Loe raamatut: «Возрождение»
Все было серо. Присутствовал один лишь скудный быт. Одинаковые движения, «заезженные» траектории. В общем, жизнь скована до невозможности. И только ночью, когда Алана была предоставлена самой себе, словно раздуваемые ветром угасающие угольки, в ее голове начинали оживать мечты. Их смелость уносила ее такой не похожий на реальный образ в совершенно далекие и неизвестные края. В душе начинал цвести сад, что благоухал и пульсировал жизнью. В ней будто томилась энергия, которой еще не время было проявиться. Девушка чувствовала угрозу, всепожирающие взгляды, напряженность. Инстинкт повелевал Алане не искушать судьбу. Она знала, будто чувствовала, что однажды все изменится.
Свет луны освещал нежноеело девушки, и можно было увидеть эту невероятную женственность: мягкие красивые изгибы, длинные волосы, что реками стекали с ее головы на постель. Черты ее молодого лица безупречны.
За окнами в лесах завывали волки, придавая зелени пугающее волнение. Полная луна являлась мудрым ликом глубокого темно-синего неба. Какое-то волшебство пронизывало и лес, и небо, и ветхие домишки, раскинутые неподалеку друг от друга. Было тихо, спокойно. Спали все, кроме тех, кто следил за кострами, без умолку трещавшими посреди хижин.
Деревня Житовка. Так ее нарекли люди, жившие здесь. Прошло не мало лет с тех пор, как их предки сбежали от войн и последовавших за ними разрушительных катаклизмов в эти леса. Города превратились в руины. Многие мегаполисы оказались под землёй после серий мощнейших землетрясений. Какие-то континенты ушли под воду. В общем, было стёрто всё, к чему человечество когда-то смогло прийти. Замолкло вещание всех частот и радиоволн. Никакого виртуального или иного мира. Лишь жестокая реальность. Очертания самой Земли, её линии, что делили сушу и воду, горные хребты и лесные массивы, острова и материки – поменялись. Наступило новейшее время. Люди одичали и деградировали. У них отсутствовало стремление вернуть утерянное. Полная анархия. За многие годы и без того маленькое население этой деревни уменьшилось в разы.
Алана была жительницей селения. Она знала о канувшей в лету цивилизации лишь из рассказов, передаваемых из уст в уста, из поколения в поколение, и из изображений в малочисленных уцелевших книгах. Алана росла и менялась. И была не тронута лишь благодаря своим родителям, что усердно оберегали дочь от жаждущих молодого женского тела одичавших мужчин. Мать прятала ее в лохмотьях, отец всегда следовал за девушкой по пятам. Он безумно боялся оставить ее одну. Мирон. Так звали отца Аланы. Высокий крепкий мужчина следил за здоровьем и старался быть в хорошей форме, чтобы всегда и везде защищать свою семью.
«Где-то должны быть еще люди… Не может ведь быть такого, чтоб на всей Земле остались только мы? Возможно, существует целый город, где люди живут по правилам и законам, где девушки могут спокойно гулять, одетые в красивые наряды… Там много детишек… Что ждет меня здесь?» – думала в очередной раз Алана, разглядывая фотографию набережной, усыпанной ночными огнями города.
Она восхищалась красотой, созданной людьми, жившими здесь до больших катаклизмов. И тем, что существовала огромная система, в которой они жили и развивались. Но постояльцы Житовки теперь против любой системы, ведь она, по их мнению, приводит к войне и концу цивилизации.
Среди немногочисленного населения деревни нашлась стайка, которая решала, чему быть, а чему нет на этом клочке земли. Компания мужчин среднего возраста. Уже не молодые, но еще не старики, они выступали против пожилых и женщин, которые помалкивали и со всем соглашались. Пугали, что только с ними те будут в безопасности. Говорили, что там, за пределами их земель, радиационные зоны и мир свирепых зверей. Отец Аланы ждал того дня, когда он лицом к лицу столкнется с опасностью, исходящей от этой бандитской шайки. И этот день настал.
