–«Нет! Не подходите», – Керкмаль показал предупреждающий жест так, чтобы Джиллиан его не заметила. Она бы и не смогла – заплаканные глаза видели только Купера, который снова «вернулся», как приливная волна, пробудившая воспоминания.

Ресторан и так был пуст. Жест предназначался на случай, если тот, кто вёл скрытое наблюдение, решит, что надо вмешаться. Керкмаль очень этого не хотел. Между ним и девушкой установились доверительные отношения и ее слезы означали, что очередной барьер пройден и заветная цель стала ближе.

– Мисс Кистель, …Джиллиан, – он назвал девушку по имени и ждал реакции, затаив дыхание.

– Дина, меня зовут Дина. Джиллиан – псевдоним, – она все еще плакала, с трудом выговаривала слова, но голос уже звучал по иному – в нем не было ничего от небожительницы, которая привыкла к своему пьедесталу и все знаки внимания расценивала, как поклонение.

– Я вас расстроил. Простите меня. Аллах свидетель – я не хотел. Простите меня! Как я могу загладить свою вину?

– Да ну вас с вашей виной, – всхлипнула Джиллиан, – на самом деле это я вам весь вечер морочу голову. Привыкла защищаться. Видимо, по-другому я уже не могу общаться с людьми. Ой…, извините, но я опять забыла ваше имя!

– Муста.

– Муста… Просто Муста или Мустафа? – волна воспоминаний вызвала внезапные слезы, но разбилась о реальность и откатилась назад, не оставив следа.

– Мустафа – это другое имя. Я – Муста. Так вы скажете мне, что с вами случилось, почему вы заплакали? И, если позволите, я буду вас звать тем именем, под которым знаю. Дина – это ваше прошлое, я не имею к нему отношения. Изменив имя, вы хотели, видимо, измениться сами. Сейчас вы Джиллиан.

– Мне все равно, – Джиллиан еще несколько раз всхлипнула, с каждым разом все тише. Муста, не спрашивая, налил в бокал воды и подал. Получилась неловкая заминка: Джиллиан ждала, когда Керкмаль поставит бокал на стол, но он продолжал его держать – ничего не оставалось делать, как взять из его рук самой. Невольное соприкосновение отозвалось волнующей истомой, которая пронеслась по всему телу, как вихрь и замерла возле сердца.

Джиллиан сделала несколько глотков, отставила бокал в сторону, подняла на Керкмаля глаза. Он не сомневался, что его будут тестировать и подготовился, чтобы Джиллиан увидела только беспокойство за нее.

– Благодарю.

– «Она никогда не теряет самообладания, даже когда плачет. Надо иметь это ввиду», – подумал про себя Керкмаль и понял, что о некоторых особенностях девушки не расскажет никому. Наблюдение велось на расстоянии, заметить нюансы, один из которых он для себя открыл только что, было невозможно. Он знал, что ему предстоит подробный отчет, но уже решил, что некоторые детали озвучены не будут. В причинах такого своего поведения Керкмаль решил «покопаться» в более спокойной обстановке – сейчас он наслаждался общением и сам себе напоминал моряка, спасшегося чудесным образом после губительного шторма.

Он не торопил ее – здесь решала она, о чем рассказать. Наводящие вопросы, явная заинтересованность могли все испортить.

– Мои родитель, они погибли, мне так сказали. На самом деле их убили, возможно, из-за меня.

– Сочувствую вам. Лишиться родителей – это, как остаться без крыльев. Приходится ждать, пока отрастут новые. Давно это случилось?

Керкмаль был неприятно удивлен, что в досье об этом не было никаких подробностей. Предварительный вывод о том, что родители мало значили и учитывать их, как фактор не стоило, оказался ошибочным.

– Четыре года назад. Такое чувство, что прошла целая жизнь, впрочем, так и есть, столько всего произошло…

– Вы сказали, что это не был несчастный случай и все случилось из-за вас. Что навело вас на эти мысли?

