Loe raamatut: «Выхода нет»

Пролог

Забудьте всё, что вы раньше знали о мафии. Потому что ваше представление о ней неверное. Коза ностра и каморра уже давно перестали быть самыми влиятельными и кровожадными организациями. Их время ушло. Мы отличаемся от других представителей мафиозных организаций тем, что мы семья. Мы единое целое, один организм на всех, который работает без сбоев на протяжении многих веков. Мы братья по крови. Чужакам здесь места нет. Самый опасный и богатый синдикат в мире – это мы. Ндрангета – это круг, из которого нет выхода. Родившись здесь однажды, ты больше не сможешь выйти. Единственный путь освободиться – смерть. Ндрангета – это не просто криминальное сообщество, это образ жизни. Наш образ жизни.

***

Быть старшим сыном в обычной семье – это тяжёлый труд. Не оправдать надежды отца и матери – это как потерпеть поражение в самом важном поединке за первенство в жизни. А быть старшим сыном и наследником могущественного мафиозного клана Морелло, это утраивает ответственность в десятки и даже сотни раз. Я не имею права на ошибку, я не имею права сдаться. Всё, что я делаю, – всё во имя нашего Общества. Я рождён, чтобы править и убивать. Я прекрасная машина для убийств. Мои руки по локоть в крови, всегда готовые причинять боль и страдания, глаза видели много смертей, сердце и душа уже давно потеряли свет. Эмоции стали для меня роскошью, зачастую я просто их не чувствовал или, возможно, не хотел чувствовать, по крайней мере, умел выключить их в нужный момент. Жалость не входила в мою привычку. Моя голова – это залог моего успеха во всех делах, а сочетание моей физической силы, мощи и ума – это как змеиный укус, точный и смертельный.

Меня зовут Микеле Морелло, мой отец – дон Джованни Морелло, влиятельный мафиози клана Морелло. Его уважают и боятся. Наш клан Морелло давно правит, каждый человек, живущий в Калабрии, знает наше имя. Мы перебрались в Милан для расширения границ и налаживания связей, и нам это удалось. Наши ндрины (ндрина – это минимальная единица Ндрангеты, её основа, её атом) находятся повсюду, но наше сердце и душа навсегда остаётся в Реджо-ди-Калабрия – это наш дом. Наша семья – одна из самых уважаемых в Калабрии, и теперь мы захватили север Италии, что даёт большие преимущества. Ндрангета контролирует до 80% поставок кокаина в Европу, мы работаем напрямую с наркокартелями. Они знают, что мы не предаём и не раскалываемся, мы чтим наши законы и традиции больше, чем любая другая организация, и один из этих законов – молчание. Всё это даёт нам возможность поставлять очень качественный продукт, нам доверяют. Некоторые наши собственные лаборатории находятся в Ломбардии, Сан-Луке, а также Милане. Нас четыре брата, и младшему из нас 14 лет, настало время для обряда инициации.

Глава 1

Микеле 

Я посмотрел на своего младшего брата и увидел нотки нервозности в его глазах, конечно, он тщательно пытался это скрыть, но от меня ничего не ускользнёт. Я видел его насквозь.

– Сегодня день твоей инициации, Рикардо. Ты нервничаешь?

– Нет, брат, но если бы Антонио и Данте были рядом, мне бы было спокойней.

– Рикардо, я рядом, и сейчас этого достаточно. Ты же знаешь, они не могут присутствовать на церемонии. Смотри, все старейшины здесь и я, как твой старший брат и поручитель, рядом, а наш отец проводит церемонию.

– Ты прав, брат. – Он потёр затылок и выпрямился. Рикардо был достаточно высок и мускулист для 14 лет, я над ним хорошо поработал.

Отец посмотрел на нас и жестом призвал к себе. В зале все затихли, слушая его речь.

– Господа, сегодня мы собрались здесь, чтобы мой младший сын из четырёх, Рикардо, член Ндрангеты по праву рождения, прошёл обряд инициации. – Его голос был, как всегда, твёрдый и решительный, несмотря на его болезнь, о которой знали только я, моя мать и док. – Прошу всех присутствующих встать в круг.

