Loe raamatut: «Итальянец на три дня»

Глава 1

В кабинете нотариуса господина Отто Краузе, приютившемся неподалёку от шумной торговой улицы, стояла гробовая тишина. Трое из четырех наследников, одетые в подобающий случаю траур, словно прилипнув к стульям, застыли в напряжённом ожидании. Казалось, они боялись даже моргнуть, ловили каждое движение воздуха, не говоря уже о словах, которые вот-вот сорвутся с губ нотариуса. Господин Краузе, мужчина лет пятидесяти, с фигурой, намекающей на любовь к хорошей еде, навис над своим столом, словно гранитная глыба, хранящая некую тайну. На его лице застыла маска торжественной серьёзности, подобающая моменту оглашения завещания. Несмотря на все усилия казаться невозмутимым, предательские капли пота, пробивавшиеся сквозь лысину, выдавали внутреннее напряжение представителя немецкой юриспруденции.

Он снова и снова возвращался мыслями к тому злополучному дню, когда месяц назад в его тихий кабинет в провинциальном Бурге влетел подвыпивший русский, требуя немедленно составить завещание. Господин Краузе пытался воззвать к здравому смыслу, убеждая, что составление столь важного документа в нетрезвом виде – верх легкомыслия. Но визитёр был непреклонен, уверяя, что он абсолютно трезв и чист, аки богемское стекло, даже в состоянии лично управлять автомобилем. И если у господина Краузе есть хоть капля сомнений, он прямо сейчас может прокатить его с ветерком. И что он, уважаемый немецкий господин, просто не видел его, Лёху, пьяным. Господину Краузе стало проще капитулировать, чем продолжать выслушивать его тирады. Тем более, что клиент подкрепил свои доводы финансово. В ходе беседы выяснилось, что новым клиентом господина Краузе оказался не кто иной, как Лёха Белочистов, бывший "новый русский", удачно раскрутившийся во время Перестройки и уехавший покорять Европу. И покорил! Составляя завещание, господин Краузе даже не предполагал, что его клиент так скоро отправится в мир иной. Как опытный нотариус, он рассчитывал, что тот вернётся, протрезвеет и составит новое, более разумное распоряжение своим имуществом.

Нотариус обвёл взглядом притихших наследников и в который раз промокнул платком блестящий купол лысины. Дальше тянуть было некуда. Поправив очки в тонкой золотой оправе, он взял пухлыми пальцами лежащий перед ним лист завещания. Голос его, обычно густой и уверенный, слегка дрогнул:

– Я, Алексей Иванович Белочистов, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещаю… Моему персональному помощнику, педантичному до мозга костей и совершенно не умеющему выпивать зануде… – нотариус бросил взгляд поверх очков на молодого человека в безупречном чёрном костюме и ослепительно белой рубашке. Тонкие пальцы Вольфганга Ланга судорожно вцепились в колени. – …Вольфгангу Лангу завещаю мою любимую кочергу из поместья во Франции. Как часто мне хотелось запустить ею в моего помощника. Так пусть же моё желание исполнится посмертно.

В кабинете повисла такая тишина, что можно было услышать, как в соседнем квартале муха планирует своё падение. Недоумённые взоры наследников устремились на господина Ланга. Теперь уже бывший личный помощник усопшего старательно пытался изобразить радость от оказанной чести, но предательский румянец на шее и щеках выдавал всё его внутреннее возмущение.

Тем временем нотариус, стараясь сохранить видимость невозмутимости, продолжил:

– Своему персональному охраннику и водителю в одном лице, господину Петеру Миллеру, с совершенно отбитым на ринге мозгом и оставшейся единственной извилиной и той, разделяющей ягодицы на два полушария, завещаю мою любимую, привезённую в своё время из России мухобойку. Этих двух редкостных придурков я не увольнял, так как без их непонятных нормальному русскому человеку чудачеств моя жизнь за границей была бы скучна и однообразна.

Присутствующие снова недоумённо переглянулись. Нотариус в очередной раз промокнул влажную лысину носовым платком, жадно прильнул к бутылке воды и, осушив едва ли не половину, продолжил:

– Моей любовнице Ирме Крюгер, чья фамилия у меня ассоциируется с любимым фильмом ужасов, я завещаю пивную кружку с изображением оленя, приобретённую мною в Потсдаме. Пусть хранит в ней свой…кхм… фаллоимитатор, а позже, когда состарится, вставную челюсть.