Джиллиан хотела ответить, но ее лицо исказила гримаса и Керкмаль понял, что она снова расплачется – воспоминания были болезненными и к ним следовало отнестись со всем вниманием. Он даже забыл о контракте, который должен был подписать, настолько Керкмаль проникся бедой, которая, как оказалось, мучила эту девушку, несмотря на ее независимость и успешность. Красота вызывает зависть, это не новость. Но здесь, судя по всему, дело зашло слишком далеко. Керкмаль уже представлял, как в эту минуту отдается распоряжение – узнать подробности, чтобы понять, с чем предстоит иметь дело и подготовиться, если прошлое девушки вдруг себя проявит, пока она будет находиться в гареме.

– Подробностей я не знаю. Я не смогла с ними проститься. Последний раз мы виделись в аэропорту, когда я улетала, а по сути, сбегала из России. Мне запретили приезжать. Это опасно.

– Вам угрожали?

– Еще как, – Джиллиан коротко рассказала о конфликте с теми, кто под прикрытием модельного агентства зарабатывал на продаже «живого товара». – Внешне все пристойно и даже красиво, но это лишь фасад, за которым творились ужасные вещи. Девушек заставляли…, – Джиллиан не смогла продолжить, это было слишком тяжело даже для нее. Керкмаль заметил, как ее даже передернуло. Он задумался.

За четыре года могло произойти много чего – он только познакомился с принцем и о Джиллиан Кистель до недавнего времени понятия не имел.

Она появилась на обложках журналов недавно и сразу стала востребованной. Ее удивительная внешность, немного раскосые глаза, высокие скулы, чувственный рот и особая манера себя преподносить, быстро вывели ее в разряд самых высокооплачиваемых моделей. Керкмаль тоже ожидал увидеть надменную, искушенную и холодную красавицу, а вместо этого сидел сейчас и утешал нежную, ранимую и невероятно красивую русскую девчонку. Джиллиан по документам было 24 года, но сейчас она выглядела не более, чем на 17.

–«До чего же слезы ей к лицу», – подумал Керкмаль, получая удовольствие и сердясь на Джиллиан от того, что она ему доверяла. – «Глупышка, а если я от тех, кто хотел отомстить ей, а отыгрался на родителях, отложив расправу над ней самой до более удобного случая? Хочу знать, что там произошло. С этими русскими не знаешь, на какую мину наступишь. Только русской мафии не хватало».

– Мисс Кистель, может быть мы перенесем нашу беседу на другой раз? Я провожу вас в гостиницу. У вас же завтра показ?

–Да. Но я не хочу в гостиницу. И потом.., я не все еще выяснила. И заберите, наконец, ваш чек. Этих денег я не заработала, а подачки мне нужны.

–Но вы можете их заработать.

– Вот когда заработаю, тогда и получу. Я еще ни на что согласия не давала. Да я и предложения не знаю! Но могу предположить, что параиба появился неспроста. Как вы догадались, что этот камень мне понравится? Если бы не официант, который принес букет, я бы ушла. Парень отработал свой аванс, – Джиллиан улыбнулась, дав понять, что она знает о «сделке». – Я записку прочитала и коробочку открывала. Если хотите сделать доброе дело, отдайте чек ему!

– Он получил хорошие чаевые, – Керкмаль оказался не готов к такому «щедрому предложению» – отдать чек на сто тысяч официанту? Он украдкой посмотрел по сторонам, ожидая хоть какого-то знака со стороны невидимого «куратора».

Джиллиан погрустнела – поняла, что идея с подарком не прошла, что ж, ничего удивительного – чек на такую сумму… Керкмаль посмотрел на Джиллиан и осторожно тронул ее за руку:

– Если хотите, вы можете отдать чек сами.

Она не заметила, когда Керкмаль принял такое решение, ей казалось, что он был крайне недоволен.

– Но эти деньги не мои!

– Могут быть ваши, – снова повторил он, чувствуя, что девушка колеблется – это значит, что только по своей глупости он мог упустить шанс окончательно и бесповоротно завоевать ее расположение. К счастью, Дине очень хотелось почувствовать себя феей-дарительницей. Она представила, каким сюрпризом был бы такой чек для простого официанта и его невесты.

