Loe raamatut: «Запретная девочка Тагира»

Глава 1
Тагир

– Полинка, постой! – я наблюдаю, как тощий пацан подбегает к хрупкой девчонке и по-свойски закидывает ей на плечо свою руку. – Куда торопишься? Пошли, посидим. Договаривались же с группой. После пар.

Девчонка пытается убрать его руку с себя, но он настойчив.

– Нет, Гриша, – слышу мягкий голосок. – Не могу. Мне еще к репетитору надо.

– Не будь занудой, Полин, – усмехается парень и в наглую уже обхватывает девчонку за талию и тянет на себя. – Какой еще репетитор? Ты что? Тормозишь? Все! Поступили же. Выдохни! Пошли!

– Нет, Гриша, нет, – девчонка толкает его, но безрезультатно.

Я смотрю на это все из окна своей машины.

Обычная ситуация.

Пацан тащит девчонку, которую хочет трахнуть. Сейчас она немного посопротивляется, но обычно пацаны всегда добиваются своего.

Обычно. Но не сейчас.

Потому что эта девчонка не обычная. И поэтому я здесь.

Видя, что пацан-таки сильнее и сама она не отобьется, выхожу из машины и иду к ним.

– Отпусти ее, – говорю спокойно. Мне не нужны проблемы. Тем более из-за какого-то прыщавого подростка.

– Это моя девчонка, дядя, – нагло усмехается он. – Найди себе постарше.

Ясно. Щенок слов не понимает.

Я наклоняю голову, поправляю запонку на правой руке и резко локтем бью его прямо в нос. На рукаве пиджака появляется кровь.

Зато щенок сразу же отпускает девчонку и хватается за свою морду.

– Ааааа! – орет так, что прохожие оборачиваются, но подойти не решаются.

Я хватаю пацана за модную, идеально уложенную челку и тяну его башку на себя:

– Я надеюсь, ты усвоил урок поведения со старшими?

Тот кивает пару раз и я отталкиваю его от себя.

Все это время девчонка смотрит на нас с приоткрытым ртом.

– Пошли! – хватаю ее за локоть и тяну за собой. И тут она как будто просыпается. Очухивается.

Начинает толкать меня и пробовать вырвать свою руку.

– Вы кто? Постойте! Я не пойду с вами! Отпустите!

– Нарядилась как шлюха, вот мудаки и липнут, – цежу я, запихивая ее на переднее сиденье.

Блокирую машину, чтобы не сбежала, пока я дойду до водительского сиденья. Быстро запрыгиваю в тачку сам и жму на газ.

– К..куда вы меня везете? – девчонка прижимается к двери и с ужасом смотрит на меня. – Я вас не знаю.

– Считай, что тебе везло до сегодняшнего дня, – ухмыляюсь я.

Девчонка замолкает. Правильно. Пусть привыкает.

Я привожу ее к дому.

– Откуда… вы… мой адрес знаете? – заикаясь, спрашивает она. – Кто… вы?

– Иди домой, Полина, – с ухмылкой говорю я.

– Вы? Вы и имя мое знаете? – замечаю, как растет страх в голубых глазах.

– Я все про тебя знаю, девочка, – говорю я и беру ее за подбородок. – Все.

– Но кто вы?

– Об этом ты узнаешь, когда придет срок. А сейчас иди. Пока я не передумал.

Девчонка тут же выскакивает из машины, а я взглядом провожаю ее. Еще не время, Тагир. Еще не время.

Глава 2
Тагир

– Тагир, сынок! Ну, наконец, я до тебя дозвонился! – этот голос был когда-то самым родным для меня, а потом стал меткой ненависти и мести.

– Да, я, – отвечаю спокойно. Я ведь ждал этого звонка. Сколько лет я его ждал? – Что-то случилось? Зачем ты звонишь?

– Ну, что ты сразу? «Зачем»? Мы же не чужие люди, Тагир. Несмотря ни на что, ты сын мне. А я – твой отец.

Мне так и хочется спросить у него: «А где ты был все эти годы?!», но я давно уже перерос юношеский максимализм и поэтому молча жду, что же он мне скажет.

– Давай встретимся, что ли, как-нибудь? – продолжает отец. – Что скажешь? Тагир? Ты уже сам мужчина и по-мужски решаешь вопросы. Как насчёт встречи?