– И это всё?! – взвизгнула длинноногая красотка лет двадцати, выкрашенная в ядовитый блонд и облачённая в траурное мини-платье, обтягивающее её точёную фигурку. От негодования её холёные руки затряслись, а пухлые губы, накрашенные вызывающей красной помадой, презрительно скривились.

– Увы… всё, – с тяжким вздохом подтвердил нотариус, чувствуя, как пот заливает воротник рубашки.

– Мерзавец! Скупердяй! Я потратила на него лучшие годы своей жизни! Изуродовала волосы этой жуткой краской, потому что он, видите ли, предпочитал блондинок! И это всё, что я получаю?! – в ярости заверещала Ирма, готовая разорвать в клочья завещание.

– Ирма, дорогая, не сочиняй! Ты с ним всего-то последний год, – аккуратно поправил Вольфганг.

– Простите, господа, позволите продолжить? Здесь ещё строка, – нотариус, сдвинув очки на кончик носа, обвёл собравшихся строгим взглядом. – На большее эта крашеная проститутка со сделанными за мои же деньги сиськами и изменявшая мне с персональным помощником, может даже не рассчитывать.

– Право, это какое-то издевательство! – взорвался охранник усопшего, мужчина лет тридцати пяти, русоволосый, с крепкими кулаками и с характерным изгибом носовой перегородки – эхо боксёрских рингов.

– Я обязан зачитать завещание до конца, – бесстрастно парировал господин Краузе. – Итак. Всё моё состояние, а именно: сбережения в "Дойче Банк", контрольный пакет акций нефтегазовой компании, сеть магазинов "Лёха Старр", недвижимость в Германии, а так же поместье во Франции вместе с виноградниками, винодельней и, смею заметить, весьма прибыльной улиточной фермой я завещаю Баграту Кареновичу Давидяну, талантливому молодому урологу из Санкт-Петербурга, избавившему меня от почечной колики посредством пива и горячей ванны, сыну моих одноклассников Ларисы Митеевой, у которой я списывал математику, и Карена Давидяна, преподавшего мне науку удара кулаком в челюсть. Кроме того, обязываю Баграта Кареновича Давидяна после вступления в права наследства оказывать финансовую поддержку из средств, мне принадлежавших, и, в случае необходимости, предоставить квалифицированную медицинскую помощь моему единственному ребенку, рожденному от Нины Дмитриевны Завьяловой. Данное завещание вступает в силу с момента его оглашения. Подписано собственноручно господином Белочистовым. Завещание оглашено двадцать четвёртого мая сего года.

Нотариус в который раз промокнул влажную лысину платком и окинул взглядом ошарашенных присутствующих. Реакция наследников не заставила себя ждать. Первой, набрав в лёгкие побольше воздуха, завизжала любовница:

– Да как он мог! Как он посмел! Такое оскорбление! Я – честная девушка!

– Дорогая Ирма, возьми себя в руки! Ты же немка! – попытался её успокоить Вольфганг.

– Это неслыханно! Какой-то вонючий русский посмел обозвать меня крашеной проституткой! Меня! Чистокровную немку! Неотёсанный варвар!

– Однако вам ничто не мешало быть любовницей этого "варвара", – сухо констатировал нотариус. – Так! Уважаемые! Завещание оглашено. Можете быть свободны.

– Как свободны? – возмутился личный охранник. – Вы уверены, что всё прочитано верно, господин Краузе?

– Абсолютно. Вы полагаете, я разучился читать? Более того, я предусмотрительно изготовил для вас ксерокопии. В трёх экземплярах. Если вы сомневаетесь в ясности моего ума, можете лично предаться чтению на досуге.

