Герой моих снов

И потом вдруг добавил со всей серьёзностью:

– И я совершенно счастлив, что ты уже полноценная адептка марлейского крыла. Моя жизнь стала бы совершенно невыносимой, будь ты моей студенткой.

Тари извернулась, чтобы быть с ним лицом к лицу и выспросить, чем она могла бы испортить ему жизнь в качестве студентки, но Артис воспользовался моментом, чтобы поцеловать её. Сначала легко, будто утешительно, но стоило Тари развернуться к нему и расслабиться, утонуть в нежных касаниях, как он тут же опрокинул её на лавку. Поцелуй стал требовательнее, длинные пальцы скользнули под её свитер, и Тари чуть охнула, когда он погладил её сосок. От её вздоха у Артиса будто сменилось настроение. Он поцеловал её глубоко, играя с языком, пока Тари не почувствовала, что задыхается, и не попыталась вывернуться. Тогда он переместился ниже, поднял свитер и коснулся губами груди. Он облизал сначала один сосок, потом второй и вернулся к первому, медленно обводя языком его по спирали, но будто избегая самого чувствительного места. От контраста холодного воздуха и горячих касаний у Тари мутилось в голове. Ей хотелось, чтобы он коснулся её сильнее, и она выгнулась ему навстречу. Артис послушно втянул её сосок в рот, а второй, ещё влажный, сжал пальцами.

Он ласкал её грудь до тех пор, пока Тари не потерялась во времени и пространстве. Её руки гладили его плечи, путались в волосах, а стоны перешли в бессвязные всхлипы и просьбы о чём-то большем. Артис вывернулся из её рук, на секунду будто оставив её одну.

– Что? – спросила она и почувствовала, как с неё стягивают бельё. Она приподняла бёдра, чтобы было удобнее.

– Послушная девочка, – шепнул где-то в темноте Артис, и вдруг сжал её колени и потянул в сторону так, что её бёдра почти соскользнули с лавки. Она взбрыкнула ногами в воздухе в поисках опоры.

– Не бойся, обопрись на меня.

Тари почувствовала его плечи под своими бёдрами и замерла. Он провёл языком по нежной коже на внутренней стороне, забираясь повыше.

– А ра-разве… – Тари сама была не уверена, что хочет спросить, но Артис, похоже, не сомневался.

Его дыхание практически обжигало, и когда он скользнул в неё пальцами, Тари застонала, а когда язык начал неторопливо изучать её складочки, вскрикнула. Непривычные ощущения заставили её полностью сосредоточится на движениях Артиса, и она вздрагивала, когда он касался особенно чувствительных мест. Он начал медленно, а потом ускорился, всё более и более уверенно лаская её, пока Тари не вздрогнула всем телом, потрясённая нахлынувшей волной ощущений.

– Ты в порядке? – спросил Артис, и Тари почудилась лёгкая насмешка.

– Наверное, – она пыталась совладать с дыханием.

– Это прекрасно, – он перевернул её, чуть стягивая вниз, и резко вошёл сзади, Тари только ахнуть успела, и зашептал ей на ухо. – У нас ещё полно времени сегодня… и завтра…

С каждым словом он резко двигался в ней, и Тари не могла ответить связно, только покрепче упёрлась в стену.

Позже он отнёс её, совершенно обессиленную, в кровать.

И так прошли полторы дюжины дней, пока Артис, вернувшись со своей дневной встречи, не сообщил:

– Меня вызывают в город.

На следующее утро они поднялись рано. Артис ураганом носился по дому, проверяя, всё ли убрано, спрятано, разложено по местам и защищено от мышей. Тари же готовится было особо не к чему, и она просто сидела в полюбившемся кресле у печки. Переодевшись в свою одежду, она даже как-то странно себя чувствовала – всё сидит по размеру и ужасно противно колется.

– Нам пора, – он подал ей руку и помог с верхней одеждой. До места телепортации Тари дошла сама. Почти всю дорогу они молчали. Артис хмурился и иногда невидяще упирался в пространство. Тари не хотела мешать его размышлениям, и изо всех сил пыталась отделаться от разъедающей тоски в душе.

Перед отправлением Артис вдруг обнял её, уперевшись лбом в плечо.

– Я буду занят несколько дней. Может, пару дюжин, не знаю. Думаю, каждый день, проведённый в бегах, мне придётся отработать вдвойне.

– Понимаю, – Тари обняла его в ответ, прижалась щекой к щеке. Так они и телепортировались. Артис сделал два прыжка – один до северного крыла, второй – до Марлея. Здесь их появления никто не ждал, и они очутились в тёмном и пустом помещении только вдвоём.