Все присутствующие встали в круг, и на их лицах не было ни единой эмоции. Здесь присутствовали главы очень важных семей из нашего синдиката.

Отец повернулся к брату и начал произносить речь:

– Серебряный сосуд, освящённая гостия и слова омерты дают начало нашему Обществу. Властью, дарованной мне нашим Обществом, я, Джованни Морелло, открываю священный круг.

Отец подошёл к Рикардо ближе.

– Честь и интересы нашего Общества выше всего. Если ты опозоришь его, то будешь наказан смертью. Если будешь верен Обществу, Общество будет верным тебе и поможет во всякой нужде. Клятва может быть нарушена только смертью. Ты готов к этому, Рикардо?

– Готов, клянусь именем Господа нашего Иисуса Христа, – его голос не дрожал.

– Возьми это изображение святого Архангела Михаила, сделай себе надрез на руке и окропи его изображение, после держи его в руке, пока оно не догорит, и произноси священную клятву.

Рикардо без колебаний взял клинок и сделал себе щедрый надрез на ладони, и ни единый мускул на лице его не дрогнул. Он окропил изображение Архангела Михаила и поджёг его в руке.

– Хорошо, сын мой, теперь произнеси священную клятву.

– Клянусь этим кинжалом и на этой кровавой могиле, широкой и глубокой словно море, быть верным моим товарищам и всем мудрым руководителям, не нарушать правила Общества и быть всегда готовым откликнуться на каждый его призыв. – Так Рикардо повторял несколько раз клятву, пока изображение святого в его ладони не догорело до конца, оставив только порез, пепел и ожог, как у каждого члена Общества. Это была отметка, которая определяла истинного члена Общества. Клеймо.

– Хорошо, Рикардо, – кивнул довольно отец. – Господа, отныне у нас появился новый человек чести, поклявшийся своей кровью, начало Обществу положено, круг распущен.

Отец наблюдал за ним пристально, словно пытаясь увидеть дыру и тень сомнения в его клятве. Но Рикардо был абсолютно спокоен.

Я чертовски гордился своим младшим братом. Из всех нас он был более человечным, но ему придётся вырасти и научиться быть жёстким и непреклонным. Вскоре он почувствует кровь на своих руках. После обряда он должен начать не только учиться всем остальным боевым искусствам, но и научиться так же искусно убивать. Как последний по очереди сын в нашей семье, он будет обучаться в лучшем колледже и получит достойное образование для того, чтобы не только стать первоклассным убийцей, но и представлять интересы Общества. Он станет успешным адвокатом в целях Общества. Таковы традиции.

Отец и все остальные старейшины остались для обсуждения прошедшей церемонии и нескольких дел. Я решил поздравить Рикардо вместе с остальными братьями.

Мы с братом вошли в гостиную, где нас уже ждали Антонио и Данте.

Я похлопал Рика по плечу и подтолкнул в гостиную.

– Встречайте нового человека чести, господа.

– О-о, брат, поздравляю. – С широкой улыбкой Тони встал с дивана и обнял Рика. – Надеюсь, ты не расплакался, когда резал и поджигал свою руку.

– Да пошёл ты, Тони, – огрызнулся Рикардо и плюхнулся на диван.

– А ты, Тони, плакал, когда резал себе руку? – спросил Данте, криво ухмыляясь.

– Но точно не так, как ты, Данте, и разговаривай нормально со старшими братьями, – продолжал издеваться Тони.

– Заткнитесь все, давайте лучше выпьем за нашего младшего брата. Сегодня он доказал, что является человеком чести.

Я подошёл и налил четыре стакана виски.

– Я тоже могу выпить? – удивлённо спросил Рикардо.

– Будто я не знаю, что и где ты пьёшь. Ты не забыл? Я твой старший брат и знаю про тебя всё. – Я сделал паузу. – Мы все следим за тобой.

– Знаю, Микеле, и я рад, что вы мои братья, и именно благодаря вам я ещё не вляпался в дерьмо.

Мы все встали рядом, образовывая небольшой круг, и подняли бокалы.