– «Дают – бери!» Что я должна делать? – она решила, что не упустит шанс сделать доброе дело для того, кто не ждет чуда, а лишь надеется на милость. Если так, пусть эта милость будет царская.

– Надо подписать договор.

– Ах, да, а что в нем? Назовите самое плохое.

– В нем нет ничего плохого.

– Не верю. Если хотите, чтобы мы с вами поладили, скажите, какие в договоре есть подводные камни и я обещаю, что приму решение прямо сейчас. Я доверяю вам.

Последние слова Джиллиан произносила, глядя Керкмалю в глаза.

– Вам так хочется сделать кого-то счастливым? – Керкмаль понимал, что это не тот ответ, который был нужен ей, но он был удивлен, что «сработал» не параиба, на который возлагали надежды, а простой официант! Парень со своей «жалостной историей» подвернулся весьма кстати. Этого в «сценарии» не было. Однако, Керкмаль волновался напрасно, вопрос Джиллиан не показался неуместным, она ответила:

– До сих пор мне такое не удавалось ни разу. Я мечтала, что стану знаменитой и богатой, увезу родителей с собой, представляла, как мы будем жить в домике у моря где-нибудь в Италии. А вместо этого две одинокие могилы, которые мне нельзя навестить.

– Мне жаль, что ваша мечта не сбылась.

– Она бы и так не сбылась. Отец никогда бы не уехал из России. Он другой человек. И мама такая же. Они у меня оба советские, если вы понимаете, что это.

– Не совсем, но, глядя на вас, могу предположить, что это что-то хорошее.

– Вам виднее, – улыбнулась Джиллиан.

Глава 10.

Наступал решающий момент встречи с Джиллиан. Керкмаль должен был показать договор и уговорить его подписать при том, что все аргументы в пользу этого оказались несостоятельными. Он посмотрел на Джиллиан и решил, что будет говорить только правду несмотря ни на что.

– Вы уже знаете, я помощник по особым поручениям, представляю интересы Его высочества принца Джафара.

–Да, я уже слышала это имя сегодня. Что вашему принцу от меня нужно?

– Ему нужны вы.

– Я? В каком качестве? Он хочет устроить у себя во дворце модный показ? В таком случае вам надо обратиться к моему агенту, он оговорит с вами условия. Кстати, сумма намного скромнее, чем та, что в чеке, но приличная. Если хотите, могу сделать скидку, мы с вами вроде как уже немного знакомы, я успела поплакать у вас на плече, – мягкая улыбка и ласковый взгляд уже не могли обмануть Керкмаля.

– Мисс Кистель, – его голос звучал серьезно и даже строго, он видел настрой Джиллиан и был почти уверен, что она не согласится. – Позвольте сделать вам предложение – стать гостьей принца, скажем, на месяц.

– Гостить во дворце принца целый месяц? Какие-то странные "гости", вы что-то не договариваете.

Керкмаль перевел дух – бежать или прыгать по минному полю было бы проще:

– Вы правы. Прошу вас – не говорите сразу «нет», как минимум выслушаете меня. Обещаете?

– Хорошо, – ответила Джиллиан, в подсознании всплыло из ее прошлого – "эскорт».

– "Ох и пошлю же я твоего принца… Давай, выкладывай, красавчик, что твоему хозяину от меня нужно?"

