Loe raamatut: «Подруга Лиса. Любовный роман»

Font:

Стаккато чужих слов
Путает мысли.
Обрывки чудных снов —
Иллюзия жизни.

ISBN 978-5-4485-8216-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Театральное знакомство

Прежде всего, представлюсь: меня зовут Надежда. Родилась я в Москве, где и живу до сих пор. Мне захотелось вдруг написать об одном забавном знакомстве, которое повлекло за собой череду событий, ворвавшихся в мою жизнь… и перевернувших её с ног на голову.

Произошло оно в то время, когда после невыносимо жаркого и душного лета пришла в город, наконец, осень со своей солнечно – прозрачной погодой. Непредсказуемая, как настоящая женщина, она радовала нас ещё тёплыми днями, хотя чувствовалось среди повседневной суеты её изменчивое и бодрящее первыми заморозками дыхание, приводящее в рабочее состояние разум. В театре, где работал мой сын, после летних гастролей вновь закипела жизнь, отличная от всей остальной: на сцене бушевали страсти людские, описанные и воспетые в стихах и поэмах. А вне её продолжали преобладать их мелкие и жалкие подобия: вполне обычные, земные, склочные, в которых главными составляющими были зависть и позёрство. И, всё – таки, сам театр я любила любовью бесконечно платонической, испытывая просто благоговейное восхищение перед таинством игры актёров и самого антуража, связанного с ними. Мои самые ранние и яркие детские воспоминания были связаны именно с театром, потому что мой отец в первый раз привёл меня на кукольное представление. Удивительный мир сказки привёл в неописуемый восторг моё бесхитростное воображение и навсегда покорил своим волшебством. Но папа умер очень рано, когда я была совсем маленькой, осиротив сразу двух людей своим внезапным уходом – моя мама так и не вышла больше замуж. А в моей памяти он остался, как чудесное видение о добром и сильном человеке. Чтобы содержать нас, маме приходилось много работать, и о развлечениях думать не приходилось. По большому счёту я была предоставлена сама себе во всех отношениях. Улица мало привлекала меня и даже пугала, подружек задушевных не приобрела, а потому большую часть времени после школы я посвящала книгам. И читала их запоем. Любые, какие только подворачивались под руку, это позже я уже начала выбирать. Только после четырнадцати лет познакомилась с настоящим театром, влюбившись в него раз и навсегда. Даже пыталась играть, но это был напрасный труд. В застойные годы создавалось множество молодёжных театральных студий при дворцах пионеров. В одном из них готовили вечер, посвящённый нашему известному советскому поэту, мне дали учить слова. Стихи сами по себе были неплохие, но требование повторять их на разные лады более сотни раз, вызвало у меня оскомину и отбило всякое желание выходить на сцену. Хотя, после школы я всё же окончила не меньше, не больше – ВГИК, киноведческое отделение, и работаю вот уже два десятка лет в издательстве одной не слишком популярной газетки, где освещаю новинки нашего и зарубежного кинематографа – пишу к ним небольшие анонсы, а, иногда, такое тоже случается, и обзорные статьи. Сыну моему, похоже, эта моя бескорыстная любовь к лицедейству передалась с материнским молоком по наследству. Он пошёл даже дальше меня – закончил прежде актёрский, а за ним и режиссёрский факультеты, проявив при этом недюжинные способности. Ему прочили блестящее будущее и сразу же по окончанию учёбы взяли на работу в один из известнейших театров столицы, что, естественно, тешило моё материнское тщеславие и давало повод гордиться им. Но до недавнего времени он числился там всего лишь «мальчиком на побегушках», скрытым под гордым названием помощника режиссёра. Конечно, его перспективы были очень и очень неопределённы. Только плох тот генерал, что сам не познает всё с самых азов. Правда, сейчас, когда власть коренным образом сменилась, год назад пришло новое начальство, и моему Славке выпал счастливый шанс. Местные сплетницы донесли о том, что новый худрук театра работал режиссёром в Америке на Бродвее, а когда развёлся с женой, которая, кстати, сбежала от него к какому – то конгрессмену, он вернулся в Россию, где ему и предложили руководить давно сложившимся и прославленным коллективом. И он тут же стал интенсивно в нём всё менять, делать перестановки в составах спектаклей, что вызвало несомненный интерес у публики и положительно сказалось на кассовых сборах театра, что в последнее время было, если честно признаться, большой редкостью. Подобные действия благодатно отразились и на делах моего чада, ибо посмотрев его небольшие этюды к постановкам, Станислав Андреевич тут же предложил ему самому поставить новый спектакль, а заодно и сыграть главную мужскую роль в нём, чем вызвал великое негодование в среде театральных «мастодонтов». Но, видимо, их мнение ему было до лампочки.