Нотариус, словно фокусник, извлёк из ящика стола прозрачный файл с ксерокопиями и протянул его охраннику. Разочарованным наследникам ничего не оставалось, кроме как покинуть кабинет. Едва дверь за ними закрылась, нотариус облегчённо выдохнул, словно сбросил непосильную ношу. Он неторопливо поднялся, подошёл к старинному шкафу и извлёк из него припрятанную от любопытных глаз бутылку шнапса. Наполнил стакан на треть и осушил залпом, чувствуя, как обжигающая жидкость разливается по венам. Понимая, что после такого фееричного дня он морально истощён, нотариус запер контору и отправился домой.

Озлобленные, не находящие себе места от ярости, наследники направились в небольшое кафе неподалеку. Устроившись за круглым столиком в глубине зала и сделав заказ, Ирма откинулась на спинку стула и жадно затянулась сигаретой.

– Ёрш твою меть, – выдохнула она на ломаном русском, искренне веря, что изрекла нечто глубокомысленное, достойное философа. Этой фразе её научил ныне покойный любовник, уверяя, что она выражает наивысшую степень восторга.

– Ты прекрасно говоришь по-русски, – льстиво оценил Вольфганг, давно неравнодушный к прелестям блондинки.

– Я тоже кое-чему научился, – вставил Петер и тут же с комичным акцентом начал перечислять: – Здравствуйте, милости просимо, пилять, вали, свинячный рыль, шлюх, шухьер.

– Глубокие знания, – съязвил Вольфганг, невольно сглотнув слюну, когда официант принёс пиво: прозрачное, пенистое, цвета застывшего янтаря. Усопший босс под страхом смерти запрещал им троим даже смотреть в сторону алкоголя. Но сегодня ничто не могло помешать им оторваться по полной. – Однако эти знания не помогут нам изменить завещание.

– Кто бы мог подумать, что он всё завещает какому-то русскому?! Не знаю, как вы, но я не намерена расставаться со своей ванной из итальянского мрамора! – со слезами на глазах воскликнула Ирма.

– Ирма, прошу тебя, успокойся. Ни одна ванна не стоит твоих слёз. Даже из каррарского мрамора, – Вольфганг тяжко вздохнул. – Увы, боюсь, завещание оспорить не удастся.

– Я хочу в свою ванну. Вольфганг! Придумай что-нибудь! Я хочу… чтобы мы там занимались любовью! – заканючила Ирма, бросая на Вольфганга умоляющий, полный отчаяния взгляд. – Не понимаю, почему он тогда не поверил, что я поперхнулась, а ты мне всего лишь оказывал первую помощь?!

– Наверное, фройляйн Ирма, потому что вы в тот момент лежали на кровати в чём мать родила, а сверху на вас возлежал в том же виде герр Вольфганг, – хмыкнул охранник, не в силах сдержать колкость.

– Не смешно! – огрызнулась Ирма. – И нечего уподобляться жеребцам!

– Вот если бы ты осчастливила его наследником, то не было бы сейчас никаких проблем, – насупился от обиды бывший охранник.

– Так он не желал детей! Говорил, что от него в России родился больной даун! И его бывшая девушка заявила, что таких типов с дурной наследственностью, как он, нужно кастрировать при рождении, – возмутилась Ирма, в чьи в планы совершенно не входила перспектива беременности от богатого русского.

– Это всё лирика, пустое сотрясание воздуха. Давайте лучше подумаем, что мы можем предпринять, – Вольфганг отхлебнул пиво из кружки, задумчиво глядя в потолок.

– Найти этого дауна и опротестовать завещание, – предложил Петер.

– Это непросто… Мы даже имени его не знаем. Только имя матери… Ирма, дорогая, может, тебе что-то известно?

– Нет, – блондинка нервно закусила накрашенную губу. – Жаль, что он мне не сказал. Если бы его ребёнок был мужчиной, я бы вышла за него замуж, и проблема была бы решена.

– Ничего подобного. Если у ребёнка синдром Дауна, значит, у него есть опекун. Скорее всего, мать. Так что женитьба на дауне отпадает… Но… Ты можешь выйти замуж за другого наследника… За уролога! – Вольфганг вдруг оживился, словно в его подвыпившей голове вспыхнула лампочка. Он снова схватил завещание. – Точно! Баграт Каренович Давидян, уролог, Санкт-Петербург. Нужно только найти этого человека и доставить его сюда, в Германию.