– Мы на месте? – уточнил Артис озираясь.

– Да, спасибо, – Тари опять замутило, и она закрыла глаза, дожидаясь, пока пройдёт головокружение.

– Держись, – она почувствовала лёгкий поцелуй в лоб – Мне пора. Не знаю, когда всё кончится, но надеюсь, что как можно скорее.

Когда Тари открыла глаза, в комнате, кроме неё, никого не было.

***

Первым делом она отправилась к магистру Тарнасу и доложила обо всём, что происходило в Тель-Астии. Он уже знал в общих чертах, видимо, передали всё же весточку от Артиса, но Тарнас жаждал подробностей. И, похоже, крови как минимум магистра Леопольда, а то и половины северного крыла ордена. Тари пересказывала, как подслушала любовников на лестнице, как потом отыскала концы заговора, и Тарнас подловил её на признании.

– Ты же много лун ничего не прорицала. Что это за знаки такие? – спросил он удивлённо, и ей пришлось, наконец, рассказать про свои непристойные вещие сны. Хотя и сейчас про участие в них Артиса и их отношения она всё же умолчала, не нашлось никаких сил сформулировать даже для самой себя, что между ними происходит.

Надо сказать, содержание снов Тарнаса тронуло не больше, чем пророчества про скисшее молоко у Марлейских коров, а вот за утаивание Тари досталось всесторонне. Магистр час бушевал и ещё два читал ей нотации, периодически повторяясь и начиная заново.

– Ты осознаёшь, что подставила под удар весь орден? Нет, всё королевство, всю Содружественную Империю? – кипятился он. – Практически помогла заговорщикам.

Тари слушала и только кивала. Магистр Тарнас был во всём совершенно прав, и не было у адептки Октон оправданий. Они были у застенчивой девицы Октон, но в работе провидца никакого места для застенчивости не оставалось. Вероятно, лишь её героический порыв по спасению мэтра Артиса защитил Тари от немедленного выдворения из ордена.

В наказание Тарнас поставил ей полдюжины двойных смен и заодно строго-настрого запретил покидать здание ордена в ближайшее время. С одной стороны, Тари не владела стихийной магией, поэтому даже магического фона за собой не оставила – при нападении их защитили амулеты, которые могли быть у любого посланника ордена. Но с другой стороны, не так часто из Марлея присылают адептов, и та же леди Анна наверняка запомнила Тари. А если её запомнили, то с большой вероятностью заметили исчезновение одновременно с мэтром, и могли предположить, что именно Тари расстроила план покушения. И это ставило её под удар – заговорщики могли попытаться похитить адептку ради информации или даже просто отомстить.

«Самое невероятное, – думала уныло Тари, – что я действительно слишком много знаю и вижу».

Конечно, со снами легко обмануть и запутать допрашивающих даже под пытками, но ей не хотелось проверять, насколько она вообще хорошо врёт и путает в такой ситуации.

И раз уж Корона решила сохранить Тари жизнь, то ей выделили отдельную защиту. Правда, времени и ресурсов оказалось у расследования в обрез, и первую дюжину дней после возвращения ей пришлось жить прямо в здании ордена. Она спала в кабинете на большой лавке-сундуке, укрываясь плащом. Сердобольная гномка Ротильда из кафе без меры выделяла ей пирогов и булочек, а кофе Тари пила каждый день – угощали коллеги. Особенно старался Эдгар, рассеивая уже несуществующую неловкость и засиживаясь с ней допоздна. Несмотря на неустроенность быта, ей даже нравилась необычная обстановка: будто её короткое приключение в Тель-Астии продолжается и дома, в Марлее. Кроме того, дел стало даже больше, чем до её отъезда, и Тари изо всех сил старалась помочь коллегам. Так что ночевать прямо на рабочем месте было весьма сподручно. Даже магистр Тарнас перестал глядеть на неё как на самую безответственную адептку, которую когда-либо видел Марлей.

Где-то через пару дюжин дней напряжение, безмолвно витавшее над орденом, вдруг рассеялось. Тари не посвящали в детали. Несмотря на то что её счастливое вмешательство по факту сорвало заговор, она не стала вдруг центром политических интриг. Маленькая пешка на службе Короне сделала свой маленький вклад. Дойдёт ли она когда-нибудь до края доски или люди столько не живут? Сейчас она могла только догадываться по мелочам, что происходит, всматриваться в круги на воде и пытаться представить, какой камешек бросили.

Вот складка на лбу магистра Тарнаса немного разгладилась. Вот уже три дня подряд никто не являлся в чёрном экипаже без герба. Вот часть свитков и записей отправили в архив расшифрованного, пусть само толкование и скрыли от рядовых адептов. Вот дошло дело и до неё.