Я отвечаю не сразу. Натираю ладонью мягкую кожу на руле дорогого авто.

– Да, можно, – произношу, наконец. – Только у меня в конце недели командировка. Лучше до неё. Ну, или уже после моего возвращения.

– Ну, зачем же тянуть? Завтра у Виолы небольшой юбилей, но мы решили его в семейном кругу отметить. Приходи. Как раз и повод есть.

У меня нет желания поздравлять эту женщину. Женщину, которую я ненавижу больше всего. Но понимаю, что для достижения своей цели, должен наступить себе на горло. Должен. Цель оправдывает средства. Этому правилу меня научила жизнь.

– Хорошо, – отвечаю в трубку, – я приду. Только во сколько и куда, пришли. Я же не знаю, где ты сейчас живёшь.

Конечно, все я знаю. Но мне хочется лишний раз уколоть его. Заставить почувствовать свою вину. Хотя о чем я? Неужели, я до сих пор верю, что это возможно?

– Конечно, Тагир, я все пришлю, – отвечает он как ни в чем ни бывало. Никаких угрызений совести не слышу я в его голосе. Все, как и должно быть.

Мы прощаемся и я выхожу из машины. Иду в офис своей компании. Компании, которую построил сам. Сам. Без чьей-либо помощи.

Построил назло. Чтобы доказать, что могу и без него.

– Меня нет, – бросаю секретарю и захожу в кабинет. Иду сразу же к бару и наливаю виски.

После сегодняшнего разговора мне надо выпить.

Ну же, Тагир, ты так долго ждал этого. Все идёт по плану. Все как ты задумал.

Но на душе черная завеса от воспоминаний. Воспоминаний, которые не дают мне жить спокойно. И я знаю, что не успокоюсь, пока не отомщу.

Мне было четырнадцать, когда отец решил уйти от матери. И от меня.

До этого момента мне казалось, что у нас вполне себе счастливая семья. Я не слышал, чтобы родители ругались между собой.

Отец редко когда интересовался моей жизнью, но он все же был в ней.

Ведь именно он отвел меня в шесть лет в секцию карате. Он возил меня на соревнования и говорил, что, если что-то делаешь, то делай это хорошо. Или не делай вообще.

И я старался. Чтобы он гордился мной.

И в школе старался учиться хорошо. Ботаником, конечно, не был, но оценки были нормальные.

И вот, в один день это все кончилось. Нет. Не кончилось, а оборвалось. Резко. С грохотом стула, летящего в стену, и звоном бьющейся посуды.

– Папа! – все, что я успел крикнуть в спину отцу, сбегающему вниз по лестнице.

Он даже не обернулся.

Я не верил в происходящее. Смотрел на разбросанные по квартире вещи. На осколки посуды на полу. И на мать. Захлебывающуюся слезами, глотающую слова в немом крике. Потом она закрыла лицо руками и упала на пол. Я подбежал, пытался поднять ее. Но она сопротивлялась. Стала отталкивать меня.

И тогда я схватил куртку и бросился за отцом.

Я звал его, крича на весь двор. Пугая соседей и случайных прохожих.

Кричал, понимая, что он уехал. Сел в свою машину и уехал.

Это был последний день, когда я видел отца.

Я вернулся в квартиру и, чтобы хоть как-то забыться, стал прибираться. Расставлять по местам вещи, собирать мусор.

А мать все лежала и вздрагивала от всхлипов.

Я не знал, что будет дальше. Не хотел думать об этом.

Прибравшись, подошел к матери и опять хотел поднять ее. Чтобы отвести на кровать.

Но она опять лишь толкнула меня.

И тогда я пошел к себе и закрылся. Упал на кровать и уткнулся в подушку.

Мне хотелось тоже реветь, как и матери. Но не получалось.

Эти слезы навсегда застряли в моей груди. Прошло столько лет, но они все еще там. И иногда, в такие моменты, как этот, они душат. Лишают кислорода.

Но я сильнее них. Сильнее.

На следующее утро после ссоры я ждал, что отец вернется. Я не пошел в школу. Матери было наплевать. Она лежала, отвернувшись к стене, и так ни разу и не встала за весь день.

А я сидел на кухне и ждал. Ждал, что сейчас откроется входная дверь и войдет отец. Скажет, что погорячился вчера и все в прошлом. И я кинулся бы ему на шею, обнял и сказал, как сильно люблю его.