– Похитить! – с энтузиазмом подхватил бывший охранник, отхлебнув из своей кружки, предвкушая новую авантюру.

– А если мы ему скажем, что это похищение, он поедет? – Ирма часто, словно бабочка, заморгала длинными ресницами.

– А мы не скажем, что это похищение, – возразил совершенно непьющий Вольфганг, голову которого уже ощутимо подкруживало. – Просто предложим вояж за границу. Мол, к пациенту на консультацию. Исполнить врачебный долг!

– Я считаю неприличным обманывать моего будущего мужа, – надула губки Ирма. В её воображении уже рисовался образ статного жениха, с которым она в белоснежном платье, словно облако, и с небольшим букетом роз, плывёт к алтарю. – Мы же воспитанные люди. Европейцы! Надо сказать прямо: "Господин Баграт, мы вас ненадолго похитим. Вы женитесь на обворожительной блондинке, перепишите на неё поместье во Франции… и всё прочее… а потом можете быть совершенно свободны!"

– Ирма, голубушка, после такого откровения он от нас, боюсь, наутёк пустится. Русские мужчины – как дикие звери. Их сначала приручать надо, – усмехнулся Вольфганг.

– Я тут вот что вычитал, – Петер, склонившись над ксерокопией завещания, сморщил лоб, словно разгадывал сложнейший ребус. – Почему у матери жениха фамилия Митеева, а у отца – Давидян?

– Ах, боже мой! – Ирма картинно закатила глаза. – Неужели не ясно? Вышла замуж и сменила фамилию.

– Дело не в этом. У нашего босса фамилия была Белочистов, а у наследника заканчивается на -ян! – не унимался бывший охранник.

– Да у этих русских чёрт ногу сломит! – раздражённо воскликнул Вольфганг. – Слушайте, что я придумал! Надо нанять спеца, который съездит в Россию и доставит нам наследника.

– Зачем лишние глаза? Я сам могу за ним слетать, – предложил Петер. – Я русский знаю. И физически я в отличной форме. С одним-то управлюсь как нечего делать.

– Гениально! Петер, я восхищён твоим умом! Как всё просто! Ты находишь нашего жениха в Питере, привозишь в Германию, мы его тут же женим. А потом усыпляем и прячем в психушку. Об этом я позабочусь. И вуаля! Денежки наши!

– Петер, ты просто герой! – с придыханием произнесла Ирма, предвкушая триумф. – Давайте скорее начнём эту грандиозную операцию. Я уже чувствую этот пьянящий аромат денег!

– Надо бы ей какое-нибудь название дать, – Вольфганга распирало от гордости за собственную сообразительность, словно он только что изобрёл нечто важное, заслуживающее как минимум Нобелевской премии.

– Мне нравится слово "Шухер". Или "Амбец". Не знаю, что оно значит, но звучит красиво. Покойный часто так говорил, – предложил Петер.

– Никаких русских названий! Мы же немцы! "Майбок"! Вот как назовём! В честь пива, которое сейчас пьём! – Вольфганг, ликуя от собственной гениальности, поднял над столом кружку, призывая остальных разделить его восторг.

– В честь пива? – Петер нахмурился, скептически оглядывая Вольфганга. – Я начинаю понимать покойного, завещавшего тебе кочергу. Уж лучше "Бург". В честь городка, где было оглашено завещание.

– Тебе тоже не миллионы достались. Какая-то мухобойка… Ну, пусть будет "Бург", – сдался Вольфганг, не желая вступать в бессмысленный спор.

– Не какая-то, а раритетная мухобойка! Итак! За "Бург"! И за нас! – Петер победно поднял свою кружку.

– За "Бург"! – восторженно взвизгнула Ирма, взметнув свою кружку вверх.

Подвыпившие заговорщики обменялись многозначительными взглядами, разразились хохотом и чокнулись кружками. Звякнуло стекло, словно колокольчик, возвещая о начале безумной авантюры. Настроение у новоиспечённых наследников взлетело до небес. План операции казался безупречным. Осушив кружки до дна, они решили помянуть усопшего шнапсом. Изрядно захмелевшие, заговорщики отправились отдыхать дальше.