– Здравствуй, Мирон! – поздоровался один из тех, кто пришел к дому Аланы. – Как поживает твоя женушка? Как обстоят дела у твоей уже такой взрослой дочери? Что ж вы ее мусолите? Ты знаешь, что у нас в деревне совсем нет рождаемости. Не хочешь в этом поучаствовать? Помочь в продолжении рода человеческого?
– Она еще не готова, – ответил Мирон. Его голос был спокоен и полон уверенности.
– Я не хочу спорить и вести пустой диалог, лишь скажу, что на выбор мужа у нее есть неделя. Выбирать нужно между нами пятерыми. В наших нынешних условиях, у нее хорошие привилегии!
– Ну а как же Руслан? Почему же он не в числе кандидатов? Они с Аланой почти ровесники.
– Его жены еще родятся. Смотри на мир трезвыми глазами!
– Как раз-таки я и смотрю на вещи более трезво, нежели вы! – ответил резко Мирон и молча удалился в дом.
Он знал, что времени осталось немного, и был готов действовать. Конечно, он не из тех, кто бежит, а из тех, кто дает отпор, когда нет иного пути. Но у него не поднималась рука стереть этих мужчин с лица Земли. Может быть, они действительно последние представители человечества. Хотя в это Мирону верилось с трудом. Был план – ретироваться. Возможно, это начало другой жизни. Быть защитником своей семьи, ее кормильцем и вожаком – вот что в приоритете. И поэтому, он был готов.
С наступлением ночи семья Аланы покинула Житовку. Они двинулись по пути, проложенному отцом и мужем. Тот успел изучить его за долгие годы, пока они жили в своей деревне. За это время он ни разу не видел чужеземца. Однако Мирон не оставлял надежды встретить кого-то на этой Земле, кого-то, кто мог бы нести в себе благородство и желание восполнить утраченное человеческое обличие.
Они шли всю ночь. Привал предполагали сделать через расстояние настолько большое, чтобы можно было спокойно отдохнуть в уверенности, что их не настигнут. Мир вокруг оставался пока все тем же. Зеленая листва, трель цикад, завывание то там, то тут, неподалеку, больших серых волков, ставших вершиной пищевой цепочки. Огни в руках путников не подпускали их ближе. Луна сквозь кроны деревьев освещала дальнюю дорогу.
С рассветом в лесу все стало оживать. Повсюду запели шумные птицы. По земле тут и там забегали насекомые. Кое-где землю и стволы деревьев застилал мох. Отдохнувшие путники, не теряя ни минуты, собрались продолжить свой дальний путь. Что теперь творится в Житовке, бегут ли за ними хвосты – это их теперь не тревожило.
Следующие несколько недель семья шла по пути, знакомому Мирону, но спустя месяц тропы закончились. Люди пробирались сквозь бурелом. Путеводителем служил старый потертый компас в руках главы семейства. Идти стало тяжелее, и чаще приходилось устраивать привалы. Не оставалось сомнений в том, что погони за ними нет. Если даже она и была, то потеряла бы следы сбежавших уже на вторые сутки. Так что спешить не обязательно. Радовало и то, что опасности со стороны главенствующей шайки Житовки уже не было. Пугала и, в то же время, завораживала лишь неизвестность, в которую ринулись беглецы. Не угрожал им ни голод, ни холод. Как люди, жившие посреди леса с младенчества, они были научены добывать себе пищу и тепло. Не настигали их и болезни. Лишь изредка хватала простуда.
Спустя еще несколько дней семья вышла на берег большой реки. Им уже встречались русла рек, но те были малы и мелки, и путникам легко удавалось их пересечь. А эта река стремительна и опасна. Воды ее не журчали, а устрашающе громко шипели, рассекаясь и разбиваясь о частые пороги. Не было никакого смысла пытаться перебраться на другой берег.
– Пойдем вниз по течению. Так будет легче. А дальше посмотрим. Оседать еще слишком рано. Нужно двигаться и уйти как можно дальше, – вел за собой семью Мирон.