Но он не пришел. Ни в этот день, ни через день. Никогда.

– Он не вернется, Тагир, – сказала как-то вечером мать, заметив, что я не отхожу от окна. – Отец ушел от нас. Навсегда.

– Что ты такое говоришь? – спросил я, повернувшись к ней.

Теперь глаза матери всегда были грустные и уголки губ никогда больше не поднимались.

– Он ушел к другой женщине, – равнодушно произнесла она. – Не терзай себя, сынок. Мне и так тяжело. А видеть, как мучаешься ты… Невыносимо…

– Но мама… – я нахмурился и стал блуждать взглядом по комнате, – как ушел? Почему? У нас же все хорошо было…

– Такое случается, сынок. Вырастешь – поймешь.

Я вырос. Но не понял. Не понял и не простил.

Я до сих пор помню, как впервые узнал, куда, вернее, к кому ушел отец. Нет, не отец. Я отказался так называть его. Ренат. Вот. Ренат.

Ренат работал заместителем мэра. Поэтому наша семья не нуждалась. Я не знал отказа ни в чем. До определенного момента.

Мэр перешел кому-то дорогу и его прикончили. Снайпер четко сделал свою работу из укрытия.

Ренат стал исполняющим обязанности.

И посчитал своим долгом помочь вдове мэра, молодой женщине, оставшейся с двухлетним ребенком на руках. Это было похвально. Если бы не одно «но».

Именно к этой женщине отец потом и ушел.

Гораздо моложе моей матери. Красивая блондинка с огромной грудью. И с миллионным наследством мэра.

Нет, я не хотел думать, что Ренат ушел к ней ради денег. Да по сути, мне было плевать, почему он это сделал.

Главное было в другом – он предал нас с матерью. Он бросил женщину, которая таскалась с ним по гарнизонам, когда он еще был обычным офицером и не пошел в политику. Он бросил меня. Своего сына. Променяв нас на молодую подстилку, которая раздвинула ноги сначала перед мэром, а потом и перед его замом.

Я ненавидел ее. Виола. Так ее звали.

Я все узнал о ней в интернете.

У нее была дочь от мэра. Два года. Совсем малышка.

Но я ненавидел и ее.

Потому что видел фотографии, как мой отец, Ренат, сука, тискает ее на руках.

Как они втроем гуляют по парку, изображая счастливую семью.

Он стал ей отцом. Предав меня.

Никогда не забуду, как однажды, перед очень важными соревнованиями, я решил пойти помириться с отцом, чтобы позвать его на чемпионат. Чтобы он увидел, чего я добился. Ведь я знал, что выиграю. И тренер был во мне уверен.

Я пришел к дому, где он жил тогда с новой семьей, и стал ждать. Ждать пришлось долго.

Наконец, отец вышел из подъезда с какой-то белобрысой тощей девчонкой. Я сорвался со скамейки и побежал к нему.

– Папа! – закричал я и заметил испуг в его глазах, когда он повернулся на мой крик. – Пап! У меня сегодня чемпионат области! Приходи!

– Тагир? – удивленно ответил он. – Ты один? – огляделся по сторонам. – Где мать?

– Мама дома. Пап, я один. Ты придешь?

Мне так важно было услышать тогда от него, что да, он придет. Что он переживает за меня. Но вместо этого…

– Во сколько? – спросил он, сажая девчонку в кресло и пристегивая.

– В четыре. Начало в четыре. Но у меня бой примерно через полчаса после начала. Ты придешь, пап? Я готовился! Я обязательно выиграю! Помнишь, ты говорил…

– Я постараюсь, Тагир, – ответил он сухо. – Мне надо Полину на балет отвезти. Но я постараюсь.

Я перевел взгляд на испуганную девчонку в кресле.

Полина.

Вот она.

Дочь Виолы, которая лишила меня отца.

Мне кажется, девчонка легко прочитала ненависть в моих глазах, потому что тут же ее кукольное личико сморщилось и она захныкала.

– Тагир, нам пора, – отец отодвинул меня от машины и захлопнул дверь. – Я постараюсь прийти. Пока.

И все.

Он не пришел.

Я вышел на бой и с надеждой не прекращал рассматривать трибуны. Но его там не было.

И я пропустил болезненный прием. Из-за этой невнимательности.

Тогда я сжал кулаки. Внутри все кипело от злости. Я не могу проиграть из-за предательства. Не могу себе это позволить.