Глава 2

В то время как в тихом Бурге алчные наследники Лёхи Белочистова строили план похищения Баграта Кареновича Давидяна, основной наследник даже не предполагал, какое состояние неожиданно свалилось на его голову. Молодой, успешный уролог, не отягощённый грузом семейных забот, прекрасно провёл вчерашний вечер в компании бывшего одноклассника Мишки и двух очаровательных девушек. И, как это часто бывало, чудесный вечер закономерно перетёк в романтическую ночь, и теперь у Баграта была одна цель: не опоздать на утреннюю планёрку. Увы, как выяснилось утром, в уютном гнёздышке прелестной Лидочки, в чьих нежных объятиях он проснулся, не оказалось нормального сыра на завтрак. А уж о кофе и говорить нечего! Растворимый кофе с утра для избалованного мамой и бабушками Баграта был подобен неизвестному науке отравляющему веществу. И началось! Эскалатор в метро двигался с черепашьей скоростью! Трамвай решил посоревноваться с улиткой, ползя по блестящим рельсам! А тут ещё и Лидочка, словно одержимая, бомбардировала его телефон приторными смайликами с поцелуйчиками и сердечками. Конечно, Баграт, как воспитанный человек, отвечал на её пылкие послания, но все эти странно улыбающиеся жёлтые колобки его изрядно подбешивали. В ординаторскую урологического отделения Больницы Скорой Медицинской Помощи он влетел за мгновение до начала планёрки, молниеносно переоделся в медицинский костюм и успел юркнуть за свой стол, как вошёл заведующий отделением. Коллеги обменялись краткими приветствиями, и началась утренняя планёрка. Чтобы убрать назойливый писк сообщений от Лидочки, Баграт перевёл телефон в беззвучный режим и спрятал его в верхний ящик стола. Внимательно выслушав доклад дежурного уролога, он сделал пометки в своём ежедневнике, обсудил с заведующим план операций на сегодня, после чего направился на обход больных.

Первая палата была мужской. Один из пациентов уже был прооперирован и готовился к выписке, двое с купированной почечной коликой так же готовились к выписке. Новенькому с аденомой простаты на сегодня была запланирована операция. Из палаты доносился громкий мужской смех.

– Баграт Каренович, ваши веселятся, – пропела проходившая по коридору старшая медсестра, незамужняя дама лет тридцати, не скрывавшая своих видов на холостого врача.

– Смех продлевает жизнь, Ольга Ивановна, – сдержанно ответил Баграт, сохраняя субординацию.

– А знаете, что мне по секрету шепнула ночная смена? Эта четвёрка всю ночь смотрела в сотовом порнушку!

– И что с того?

– Как это "что"? Это же аморально! – Ольга Ивановна кокетливо захлопала ресницами, щедро накрашенными синей тушью.

– Абсолютно с вами согласен, Ольга Ивановна. Поэтому я с ними порнушку не смотрю. И вам не советую, – усмехнулся Баграт и вошёл в палату.

Смех мгновенно стих, как по команде. Взгляды мужчин устремились на доктора.

– Доброе утро, – приветствовал их Баграт. – Обход.

Осмотрев пациентов, он отправился в другую палату. Здесь царило женское царство. На прикроватных тумбочках, словно экспонаты на выставке, красовались дамские сумочки, брендовые косметички, флакончики дорогих духов. Пациентки, напоминая актрис перед выходом на сцену, старались выглядеть как можно лучше перед появлением молодого врача. Троих пациенток Баграт знал, а вот четвёртая оказалась новенькой. Семидесятилетняя Серафима Павловна поступила ночью с острым пиелонефритом и аллергической реакцией на злополучный антибиотик, принятый ею дома. Бабушка крепко спала после мучительной ночи. Но какая богиня сопровождала старушку! Баграт мгновенно забыл о Лидочке и, словно павлин, распустил свой невидимый хвост.

– Доброе утро! Я – Баграт Каренович, лечащий врач Серафимы Павловны, – представился он, одаривая незнакомку обезоруживающей улыбкой.

– Ой, доктор, здравствуйте! Моя бабушка поступила сегодня ночью, – оживилась хорошенькая брюнетка, не устояв перед обаянием молодого голубоглазого армянина с внешностью кинозвезды.