Я произнёс клятву:

– Клянусь вам, братья, вы самое дорогое, что у меня есть, и я умру за вас и буду гореть в аду за ваши души, а ваши души – единое целое с моей. Все, кто вошёл в наш круг, в нём и останутся до самой смерти. Во имя Господа нашего Иисуса Христа, аминь. Да пребудет с нами святой Архангел Михаил. (Ндрангета поклоняется этому святому.)

Мы хором повторили нашу клятву братьев Морелло и выпили до дна.

– Теперь, думаю, пора повеселиться в одном из наших клубов, – сказал Антонио, обнажая свою опасную улыбку охотника. Он никогда не мог держать себя в руках, некоторые вещи остаются неизменными.

– Ну наконец, я думал, мы будем сидеть здесь всю ночь. Девочки нас заждались. – Данте казался довольным, он уже был одет для похода в наш клуб в своём неизменном стиле и с нетерпением ждал окончания инициации.

– Попридержи свои яйца, Данте, ты совсем не оправдываешь своего благородного имени, сегодня Рикардо выбирает девочек.

– Это справедливо, – сказал Данте, положительно кивая головой.

– Тони, ты так говоришь, будто я девственник. Я знаю, как развлекаться с девочками, не надо меня учить. Мне четырнадцать, а не десять.

Тони весело усмехнулся.

– Вы только посмотрите на него. Рик, ты только выглядишь старше, а всё остальное ещё не выросло.

Я решил прервать их высоконравственную беседу, иначе это могло длиться вечно.

– Я смотрю, Рик, твоя рука и дальше будет заливать кровью персидский ковёр нашей матери? Она тебе голову отрубит, и ты останешься без шлюхи на сегодня. – Я указал на его руку, из которой капала кровь.

– Вот чёрт, я и забыл, пойду обработаю руку и буду готов выезжать.

Он буквально выбежал из гостиной и помчался наверх в свою комнату.

– Я пойду в машину и подожду вас там, а то все эти разговоры про киски начинают напрягать мой член, – сказал Данте и, взяв ключи от своей новой спортивной машины LAMBORGHINI URUS ядовито-жёлтого цвета, как у настоящего выпендрёжника, каким он, по сути, и являлся, вышел во двор.

Страстью Данте были тачки и бои без правил, в которых он участвовал, заодно пробуя новые приёмы против всяких ублюдков, которые не следовали нашим традициям. Тачки и девочки – для девятнадцати лет это нормально, мы охотно позволяли ему эти слабости, пока это не мешало работе и его тренировкам.

Мы остались с Тони одни и выпили ещё.

– Микеле, отец говорил с тобой о первом официальном убийстве Рикардо? Когда и кто это будет? Ему необходимо покончить с этим. – Тони нахмурил брови, и я понимал, почему он спрашивает.

Я хорошо знал своего брата, только я мог различать его истинную ярость и присущую ему обыденную злость. Разница была. Я видел.

– Мы с тобой убили в первый раз, ещё будучи непосвящёнными, а ты и вовсе убил человека в десять. С Рикардо он затянул, боюсь, что это ему тяжело дастся. – Он сделал паузу, переводя взгляд на свои порезанные ладони и лезвие ножа, которое всегда было при нём в кобуре. – Тем более после его последнего прецедента он ничего не помнит. Я не хочу, чтобы он снова попал в это дерьмо, а убийства могут возобновить эпизоды, думаю, поэтому отец не давил на него.

– Это всё в прошлом, Тони, док говорит, что галлюцинации больше не вернутся. Рикардо сделает что нужно. – Я сделал глоток. – Данте так же не сразу смог принять кровь на своих руках, но он преодолел это и сейчас достойно справляется с работой, он отличный исполнитель и боец. Рик станет как мы, я не сомневаюсь, я видел огонь в его глазах, когда он произносил клятву.

– Да, но мы с тобой самые жестокие ублюдки Италии, не зря отец так гордится нами. Особенно ты, Микеле, ты ведь чёртов хладнокровный психопат. То, как ты играешь с разумом людей, уничтожая их морально и физически, чёрт, даже я со своими демонами иногда боюсь тебя.