Молчаливые маги в цветах ордена Строгости проверили её маленькую квартирку, но следов враждебного вмешательства не обнаружили. Но всё же скрыли и Тари, и чердачок от чужих глаз особым заклинанием: тот, кто знал точный адрес и её лично, мог к ней попасть, а вот чужаки не сумеют ни дороги найти, ни даже в окна заглянуть. Конечно, заклинания создавали определённые сложности, скажем, потребуйся Тари срочная помощь тех же строгих, но зато она могла не опасаться слежки. Ей выдали в бессрочное пользование артефакт отвода глаз, сделавший её ещё менее запоминающейся. Небольшая благодарность за вклад в благополучие Империи.

И, наконец, спустя почти полную луну безотрывной работы в ордене Тари вернулась домой.

Поднявшись на свой любимый уютный чердак, Тари долго сидела у входа и разглядывала обстановку, как будто видела впервые. Потом разделась, бросив вещи прямо на пол, и рухнула в кровать на промёрзшие простыни. Проспала она до полудня. В панике вскочила, но вспомнила, что ей дали несколько выходных, и легла обратно. Остаток дня она то дремала, то размышляла, то через силу наводила порядок, стирая налетевшую пыль и проветривая залежалые вещи.

Пока она жила в ордене, она боялась спрашивать даже у самой себя – а что же с Артисом? От него не пришло ни одной весточки, но она и сама никак не пыталась с ним связаться. Понятное дело, что он-то как раз оказался в самом оке бури, распутывая ниточки, которые она случайно ухватила.

Он не забыл о ней? Он… не пострадал?

Тари втайне надеялась, что он навестит её прямо в ордене. Или что встретит ей в квартирке, хотя умом понимала, что ему не до того, что это опасно, что она сама скрыла их отношения. Но всё равно надеялась.

И дни потекли в привычной рутине. Работа ордена постепенно налаживалась, и адепты, наконец, смогли немного отдохнуть и переключиться на другие темы предсказаний. По Марлею ходили слухи о том, что кто-то из сыновей Великих Домов оказался в руках ордена Строгости. Что Корона слишком жестока. Что Корона недостаточно жестока. Что капуста подорожает.

По этим слухам, по кругам на воде, Тари понимала, что кризис прошёл. И её всё больше мучил вопрос – где Артис? Её приходили в голову разные ответы, но ни один не нравился.

На второй дюжине дней после возвращения домой ей приснился пророчественный сон. В нём она сидела у потухшего камина и вязала затейливый шарф мелкими крючками. И нигде рядом с ней не ощущалось чьего-то присутствия, во сне она была совершенно одна, спокойная и сосредоточенная. Проснувшись, Тари тщательно всё записала, как и положено, а потом разрыдалась. В ордене её поздравили с возвращением видений. Магистр Тарнас только укоризненно покачал головой, но улыбнулся сухо и одобрительно. Тари кивала. С тех пор работа у неё действительно спорилась: она обращала внимание на другие детали и чаще стала нащупывать ниточки смыслов и общих мотивов.

Но в остальном она чувствовала себя ужасно. Тари разбирала бумаги так долго, сколько хватало светильников, а потом в ночи возвращалась в квартирку, которую не успевала толком прогреть. По утрам просыпалась позднее, чем стоило, и то забывала завтрак, то жевала подсохший хлеб. Клубничное варенье заплесневело и, поразмыслив, Тари вылила его, а в банку насыпала снега, да так и оставила на подоконнике на пару дней. Потом нашла и долго ругала свою недалёкость.

Ротильда повторяла, что Тари ужасно бледненькая и слишком себя загоняет и добавляла то плюшку, то кренделёк к каждому заказу. Тари не сомневалась – дело государственной важности уже кто-то разболтал в кофейне, и гномка в курсе её приключений. Вот тебе и секреты. Тари честно пыталась всё съесть, но периодически забывала и уносила выпечку домой. Иногда она перебивалась вчерашними плюшками, но в основном хлебцы копились на кухонном столике и сохли.

Иногда Тари проводила целые ночи без сна, думая и утирая слёзы, которые набегали от этих дум, а иногда спала целыми сутками, если её не ждали в ордене. Перебирала свои записи снов, но не читала. Коллеги замечали её непривычную молчаливость, расспрашивали, звали с собой, но Тари отмахивалась. Магистр Тарнас только головой качал, но она работала отчаянно. Сны к ней приходили часто – и вещие, и обычные, но теперь всё поменялось местами. В обычных снах она чувствовала, как её обнимают знакомые руки, как бьётся сердце рядом с ней, а в вещих он не появлялся ни разу. Трудно сказать, что было больнее.