И действительно, путь вдоль русла этой неспокойной реки был не трудным. Они одолели немалое расстояние, прежде чем устроили привал. Алана окунулась в прохладные воды их спутницы. Ее сердце, казалось, билось неумолимо часто. Ведь она первооткрыватель, первопроходец, там, где давно не ступала нога человека, а может быть он здесь вообще не был. Хотя в последнюю версию Алане верить очень не хотелось. Она искала следы, любые детали, свидетельствующие о былом существовании людей. Почему же они не повстречали ни одну деревушку? Ведь по рассказам старших их Земля была заселена повсеместно. Должны же остаться хоть какие-то руины?
– Почему мы не видели ни одного свидетельства былого существования людей или хотя бы жалкого напоминания об этом? – спросила Алана у отца.
– Прошло много лет… Они разрушились… рассыпались и просто заросли… Но подожди, все еще впереди. Эта река… Мы рано или поздно дойдем до мостов, каких-нибудь селений, возможно, городов. Ведь люди всегда возводили дома, инфраструктуру на берегах рек. Вопрос, в каком состоянии окажется то, что впереди. Возможно, все уничтожено настолько, что разглядеть будет трудно.
Темнело. Мирон развел костры. Животные, дикие хищники – вот, кто теперь заботил его. Лес в этих местах был страшнее. Мужчина, сдружившись с природой, ощущал опасность и будто чуял волков, что следовали по пятам. Лишь готовность людей бороться, дать достойный отпор отпугивала зверей. Вожаки стай чувствовали это. «У темноты тысячи глаз, устремленных к путникам, выступающим против хищников. Они другие – не твари, а остатки человечества»… Так думалось Мирону. Его семья словно пассажиры одинокого корабля, дрейфующего в темном космосе и пытающегося найти такой же, летающий в поисках них.
С тех пор, как война и катаклизмы уничтожили человечество, природа торжествовала. Ее щупальца объяли мир, создав совершенные условия для развития других форм жизни. Водоемы и реки изобиловали рыбой. Посреди зелени обитала живность в огромном количестве. Порой она оказывалась так близка к путникам, словно не понимала, что это люди. Животные шныряли и юркали в метре от проходивших Аланы и ее родителей. Мелкие зверюшки не воспринимали их как опасность. Разновидность этих млекопитающих поражала. Они жили в гармонии друг с другом. И человек был её частью. Несмотря на то, что путники искали малейшие осколки цивилизации, они чувствовали себя спокойно, лес был их домом, привычной средой обитания.
Берег реки плавно уходил вправо, и было не видно, что там впереди. Но семья шла по задуманному маршруту: огибала все повороты, поднималась на возвышенности и спускалась прямо к воде. Путь был долгим и трудным, но это их не останавливало. Не возникало мысли бросить поиски нового места жительства и обосноваться где-то у этой бурной реки. Ведь цель родителей – привести дочь туда, где у нее есть будущее. И пока путь продолжается, они будут идти.
Прошли дни. И вдруг, словно гром среди ясного неба перед путниками предстала невероятная картина. Как и предполагал отец, взору Аланы и её родителей открылась громадная конструкция. Девушка первая увидела её и восхищенно воскликнула:
– О-о-о! Это мост! Это самый настоящий мост! Неужели я вижу это?!
Пролёт еще держался, но опоры находились в очень плохом состоянии. Железные переплетения над сооружением были покрыты ржавчиной и держались на последнем дыхании. Полотно моста покрывала растительность. Если бы до сих пор существовали машины, то они не смогли бы проехать по этой переправе. Опасно было даже скакать по мосту на коне. Но Мирон счел, что человек легкой поступью в силах попасть по нему на тот берег реки. Путники остановились и долго разглядывали одно из строений, что когда-то сотворили люди.
– Наконец-то я увидела воочию что-то из прошлого! Это просто невероятно! Неописуемо… О-о-о, спасибо, отец, что мы ушли из нашей деревни, иначе бы я не узнала такую красоту. Только ради этого стоило бежать! – не могла сдержать эмоции восторженная Алана..