Он снова сделал щедрый глоток виски и криво ухмыльнулся, наверняка вспоминая вчерашние разборки с русскими. Ночью мы хорошо повеселились, мучая и отрезая по кусочку долбаные конечности людей Виталия. Меня жутко раздражал новоиспечённый наследник Братских, выскочка, которую необходимо устранить, иначе это может перерасти в настоящую занозу в заднице. Я усмехнулся брату в ответ, встречая его темноту как свою собственную, словно это кусок хлеба, которым мы делились с самого детства. Темнота всегда завораживала нас, удерживая в своём плену. Кровь и крики врагов всегда помогали мне обрести покой, это было колыбельной моего детства. Я не знаю, есть ли на земле люди, настолько любящие кровь, как мы, настолько придающие ей значение, настолько готовые на всё ради неё. С годами ничего не менялось, это всегда оставалось со мной, годы практики брали своё.

Когда мы были детьми, я и Тони часто подвергались жестокости со стороны отца. Пытки, избиение, мы привыкли к вкусу крови и боли, они стали для нас лучшими друзьями. Я понимал, почему отец причинял нам боль, и я никогда не винил его за это. Всё это закалило наши характеры так, что мы стали непобедимы, мы стали выносливыми, отец добился чего хотел. Наша мать никогда не пыталась защитить нас, оправдывая это тем, что мы наследники семьи и слабость не должна быть нам присуща. Она была права. Отец перестал нас избивать и подвергать пыткам, когда мне исполнилось десять и я впервые убил человека, только тогда он понял, что я готов. Я не дал ему и дальше испытывать Тони, я сам занимался им, видя, что мой брат уже с самого детства обладал неуправляемой яростью. Она всегда была с ним, и только я мог помочь ему справиться с этим, обуздать её на время ради него. Данте и Рикардо мы занимались сами: обучая, защищая и принимая, и я, несомненно, доволен результатом.

Я снова обратился к брату, продолжая разговор:

– Да, я люблю простреливать головы всем ублюдкам, которые идут против нас. Ты и сам любитель побаловаться своими инструментами для пыток, особенно калабрийскими бритвами. Ты, даже когда трахаешься, держишь их при себе, боюсь, ты когда-нибудь зарежешь одну из наших шлюх.

В глазах Тони моментально загорелся огонь. Он любил самые изощрённые пытки для наших врагов или неисполнителей, то, как он получал удовольствие от причинения боли, заставляло видеть в нём не только моего брата, но и его монстра, которого он даже не пытался прятать. Данте также очень жесток, но и также молод, им управляют чувства, которые иногда загоняют его в тупик. Все мы, братья Морелло, жестокие убийцы, но то, как мы любим убивать, так же одинаково особой страстью служим нашему общему делу. Мы никогда не предадим нашу семью. Мы единое целое, и каждый положит жизнь друг за друга, не моргнув и глазом.

Послышались шаги за дверью, и в гостиную вошёл отец с капобастоне семьи Герра, Витторио Герра. Он также присутствовал на инициации Рикардо. Он являлся адвокатом и советником отца многие годы, преданный человек, который чтит наши законы и состоит в святом совете сантистов.

– Микеле, – отец сразу обратился ко мне, – пройдём в кабинет, нам с Витторио и тобой необходимо обсудить некоторые дела.

Я повернулся к брату и похлопал его по плечу.

– Увидимся в клубе, Тони, возьми братьев и ждите меня там.

– Хорошо, увидимся. Отец, сеньор Витторио, увидимся позже. – Он поспешно удалился, перед этим одарив своей широкой фирменной улыбкой от Морелло.

Мы прошли в наш самый большой кабинет в семейном особняке. Я, естественно, понимал, о чём примерно будет идти речь, но решил не обламывать такое удовольствие для сеньора Витторио.