Я набросился на противника и в несколько минут уложил его на лопатки.

Но и этого мне показалось мало. Я применил запрещенный прием. Противник попал в больницу.

Как результат для меня – техническое поражение и пожизненная дисквалификация.

И в этом я винил Рената.

Тогда мне казалось, что все. Мир рухнул окончательно. Что все плохое, что могло со мной произойти, уже случилось. Но как же я ошибался.

Когда Ренат жил с нами, я никогда не задумывался о деньгах. Мне всего хватало. Ренат хорошо зарабатывал.

После его ухода первое время тоже все было обычно. Мать, похоже, пользовалась тем, что осталось от их совместной жизни. Но деньги имеют свойство кончаться.

Образования у мамы не было. Поэтому она смогла устроиться лишь на рынок продавцом.

У меня перед глазами до сих пор стоит тот день, когда она впервые пришла домой пьяной.

Я даже сначала не понял. Никогда до этого не видел маму в таком состоянии.

Она кинулась мне на шею и заплакала. Потом долго мычала о том, что любит меня и Рената.

Кое-как я уложил ее спать. Она проспала спокойно часа три. А потом я всю ночь провел возле ее постели. Ей было плохо. И единственное, чего я боялся тогда – что она умрет вот так. Прямо у меня на руках.

Весь следующий день она пролежала дома. Ей было плохо. Звонили с работы и сказали, что она уволена, раз не выходит на работу.

Мать расплакалась и попросила меня… сходить за вином. Я жестко отругал ее. Она забралась под одеяло с головой и молчала.

А мне надо было идти на занятия.

Я понимал, что никто не поможет мне поступить в университет, если я сам не приложу максимум усилий. Когда у меня была полноценная семья, я даже не задумывался о том, куда пойду после школы. Но сейчас… сейчас все изменилось. Мне надо было самому думать и решать свою судьбу.

Вечером мама вела себя как обычно и я даже вздохнул с облегчением. Ну, не может моя мама быть пьяницей.

Но оказалось, что может…

Через несколько дней она опять вернулась на рынок, на ту же точку. Торговец лишь сказал, что вычтет штраф из зарплаты за прогул, на этом и договорились.

А потом мать стала все чаще и чаще приходить с работы нетрезвой. Нет, она уже больше не напивалась так, как в самый первый раз, но все равно была пьяной. Иногда она просто приносила с собой бутылку, шла к себе и напивалась, если я не успевал отнять ее.

Я не мог постоянно следить за ней. У меня была занятия. И я тоже начал работать. Потому что материной зарплаты, еще и постоянно урезанной за какие-то нарушения, не хватало.

Официально меня на работу не брали. Все, на что я мог рассчитывать, – это пара часов ночью грузчиком в супермаркете. Неофициально, конечно, но по деньгам не обманывали.

Однажды утром, после ночной смены меня разбудил громкий стук в дверь. Я открыл, протирая глаза, и сразу же получил кулаком в нос.

Я даже не сразу понял, что случилось. Только резкая боль.

Упав на пол, я тут же вскочил, чтобы дать сдачи, но меня схватили сзади за руки.

– Где мать? – спросил здоровый мужик, весь в татуировках и с лысой башкой.

– Вы кто? – ответил я. – Что вам надо?

– Щенок! – мужик сплюнул прямо на пол и прошел в комнату в грязных ботинках. – Вставай, сука! – это уже прозвучало из комнаты.

А потом пьяное мычание матери.

Опять грохот шагов.

Все это время меня кто-то крепко держал сзади. И все мои попытки обернуться и посмотреть, кто там, заканчивались ударами по голове. Поэтому я просто стоял и ждал.

– Так, щенок, – мужик в татуировках опять появился передо мной. – Твоя мать спиздила кассу. Вы теперь торчите нам. Квартира ваша?

– Она не могла! – воскликнул я и тут же получил по лицу.

– Заткнись! Квартира на кого оформлена?

– Не знаю, – буркнул я, почувствовав металлический вкус крови во рту.

– Ясно, – хмыкнул мужик. – У вас неделя. Через неделю не будет денег – убью обоих.

Меня толкнули на стену и я услышал лишь шаги.

Тут же бросился и закрыл дверь на все замки. Побежал к матери.