– Мы перейдем на ту сторону реки. Там дальше, вниз по течению, кончается лес, возможно, мы увидим еще какие-нибудь строения. Но я пойду первым. Вы стойте и ждите, пока я не окажусь по ту сторону моста, а потом идите точно по моим следам.
Мирон осторожно ступил на переправу. Она будто и не почувствовала его шагов. Ему легко удалось перебраться на другой берег. За мужчиной последовали Алана с матерью. На середине моста девушка остановилась на минуту и стала восхищенно осматривать перила и нависшую над ее головой конструкцию. Ни отец, ни мать не стали ее окликать. Ведь они убедились, что мост безопасен. И потом, Алана, как, впрочем, и они сами, мечтала увидеть что-то подобное, разглядывая вечерами картинки на страницах старых книг. А это были не просто картинки или рассказы, а настоящий мост! Увиденное поражало своей грандиозностью и восхищало своим могущественным видом, несмотря на то, что земля и зелень объяли этот памятник человечеству, окутав его щупальцами вьющихся растений.
Перейдя на другой берег, семья двинулась дальше, не думая устраивать отдых. Они были воодушевлены тем, что пейзаж стал потихоньку меняться. Лес отступил: болотистая местность не давала деревьям расти нормально. Идти нужно было очень осторожно. Путники замедлились. Преодолев значительное расстояние, они, уставшие и изнеможённые, дошли наконец до очередного свидетельства некогда существовавшей цивилизации.
Тут и там были разбросаны руины когда-то величественных зданий. Кое-где были нагромождены плиты, словно сложившиеся домино. И, естественно, заросли. Вьющиеся растения облепили эти усопшие стены и крыши. Лес продолжался, но стал реже и сочетался с эпическими картинами ушедшей в историю цивилизации. Комки ржавого метала, потихоньку раздуваемые ветром и разрушаемые дождями, одиноко доживали свой век посреди этих руин. Чувства смешивались и бушевали в душах людей, впервые увидевших все это. Величие, смирение, потерянность, гордость… Величие великолепия картины, что образовалась за долгие годы покоя. Смирение перед неизбежным разрушением временем. Потерянность от того, что они упустили… упустили все то, к чему пришли, чего достигли. И гордость за то, что они одни из потомков тех, кто все это создавал…
Как же могущественны были люди! Как же высоко они воспарили над природой, выбившись из круговорота её цепей! Семья ходила молча. Звуки все так же доносились, но уже не сквозь чащу леса, а сквозь пустые помещения остатков домов, отдаваясь эхом где-то напротив. Неизменным оставалось одно – не видно было следов жизнедеятельности человека. Отовсюду веяло пустотой. Они искали. Охватывали взглядом все, что только поддавалось обозрению, но – бесполезно. Оставаться здесь было опасно. Беглецы не знали, какие хищники водились поблизости. Да и вид опустевшего обветшавшего города не располагал к отдыху. Устроить привал семья решила лишь покинув одичавшие улицы. Город остался позади.
Смеркалось. Костер горел сегодня по-другому. Алана смотрела на него широко открытыми глазами. Это был огонь надежды, который переливался яркими цветами и завораживал своим движением.
– Мы будем идти, пока не найдем людей? – спросила она отца.
– Да. А иначе для чего жить. Мы стареем. И когда-нибудь нас с мамой не станет. Мне больно от мысли, что ты можешь остаться совсем одна. А возвращаться к этим дикарям нет смысла. Обрести что-то человеческое – не их цель. Я не хочу, чтобы наши внуки росли там, где нет правил и стремления.
– А если нет никого? Если мы никого не встретим? Что тогда?
– Думай только положительно. Верь, что мы найдем людей. Все будет хорошо, и мы их встретим.
Они замолчали в раздумьях. В небе сияли тысячи и тысячи загадочных звезд. Тайной было окутано всё. Секреты манили за собой, призывая познавать их, бежать за ними. Чувства бушевали, выбрасывали в кровь адреналин, подпитывали желание сорвать занавес неизвестности, идя вперед, не упуская не единого шанса найти тех, кто сейчас живёт где-то там, за стеной леса или за возвышенностями холмов. Да, да – обязательно живёт!