– Так какие жалобы у Серафимы Павловны? Как давно она себя плохо чувствует?

– Жаловалась на боли в пояснице. Всё думала – остеохондроз. Так она поясницу бальзамом "Звёздочка" натирала.

– Кошмар! Он же пахнет как химическое оружие!

– Ну… Бабушку сложно переубедить… Она свято в него верит.

– Так. С чудодейственным бальзамом всё ясно. А дальше?

– А три дня назад температура поднялась. Было 38,2. И сильно знобило. Ей соседка посоветовала сумамед, а бабушка перепутала и выпила стрептоцид. А потом покрылась сыпью и приняла димедрол.

– Простите, как я могу к вам обращаться?

– Таня.

– Танечка, моё любимое имя. И вам очень идёт, – вновь расплылся в улыбке дамский угодник.

– Благодарю вас, – смущённо опустила ресницы девушка.

– Так вот, Танечка, откройте мне тайну, где ваша бабушка раздобыла такие раритеты?

– Так… Они у неё дома лежат! В аптечке. А димедрол она с собой прихватила. Побоялась, вдруг у вас в больнице лекарств нет.

– Выбросить всё! А вот с лекарствами у нас как раз всё замечательно. Даже лучше, чем за границей.

Баграт открыл верхний ящик прикроватной тумбочки, выудил оттуда таблетки димедрола и спрятал в карман халата, чтобы потом показать другу, работающему в реанимации. К этому моменту бабушка проснулась. Баграт провёл осмотр и вернулся в ординаторскую, чтобы поработать с историями болезней и листами назначений. Лишь сейчас он вспомнил о сотовом, оставленном в ящике стола.

– Сто двадцать восемь непринятых! – он схватился за голову, увидев шквал входящих звонков от Лидочки и лавину непрочитанных сообщений. Последнее оказалось прощальным. Взбешённый, он тут же набрал номер ночной подруги. В его голосе клокотала ярость. – Тебе заняться больше нечем? Что вся эта писанина означает?

– А ничего! – из динамика гневно прозвучал голос Лидочки. – Я не позволю вытирать об себя ноги!

– У меня была планёрка! Потом обход больных! Через час операция! Я не блогер, приросший к телефону, а врач! И не штаны протираю, уткнувшись в экран, а работаю! Так что, милая Лидочка, извини, если не оправдал твоих ожиданий! Лучше расстаться сейчас!

– Прости… Я просто не знала, что ты так много работаешь, – смягчилась Лидочка. – Мне почему-то казалось, что врачи по утрам пьют кофе и судачат о женщинах.

– Лидочка, я искренне желаю тебе найти мужчину своей мечты! Извини, но мне нужно работать! – Баграт оборвал разговор, словно перерезал нить. Не обращая внимания на истеричные трели телефона, где отчаявшаяся Лидочка осознавала свои ошибки, он продолжил работу. Перед уходом в операционную успел перекинуться парой фраз с Мишкой, пообещавшим найти на ближайшие выходные таких лапусек, что просто вах! Затем позвонил матери, поклявшись, что сегодня непременно будет ночевать дома, и никаких внеплановых дежурств сто процентов не намечается. К его великой радости, мать торопилась в операционную и не стала вдаваться в подробности. В который раз он мысленно поблагодарил судьбу, что работает с матерью в разных лечебных учреждениях, иначе его липовые дежурства давно бы раскрылись. А отец, если что и прознает, отнесётся с пониманием и снисходительной усмешкой. Вообще-то родители уже ни раз высказывали идею женить единственного отпрыска, но Баграт пока не был готов проявить героизм и посетить заведение с грозным названием ЗАГС. Да и поиски единственной и любимой откладывались на неопределённый срок. Одно дело – приятно провести время с очередной куколкой, и совсем другое – семейная жизнь с её бытом и обязательствами. Мысль о том, что ему каждое утро придётся просыпаться рядом с одной и той же женщиной, наводила тоску. То ли дело его родители! У них всё произошло по великой любви. Как только они поступили на первый курс меда и вернулись с традиционного студенческого сбора урожая картошки, отец, не долго думая, потащил мать жениться, пока Лёха Белочистов не увёл красавицу. Мать часто со смехом вспоминает, как нынешнему олигарху доставалось от вспыльчивого Карена. И никогда не жалела, что не связала свою жизнь с не пропускавшим ни одной смазливой мордашки Лёхой. Родители Ларисы и Карена были в шоке, узнав о браке детей. Давидяны мечтали о послушной армянке для сына, а Митеевы прочили Ларисе в мужья вернувшегося из армии сына профессора, жившего по соседству. Открытой войны не было, но каждая из сторон не упускала возможности выразить своё недовольство. Однако когда у первокурсников родился Баграт, страсти улеглись. Обе семьи с энтузиазмом включились в воспитание внука, решив поддержать молодую семью. И теперь при каждом удобном случае бабушки и дедушки выхвалялись друг перед другом своей любовью к единственному внуку.