Поглощённая своими воспоминаниями и мыслями я стояла за кулисами и наблюдала за репетицией первого спектакля моего сына. На неё он меня пригласил, взяв перед этим обещание, что я не издам не единой реплики, способной погубить его карьеру, делающей слабенькие и шаткие шаги на терновом пути к славе. Подобное означало: по – меньше общаться с актёрами, а главное – не попадаться на глаза их новому худруку, который на дух не переносил театральных критиков, к кругу коих причисляли и меня. При случае же мне вменялось в обязанность выражать только неистовый восторг игрой актёров. Работа на сцене кипела во всю, и я видела, как моему мальчику приходилось несладко. Вероятно, сказывалось отсутствие у него авторитета в актёрской среде, но, зная его упёртый характер, была надежда, что он выдержит это испытание, и у него всё получится. При этом, глядя изнутри на всю театральную «кухню», мне совсем некстати вспомнились слова булгаковского Коровьева: «Мы в восхищении, королева в восхищении». Вполне подходяще по ситуации. Похоже, что под воздействием подобных несерьёзных дум выражение моего лица было слишком уж легкомысленным, а полумрак кулис скрыл морщинки, занявшие на нём свои законные места, да, и ростом я не совсем удалась. Именно из – за этого подошедшая девочка лет одиннадцати приняла меня ошибочно за свою сверстницу, доверительно прошептав:

– Hi! Правда, прикольно, смотреть, как 45-летняя старуха изображает из себя 18-летнюю девочку-припевочку? Прямо, как моя бабуля. Та скорее умрёт, чем скажет, она старше сорока.

Я лишь улыбнулась на её столь категоричное заявление и, пожав плечами, дипломатично ответила:

– Чудеса грима дают, какой угодно эффект – и состарить могут, и омолодить.

– Ой, я тебя умоляю. Нашей приме уже никакой утюг не поможет….

И, забывшись, мы обе в голос расхохотались, на нас тут же сердито зашикали со всех сторон, так что пришлось выйти в холл. Моя спутница на только теперь, свету заметила свою оплошность, но совершенно не смутилась, а весьма лаконично оправдалась:

– Ой, извините. А я уж обрадовалась, что хоть есть с кем поговорить.

– Ну, поговорить мы и так можем, невзирая на возраст. Думаю, что это не будет нам помехой. А ты, как считаешь?

Она с облегчением кивнула и рассмеялась:

– Думаю, не будет. А пошлите в буфет, там сейчас до перерыва тихо и пусто, все заняты новеньким режиссёром.

– Что ж пошли.

И мы с моей новой «подружкой» отправились разорять местный общепит. В буфете действительно было безлюдно. Официантка шустро обслужила, принеся наш незатейливый заказ. Причём за себя девчушка расплатилась сама, с удовольствием демонстрируя свою финансовую независимость. С взаимным интересом мы смотрели друг на друга, поедая вкусные гамбургеры, единственную вещь, что умели неплохо готовить в этом заведение, обильно поливая их сверху халявным кетчупом:

– И как же тебя зовут? – наконец спросила я её, оторвавшись от вкусного занятия.

