Loe raamatut: «Ржев 42-го и моя мама 128464»

К 100-ЛЕТИЮ МАМЫ И 75-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ…

Автор обложки Л. Тыркова

Редактор Д. Шейнтова

Ждем ваших отзывов shlv21@yandex.ru

© Л. Тыркова, 2023

ISBN 978-5-4498-4221-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

До войны

Маме было десять лет, когда она едва не стала дочерью «врага народа». Её отец, Павел Афанасьевич Тырков, активный участник нашумевшей в 1905 году декабрьской стачки на Ярославской большой мануфактуре (ЯБМ), в простонародье – фабрике Корзинкиных, в годы сталинских чисток был по доносу обвинён в шпионаже.

«Пришли люди в кожанках, устроили обыск, но предупрежденный отец успел сжечь документы. И вообще много что было сожжено, в том числе и письма Емельяна Ярославского. Боялись ссылки», – вспоминала старшая дочь. Но посадить отца не успели. Утром 20 декабря 1930 года, когда за ним приехал «воронок», сорокадевятилетний Павел Афанасьевич был уже мертв – сердце не выдержало. Так он «спас» себя и семью от лагерей.

А для мамы её отец навсегда остался в памяти пламенным революционером, другом Е Ярославского. И в анкетах о социальном происхождении комсомолка Надя Тыркова гордо писала – из рабочих.

В километре от ткацкой корзинкинской фабрики на краю деревни Починки стоял одноэтажный деревянный домик, где с 1903 года Тырковы снимали в мезонине комнатку. Там у них родилось десять детей (четверо умерли в разное время). Жили в страшной нужде. Революция ничего не изменила в их нищенской жизни. Лишь в 1928 году семья из семи человек получила от комбината комнату в двухкомнатной коммунальной квартире в фабричных корпусах, или, как их еще называли – казармах.

На Ярославской большой мануфактуре, переименованной в советское время в комбинат технических тканей «Красный Перекоп», всю свою недолгую жизнь проработал отец Нади, там стала инвалидом мать, а теперь работали старшие брат и сестра. На очереди были остальные дети. Это красное, зловещее шумное здание словно поглощало их семью, и мама зареклась, что на «Перекопе» не будет работать никогда. Она много читала, прекрасно закончила 8 классов и мечтала учиться дальше. Но какая учеба, если в семье подрастали еще три младшие сестрёнки, а на всех – одни валенки. И в 16 лет маме пришлось-таки пойти на эту треклятую фабрику.

В 1936 году в Ярославле произошло судьбоносное для города событие: отделившись, наконец-то, от Ивановской области, Ярославль стал самостоятельным областным центром¹, и в городе появилось собственное Ярославское управление связи. На стремительно развивающийся городской центральный телеграф срочно требовались работники, и мама, уже отработавшая два года телефонисткой на почте, в августе 1938 года пришла туда учеником телеграфиста.

Обстановка в зале неприятно поразила её, напомнила фабрику: тот же шум, гул, стрекот аппаратов. Но сама работа увлекала, и мама старательно учила на ключе точки-тире азбуки Морзе, а когда на телеграф поступили буквопечатающие на бумаге аппараты Боде, овладела и этой техникой. При этом она готовилась к экзаменам в техникум: желание учиться дальше не оставляло ее. И когда одна из младших сестер закончила школу и тоже стала работать, мама поехала на учебу.

Из ПРИКАЗА по Яртелеграфу от 26 августа 1939 г.

«Тыркова Надежда Павловна увольняется по собственному желанию в виду ухода учиться (справка Ивановского техникума связи)».

С 1-го сентября 1939 года мама стала студенткой радиоотделения. Могла ли она тогда предполагать, что выбор этой специализации определит ее судьбу. Учеба в Иваново – самое счастливое мамино время. Здесь она встретила свою первую любовь, однокурсника Юру, Юрика… Его убьют в первые месяцы войны.

1940 год

22 июня 1941 года застало маму в Иваново. Закончилась сессия. Как всегда она сдала прекрасно экзамены и собиралась на практику в Ярославль. А в тот день решили со студентами пойти на дневной спектакль в театр: Горьковская опера привезла «Ивана Сусанина». Из воспоминаний очевидцев тех событий:

«Спектакль закончился часа в четыре. Народ, не спеша, расходился. Почему-то посредине площади Революции стоял милиционер, и на боку его висела сумка явно с противогазом. Не сдержав любопытства, мы подошли и спросили его об этом. Он спокойно ответил: «Вы не слышали? Германия начала против нас войну».

