Tsitaadid raamatust «Колыбель для кошки»
Подумайте, каким раем могла бы стать земля, если бы люди были добрыми и мудрыми.
Люди никак не могли его задеть, потому что людьми он не интересовался.
Зрелость, как я понимаю, – начал он, – это способность осознавать предел своих возможностей. Он был близок к бокононовскому определению зрелости. «Зрелость, – учит нас Боконон, – это горькое разочарование, и ничем его не излечить, если только смех не считать лекарством от всего на свете».
Послушайте. Когда я был помоложе – две жены тому назад
Случилось так – должно было так случиться
этом мире столько любви, что хватит на всех, надо только уметь искать
Читали ли вы речь, которую он произнес при вручении ему Нобелевской премии? Вот она вся целиком: «Леди и джентльмены! Я стою тут, перед вами, потому что всю жизнь я озирался по сторонам, как восьмилетний мальчишка весенним днем по дороге в школу. Я могу остановиться перед чем угодно, посмотреть, подумать, а иногда чему-то научиться. Я очень счастливый человек. Благодарю вас».
Но по пьесе требовалось, чтобы пиратская половина Бокононовой души и ангельская половина души Маккэйба ссохлись и отпали. И оба, Маккэйб и Боконон, заплатили жестокой мукой за счастье народа: Маккэйб познал муки тирана, Боконон – мучения святого. Оба, по существу, спятили, свихнулись.
«Предложение неожиданных путешествий есть урок танцев, преподанных
Предложение неожиданных путешествий есть урок танцев, преподанных Богом», – учит нас Боконон.