***

Керкмаль молчал уже больше минуты, закончив «речь», которую во многих местах пришлось существенно подредактировать. Джиллиан реагировала мгновенно на «узкие» места, но, помня урок о том, что надо учиться слушать до конца, вопросов не задавала и не возмущалась, во всяком случае вслух. Но этого и не требовалось – у нее все было написано на лице. Керкмалю в какой-то момент показалось, что он теряет время напрасно и деньги, которые уже были потрачены на проект «Русская» вылетят в трубу. Вознаграждение тоже ожидать не стоит. Хорошо бы после такого фиаско удержаться возле принца, а то, как бы он не нашел ему замену. Керкмаль, продолжая «плести свою паутину» и мучился вопросами:

– «Что с ней не так? Она ничем не отличается от других, разве что образована, но и только. Это хорошо, с ней интересно будет общаться. Но в остальном откуда такие претензии на исключительность? Из нее так и прет гордость, хотя она уже несколько раз продемонстрировала готовность признать себя неправой и даже смогла попросить прощение, когда можно было обойтись и без этого… Как в человеке могут сочетаться сатанинская гордость и ангельская доброта, коварство демона и наивность ребенка?» – Керкмаль недоумевал и подытожил свои переживания тем, что пообещал сам себе:

– «Если дело выгорит, стану ее другом».

Это было серьезное обещание. Оно предполагало, что девушка может в будущем рассчитывать на его помощь, если во время пребывания в гареме пойдет не так.

Мустаф помнил, как однажды ему пришлось оказать некоторые услуги одной из наложниц. Девушку считали русской, хотя она была родом не из России, а из республики, которая откололась от СССР после распада. Она была довольно бойкой и самоуверенной и однажды имела глупость надерзить принцу, оценив его «мужское достоинство» в момент близости. Ничего плохого не сказала, но сам факт.

– «Кто она такая, чтобы хвалить меня или ругать?» – Джафар был взбешен и выгнал девушку в обнаженном виде на улицу, она успела только схватить простыню, чтобы обмотаться ею и в таком виде простоять перед дверями резиденции целый час, собрав народ, который тыкал в нее пальцами и смеялся.

– Наверное плохо «подм-хнула» или не тому, кому следует, – глумились над ней люди. Особенно усердствовали в постыдных сравнениях и оскорбительных эпитетах, женщины. Мужчины больше отмалчивались и просто рассматривали несчастную красотку, пользуясь моментом. Девушка была исключительной красоты, но увы, не слишком умна.

Самое интересное, что ее не изгнали из гарема, но предупредили, что в первоначальный контракт внесут изменения. Девушка решила, что отделалась малым, свое стояние на улице вспоминала, как недоразумение – главное, что не выгнали. Сама уходить она не хотела, хотя контракт этого, как раз и не запрещал. Но в этом случае она потеряла бы наиболее значимые подарки, полученные во время пребывания в гареме и лишилась бы обещанного содержания сроком на год после того, как действие контракта закончится. Надеяться на продление контракта было абсурдом.

Вскоре ей назначили встречу с адвокатом, который ознакомил ее с новым пунктом. Ей предписывалось заниматься подготовкой других наложниц к встречам с принцем. Помимо этого её могли обязать присутствовать во время самой встречи в качестве прислуги и находиться за ширмой на случай, если принцу что-то понадобится.

Слухи просочились. Дядя принца Джафара пытался всё уладить, но перегнул с терминами, назвав «наказание» дремучим средневековьем, которое противоречит имиджу правящей династии.

Встречи принца с девушками проходили без свидетелей, а тут такое новшество. Что он хотел этим сказать, все поняли – это был урок всему гарему – наложница должна усвоить – ее место – ПОД принцем, даже если поза предписывала другое положение. То, что находится СНИЗУ, имело право только лежать или стоять в той позе, в какой поставили или положили. Открывать рот дозволялось исключительно по команде будь на это воля господина, которого наложница ублажала.

Отныне роль девушки сводилась к тому, что она становилась либо служанкой, либо пассивной наблюдательницей интимной близости.

Изучив унизительные предложения, она все подписала и началось то, что Керкмаль назвал «издевательством над женской психикой».

Девушка видела, какими роскошными подарками принц одаривал наложниц, ласкал, а на нее даже не смотрел. В другое время она работала наравне с прислугой, которая по негласному приказу всячески ее третировала. Однажды она попыталась за себя постоять и нагрубила в ответ. Ее за это наказали, как рядовую служанку – высекли плетьми. Она прибежала жаловаться Керкмалю.

