Лафраэль и доспехи тьмы. Книга 1

Мальчик подумал, что доспех отлично оберегает своего носителя, но очень стесняет движения, поэтому такие элементы воинского гардероба никогда бы не прижились на юге, так как жара всегда вносила корректировки. И если рыцарь Южного континента вздумает напялить нечто подобное, то, скорее всего, получит тепловой удар, и в таком случае о какой-либо боеспособности говорить не приходилось. Однако здесь, на севере, такие доспехи вполне себя оправдывали.

Затем он переместил свой взгляд на развешенное рядом оружие. Полуторный и двуручный меч были большими, и меч мальчика, вделанный в деревянные ножны, хоть и обладал достаточной длиной, как и полуторник, но всё же уступал ему в толщине и массивности, не говоря уже о двуручнике.

«Острые, – подумал мальчик, – но не такие маневренные, как мечи клана. Да и сделаны не так искусно, поэтому быстро затупятся и, возможно, сломаются».

***

– Надо же, – с изумлением твердил кузнец Кинай, когда клиенты вышли из магазина, – такая жемчужина – и у меня в лавке!

Он быстро встал, закрыл входную дверь на ключ, предварительно повесив на нее соответствующую табличку, затем с неожиданным проворством погасил все лампы в помещении магазина при кузнице и, наконец, прошел во внутреннее помещение, где у него была, собственно, сама ремесленная мастерская.

Небольшое грязное помещение, плотно заставленное металлическими изделиями, заготовками, молотами, щипцами, несколькими наковальнями. В центре кузни находился потухший горн. Здесь ощутимее пахло гарью, но это не смущало владельца мастерской, он с превеликим удовольствием вдыхал этот воздух.

Кинай поспешно зажег все имеющиеся свечи и лампы, но их не хватило для того, чтобы осветить комнату так, как он этого хотел, поэтому кузнец достал дополнительные светочи из ящика в магазине.

– Подумать только! – восхищенно пробормотал Кинай, усевшись в прохудившееся кресло, когда все приготовления были закончены, и снова увлеченно рассматривая принесенное оружие, при этом аккуратно поводя огрубевшим пальцем по вязи из незнакомых ему символов. – Кажется, работа эльфов! – причмокнул он языком. – Никогда не представлял, что увижу такое собственными глазами! Хм!.. Интересно, зачарованный ли он?

***

Здесь наступило только самое начало зимы, а точнее – конец осени, поэтому дул промозглый, хлещущий в лицо ветер. Где-то виднелись крупицы снега, белого и бросающегося в глаза на фоне темной и хмурой скалистой земли.

Город был большой, каменный, в основном двухэтажные здания с красивыми витринами хорошо просвечивались солнцем. Широкие улицы имели прямое направление, подобно полноводным рекам, по краям, словно утесы, высились дома ремесленников и торговцев, в нижней части которых расположились магазины и мастерские, где изготавливались товары из кожи, металла, меха и дерева, тогда как верхние этажи служили только для проживания. Дороги между тем были выложены брусчаткой, это говорило о том, что город не бедствует.

Правил этим «дружелюбным» городом король Ротгар, который свято поддерживал торговцев и приезжих, если, конечно, они не нарушали общественного порядка и не мешали получению доходов. Смутьяны никому не нужны. Волю же его исполняли рыцари и стражники, следившие за благочинным поведением. Войн этот король не вел уже достаточно давно, чтобы люди забыли о них совсем, поэтому его немного даже любили и считали отчасти справедливым.

«Почему отчасти?» – спросите вы.

Да потому что его рыцари при всех своих бесчисленных добродетелях имели один очень откровенный недостаток: они кропотливо и самозабвенно, не зная усталости и не жалея сил, обирали народ и нередко злоупотребляли сим даром, дабы их государственные карманы не оскудевали никогда. При этом иноземцев трогать строжайше запрещалось, отчего вся нагрузка ложилась на плечи местных жителей. Но помимо поборов и бесчинств, устраиваемых служителями закона, сам король не гнушался каждогодних подъемов налогов, что, конечно, не возбуждало в простом населении расположения к его персоне.