Они с Юрой сразу побежали в военкомат. Там было полно народу, все рвались добровольцами на фронт. Но мобилизации подлежали лишь рожденные с 1905 по 1918 год, а мама родилась в 1920-м.

Со 2-го по 30 июля 1941 года студентка Надежда Тыркова проходила учебную практику на Ярославском телеграфе. Перед возвращением в Иваново сфотографировались на память с матерью и старшей сестрой. Это последний довоенный снимок мамы. У всех строгие и сосредоточенные лица.

Впереди фронт и четыре страшных года разлуки.

1941 год. Конец июля.

Связь и война

Историки считают, что одной из причин поражения Красной армии в первый период войны стало отсутствие радиосвязи. Невозможность быстро скоординировать действия отдельных частей и соединений приводило к путанице и неразберихе, и как следствие – неоправданно большим потерям личного состава и техники.

Вот что писал о первом дне войны маршал К. К. Рокоссовский:

«Дежурный доложил, что связь нарушена. Не отвечают ни Москва, ни Киев, ни Луцк. Связь все время рвется, положение на фронте неизвестно. С командованием округа связаться никак не могли. От него за весь день 22 июня – никаких распоряжений. Всю информацию пришлось добывать самим. Но далось это дорогой ценой: многие штабные офицеры погибли, выполняя задания».

А это из воспоминаний генерала И. И. Федюнинского:

«Радиостанций в штабах не хватало. Приказы и распоряжения доходили до исполнителей с опозданием или не доходили вовсе. Противник, пользуясь этим, просачивался в тыл наших подразделений, нападал на штабы частей».

Но если на земле еще можно было применить проводную телефонную сеть, то как быть с танками, самолетами, кораблями? Между ними не протянешь телефонный кабель и не пошлешь связных.

«В воздухе мы становились как бы глухонемыми. Нам был доступен лишь один способ „переговоров“ – покачивание крыльями. Насколько больше наши летчики одержали бы побед, имей они возможность в нужный момент послать в эфир слова, предупреждающие товарища об опасности, указывающие ему цели», – рассказывал маршал А. И. Покрышкин.

В танковых войсках дело обстояло не лучше. Большая часть бронемашин не имела никаких средств связи, кроме такой:

«Командир танковой роты перед началом боя вылезал из башенного люка и флажками сигналил: „Делай, как я“. В том случае, если атака не удалась и надо остановить танки, командир был вынужден снова вылезать из танка и на виду у противника и снайперов опять сигналить флажками», – из книги Ю. Мухина и С. Бацанова «Война и мы».

Да что говорить, если в начале октября 1941-го Жукову для выяснения обстановки пришлось самому по распутице ехать искать штаб Резервного фронта, которым командовал Буденный – не было связи.

Из ПРИКАЗА №0243 «Об улучшении работы связи в Красной армии» от 23 июля 1941 года..

«Опыт войны показал, что неудовлетворительное управление войсками в значительной мере является результатом плохой организации работы связи и, в первую очередь, результатом игнорирования радиосвязи, как наиболее надежной формы связи. У нас в нарушение всех правил по телефонам ведутся оперативные переговоры, в открытую называются части, соединения, их задачи и дислокации, фамилии и звания начальников. Тем самым в руки врага попадают совершенно секретные сведения.

Приказываю: в 5-дневный срок сформировать четыре школы радиоспециалистов.

Народный комиссар обороны СССР И. Сталин.

Начальник Генерального штаба КА генерал армии Г. Жуков».

И в июле 1941 года в системе военной разведки в Москве было сформировано первое подразделение по подготовке разведчиков-радистов – 55-я Отдельная запасная радиорота (ОЗР), численностью примерно 160 человек, которая дислоцировалась в Москве в Чернышевских казармах. Там готовили радистов для партизанских соединений, военной разведки и Наркомата внутренних дел для работы в тылу противника. В сентябре 1941 года, 55-ю радиороту преобразовали в 40-й Особый запасной радиобатальон (ОЗРБ) и перевели в Сормово. Так была создана знаменитая горьковская разведшкола.