Он с сочувствием покачал головой и показал ей договор, в котором было сказано, что в своем новом качестве она утрачивала привилегии наложницы в главном – в неприкосновенности и соответственно могла подвергнуться физическому наказанию за провинность, нарушение устава гарема, за нарушение конфиденциальности и т.д. и т.п.

– Я что, рабыня? – возмутилась девушка.

– Почти, – ответил Керкмаль, думая о том, чем можно ей помочь. Если так пойдет и дальше, она будет бита каждый день – прислуга найдет способ придраться – они и так ненавидели наложниц, считая их выскочками и при каждом удобном случае, мстили. Другое дело, что возможностей для этого было не так много – Керкмаль следил за ними и, если замечал, что прислуга пристрастна, делал «первое» предупреждение. Второго уже не требовалось – помимо физического наказания следовало «изгнание из рая» – прислуга получала хорошее вознаграждение и девушки могли кормить в прямом и переносном смысле свои семьи. Потерять такое место из-за желания насолить той, что объективно была более красивой, было трагедией. Такое не прощалось –семьи жестоко расправлялись с теми, кто не оправдал их надежд. Попасть в гарем мечтали все, понятно, что не в качестве наложницы – этих отбирали по особым критериям.

– Что же мне делать, – девушка рыдала, говорила, что не хочет вылететь из дворца с позором.

Керкмаль пожалел ее, но попросил:

– Попробую тебе помочь. Но, с этой минуты ты будешь слушаться меня во всем. Я помогу закрыть контракт с минимальными потерями. Если и дальше будешь показывать характер, не получишь ни-че-го. Сама виновата, не стоило думать, что наложница – это друг высокочтимой особы. Тебе же платили! Значит приняли на работу! Если вам дарят подарки, это не значит, что условия контракта изменились и статус поменялся. Или ты возомнила себя его женой? У принца есть любимый пес. Он ему дарит подарки – красивые попонки, ошейники, украшенные бриллиантами. Но от этого пес не становится кем-то другим. Он остается тем, кем был – его псом. В своем качестве он не меняется! Понимаешь? Ты вообразила, что наложница – это будущая жена или равная ей? Вижу по глазам, так и думала. У тебя был шанс стать «любимым псом», но у тебя не хватило терпения.

– Я согласна. Засуну язык в одно место и пусть эти твари хоть вырвут мне волосы..

Керкмаль остановил ее.

– Я понял. Тебе обидно, ты злишься, но вини во всем не законы гарема, а себя. Но мне нравится твой настрой. Это поможет пережить унижение. Скажу еще кое-что. Если тебя выгонят из дворца, тебе из страны не выбраться. Принц у себя дома, за дверями дворца только розы в саду выглядят безобидными. Это враждебная среда. Тебя скорее всего похитят, до аэропорта не доедешь. Ты очень красивая.

– Апокалипсис какой-то, – пробормотала девушка.

– Вижу, начинаешь понимать, что восток и запад – это суть разное. Ваш менталитет никогда не сделает вас "своей". Попав в гарем, вы могли хорошо монетизировать свои природные данные. Так сделайте же это, не будьте глупой блон..

–Блондинкой, – закончила фразу девушка и улыбнулась. – Банально, пошло, но вы правы, я такая и есть, вернее, повела себя так. Будем исправлять ситуацию. Не знаю, сколько я продержусь. Можно как-то сократить контракт? Я даже не помню, какая там проставлена дата.

Керкмаль рассмеялся, не смог удержаться – девушка демонстрировала полное неумение контролировать свою судьбу.

– Как? Вы даже не обратили внимание, что на месте даты окончания контракта стоит прочерк?

– Я доверяла своему агенту.. И, что это значит?

– Можно вписать что угодно.

– Боже…– прошептала девушка, – Я попала. Это рабство! Бред… вот я вляпалась! Помогите мне! Я хочу домой!

– Теперь твой дом здесь. Тебе надо выжить. Ничего не обещаю, но попробую тебе помочь.

Глава 11.