И если у вас в кошельке находились деньги, то улыбки граждан в сем городе расплывались вполне естественно и непринужденно, словно говоря: «Добро пожаловать!» А если вам не посчастливилось разжиться злосчастной монетой, то и прием оказывался соответствующий: темные улицы доков, подземные катакомбы воров и убийц, а также сам порт, принимавший на тяжелую работу всех желающих, всегда могли открыть вам свои неуютные объятия.

В общем, город был чистый, аккуратный, но хмурый в этот промежуток времени, так как неодолимо наступала зима.

***

Народу было много.

Люди были здесь вполне приветливые, в большинстве своем торговые либо рабочие, поэтому и общительные с иноземцами, тем более что это способствовало их собственному процветанию. Портовый город получал свою давно определенную выгоду от путешественников. Разночинные, разномастные, прибывшие сюда изо всех уголков света, они ходили по улицам торгово-промышленного района, где стояли Еверий с мальчиком.

Бродили патрули суровой на взгляд стражи, закованной в латные прочные доспехи. Воины держали в руках по секире, а на поясах у них висели полуторники, с помощью которых они блюли закон и порядок. На спинах служивых людей громоздились пугавшие своим видом арбалеты.

Бегали пронырливые и вездесущие дети, пытавшиеся всучить товар прохожим либо изъять у них то, что плохо и совсем не к месту лежало.

Степенно передвигались торговцы Южного континента, укутанные в абсурдно пестрые меховые длиннополые пальто, напоминавшие своей палитрой оперение попугаев. Их загар контрастировал с лицами нозфолцев.

Иначе выглядели хмурые северные купцы, постоянно пересчитывавшие в уме те деньги, которые они хотели получить за свой товар или уже получили, проведя доходную сделку. Одевались они в теплые и основательные тулупы, в огромные зимние сапоги и причудливые меховые шапки.

Порой встречались слуги аристократов, искавших нечто, что внезапно понадобилось их господам, либо что-нибудь для готовки, уборки, починки и другой повседневно-бытовой рутины.

Когда закончили дела, обнаружилось, что на улице уже вечер, встречавший гостей всей полнотой холодной и недружелюбной осенней погоды.

Солнце склонялось, и Еверий поспешил приобрести для мальчика местную одежду с меховой поддевкой – теплую, сберегающую от суровых будней этого морозного края. Покупку удалось обнаружить недалеко от кузни в небольшой лавке.

Темный плащ, который носил подросток, пришлось снять, и сперва мальчик хотел его выкинуть, но предупредительный Еверий забрал ненужную вещь себе, решив, что в последующем сможет ее где-нибудь реализовать.

Цвет кожи, разрез глаз, наличие рогов на шлеме, малый рост, тонкая талия или ее противоположность – всё в этом городе дышало многообразием, поэтому наш юнец особо не выделялся на фоне других, если бы не его орел… Люди то и дело оглядывались на странного паренька, на плече которого высилась гордая птица, спустившаяся к нему с неба. В связи с этим они привлекали ненужное внимание и множество любопытных взглядов.

Кто-то уже принялся подходить с предложениями о приобретении крылатого питомца, на что сразу же получал вежливый отказ, несмотря на то, что суммы были действительно внушительными. В итоге пришлось снова отпустить орла в свободный полет над окрестностями города.

Уже заметно стемнело, солнце, еле-еле просвечивающее сквозь нависшие облака, почти зашло за горизонт, тени ночи сгустились окончательно, и городские фонарщики спешили осветить полноводные улицы светом тусклых фонарей.

Чтобы скоротать время, Еверий и мальчик, которого торговец прозвал Руби – сокращение от слова рубин (навел на эту мысль торговца тот самый алый камень в рукояти оружия), пошли в ближайшую харчевню для приезжего люда на улице Пекарей. Ничем не примечательное здание из камня и дерева, но, по-видимому, весьма крепко и добротно построенное.

Массивная деревянная дверь отворилась, и оттуда вывалились два пьяных человека, похожих чем-то на Еверия, но на вид не такие крупные, как он. Они были пьяны и еле держались на ногах, один обхватил другого, и было непонятно, кто из них помогает брести товарищу вперед, так как, на взгляд Руби, они оба просто оперлись друг о друга, чтобы не упасть. Минуту пьяные осматривались вокруг, а потом, увидав мальчика и торговца, повернули в другую сторону, распевая непристойные песни.