Отец сел за свой массивный стол из красного дерева и жестом попросил присесть нас напротив. Я сел в кресло и расстегнул несколько пуговиц на чёрной рубашке, обнажив часть татуировки. Я видел, как Витторио наблюдал за мной. В его глазах было любопытство и восхищение, но доля того, что он меня опасается, также проскользнула на его лице. Конечно, все знали, что я сын своего отца, безжалостный убийца, с манией величия и безнадёжной жестокостью, которая совсем неисправима. Ошибка в моей голове неисправима. Наше общество и семья знали наши правила и кодекс. Все понимали, что просто так я не убью члена нашей организации, но это не значит, что они меня не боялись. Я вижу, как они шарахаются от меня и как испуганно смотрят, но в их взгляде было и уважение, которое я в свои двадцать пять лет заработал сам. Я наследник семьи Морелло, и этот город и большая часть южного мое, и я заберу всё остальное. Когда отца не станет, я приму все обязанности на себя. Даже сейчас все дела решаю я, а не отец, и он этим доволен, он сам меня так воспитал. Скоро ему придётся уйти в отставку.

Отец посмотрел на меня и на Витторио с довольным выражением, закуривая эту чёртову сигару.

– Итак, Микеле, перейдём сразу к делу. Я позвал тебя для того, чтобы обсудить возможности слияния наших семей кровью.

Я перевёл взгляд на Витторио, он, казалось, стал более серьёзным.

– Как ты, возможно, знаешь, у Витторио есть две дочери, которым на днях исполняется по восемнадцать лет.

О, конечно, я помню этих девочек, когда мы были детьми, я часто видел их. Они были хвастливые и надоедливые, особенно младшая.

– Так вот, – продолжил отец, – ты наверняка понимаешь, что это очень хороший союз для наших кровных семей. Я прав, Витторио?

Витторио перевёл взгляд на отца и, прочистив горло, ответил:

– Конечно, это то, чем мы дорожим, и поверьте мне, мои девочки – самое драгоценное, что я могу предложить вам, прекрасней вы не найдёте. – Он гордо посмотрел на меня.

Я смотрел на него пристально и заметил, что он занервничал, его дыхание участилось, а вена на лбу заметно увеличилась. Он волновался, почему?

Видимо, только сейчас сеньор Герра осознал, что такой хладнокровный псих, как я, заполучу одну из его дочерей. Не то чтобы я этого хотел, совсем наоборот, у меня полно дел и достаточно женщин, которые развлекали меня каждую ночь. Я мог заполучить каждую, они сами летели ко мне как мотыльки на огонёк, как бабочки на нектар, они были словно загипнотизированные мной. Я также понимал, что моя женитьба для укрепления кланов неизбежна. Мы семья и чужаков не принимаем. Только кровь имела значение для нас. Только кровь.

– Итак? – подвёл итоги я. – Вы хотите предложить мне жениться на одной из ваших дочерей?

Он немного заколебался, прежде чем ответить.

– Именно так, Микеле, это большая честь, что дон Джованни выбрал именно нашу семью. – Он посмотрел на отца, затем на меня. – Я уверен, моя дочь составит тебе достойную пару. Вы продолжите нашу традицию укрепления крови.

Я кивнул головой, мой взгляд стал более жёстким. Конечно, кто откажется от того, чтобы стать Морелло. Все хотели выдать своих дочерей за меня и моих братьев, но вот только проблема в том, что хорошим мужем я не стану. Малышке совсем не повезёт, если она попадёт ко мне в руки. Клясться в любви и верности я не стану. Женщина в наших кругах не имеет права голоса, она будет выполнять и давать то, что нужно мужчине, и на этом всё. Урезонить иначе это не получится.

– Витторио выбрал для тебя старшую дочь, её зовут Патриция, она на несколько минут старше своей сестры-двойняшки. Но всё же старше, поэтому она первой должна выйти замуж.

Я кивнул в ответ, мне было всё равно, это наши традиции, и я их чту, благодаря им мы не теряем свою силу и контроль над людьми много лет.

– Мы могли бы назначить помолвку на следующей неделе, когда девочкам исполнится восемнадцать.

– Замечательно, – моментально среагировал отец двойняшек. Казалось, Витторио не может скрыть того, как он доволен столь значимым союзом.

Он повернулся ко мне и достал телефон.

– Я могу показать тебе Патрицию, у меня есть пара фото.

– Это ничего не поменяет. Мы следуем традициям, – быстро ответил я.

Он понимающе кивнул и всё равно прибавил, явно разочарованный, что я не посмотрел на фото:

– Мои дочки по-ангельски красивы. – Он предлагал своих дочерей так, словно это эксклюзивный товар.