Керкмаль уговорил принца продать девушку ему. Сначала просил подарить, но Джафар понял, что это уловка и сказал:

– Хочешь быть хорошим для нее больше, чем для меня?

– Не говорите так, мой господин, – проговорил Керкмаль, опустив голову. – Я вам предан всем сердцем.

– Не совсем, если пожалел эту су…, – принц редко выражался подобным образом, видимо, девушка действительно разозлила его. Керкмаль молчал, понимая, что теперь все решает Джафар.

– До этого у меня не было к тебе претензий. На первый раз прощаю. Но запомни, я везде и всегда на первом месте. Это простая формула поможет тебе при выборе решений. Не ошибайся больше. Я тебе ее не подарю, а продам и ты заплатишь за нее столько, сколько за нее заплатил я. Будем считать, что я вернул товар.

Керкмаль согласился.

Чтобы расплатиться, ему пришлось снять со своего счета все накопления за год. Это было болезненно, неприятно и обидно. Но Керкмаль пошел на это, что бы сохранить остатки самолюбия и место работы – его утрата была бы самой существенной и невосполнимой потерей. А так можно было наверстать.

К слову сказать, несмотря на высокие расходы с Джиллиан Кистель, Керкмаль получал солидную премию, равную трети его годового дохода, немалого самого по себе.

Выкупив строптивую наложницу, Керкмаль почувствовал себя дураком. Ухмылка принца, когда он вручал ему договор, по которому девушка переходила в собственность Керкмаля, была весьма красноречивой.

Оставшись со своим «приобретением» наедине, Керкмаль, не говоря ни слова, сорвал с нее одежду и взял силой. Девушка сначала пыталась сопротивляться, кусалась и царапалась. Керкмаль вышел из себя и ударил ее по щекам. Девушка сообразила, что шутить и сюсюкаться с ней сейчас никто не будет и принялась «отрабатывать» свое спасение. Несмотря на ее старания, все закончилось быстро потому, что Керкмаль уже сожалел обо всем – о том, что ударил и что лишился всех своих сбережений.

– Одевайся и уходи, что б я тебя больше не видел.

Девушка изменила положение, но осталась лежать на прежнем месте. Керкмаль посмотрел в ее сторону и понял, что она плачет. Он понимал, что совершает очередную ошибку, но не мог изгнать из своей души жалость к ней. Она была, как прекрасная бабочка, залетевшая на свет из другого мира

– Хватит. Ты и так из меня сделала дурака.

– Простите…

– Ты знаешь, сколько я за тебя отдал? Лучше тебе этого не знать. Перестать рыдать. Я не такой монстр, как ты думаешь.

Керкмаль помолчал немного и добавил:

– Ты женщина, какой с тебя спрос. Я вел себя недостойно. Давай расстанемся по-хорошему. Ты забудешь все, чем я тебя обидел. А а в ближайшее время отправлю тебя в Европу.

Керкмаль почувствовал на своей руке нежное прикосновения.

– Что ты делаешь?

Вместо ответа пальчики побежали по его телу и не спрашивая разрешения задержались там, где жар еще не утих и кажется, готовился вспыхнуть снова. Прикосновения были приятными, волнующими. Керкмаль закусил губу, чтобы не застонать от удовольствия, но не сдержался. Схватив девушку обеими руками, он прижал ее к себе и растворился в водопаде наслаждения, который обрушился на них в тот же миг.

***

После всего они лежали, уставшие и довольные друг другом. Керкмаль не возражал, что девушка играла его волосами, наматывая прядь на пальчик, ему нравилось. Девушка была выше всяких похвал.

– «Чем она не угодила принцу? Что можно было такое сказать, что он так рассвирепел после такой шикарной "близости" с ней?»

К непомерным тратам Керкмаль получил неожиданный и приятный бонус в виде искренней благодарности за спасение.

– Этого не обязательно было делать, – сказал он, понимая, что девушка чувствует свою вину.

– Я сама захотела.