– Ну вот, кажется, там весело, – заключил Еверий, предвкушая пирушку. – Там я наверняка найду собратьев по ремеслу. Пойдем, Руби!

Паренек ничего не ответил на довод купца и прошел вслед за ним.

Тусклое здание с маленькими решетчатыми окнами, с огнем в камине и необузданными криками постояльцев – вот что увидели они за дверью. Там оказалось достаточно просторно, пахло едой, если не сказать, что кухней, потом и спиртным. Выпивка находилось повсеместно и в достаточном количестве.

Люди сидели за большими, грубо сделанными столами, на деревянных табуретах. Было много торговцев, расположившихся гурьбой на отдельных местах. Они о чём-то беспрестанно разговаривали, шептались и шушукались, даже сейчас решая деловые вопросы.

Мимо посетителей то и дело пробегали официантки – женщины весьма приятной наружности, с уставшими глазами и веселым нравом, а также быстрым на язык говором, в котором чувствовалось то, что они не гнушались огненной жидкости даже и в рабочее время.

Еверий с Руби подошли к стойке, и торговец сделал заказ. После они уселись за близстоящий незанятый круглый и грязный деревянный стол.

– Ну что, как тебе, молодой человек? – поинтересовался Еверий у спутника, довольно ухмыляясь.

Мальчик не разделял душевного подъема своего провожатого и с явным отвращением озирался по сторонам.

– Это, конечно, не самое лучшее заведение из возможных, но здесь, во-первых, весело, а во-вторых, совсем не так уж и плохо, как тебе кажется на первый взгляд. А главное – тепло и сухо. Ну, две-три кружки сделают тебя немного сговорчивее, я думаю…

Еверий через некоторое время увидел своих товарищей и решил к ним подойти, а парнишка остался за столом один, дожидаясь заказа. Он медленно, но неотступно рассматривал присутствующих в заведении.

Клиентура в этот вечер собралась разнообразная, но помимо торговцев, завсегдатаев питейного заведения, ремесленников и чернорабочих тружеников города, а также простых пришлых людей, занесенных сюда по прихоти судьбы, Руби неожиданно признал нескольких гномов. Сии мужи сидели поодаль от остальных, в темном и плохо просматриваемом месте, так что сразу их заметить стороннему наблюдателю почти не удавалось.

Их рост, как указывали слухи и трактаты о внешнем описании этого народа, был мал, примерно до плеча среднего человека. Но не только это отличало их от людей: они имели массивные головы, челюсти и могучие широкоплечие фигуры, пропорционально несвойственные их росту. Руки настоящего гнома были раза в два больше человеческих, но при всём при этом они славились как непревзойденные мастера по металлу, камню, в том числе и драгоценному, а также по обдувке стекла.

Одевались они, как и все посетители в таверне, в общем-то, ничем не отличаясь от них. Тяжелые кожаные плащи на меху валялись рядом на длинной лавке.

Всего Руби насчитал пять гномов: два крепыша с черной бородой, один с рыжей, еще один имел только небольшие светлые усы и пробивающуюся поросль первой бородки – видимо, он был самым молодым, хотя их возраст стороннему человеку трудно отгадать. Ну а пятый имел седую бороду, заплетенную в несколько косичек. Последний гном отличался от всех манерой поведения, он как-то по-особенному держался, словно являлся главой этого небольшого скопища. В его спокойных движениях чувствовалась сила, а в ясных глазах читался разум и неуловимое сознание собственного превосходства. При этом у рассматриваемого гнома были хоть и большие руки, подобно сородичам, но всё же явно холеные. Другие его родичи, обладая мозолистыми, покрытыми шрамами ладонями, этим похвастаться уже не могли.

Они о чём-то беседовали, стараясь, чтобы их никто не услышал.

Один из темных гномов, сидевший напротив светлого, имел шрам вдоль всего лица, пересекающий правый глаз и оставленный, вероятно, умелой рукой мечника. С недовольной физиономией он что-то рьяно доказывал светлому, стараясь в чём-то убедить собеседника, но тот лишь улыбался, изредка бросая сухие фразы, отчего черный со шрамом как будто успокаивался, но лишь на время, чтобы придумать новый аргумент в пользу собственного мнения, и затем их диалог возобновлялся.

Остальные гномы только слушали и внимали старшим, но ничего не произносили.