После разговора с отцом и сеньором Витторио я поехал в клуб к братьям. Я чувствовал себя не совсем так, как обычно себя ощущал. Говоря точнее, я напрягся. У меня была куча дел, а теперь ещё и эта женитьба, она всё усложнит. Мне нужно выпустить пар. Я нажал сильнее на педаль газа моей спортивной машины Audi R8 и быстро домчался в наш стрип-бар под названием «Сирены».

Мои братья уже сидели на нашем привычном месте в самом центре, возвышаясь над всеми. Я поднялся наверх и прошёл мимо них, схватив по пути Анну, которую я часто выбирал для быстрого и жёсткого траха. Она работала у нас и хорошо знала, что я люблю. Её глаза заблестели, а пульс ускорился оттого, что я скоро жёстко поимею её.

Данте и Рикардо были заняты тем, что уже развлекались с девочками, Тони курил сигару и наблюдал за стриптизёршей, которая танцевала для него. Заметив меня, он потушил сигару, но затем, уловив мой взгляд, понял, что я не в настроении, и не стал подходить.

– Проходи в кабинет и раздевайся, – сказал я шлюхе.

Она поспешно разделась и легла на стол, раздвинув ноги.

Я взял презерватив, спуская брюки и боксёры, надел его на свой член. Одним жёстким движением я вошёл в неё, и она застонала. Я любил трахаться жёстко, без долбаной прелюдии и ласк для девушек, тем более шлюх. Я положил обе руки на стол, нависая над шлюхой, продолжая жёстко входить в неё сильными толчками. В её больших чёрных глазах сверкнули боль и возбуждение одновременно, когда я врезался в неё снова и снова.

– Скажи мне, Анна, ты любишь, когда я трахаю тебя жёстко? – спросил я, хотя меня совсем не интересовало её мнение.

Она замешкалась, но ответила:

– Да. – Желание блеснуло в глазах.

Я схватил её за шею и начал вдалбливаться ещё сильнее, по самые яйца. На её лице появилась любимая мною боль. Она закрыла глаза от этого ощущения, но я приказал ей открыть их, шлюха повиновалась. Жёсткие толчки, которые врезались в неё с силой, отображались у неё на лице, но я знал, что ей это нравится. Кончив, я выбросил презерватив в мусорку, и она слезла со стола.

– Можешь идти, и позови Антонио, – сказал я ей.

Она быстро натянула одежду и выбежала за двери. Через пару минут зашёл Тони, явно обеспокоенный моим мрачным видом.

– Что случилось, Микеле, или долбаная шлюха не смогла выбить из тебя плохое настроение? – спросил Тони, вглядываясь в моё лицо.

Я ухмыльнулся ему в ответ.

– Отец хочет, чтобы я женился на одной из дочерей Витторио, им только, блять, исполнится по восемнадцать.

Тони сел в кресло напротив меня и закурил.

– Ты наверняка знал это, от тебя ничего не ускользнёт.

– Это так. – Я сел в своё кресло и откинулся назад. – Но всё мое внимание сосредоточено на расширении границ и наших поставках в Европу, и борьбе с русскими, если верить нашим информаторам, то русские не сидят сложа руки. Тем более я не нянька для восемнадцатилетней малышки.

– Восемнадцать лет, – задумчиво произнёс Тони. – Не думаю, что она будет малышкой, это приличный возраст для траха. Тебе всё равно пришлось бы жениться. Ты старший сын и наследник, ты – босс, Микеле. За тобой следуют люди, и они тебя боятся, но всё же они захотят наследника, это нормально.

– Не думаю, что смогу быть хорошим мужем, – сказал я с намёком на смешок, – тем более отцом.

Тони рассмеялся, явно принимая мой сарказм.

– Думаю, Тони, твоя женитьба так же не за горами. Ты будешь следующий.

Он скривился в своей тёмной улыбке.

– Думаю, так оно и будет, есть ещё парочка семей, с которыми надо укрепить кровную связь.

– Чёрт, из нас мужья, как из Данте монашка.

– Твою мать, Микеле, мне тоже это не нравится, но это наш долг и ты понимаешь это лучше всех.