Ночной шум услаждал слух. Разнообразие звуков не нарушало покой путников. Треск сучьев, что рассыпались, объятые огнём, наравне с журчанием небольшой речушки убаюкивал уставших людей. Но тут где-то совсем рядом раздался громкий рык, который заглушил все привычное и всполошил округу. С деревьев посыпались в разнобой птицы. Послышался бег, погоня. И в миг все утихло. Мирон схватил факел и стал освещать ту сторону, откуда все доносилось. Он сделал несколько шагов вперед и – о ужас! Перед ним предстала страшная картина. Кровь застыла в жилах. Огромный тигр лежал в траве, удавив собой жертву. Это была косуля. Он спокойно жевал ее и только мельком глянул на Мирона. Взгляд зверя был прямым, но не заинтересованным. Хищник не воспринимал мужчину, стоящего перед ним, ни как жертву, ни как опасность. Затем тигр встал на все четыре широкие лапы и, тяжело дыша, ушел в темную чащу леса, утащив с собой добычу. Правила игры поменялись… Мирон пребывал в растерянности.
– Что это было? Тигр? – в ужасе прошептала Александра, жена Мирона. Она всегда была смела и отважна, однако сейчас и ее охватила паника. Путники этого совсем не ожидали. Как теперь быть, как уберечь себя? Произошедшее означало, что огня хищник не боится. Он находился рядом, и только попавшаяся под руку, вернее под лапу ночного охотника, косуля, спасла их от неминуемой трагедии. – Что мы будем делать? Здесь оставаться не безопасно! И двигаться дальше в темноте нет смысла!
– Успокойся, паника только все усложнит, я думаю… У нас есть ножи. Хоть какая-то защита… Это явно был самец: такой огромный. А самцы живут поодиночке, я это знаю точно. Так что второго мы здесь встретить не должны. Двигаемся назад в город. Мы не так далеко ушли. Там можно спрятаться и переждать, пока я не придумаю, как нам продолжить путь в безопасности.
Вооружившись огнем и ножами, семья двинулась в обратный путь. Теперь каждый вздрагивал от любого шороха. Дорогу они смогли преодолеть, не встретившись с врагом. Теперь уже сытый хищник где-то дремал. Но это ненадолго.
Войдя в город, беглецы стали искать наиболее безопасное убежище. Мирон приглядел здание, которое когда-то служило цехом или предприятием. Новый временный кров не должен напоминать катакомбы с петляющими коридорами и множеством помещений. Это должно быть, самое главное, местом обзора близлежащих территорий. Они нашли то, что нужно.
Большое помещение пустовало. А посреди зала высились могучие колонны, державшие кое-где проломленную крышу. Обособлен был лишь дальний угол – комната, вход в которую располагался на уровне почти второго этажа. Лестница осыпалась. Мирон огляделся. Повсюду ржавые станки. Земля, когда-то залитая бетоном, сквозь его многочисленные большие и маленькие трещины проросла травой и мелким кустарником. Войдя сюда, путники потревожили огнём и шумом птиц, что гнездились в стенах помещения. Они теперь то и дело порхали, не зная, бояться ли незваных гостей или успокоиться.
Мирон собрал разбросанные кругом металлические прутья и перевязал их между собой кусочками вьющихся растений, смастерив лестницу. По ней путники взобрались в единственное в этом цеху помещение и затащили за собой стремянку. Расположившись, семья наконец-таки уснула. Сколько они пробудут здесь – неизвестно. Но было ясно, что это пока самое безопасное место.
Звонкое щебетание птиц, отзываемое эхом в большом пустом помещении, и частое хлопанье крыльев разбудило приютившихся в углу. Мирон спустился на разведку, вооружившись ножами. Было жарко, не смотря на ранее утро. Лето в самом разгаре. Да и зимы нынче стояли теплые. Мирон, словно тень, скользил бесшумно и незаметно среди заросших зданий. Полуразрушенные стены и проломленные крыши домов, чаще их не было вовсе, и проросшая повсюду земля: ничего лишнего. С этих улиц нельзя забрать с собой ничего полезного. Как всегда набрав грибов, яиц и кой-каких кореньев, он вернулся к семье.