Мальчик заметил, что темные, видимо, родственники, так как у них были схожие черты лица, тогда как молодой гном без бороды чем-то походил на рыжего и светлого, преимущественно выделялись их толстые однотипные носы картошкой.

«Вероятно, они воины», – предположил Руби, но размышлять долго не пришлось, так как его отвлекли. К нему вдруг подошел странный мужчина лет тридцати, со щетиной, немытой физиономией и воспаленными от выпивки и недосыпа глазами. На вид среднего телосложения, но при этом весьма крепкого, так как сквозь серую рубаху просматривались мышцы. Незнакомец вел себя наигранно вяло, то и дело шатаясь при каждом движении.

– Послушай, мальчик, – обратился он к сидящему за столом Руби, – у тебя не будет пары монет, а то мои прямо сегодня странным образом испарились? Ума не приложу, куда я их подевал?

Позади раздался смех его друзей, которые стояли гурьбой – человек шесть, не более.

– Послушай, я дядя не злой, но времена иногда меняют даже самых благочестивых людей, – патетично начал попрошайка, неуклюже падая рядом на стул. – Впрочем, не стоит бояться. Воспринимай меня как своего старшего друга и товарища. Поэтому мне хочется дать тебе хороший совет. По виду скажу, что ты парнишка щупленький и маленький, а я бывший рыцарь!..

Мужичонка попытался заметить эффект от последних произнесенных слов, но так как лицо Руби не изменилось, то продолжил:

– Ладно, не буду хвалиться своей силой. Думаю, это неуместно.

Тут незнакомец повернулся, комично демонстрируя свое телосложение с выгодной стороны.

– Понимаешь, здесь такие порядки, именно в этом городе и в этой таверне: друзьям, а тем более старшим товарищам, которые делятся с тобой самым важным, а именно добрыми знаниями, следует всячески помогать! Тем более общеизвестно, что товарищей в беде оставлять нельзя! А то упрямство и глупость, впрочем, как и жадность, у молодых людей в этих землях ну никак не приветствуется, а порой, что очень скверно, осуждается и в итоге карается!..

Минуту пропойца испытующе смотрел на мальчика, стараясь понять, уразумел ли его довольно прозрачные намеки парень. Однако Руби не шелохнулся.

В это время принесли выпивку, две деревянных кружки отборной медовухи опустились с глухим стуком. Официантка, беспечно озираясь, сразу же отошла, не желая вникать в разыгравшуюся сцену, а между тем мужчина снова продолжил:

– Парниша, меня зовут Хайрам Больштад, для друзей просто Хайри! Ведь мы же с тобой друзья? – вполне доверчиво обратился он к Руби, сделав ударение на последнее слово, но тот по-прежнему молчал, внимательно наблюдая за приставшим к нему человеком.

Их стол еще не привлек лишнего внимания, однако на них уже стали оглядываться.

– Ну, хорошо, хорошо… э-э-э… Молчание – это знак согласия в этой стране, – внезапно продекламировал Хайрам. – Если мы друзья, то друзья должны делиться всем, что у них имеется, поровну. Видишь ли, у меня сейчас пока нет ничего, а раз так, то ты обязан помочь нуждающемуся товарищу, – с этими словами Хайрам взял бокал медовухи и сделал глубокий глоток.

Мальчик всё также не реагировал.

– Вот видишь, теперь мы настоящие друзья, это совсем хорошо. – Он сделал еще один глоток. – Ах-х, вот это я понимаю… Ну а как тебя зовут, мой маленький болтливый друг?

Руби остался верен себе и не ответил, отвернулся в другую сторону и больше не обращал внимания на приставучего «товарища».

– А-а-а, вот я глупый! – воскликнул Хайрам, ударив себя по лбу. – Понимаю, понимаю! Ты же чужеземец! Наверняка не знаешь, как и разговаривать по-нашему… а я тут распинаюсь! Эх, ладно, дорогой, молчи, молчи, только дай мне немного выпить…

После очередного глотка его вдруг поразила трезвая мысль, не пришедшая ранее, видимо, из-за хмельного состояния. Если мальчик не знает языка, значит, с ним обязан быть провожатый, который и заказал выпивку. Когда Хайрам зашел в таверну, ему, по обыкновению, указали на посетителя, с которого можно безобидно поживиться, как он делал уже не раз, а тут еще и иностранец – с ними совладать было легче всего, тем более они в большинстве случаев слонялись с солидными деньгами. Но если пацан пришел сюда не один (купца он просто не застал), то где же его компаньон? Не мог же он оставить мальчонку одного и без присмотра?