На том и порешили. Уже в аэропорту он ее спросил:

– Через минуту мы с тобой расстанемся. Скажи, из-за чего все произошло? За что Джафар так на тебя обиделся?

– В тот раз, когда я его похвалила, секса почти не было, вернее был, но, как бы это поприличнее сказать – твой принц был несколько не в форме. Мне следовало промолчать, конечно…

– Да уж. Тебе следовало промолчать, – Керкмаль не позволил себе даже улыбки, но он очень старался. Он попрощался с девушкой и у него стало легко на душе – он впервые в своей жизни понял, что с женщиной можно дружить – до этого он видел в каждой либо кандидатуру в прислуги, либо в наложницы.

– Спасибо тебе, – сказал он напоследок, имея ввиду именно это новое чувство, которое было приятным, как внезапное добро.

– За что? Ты меня спас! Я еще легко отделалась. У тебя есть мой номер, будешь в Европе, позвони, буду рада встретиться с тобой.

– "Однако – не дружба. Прыткая и хваткая. Могла бы дождаться, когда я сам ей это предложу…"

– Надеюсь к тому времени ты будешь уже замужем, – пожелал Керкмаль, ставя точку в их отношениях – он сделал доброе дело и получил за него "плату", большего в системе понятий, по которым он жил, не предполагалось.

***

Джиллиан сидела, опустив голову. Керкмаль наблюдал за ней и гадал – что же она скажет. Воспоминания вернули его в прошлое, когда его отношения с принцем едва не закончились потому, что он имел неосторожность пожалеть одну из наложниц. История закончилась благополучно, многому его научила, но оставила в душе неприятный осадок. Он искренне хотел, чтобы на этот раз осечки не было и девушка, в которую уже было вложено немало средств и нервов, не оказалась "пустышкой". Хотя все пока говорило об обратном – Джиллиан демонстрировала хорошее воспитание, была отходчива, что важно, учитывая обстановку в гареме.

– «Интересно, как она себя поведет, когда за нее возьмется Эстель?»

Керкмаль вспомнил о ней не просто так. Она была одним из последних приобретений и, несмотря на то, что поиск новых девушек продолжался, в настоящее время переживала свой звездный час.

Его высочество принц Джафар пропадал на ее половине днями. Ради нее пришлось произвести реконструкцию внутренних покоев дворца и соединить комнаты, в которых Эстель обустроили отдельно от других девушке, с покоями принца. Они могли проходить друг к другу, минуя общие коридоры и комнаты.

Никто не видел, когда они встречались. Но зато все были в курсе – что они делали – во дворце, как и на всем востоке, глаза и уши есть даже у камней – любимая поговорка Мусты Керкмаля, о которой он сам никогда не забывал.

Трогательная наивность и открытость Джиллиан растопили сердце Керкмаля настолько, что он ощутил не вынужденную, а осмысленную потребность – защитить эту девушку от жизненных обстоятельств, которые за внешним блеском скрывали весьма неприглядные вещи – ему ли не знать об этом.

Мутную историю с ее родителями надо было проверить и выяснить все, что там произошло. Если большая часть трагедии ее семьи не вошла в досье, значит кому-то хотелось, чтобы проблем у принца стало больше, чем удовольствий. Керкмаль никогда не был в России, но знал – все, что оттуда, даже если это всего лишь ветер, может оказаться не тем, чем кажется: ветер станет бурей, которая переломает кости, если не сотрет в пыль. Это Керкмаль усвоил за время работы в аналитическом отделе ведомства, которое занималось развитием внешнеполитических связей со странами бывшего СССР. Несколько раз ему «грозила» командировка в регион, чтобы оценить перспективы сотрудничества на месте. Каждый раз что-то мешало. Керкмаль не уточнял, тем самым дистанцируясь от интриг, подковерной, а значит и клановой борьбы. Ситуация накалялась и Керкмаль уже подумывал о том. что сменить род деятельности. Предложение стать помощником Его высочества принца Джафара оказалось своевременным. Керкмаль его принял, променяв карьеру государственного чиновника на другую жизнь, став тенью принца.