Послышались шаги, и в кабинет зашёл Данте, его рубашка была не застёгнута, а волосы выбились из его короткого хвоста, который он собирал сзади. Это говорило о его хорошем трахе со шлюхами.

Данте перевёл взгляд с Тони на меня и, пожав плечами, закрыл двери.

– Подростки, он имеет всё, что движется, будто сегодня последний день, когда он трахается, – подколол его Тони.

– Не ворчите, как старые девы, – он самодовольно улыбнулся, – подросток у нас только Рик. Лучше расскажите, почему у вас такие кислые рожи?

– Микеле женится, через неделю будет обручение, – выпалил Тони, сверкая своими идеальными зубами и закидывая руки за голову.

– Вот это новости, поздравляю, брат. Надеюсь, твоя жена будет горячей, а не одной из наших итальянских монашек.

– Жену-монашку мы прибережём для тебя, Данте, – сказал Тони, выдыхая дым.

Данте кинул в него зажигалку.

– Что? Я разве неправ? – шутил Тони.

– Я не женюсь на монашке, у меня будет самая красивая девочка Милана, и вам того же желаю. В отличие от вас, у меня ещё предостаточно времени для выбора.

Слова Данте действовали раздражающе.

– Ты бы оделся, Данте, вечно ходишь голый по клубу. И ещё, заткни свой рот, пока я этого не сделал.

Я уже начал терять свой контроль, этот парень вечно трепет своим языком без остановки. Данте в одно мгновение стал серьёзнее, поняв, что я не в настроении для его шуточек. Мне нравилось, что, несмотря на юмор, этот парень мог быть и серьёзным.

– Хорошо, брат, я пойду присмотрю за Рикардо, пока он окончательно не потерялся с девочками.

– Вот и хорошо, это правильно, мы скоро подойдём.

Данте застегнул рубашку и, поклонившись в шуточной форме, вышел. Блять, Тони и Данте – два сапога пара, им надо было родиться не мафиози, а актёрами театра, юмор и театральщина – их второе имя. Конечно, иногда это имело место быть, и даже забавно наблюдать, как они разделывают наших врагов, при этом отпуская шуточки, но по большей части это напрягало. Рикардо был больше похож на меня, хладнокровен и рассудителен, но кнопка хладнокровия часто переключалась в режим ярости. Эти чёртовы галлюцинации заставляли меня быть более внимательным к нему. Прошло пять лет с последнего обострения, похоже, лекарства дока действительно ему помогают.

– Тони, давай обсудим несколько возможностей по поставкам нашего товара в США. Тебе завтра нужно связаться с одной из наших ндрин, а конкретно – с капобастоне семьи Эспозито. Необходимо удваивать поставки кокаина, и это возможно сделать через них. Выясни всё и доложи мне.

– Думаешь, это сработает? Возможно, они не настолько готовы принять всё, что мы хотим.

– Они будут и станут, – жёстко ответил я. – Если нет, то мы их переубедим, – я растянулся в подобии улыбки. – Всё, что я хочу, всегда получаю, и ты тоже. Файты (семейные войны) им сейчас не нужны. Они уже не так сильны, как раньше, и прекрасно это понимают. Мы поможем им и продвинем качественный товар на эту территорию. Мы одна организация.

Патриция

***

Как бы я хотела бродить по небу вместе с чистыми душами, беспечно и так завораживающе. Как бы хотела никогда не падать, разбиваясь о жестокое и надменное плечо этого мира. Если бы я только знала, что никогда не буду спасена, обречённая утонуть и не выплыть на поверхность, обречённая никогда не бродить по небу, обречённая упасть и никогда больше не подняться.

***

Отец зашёл домой. Все знали, что он был на инициации младшего сына нашего босса, дона Джованни Морелло.

Он казался довольным, но его лицо и глаза выражали намного большее, отец почему-то не мог это скрыть, как обычно. Мы, дети, всегда узнавали всё последними. Надеюсь, это не что-то плохое. Если было бы так, отец наверняка был бы встревожен, но он казался удивительно спокойным.

– Витторио, добро пожаловать, – сказала мама.

– Спасибо, Джианна. – Отец тихо сказал ей что-то на ухо, то, что я не смогла расслышать.