После операции Баграт ещё раз осмотрел бабушку хорошенькой Татьяны и записал, на всякий случай, телефончик понравившейся девушки. Завершив рабочий день, он направился на платную парковку за своей "Бэхой", которую оставил здесь вчера вечером, не рискнув сесть за руль после выпитого вина. Уже по пути домой он позвонил матери:

– Ой, блудный сын домой возвращается, – послышался из трубки смешливый голос Ларисы. – Зимнюю резину, надеюсь, ещё не сменил?

– Мать, ты чего? Лето на дворе. Конечно, сменил.

– Это ты поторопился. Боюсь, что снег пойдёт. Редкое природное явление: Багратик возвращается домой после неудачной попытки гнездования.

– Ну у тебя и шуточки! Я дежурил! – попытался оправдаться сын.

– Ах! Прости, отстала от жизни. Забыла, что теперь разовые походы по девкам называются дежурством. Два дежурства подряд! Мне на уши не приседай! Короче, если ты мне до Нового года не женишься, я подговорю бабушку Асмик найти тебе невесту из глухого армянского кишлака!

– Давай! Я согласен на девушку из кишлака, – засмеялся он.

– Неужели? Что за неслыханное послушание? Ты не заболел?

– Нет. Мать, открою тебе страшную тайну. В Армении кишлаков нет. Долго невесту искать придётся.

– Вот паразит! Короче, я борщ сварила. Так что тебе заехать в магазин.

– Ок.

– Сметаны купи, отцу – мацони. Хлеб – на твоё усмотрение. А мне – сухари с изюмом.

– Будет сделано.

Он отключил вызов и прибавил громкость музыки. На светофоре рядом с ним остановилась белая "Лада", из которой две миловидные девушки принялись откровенно строить глазки красивому армянину. Он ответил им улыбкой.

– Приветик! – прощебетала девушка с пассажирского сиденья.

– Привет, – ответил Баграт, с интересом разглядывая красоток.

– Классная тачка!

– Каков хозяин, такова и тачка.

– У тебя сигаретки лишней нет?

От прозвучавшей просьбы желание знакомиться у Баграта исчезло бесследно.

– Девчонки, простите, но я не курю.

– Что такое? Больной? – расхохоталась незнакомка.

– Мама не разрешает, – честно признался Баграт. Лариса действительно на дух не переносила табачный дым. Баграт до сих пор помнил, какой взбучкой наградила его мать, когда он постоял рядом с курящими одноклассниками и вернулся домой, пропахший сигаретами.

– Какой послушный мальчик, – язвительно протянула девушка. – А тебе мама разрешает одному на свидания ходить?

– Нет, конечно. Никаких свиданий. Только жениться, – Баграт вспомнил недавний разговор с матерью. Всякий интерес к этим особам улетучился. Можно и подурачиться.

– Так, может, ты не знаешь, как выглядит девушка с обнажённой грудью? – захихикала девушка за рулём.

– Вообще не знаю. Даже не догадываюсь.

– Может, показать?

– Нет, девчонки, я же не маммолог. Они у нас спецы по этим делам. А нам, урологам, всё, что ниже двенадцатого ребра, подавай. Так что с грудью не ко мне.