– Я видела косуль, они паслись совсем рядом. Такие милые! – рассказала Алана отцу. – Но животный мир жесток: они лишь пища для тех, кто выше в пищевой цепи, – с грустью заключила она.
– Да, милая, и с этим нельзя ничего сделать. Сегодня я хочу попробовать совершить поход в дома. Наверняка можно будет найти что-нибудь стоящее. Возможно, какие-то, пусть и сильно испорченные, книги, хотя бы их страницы …
– Это было бы просто замечательно! – восторженно сказала Алана.
У беглецов были книги, не раз прочитанные и изрядно потрёпанные, но они их оставили, чтобы не тащить лишний балласт. Жалко было бросать. Мирон не сомневался, что там, в Житовке, этот ценный раритет станет лишь топливом для костров.
В очередной раз выйдя на «тропу» разведки и оставив позади временное убежище, глава семейства намерен был вернуться с трофеями. Он добрёл до самого высокого из устоявших зданий. Дом располагался углом в два крыла. Мирон поднял голову и огляделся. Девять этажей. Да. Для него это высоко. Первая мысль, что промелькнула у него в голове, была о том, что вид сверху откроется хороший. Он зашел под арку дома. Оттуда попал на лестничные пролеты. Вернее, на то, что от них осталось. Они обрушились, сложились. Мужчине пришлось взбираться по выступающим балкам на фасаде дома. Это заняло не мало времени. Мирон был предельно осторожен, ведь он осознавал, что без него семье будет очень тяжело.
Осталось преодолеть еще пару этажей, и он окажется на крыше. Но вдруг из глубин восьмого этажа послышался плач младенца! Мирон замер. Какое-то безумное волнение нахлынуло на него, и мужчина всем телом ринулся на звуки, доносящиеся откуда-то неподалёку. Он мигом пролез в проем в стене и оказался в темном помещении. Плач раздался снова, и Мирон последовал дальше. Из комнаты вынырнула лисица, шмыгнула мимо гостя и умчалась куда-то по коридорам. Мирон тихо ступил в комнату, откуда выбежало животное, и увидел лежащую на полу сильно потрепанную куклу. Видимо, лиса играла с игрушкой, которая могла издавать звуки. Мирон взял куклу в руки, чуть надавил на нее и вновь услышал плач. Он убрал куклу в мешок за спиной и стал всматриваться в непонятный хлам в углу. Все покрыто пылью и мусором. Свежи были лишь следы лисицы. В углу лежали куски сломанной прогнившей и заплесневевшей мебели. Спинки и ножки стульев, дверцы шкафов, еще какие-то дощечки. Сложилось впечатление, что кто-то хотел развести здесь костер. Мирон не мог знать, как давно это случилось. Однако, он сделал вывод, что скорее всего это могли сделать еще одни потомки выживших.
Пройдя по другим помещениям, он понял, что ничего путного найти не удастся. Здесь уже побывали искатели трофеев. Остался один лишь мусор. Однако Мирон не терял надежды и решил обыскать каждый угол. Его поход наконец-то увенчался успехом. Зайдя в одну из комнат, мужчина хотел было уйти, увидев, что она пустая. Но тут его нога с шумом провалилась в образовавшуюся в полу дыру. Высвободив конечность из плена, Мирон встал на колени и, пригнувшись, начал вглядываться в подполье. Дневной свет из окон хорошо освещал комнату. Мужчина увидел тайник некогда живших здесь людей. Он просунул руку и нащупал… рукоять ружья! Аккуратно вытащив его, беглец вновь стал рыскать в тайнике. Не выдержав, Мирон поднялся, начал разрывать прогнившие дощечки и вскоре достал из тайника коробки с патронами. Всего десять коробок по двадцать пять пуль. А еще там были инструменты в чехле – набор для чистки ружья. Все в удивительно хорошем состоянии! О-о-о, бесценнейший трофей! Он не мог об этом и мечтать! О ружьях и других огнестрелах Мирон много читал в одной из книг, доставшихся ему от дяди… Следующей находкой стали две керамические кружки, забытые людьми, жившими здесь какое-то время. Он заметил кое-где по углам затвердевшую золу. Вот куда делись остатки былой обстановки этих помещений. Их сожгли. Люди не утруждали себя сбором дров для костра, а просто жгли все, что было здесь… А может, они просто боялись выходить лишний раз на улицы уснувшего города… из-за хищника… Произойти могло все что угодно.