– Мам! Мам! Что они говорят?! – тряс я ее. – Ты украла деньги?! Зачем?! Где они?! Куда ты их спрятала?! Мама!

– Я не брала ничего, сынок, – слабым голосом произнесла мать и упала на кровать. – Я не знаю… не брала…

– Сука! – я со всей силы пнул рядом стоящий стул. Так, что он отлетел и ударился о стену.

Немного придя в себя, я решил сам все выяснить. И пошел на работу матери. Ей приказал никому дверь не открывать. Закрыл ее на ключ.

Я не сразу нашел хозяина точки, где работала мать. А когда нашел, он сразу рассказал мне, что мать в последнюю смену унесла всю дневную выручку. Но она не могла. Я знал ее. Не могла!

– А с кем она работала в смену? – спросил я.

– Какая разница? – ответил хозяин. – Украла твоя мать. Это уже доказано. И я хочу вернуть свои деньги. Так что, иди лучше и узнай у нее, куда она их спрятала.

Конечно, никаких денег мать не брала. Я и сейчас в этом уверена. Сейчас даже еще сильнее, чем тогда. Это тогда я был наивный малолетний пацан.

Сейчас я понимаю, что все это было подстроено.

Я не знал, к кому обратиться. У нас не было знакомых, готовых одолжить нам хоть сколько-то. Практически все, так называемые, друзья семьи перестали с нами общаться сразу же, как только Ренат ушел от нас.

Я и сам никого не хотел видеть.

Но сейчас мне нужна была помощь. И просить ее было не у кого.

И я решил идти к Ренату.

Как ни странно, он вполне спокойно выслушал меня и даже пообещал помочь. Сказал, что квартира записана не только на мать, но и на него. Поэтому никто нас из квартиры не выкинет. И пообещал разобраться с хозяином точки.

После этого разговора у меня как будто что-то оттаяло в душе. Захотелось броситься ему на шею. Опять назвать папой. Но у него зазвонил телефон и он сказал, что должен работать.

Я намек понял. Поэтому попрощался и ушел.

Но хотя бы я успокоился, что он поможет нам решить эту проблему.

На следующий день я пошел на занятия. Вернулся домой поздно. Надо было поесть и идти в супермаркет на смену.

Подойдя к квартире, я увидел, что входная дверь открыта. У меня внутри все похолодело. Пальцы стали ледяными.

Войдя внутрь, я услышал голос.

Незнакомый мне женский голос. Это была не мать. Кто-то другой.

Я прислушался.

– Вас нет в его жизни, – говорила женщина ровным красивым голосом. – Ты когда в последний раз в зеркало смотрела? Он теперь мой муж и отец моего ребенка. Вы ему не нужны. И я не позволю, чтобы проблемы какой-то пьянчужки портили мне жизнь. Еще раз ты или твое отродье побеспокоите нас…

Страшная догадка поразила меня как молния. Я побежал в комнату матери.

Да.

Я не ошибся.

Там, среди убогого беспорядка стояла сверкающая богатством и красотой Виола, новая жена отца.

О да. Она была очень красива. Но эта красота веяла холодом. Холодом и злом. Ненавистью.

Она обернулась, услышав мои шаги.

– Ты зачем к Ренату ходил? – тут же спросила она меня, уткнув руки в бока. – Забудь дорогу в мою семью.

– Он мой отец, – глядя на нее исподлобья, процедил я.

– Он выбрал другую семью, – усмехнулась Виола. – Ни ты, ни твоя мать ему не нужны. Сами решайте свои проблемы! И нечего шантажировать моего мужа!

– Убирайся! – прошипел я, сжав кулаки.

– Да, пойду. Тут, – она обвела своим холеным пальчиком комнату, – воняет!

Зло зыркнула на меня и протопала мимо на своих шпильках.

Каждый стук ее каблуков больно отзывался в моей голове. Как будто она вколачивала в мой мозг эти самые каблуки.

Когда хлопнула входная дверь, мать закрыла лицо руками и я услышал всхлипы.

Она опять плакала.

Я уже больше не мог выносить этот звук.

Звук плача был моим спутником все эти годы. Въелся мне под корку.

Я зажал уши руками и выбежал из комнаты. Так и не поев, схватил куртку и побежал в супермаркет.

Домой возвращаться не хотелось. Я еще часа два сидел с мужиками в подсобке и молча слушал их разговоры.

Вернулся домой уже под утро.