Но надзор был, и этот надзор в лице взбешенного Еверия стоял позади незадачливого выпивохи. Торговец не подходил долгое время к столу, рассчитывая на то, что мальчик сам быстро управится с наглым типом. Когда же тот бесцеремонно принялся пить его медовуху – медовуху, за которую купец заплатил свои кровные деньги, – терпение великана лопнуло.

Что-то почувствовав за спиной, Хайрам медленно повернулся назад и увидел огромную фигуру, нависшую над ним. На него смотрел верзила, разминавший кулаки.

– Уважаемый, вы всё не так поняли.

Где-то раздался смех тех самых приятелей, которые послали его к этому столу.

– Я ничего плохого не хотел. Я здесь постоянный обитатель. Я вообще безобидный малый… – сразу стал оправдываться он, поднимая руки ладонями вперед.

– То, что ты постоянный клиент, я уже понял, – издевательски заметил Еверий, оглядывая его. – Мне кажется, я всё правильно понял: ты только что выпил мою (!) медовуху, оскорбил моего друга, который даже после этого продолжает сидеть как ни в чём не бывало, – с упреком бросил Еверий, раздосадованный поведением Руби. – Трудно было его прогнать, мальчик?

Парень только повел плечами, продолжая пробовать неизвестный ему ранее напиток.

– Эх, ладно, придется всё делать самому!

– Уважаемый, постойте, зачем же кипятиться? – начал было завсегдатай, но договорить ему не удалось – мощнейший удар отбросил бедолагу на пол.

Все ближайшие посетители повскакивали со своих мест, но никто не ввязался в потасовку, освобождая пространство и с восторгом наблюдая за происходящим.

Это было странно.

Тем временем торговец разбушевался, схватил выпивоху за шкварник и выбросил на полтора метра от себя. Битва походила на то, как будто разъяренный медведь кидал куда его душе вздумается тряпичную куклу. Пьяный то и дело с каким-то комическим пафосом слезно просил пощадить его, молитвенно смыкая руки у груди.

Пареньку показалось, что Хайрам предугадывал движения своего большого оппонента, вовремя их блокировал или уворачивался, таким образом сводя эффект от ударов и какие бы то ни было повреждения к минимуму.

Неподалеку от Руби раздались голоса тех самых людей, которые недавно подослали своего приятеля к его столику. Они подошли ближе и стали о чём-то шушукаться. Вскоре он расслышал, о чём они говорили.

– Сейчас Хайрам покажет этому великану, недаром он бывший рыцарь, а их, как известно, не просто так ставят на эту должность!

– Не рыцарь, недоумок, а командир рыцарей! А это птицы уже совсем другого полета! – ответил сипловатый мужчина с лохматой бородой.

– Ну-у да, – не стал спорить первый.

– О-о, сейчас он покажет, как надо махать кулаками, – между тем возбужденно провозгласил третий. – Всегда мечтал посмотреть, как он дерется! Я слышал, что он таких вот здоровяков отправлял на землю за милую душу, даже не вспотев. Всё-таки он последний из своего аристократического рода потомственных вояк. Его прадед, говорят, был героем нашего королевства.

– Да ну?! Правда, что ли? – переспросил с интересом первый.

– А ты что, не знал? Род Больштадов слыл сильнейшим во времена войн.

– Да-да, что-то припоминаю. Вроде их род владел каким-то своеобразным способом фехтования? Я прав?

– Да, – влез в разговор сипловатый, – разработанный их предками в далекие времена. Однако стиль этот был потерян уже в нынешнем поколении, так как дедушка Хайрама не успел передать секрет своему сыну, он рано умер. Да, в принципе, если даже и успел, то сейчас в нашей стране фехтование не так востребовано, как во времена войн.

– Ну да, уже почти двадцать лет нет конфликтов с другими государствами, слава нашему королю! – неловко резюмировал первый.

– Слава! – нехотя отозвались два его друга, озираясь по сторонам.