Он снял пиджак и протянул горничной.

– Патриция, позови сестру и остальных. Мы с мамой будем ждать вас в кабинете, нам нужно поговорить.

Я занервничала. Что случилось? Зачем отец всех нас зовёт? Но всё же поспешила и позвала сестру-двойняшку.

– Изабелла, спускайся вниз, отец зовёт нас.

– А как же Рафаэле и Адриана? – отозвалась сестра.

– Они тоже пусть придут, отец всех зовёт.

Когда мы вчетвером зашли в кабинет, отец и мать уже что-то воодушевлённо обсуждали, улыбка не сходила с лица матери.

– Отец, – начала я первая, как старшая дочь, – что происходит?

– Присаживайтесь, есть хорошие новости.

Чувство облегчения заполнило меня, значит, ничего плохого.

– Вы знаете, что семья Морелло – это главная семья в нашем Обществе, и мы служим им верой и правдой много лет. Также вы наверняка знаете, что у сеньора Джованни есть четыре сына. Один из них, Микеле Морелло, – наследник, наш будущий босс и глава организации. Ему недавно исполнилось двадцать пять. – Отец сделал паузу, и его глаза остановились на мне. – И он женится на тебе, Патриция. – В глазах отца были блеск и гордость.

Шок, ужас. Нет. Нет.

– Что он сделает? – ошарашенно переспросила я. Тем временем я почувствовала, как Изабелла сжала мою руку, только она знала мой секрет, который я храню уже несколько лет.

– Он женится на тебе, девочка, – повторила радостно мама, которая была одержима мыслями о наших удачных браках.

В нашем мире выйти хорошо замуж являлось самым главным приоритетом для благородной итальянки из мафиозной семьи. Родители многим отказывали, ссылаясь на наш с сестрой возраст. Честь и достоинство являлись фундаментом для нашего мира. У нас самая суровая организация, которая не терпит неповиновения от девушек, и я это прекрасно знала, знала, на что шла, реалии мафии таковы. Правила невозможно изменить, калабрийская мафия не терпит предателей, смерть грозила тому, кто ослушается главу Общества.

– Отец, но мне всего семнадцать, – выдавила я сквозь сжатое от шока горло.

Он нахмурился, явно раздражённый моей реакцией.

– Вам с Изабеллой скоро исполнится по восемнадцать, и это прекрасный возраст для замужества. Мы должны быть благодарны за то, что они выбрали нашу семью. Я сказал дону Джованни и Микеле, что мои дочери красивы как ангелы и что ты составишь Микеле достойную пару, и я, несомненно, прав, Патриция. – Моё имя было произнесено с особой жёсткостью в голосе.

Я ничего больше не могла сказать отцу, не могла ещё больше разгневать его и разочаровать. Белла сильнее сжала мою руку, показывая, что она рядом. Должен быть способ, чтобы избежать всего этого.

– Отец, а если моя сестра не хочет выходить замуж? – спросил Рафаэле, нахмурившись.

Я быстро метнула предостерегающий взгляд в сторону брата, ему лучше молчать. Ему повезло, что он единственный наследник отца, Рафаэле был неприкасаемый.

– Сын, ты лучше всех должен знать, какие у нас традиции. Ты так же однажды женишься и будешь соблюдать все правила.

Рафаэле посмотрел на меня с печалью, но ничего не сказал больше. Мой брат всё понимал лучше всех, он наследник и любимец отца, он не пойдёт против. Ему всего тринадцать, хотя он и вёл себя как мужчина, но инициация у него только в четырнадцать. Быть истинным калабрийцем – вот что на самом деле важно.

– Мы можем идти, отец? – спросила Белла.

– Конечно. Джорджианна, отведи Адриану в её комнату, Рафаэле, останься, мы с тобой поговорим о занятиях с оружием, а вы, девочки, свободны. – Отец строго посмотрел на нас, и мы с сестрой вышли.

Отец не был похож на многих членов нашей организации, которые славились жестоким обращением со своими жёнами и детьми, он никогда не бил нас, и на самом деле я была благодарна ему за это. Моё сердце не выдержало бы мучений моих близких.