В квартире было тихо.

Не знаю, почему, но решил зайти к матери, прежде чем лечь спать.

Мать лежала, отвернувшись к стенке. «Спит», – подумал я. И уже собрался уйти, как в глаза бросилось красное пятно, расплывающееся по простыне из-под тела матери.

Я подскочил к кровати и схватил мать за плечо.

То, что я увидел, я не забуду никогда. Просто не смогу забыть. Ничем не выбить эту картину.

Огромное пятно крови. Нож. И перерезанные вены на обеих руках.

Мать похоронили скромно. Отец выделил денег. Я ненавидел себя за то, что вынужден был принять эту помощь. Мне не на что было хоронить собственную мать. И я принял помощь от человека, по чьей вине это все произошло.

На похороны отец не пришел.

Я один стоял у могилы матери.

Слез не было.

Но внутри меня что-то сжигало. Опаляло сердце. Я распахнул куртку, но это не помогало.

Это что-то до сих пор пылает внутри груди. Не дает мне уснуть спокойно и радоваться тому, что радует всех людей.

Это что-то – это ненависть. Ненависть и жажда мести.

Глава 3
Тагир

– Тагир, – от мыслей меня отрывает голос секретаря в селекторе, – пришел Полетаев Артем Викторович. Говорит, что вы ждете.

– Да, пусть зайдет, – отвечаю я, убирая бутылку со стола на пол.

Я запретил подчиненным называть меня по имени отчеству. У меня нет отчества. И фамилия у меня теперь другая. Не как у Рената.

Полетаев – мой партнер по бизнесу. Дружбы между нами нет, но общаемся мы нормально.

– Здорово, Тагир, – он входит в кабинет и протягивает мне руку. Я привстаю и отвечаю. – Как дела? Ты посмотрел предложение по «Баварцам»? Надо что-то решать. Там сроки подгоняют.

– Подождут, – задумчиво произношу я. – Они прекрасно знают, что кроме нас им некому предложить эту партию. Кто еще возьмет ее на реализацию?

Артем молчит.

– Вот, – отвечаю за него. – Тачки уже здесь. Обратно они их точно не покатят.

Мы с Артемом усмехаемся.

Мой бизнес связан с поставкой дорогих иномарок в элитные автосалоны и сейчас на горизонте маячит очень выгодная сделка по новой партии машин «БМВ». Но за годы ведения бизнеса я усвоил одно главное правило: торопиться нельзя никогда. Даже если сделка очень заманчивая и у партнера горят яйца.

– Скажи лучше, что подарить восемнадцатилетней девчонке? – спрашиваю я у Артема. – Ты же любишь таких.

Он довольно улыбается.

– А чего это тебя на неопытных потянуло? Ты же предпочитаешь тех, с кем не надо возиться. Не любишь тратить время.

– Это для другого, – улыбаюсь уголком губ. – Мое мнение и не поменялось.

– А то смотри, – Артем приподнимает бровь, – у Алика всегда отличный выбор.

– Тьфу, – сплевываю в сторону, – он все еще этим занимается? Ну и урод. А ты бы не лез туда, Артем.

– Да, брось, у него все схвачено. Думаешь, я один там у него среди клиентов?

– И знать не хочу про грязь эту, – отворачиваюсь. – Так что с подарком? Что таким соскам дарят?

– Да золото подари. Это все любят. Ну, плюсом еще плюшевого зайца. Восемнадцать лет, – Артем произносит задумчиво, – если целка, то дите совсем еще. Игрушка нужна, пока свою игрушку ей не покажешь.

Ржет.

– Ладно. Я понял. Толка от тебя… Давай лучше, что там по платежам? Когда суммы будут закрыты?

И мы переходим с ним на серьезный лад. Там, где дело касается бизнеса, нет места шуткам.

В субботу я с утра иду как обычно в зал. Я так и не смог вычеркнуть спорт навсегда из своей жизни. То техническое поражение до сих пор болью отзывается во мне, хотя прошло уже столько лет.

Поэтому сейчас я отрываюсь на тренажерах.

Пока качаю их, все мои мысли о сегодняшнем вечере.

Я впервые приду в новый дом Рената. Я впервые со смерти матери увижу эту стерву.

Это тяжело. Но я должен пройти это. Должен. Это всего лишь часть плана.