Дальше Руби ничего не расслышал из-за поднявшегося шума, так как бой уже близился к завершению.

Еверий, разъяренный тем, что нет ощутимого результата, на который он рассчитывал, загнал противника в угол и стал бить изо всех сил могучими кулаками, вкладываясь в каждый свой удар, однако весь пыл вскоре иссяк. Вспотевший и уставший, он посмотрел на проходимца и чуть не упал от удивления: тот стоял как ни в чём не бывало, насмешливо взирая на торговца. Ему начали аплодировать и кричать, а он принялся театрально раскланиваться, словно выступая на подмостках в комедийном представлении. Видимо, здесь он являлся своеобразной звездой.

Купец упал на одно колено, глубоко вбирая в себя воздух, а торжествующий Хайрам подошел к нему ближе.

– Ну что, детина, может, хватит? – задал он издевательский вопрос, глупо ухмыляясь. – Угостишь меня медовухой еще раз, и мы квиты!

– Единственное, что ты у меня отведаешь, – это мой кулак! – зло вскричал Еверий, скрежеща зубами.

В этот момент могучее тело торговца неожиданно для всех подалось вперед. Он оттолкнулся от пола ногами, придав себе дополнительное ускорение, и протянул правую руку к противнику. Не сумев вовремя предвидеть этот маневр, Хайрам, соответственно, не успел среагировать на атаку и отпрыгнуть в сторону от, казалось бы, уже поверженного богатыря. Пятерня Еверия обхватила ногу Хайрама чуть выше щиколотки, сжав ее до ломоты в костях.

Бывший рыцарь всё же почувствовал железные тиски рыжего медведя, да так ощутимо, что непроизвольно вскрикнул высоким, почти женским фальцетом, беря самые немыслимые ноты и вершины в том искусстве, которое раньше ему ну никак не давалось, несмотря на добросовестные старания учителей. Ныне его мастерству позавидовали бы все блудливые певички ближайших таверн и забегаловок, а также вполне целомудренные девицы и их музыкальные наставники. Необычный голос застал всех врасплох, и публика смешалась. От него таких звуков еще никто и никогда не слышал.

Новоявленный менестрель сперва попытался освободиться от мертвой хватки самостоятельно, стараясь расцепить сжавшие его ногу пальцы, используя при этом две свободные руки, но у него ничего не получилось. Грубая сила была явно на стороне оппонента.

Наконец публика пришла в себя, и вокруг раздались смешки и шуточки, относящиеся уже к Хайраму, попавшему в такую неловкую ситуацию. Бывший рыцарь, в это время старавшийся изо всех сил ослабить злосчастную пятерню, начал злиться, пока не рассвирепел окончательно, так как его самолюбие уязвили.

– Ах ты, старый олух, деревенщина! – воскликнул он, срываясь на рычание. – Я тебе покажу, как надо вести себя, когда имеешь дело со мной!

Он размахнулся и ударил Еверия по лицу. Метился в подбородок, но попал в скулу, впрочем, даже это не освободило его от медвежьей хватки.

– Ах ты, собака, деревенщина, смерд, тварь!.. – бранился бывший командир рыцарей. – Ты сам меня вынудил, торгаш! – с этими последними словами он достал из-за пояса кинжал и тыльным основанием рукояти попытался ударить по лицу, но как только атака преодолела полпути до назначенной цели, его остановили. Рукоять кинжала с глухим стуком врезалась в препятствие. Руби вовремя подставил под удар собственный изогнутый кинжал.

«Как он успел? – быстро подумал про себя Хайрам. – Ведь секунду назад он сидел за столом, я это отчетливо помню! Не может быть, чтобы он преодолел это расстояние так быстро и незаметно! А еще эта сила, словно по дереву саданул!»

Он посмотрел в глаза новому участнику свары, заступившемуся за торгаша, но увидел в них только что-то совсем уж пугающее, как будто в них горело что-то потустороннее.

Неизвестно чем бы всё это закончилась, если бы в трактир не вбежала стража во главе с двумя рыцарями, которые взялись наводить порядок в заведении, щедро отвешивая тумаки встречающимся на их пути зевакам.

В итоге хоть и с трудом, так как Еверий не отпускал Хайрама, стараясь нанести последнему больший урон, но сражающихся разняли.