Баграт вдавил педаль газа, и его машина, взревев, рванула вперёд. Проносясь по Суворовскому проспекту, он и не подозревал, что в этот самый миг в уютном кафе неподалеку двое мужчин, слегка переваливших за тридцать, ведут неспешную беседу, исход которой самым неожиданным образом повлияет на его судьбу.

Тем временем в кафе нежно лилась лирическая мелодия. На небольшом столике расположились сырная тарелка, сочные фрукты и аппетитные салаты. Мужчины неспешно потягивали коктейль с вермутом "Чинзано". Выбор пал на этот напиток после сложных, почти философских размышлений. Изучив винную карту, они постановили: всё, что градусом ниже сорока – лишь перебродивший сок, а значит, после разбавленного вермута можно смело садиться за руль. Лимончик – кладезь витаминов, а кубики льда в стакане, согласно школьному учебнику физики, – обыкновенная вода.

– Андрей, ты уверен, что будешь счастлив с Полиной? – спросил темноволосый мужчина интеллигентного вида, одетый в белые джинсы и рубашку-поло серого цвета.

– Да. Полина – девушка, рядом с которой хочется прожить всю жизнь, – не задумываясь, словно фраза была заготовлена заранее, ответил русоволосый мужчина в светлых брюках классического кроя и рубашке песочного цвета с коротким рукавом. – Она яркая, весёлая, интересная и, что в наше время немаловажно, с хорошим приданым. Знаешь ли, не хочется плодить нищету. Моё глубокое убеждение: капиталы должны объединяться и укрупняться.

– А как же Аня? Зачем ты ей голову морочил?

– Аня… Анечка… Ну что ж… Бывает… Любил… Потом разлюбил… Уж такая вот судьба.

– Она знает о твоей женитьбе?

– Нет, – отрезал Андрей. – Надеюсь, ты ей не проболтался?

– Сам разбирайся со своей бывшей… Честно говоря, мне её жаль. Она до безумия в тебя влюблена… Как бы у неё нервного срыва не случилось, – тяжело вздохнул Тимофей, который сам не был равнодушен к Ане, но из-за давней дружбы с Андреем считал недостойным уводить девушку у друга.

– А вот не надо меня стыдить, – вспылил Андрей. – Она взрослая девочка. Должна понимать, что я её начальник. И никаких серьёзных отношений между нами быть не может! Обычный служебный роман, не более!

– Её мать одна воспитывала… Хорошая, неизбалованная девушка. Подумай, как с ней помягче поговорить.

– Я не понял, почему я вообще должен ей что-то объяснять? Мы расстались три месяца назад! Всё кончено! У меня Полина!

– Это не мешало тебе периодически ночевать с ней в гостиницах. Когда ты в последний раз с ней был? Зачем ты сам себя обманываешь?

– Ну… Неделю назад, – признался Андрей с тяжелым вздохом. – Но это ничего не меняет. Я женюсь на Полинке!

– Тогда я сам скажу Ане, что ты подлец! – взорвался Тимофей.

– Подожди… Не кипятись… Я поговорю.

– Вот сейчас же поезжай к ней и поговори.

– Сейчас не поеду. Настроения нет. Слушай, а если я ей сейчас скажу, вдруг она на свадьбу припрётся и всё испортит? Полинка – ревнивая. Я с ужасом представляю, что может произойти. Давай я её куда-нибудь подальше отправлю на день бракосочетания?

– Куда? Ты вообще нормальный? Тебе после свадьбы всё равно придётся с ней объясняться!

– Потом будет проще… Давай я её в Германию отправлю? Ну… например, встретить какого-нибудь туриста и провести для него индивидуальную экскурсию по Германии? Как тебе идея? Отдохнёт, отвлечётся.

– Где ты такого туриста за столь короткое время найдёшь? – усмехнулся Тимофей.

В этот момент в кафе зазвучала лирическая песня Адриано Челентано. Мужчины ненадолго замолчали, смакуя из бокалов коктейль с вермутом "Чинзано".

– А туриста можно и не искать. Придумаю какого-нибудь несуществующего человека. Чтобы меньше расходов было. А потом уволю её из турагентства как не справившуюся, и всё! – с кривой ухмылкой выдал Андрей. – Чтобы потом жена меньше вопросов задавала. Помнишь фильм "Невероятные приключения итальянцев в России?"