Я знал, что он сам позвонит мне. Знал. Когда впервые только увидел документы по новому автосалону, сразу понял, что час расплаты пришел.

Перед визитом я заезжаю в цветочный салон и покупаю букет. Один. Дочь обойдется.

И еду в тот дом. В дом, который, надеюсь, окунуть в ту же безнадегу и ненависть, в которой прожил я все эти годы.

Меня встречает домработница. Оглядываю дом изнутри. Да, Ренат с новой семьей не бедствовал. Однако когда встал вопрос о продаже квартиры, в которой я жил с мамой, он не отказался получить свою долю. Хотя в тот момент мне важна была каждая копейка.

Ну ладно. Это всего лишь небольшой пунктик в его списке.

– Тагир! – а вот и он идет мне навстречу. – Хорошо, что ты пришел. Я думал, вдруг передумаешь.

Ренат подходит и протягивает мне руку. Отвечаю.

– Я не меняю своих решений, – говорю вместо приветствия.

– Вижу, ты стал мужиком, – улыбается он. – Ну, проходи. Мы уже ждем.

И он ведет меня в просторный зал, где накрыт стол. За столом сидят несколько человек и она. Эта стерва. Все такая же красивая. И такая же холодная. Она даже ничуть не изменилась. Прям вот такая же, как я ее запомнил с того дня.

Увидев меня, она сжимает губы и встает. Недовольство легко читается на ее лице. Ей мой визит явно не нравится.

Ну что ж, привыкай.

Я дарю ей букет. Дежурные поздравления.

– Садись, – Ренат придвигает мне стул рядом с собой.

Я сажусь и поднимаю взгляд. И тут же встречаюсь с теми самыми голубыми испуганными глазами. Сейчас они смотрят прямо на меня. И в них ужас.

Не могу сдержать усмешку и девчонка убирает взгляд.

– Это Полина, – представляет мне ее Ренат. – Видишь, как выросла? Считай, почти сестра тебе.

Я ухмыляюсь, но молчу.

Дальше идет какой-то бессмысленный треп, в который я не вникаю. Осматриваю присутствующих за столом.

Ренат что-то увлеченно рассказывает, все ржут. Все, кроме испуганной девочки, которая за все время так и не решается оторвать взгляда от своей тарелки.

Правильно.

Потому что сразу же наткнешься на мой взгляд. А его ты боишься. Я уже понял.

Это мне нравится и это хоть как-то смягчает злость от этого вынужденного визита.

– Да! Да! Пирог! – слышу крики за столом.

Виола встает, начинает фальшиво улыбаться.

– Да, да, да, Полиночка испекла для меня свой фирменный пирог. Девочка моя, покажи всем красоту! – смотрит на Полину.

Та встает, улыбается матери и идет куда-то.

– Где у вас туалет? – шепчу отцу, чтобы не вызвать подозрения своим уходом из-за стола.

– Вон там, по коридору, вторая дверь направо, – он машет рукой как раз в том направлении, куда только что ушла Полина.

– Я отойду, – отвечаю ему и встаю с места.

Что-то подсказывает мне, что месть моя будет сладкой не только из-за мук тех, кто предал меня. Есть еще одна маленькая, глупенькая и, наверняка, наивная девочка. И для нее я тоже найду место в своем плане.

Я иду как хищник, который приближается к своей добыче. Добыча еще не знает, что будет поймана. Еще дышит ровно и сердце не выскакивает из груди от испуга.

А у меня зашкаливает адреналин.

Охота. Я люблю охоту. Это мое хобби.

И сейчас я охотник.

Я не вижу Полину. Она уже куда-то забежала. Медленно иду по коридору. Вдруг слышу шум.

Дверь приоткрыта и я тихо захожу.

Полина стоит возле духовки и что-то рассматривает там.

Я закрываю за собой дверь.

Она тут же оборачивается за звук и, увидев меня, вздрагивает. Отступает на шаг. Взгляд скользит с меня на закрытую дверь.

Я оглядываю кухню. Большая, дорогая.

– Вы… вы что-то хотели? – наконец, подает голос Полина.

– Решил лично убедиться, что ты сама готовила пирог, – усмехаюсь я. – Любишь готовить?

– А почему вы со мной на «ты»? – дерзит в ответ. – Не помню, чтобы мы договаривались об этом.

Пытается смотреть смело, но не выдерживает моего взгляда и сама убирает первой взгляд.