И вот Мирон преодолел последний этаж и оказался на крыше дома. Она была цела, на удивление, и словно ковром, покрыта зеленью. Когда мужчина ступил на нее, в небо взмыла стая птиц, облюбовавших это место. Он прошелся по крыше и собрал дюжину яиц. Вид, конечно, открывался завораживающий. Каменные джунгли изрядно позеленели, что очаровывало. И тут, далеко-далеко, за пределами города, там, где заходит солнце, показалась струйка дыма, которая, чуть убегая вверх, растворялась в воздухе. Кто-то развел костер! В этом не было сомнения. От увиденного у Мирона перехватило дыхание. Он был взволнован. Сейчас, возможно, до пламени не удастся добраться, но уже смеркалось, и неизвестный путник, там в дали, остановился на ночлег. Может, рискнуть и ринуться, не теряя ни секунды? Кода еще представится такая возможность? И Мирон решился. Ведь теперь он был вооружен и защищен от нападения хищника. И вот он уже шагал по направлению к закату. Лес в этих местах редкий, и Мирон хорошо запомнил путь, что приведёт к незнакомцу.
Костер трещал посреди большой поляны. Человек, что развел его, явно был путешественником. Мирон прятался за деревьями, пытаясь почерпнуть побольше информации о незнакомце, наблюдая со стороны. Богатство его поистине внушало восторг. Путник раздобыл хорошую большую телегу, а может, соорудил её сам. Это значило, что он – умелец. Незнакомец обуздал целых трёх коней. Они паслись неподалеку на привязи. Веревки были скручены не из вьющихся растений, а из какого-то волокна. Путешественник явно был из мест, где этого добра не мало. Самое главное – палатка. Она соткана из кусков прочной материи, которую сейчас найти невозможно. Вид у палатки был такой, будто ее создали в недалеком прошлом. Значит, есть места, где жизнь хоть как-то налажена. Но почему же незнакомец не там? Может, он блуждает в поисках других путников?
Человек находился в своей палатке и долго из нее не выходил. Да и Мирон замешкался. Он не спешил раскрываться, не увидев незнакомого путешественника. Устроившийся на ночлег, видимо, еще не встречал в этих краях хищника и поэтому не боялся за своих скакунов.
Было совсем темно. Кони испуганно заржали и стали метаться из стороны в сторону. Видимо, их напугал крадущийся где-то рядом тот самый тигр. В мгновение ока из ночного укрытия выскочил мужчина с натянутой тетивой лука в руках. Он громко свистнул, и кони успокоились. Потянув за веревки, он подвинул своих испуганных друзей поближе к огню. Потом схватил приготовленный заранее факел и стал освещать дорогу. Мужчина смело двинулся навстречу опасности. В его движениях Мирон не увидел ни капли страха.
– Остановись! – не выдержав, крикнул он смельчаку. Тот от неожиданности отскочил и, споткнувшись о ветку, упал навзничь. – Не бойся! Меня зовут Мирон… я не причиню тебе вреда.
– Не подходите! – пригрозил незнакомец, резко вскочив на ноги. Это был юноша крепкого телосложения, высокий, под метр девяносто. Он растерянно разглядывал Мирона. Тот замер, давая понять, что готов выждать время, пока парень не начнет задавать вопросы. Юноша был мускулист и хорошо слажен. Мирон решил, что ему лет 20 от силы.