Окончательно надежда растаяла вместе с последним снегом ближе к середине весны.

Тари достигла того самого момента, после которого отчаяться сильнее невозможно, а страдать больше нет сил. В ближайший выходной она встала затемно и отправилась на рынок. Долго бродила между рядов, пробуя то мёд, то солёные арбузы, то мочёные яблоки, а купила себе в итоге шитый льняной платок да первой весенней ароматной зелени. Домой Тари шла очень медленно, слушала проснувшийся Марлей. Грея лицо в лучах нежного, такого долгожданного солнца, она почувствовала облегчение.

«Где-то я слышала, мол, девицам идёт на пользу влюблённость в прекрасных и недоступных лордов. Хотела бы я сейчас посмотреть тому сказочнику в глаза», – подумала Тари, и способность иронизировать над ситуацией её даже обрадовала.

Поднимаясь на свой чердачок, она думала о том, что пора провести весеннюю уборку, выбить половички и выстирать все салфеточки, и о том, какой чудесный зелёный суп можно сварить из молодого лука, черемши и шпината, но, когда она зашла в квартиру, все мысли вылетели прочь из её головы. На вешалке висел серо-голубой лёгкий плащ с дивной северной вышивкой по подолу. Рядом – высокие ботинки тонкой выделки. Тари выронила связку зелени и судорожно нащупала под плащом амулет. Но вряд ли злоумышленник стал бы развешивать свою одежду.

Оставался второй вариант. Тари со всей силы пнула чужие ботинки и вылетела в комнату. На её кровати полулежал Артис, закинув руку за голову, и читал бумаги на её тонком деревянном планшете с удивительно умиротворённым видом. Кровать была ему очевидно коротка, и он втиснулся на неё по диагонали. Он казался совершенно чуждым в её простенькой квартире, на её крохотной кровати в её тихой и обыденной жизни. Если бы Тари не выронила пучок травы раньше, то точно кинула бы им в Артиса, но руки были пусты. Мелькнула мысль разуться и кинуть сапожком, но первый импульс прошёл, и пришлось подбирать слова. На неё накатили волны ярости, радости и облегчения одновременно. Пока она мялась, Артис заметил её присутствие.

– Тари! – воскликнул он, поднимая глаза от планшета и поднимаясь. – Я…

Тут Тари заметила, что именно он читал: там она хранила записи своих снов. Это уже выше её сил.

– Да как ты смеешь! – она практически прыгнула вперёд за планшетом, но Артис его просто отбросил и поймал летящую на него Тари.

– Наконец-то, – Артис сжал её, выбив весь воздух вместе с возможностью говорить – Полную луну я пытался пробиться к вам в крыло или просто попасть на встречу с тобой, а ваш магистр Тарнас закрыл столичное крыло «до выяснения всех недомолвок». Полную дюжину дней я выслеживал тебя через все отводы глаз, висящие на тебе. Я столько всего думал…

– Что именно? – прохрипела Тари, не в силах коротко выразить мысли, разом рвавшиеся наружу. Услышав её сдавленный голос, Артис немного расслабил руки.

– Что до тебя добрались заговорщики, или, напротив, допрашивают в ордене строгих, – честно перечислил Артис. – А когда я увидел, как ты носишь нашего ребёнка, то бро…

– Я?! – задёргалась Тари, пытаясь выбраться и взглянуть ему в наглые глаза.

– Разве нет? – уточнил он, ещё чуть разжимая объятия и встречаясь с ней взглядом, но не отпуская от себя.

– Нет.

– Точно?

– Да уж будь уверен! – взвилась Тари. Они молча смотрели друг на друга, пока Тари со звенящим от слёз голосом не проговорила просто:

– Я думала, ты обо мне забыл.

– Это не так, – столь же коротко ответил Артис и снова прижал её к себе. Тари сидела, окутанная его травянистым запахом, слушала стук сердца прямо как во снах, в обычных, полных тоски, снах. И не могла говорить о плохом. О нет, она не всё отпустила, она ещё спросит у магистра, говорил ли с ним Артис, ещё выскажет накопившееся. Но потом. А пока ещё немного посидит так.

А Артис размышлял о том, что он не просто так лучший прорицатель Короны, и если уж он увидел будущее, то сомневаться причин нет. Только не всегда ясно, когда видение станет былью. Но ничто не мешает же сделать пару шагов в нужную сторону?

– Знаешь, – начал он, наклоняясь и расшнуровывая её ботиночки. – У тебя поразительно детальный дневник. Я столько идей почерпнул.

Тари закрыла лицо руками. Она знала, что когда-нибудь дневник снов её настигнет.