Я усмехаюсь в ответ на ее дерзость и делаю шаг к ней. Она опять отступает.

– Хочешь, чтобы я обращался к тебе на «вы»? – смотрю на нее исподлобья.

Как не храбрись, а я без труда читаю страх в твоих глазах.

Полина сжимает пересохшие губы. Быстро оглядывается и понимает, что отступать больше некуда, – задницей упирается в подоконник.

– Я хочу, чтобы вы ушли, – выдает, когда я оказываюсь совсем близко.

Неожиданно. Я даже приподнимаю бровь.

Смотрит на меня снизу вверх. Ведь одной рукой могу свернуть и сделать, что хочу. Мамина любимица.

– Этот мудак, – говорю и ставлю ногу так, что она касается ее ноги. Полина пытается отодвинуться, но я рукой упираюсь в подоконник по другую сторону от ее хрупкого тельца и она оказывается зажата. Смотрит на меня непонимающе. – Белобрысый. Парень твой? – я спрашиваю ее про того щенка, которому разбил нос.

Мотает головой.

– Еще раз увижу его рядом – ему яйца оторву, а тебе… – скольжу по ней взглядом.

Полина сглатывает и приоткрывает рот.

Молоденькая совсем. Наверняка, нетронутая. Вон, как покраснела.

Я передвигаю руку ближе к ней. Полина пытается отодвинуться и оказывается в ловушке. Я и второй рукой упираюсь в подоконник.

– Что вы делаете? – спрашивает уже не так смело. – Я… я…

Двигает ногой и задевает мое бедро. И, сука, чувствую, как член дергается и напрягается.

Мне никогда не нравились такие вот малолетние соски. Даже в молодости я предпочитал телок постарше.

Но сейчас чувствую, что ведет меня. Запах ее улавливаю, хотя раньше никогда не обращал внимания на то, как пахнет телка.

Но от Полины… от нее пахнет как-то… невинно, что ли. Непорочно. И это заводит.

Беру ее за подбородок и дергаю его вверх. Пристально смотрю в глаза. Пытаюсь понять, что нахрен происходит.

– Парень есть у тебя? – спрашиваю строго.

Отвечает не сразу. Тогда я трясу ее за подбородок.

– Не ваше дело, – выплевывает мне прямо в лицо.

Усмехаюсь.

– Теперь мое, Полина, – говорю и большим пальцем веду по подбородку. – Теперь все, что касается тебя и твоей семьи, – мое дело. И, если мне что-то не понравится…

Чувствую, как растет напряжение между нами. Дыхание мое учащается.

– Полина! – доносится голос из коридора. – Ты где пропала? Что так долго?

Сука.

Оборачиваюсь и получаю ощутимый толчок в грудь. Эта маленькая стерва толкает меня.

Отбегает и идет к духовке. Надевает рукавицы и достает гребанный пирог из духовки. Горячий. Клубы пара тут же поднимаются вверх.

Я разворачиваюсь и иду к Полине. Подхожу со спины. Она держит горячую форму и принюхивается к пирогу.

Я наклоняюсь и резко просовываю руку ей между ног, веду вверх, пока она не упирается в тонкую кружевную ткань. Это все происходит так быстро, что Полина привстает на носочки уже тогда, когда мои пальцы начинают сжимать ее.

Поворачивается ко мне, смотрит обезумевшими глазами. Я опять тянусь к ней и она вдруг протягивает мне пирог.

– Подержите! – просит требовательно и я, как последний идиот, благодаря хорошей реакции, развитой еще во времена занятия спортом, хватаю горяченную форму.

Секунда и я тут же выпускаю ее.

Пирог с грохотом падает на пол. Я трясу ладонями, пытаясь остудить пальцы, и зло смотрю на Полину.

Делаю шаг, что схватить ее и наказать. Но тут дверь распахивается и в комнату влетает Ренат.

Смотрит на разлетевшийся пирог на полу и качает головой.

– Как же так? Ай-ай-ай. Мама расстроится. Как же так?

Я хватаю первое попавшееся полотенце и перематываю им пальцы.

Бросаю испепеляющий взгляд на мелкую тварь и ухожу из кухни. А потом и из дома.

Не прощаясь.

Пальцы все еще ноют. Рассматриваю их, сидя в машине.

Похоже на слабый, но ожог. Стерва! Ударяю по рулю и жму на газ.