руки для объятия, Марк неловко обнял её, стесняясь фальшивости этого жеста.

– Странно, ты почти не вырос, – Не-бабушка потрепала его по волосам, – весь в деда. Ты вчера приехал? Наверное, ещё не ел. Голоден? Я принесла тебе кое-что.

Вот по Агниной стряпне Марк точно не скучал в школе. Ещё ребёнком он с опасением относился к её кулинарным экспериментам. Дед, видимо, был храбрее.

– Спасибо, я поел, – он соврал. Но, видя, как Не-бабушку его ложь расстроила, быстро добавил:

– Но я попробую. Мы можем выпить чаю с… – Марк заглянул в пакет, – с твоей выпечкой.

На кухне Агния заварила принесённый ею ягодный чай и поставила на стол вполне симпатичный сырный торт. Марк сообразил, что после смерти деда Не-бабушка стала состоятельной женщиной и могла больше не изображать из себя старательную домохозяйку, что пошло на пользу и ей, и окружающим. Тем не менее, Агния продолжает сама готовить. Он не заметил, как расправился с половиной торта. Агния была довольна.

– Я хотела бы забрать свою фотографию, если не возражаешь.

– Конечно, забери. Ты на ней хорошо получилась.

Уже сказав, Марк спохватился, что Агния может истолковать его слова неправильно. Как если б он намекнул, что в реальности она куда менее красива. Но Агния, кажется, ничего такого не подумала.

– Спасибо, – она не предложила сделать для Марка копию. Зачем, особой близости между ними нет. – Этот снимок сделал твой дед.

– Правда? – Марк заинтересовался, перехватив фотографию. Он всегда считал, что как-то нехорошо разглядывать портрет новой жены деда, но сейчас вдруг понял, чем отличаются изображение на фото и оригинал. Изображение прекрасно. И оно не отретушировано. Правдиво. На пятьдесят процентов.

– Агния, ты ведь была там, на яхте. Когда погиб дед. Расскажи, как это произошло.