– Кто вы? И откуда вы? Вы точно не из Возрождения! Я знаю там всех! – начал интересоваться парень. – Вы следили за мной?
– Меня зовут Мирон, я увидел дым от твоего костра еще из города и отважился прийти, чтобы, возможно, познакомится, подружиться. Ведь я думал, что уже не встречу больше никого из людей. Не представляешь, как я рад! А как зовут тебя? – спросил Мирон. Он все также неподвижно стоял, чтобы не пугать путника, и не решался пока говорить, что идёт не один, желал узнать молодого человека получше.
– Я Давид. Я путешествую, чтобы увидеть, узнать и изучить новые земли… и возможно… встретить кого-то еще. Вы точно не причините мне вреда? – в голосе парня звучала наивность и доверчивость. На его счастье ему повстречался Мирон, добрый и честный человек, а не кто-то из той шайки, что осталась в Житовке.
– Поверь мне, я не злодей, и я безумно рад, что встретил тебя. Я ушел из Житовки, местечка… маленькой деревушки в поисках других потомков выживших. В глубине души я верил, что мы не одни. Хотя нам твердили, что мы единственные, кто остался на этой Земле. Пугали, что жизнь за пределами Житовки опасна. Но терять было нечего, и я решился на побег… Расскажи о том месте, откуда ты, как там живут люди, много ли их там? О-о-о, от радости я совсем забыл предупредить, что здесь хозяйничает тигр. Так что нужно тебе развести еще пару костров вокруг. Я помогу!
– А что это у вас в руках?! Это ружье? Я видал такие! Но они есть лишь у двух людей в нашем Возрождении, и то давно пылятся где-то в шкафах. Пули для них закончились еще пару десятилетий назад, так мне сказали… Хотя, черт его знает! Я уверен, что при выстреле должен раздаваться очень громкий хлопок, а я подобного не слышал ни разу. Так гремит разве что раскат грома.
– Я тоже пока не слышал, не успел опробовать. Нашел совсем недавно, в городе. Даже не ожидал!
– Готов отдать вам за него и за все пули все, что у меня есть, включая двух коней! Одного оставлю себе…
– Извини, но не соглашусь… Оружие мне необходимо. Расскажи, пожалуйста, о Возрождении. Ты далеко ушел? Какой там народ: добр ли, зол ли? Стоит ли мне появляться там? – Мирон засыпал вопросами юношу.
– О, да! Там прекрасно! Я родился там и очень скучаю по тем местам, когда ухожу… Люди хорошие. Нас много. Каждый вносит вклад в общее развитие, я же пошел по стопам отца. Он был путником, рисовальщиком карт. Два года назад на него напала медведица. Он чудом уцелел, но был сильно ранен. Бог помог ему добраться назад, благо он не успел уйти далеко. Сейчас он подлатал раны и занимается выделкой шкур. Моя мама разводит домашнюю птицу, в том числе голубей. Я всегда беру с собой штуки четыре пернатых. Они служат нам почтой. И лишь когда я нахожу что-то важное и ценное, что не в силах унести, посылаю весточку домой, где указываю место своего пребывания на карте.
– Действительно – очень умно! – восторгался Мирон, – Как же хорошо, когда народ сплочен. Ты отважный малый, это вызывает уважение!
– Отец был против… да и мать. Я их понимаю, ведь это очень опасно. Однако, я не в силах устоять перед неизвестностью. Она меня всегда завораживала и манила. Желание поиска чего-то нового и далекого крепко засело у меня в сердце. Отчасти в этом виноват отец. Он рассказывал мне истории о том, как путешествовал, о приключениях, что с ним случались, и тем самым зародил во мне желание быть таким же как он. Да и потом… Мне не осталось там пары. Все девушки, что росли со мной, нашли свои половинки… А я остался. Отец говорит, что есть еще девчата, но они малы, и что придет время, и мне выберут невесту. Но я их знаю, они мне как сестры, и поэтому такому не бывать. В глубине души я верю, что встречу чужеземку… – закончил рассказ Давид, грустно вздохнув.