– Алиса. А вас?

– Надежда Васильевна, но можешь звать меня тетя Надя, и давай перейдём на «ты».

Алиса оценивающе посмотрела на меня и важно заявила, явно копируя кого – то из своего близкого взрослого окружения:

– Мне тоже «выканье» не нравится. Я им пользуюсь, если хочу кого – нибудь держать на дистанции. И «тётя Надя» мне не нравится, тебе не подходит совсем, – она на минуту задумалась, но это не помешало ей высказывать свои мысли вслух, – Так, значит, Надя – Надин – Ди. О’кей! Я тебя буду звать просто Ди, как принцессу Диану. А ты, что тут делаешь? Я раньше тебя здесь не встречала – у меня хорошая зрительная память – тебя бы я запомнила.

Удивлённая такой мгновенной трансформацией своего имени я лишь смогла утвердительно кивнуть в знак согласия. Увлечённо поглощая свой «фаст-фуд», Лиса продолжила своеобразное тестирование. И вопросы посыпались из неё на меня, словно горох. Пришлось переждать, когда их водопад иссякнет. Я улыбнулась ей в ответ, ведь роль старожилы больше подходила мне, но спорить не стала:

– В театр меня сын пригласил сюда.

– А кто он? Актёр? Или кто? – накрыла меня очередная волна детской любознательности.

– Он – режиссер, – скромно успела я вставить свою реплику, – И сейчас репетирует свой первый спектакль. Но я думаю, что ему просто повезло, при старом руководстве ему ещё долго бы пришлось быть на вторых ролях.

На короткое время ротик моей новой знакомой закрылся в немом удивлении, переросшее в неподдельное восхищение:

– Класс! Так наш Славик – твой сын? Супер! Я от него просто фанатею. Нет, правда! Только он слишком уж мягкий, а с нашими надо быть… У – у – х! Чтобы знали, кто в доме хозяин, – и она потрясла своим маленьким кулачком. Меня развеселила её потрясающая непосредственность, а девчушка рассмеялась вслед за мной своим колокольчатым смехом, звонким эхом, прокатившимся по пустому пространству.

– Знаешь, я думаю, он быстро научиться командовать, бороться с трудностями – это его хобби. Ты – то, сама, чья будешь? – спросила я её, вытирая слёзы, вызванные её энергичным заявлением.

– У меня тут папа работает. А мама за границей осталась, у неё там теперь новая семья.

Заметив, что её оптимизм при этих словах упал до минусовой отметки, я тут же поспешила перевести наш разговор в другое русло, так и не выяснив для себя, что же собой представляют её родители. Правда, в данный момент для меня это было уже и неважно, а чисто женское любопытство испарилось без следа. Хотелось вернуть на её лицо детскую живость и непосредственность, отвлечь от тех взрослых неурядиц, которыми мы невольно наделяем наших детей при разводе.

– А что думаешь о спектакле моего Славки?

Алиса с готовностью тут же переключилась на другую тему, как все дети, быстро забывая о своих переживаниях:

– Ещё не совсем поняла. Ведь я ещё не знаю весь сценарий, чтобы судить о нём. Уверена только в том, что исполнителей главных ролей надо поменять, – было забавно слышать взрослые рассуждения из детских уст, – А знаешь, как теперь зовут в театре твоего Славика?

– И как же?

– Би – Би – Си. Это я придумала, – простодушно похвасталась она мне, и при этом в её тёмных глазах сияла такая неподдельная радость, будто она невесть какую великую премудрость сочинила. Ох, уж эти дети!

– Это почему же? – удивилась я.

– По первым буквам его инициалов: Вячеслав Васильевич Сергеев. Как в английском алфавите. Ну, а во – вторых – он жуть, какой умный – просто ходячая энциклопедия, а поэтому – Би – Би – Си.

– А тебя, как родные зовут?

– По – разному: бабушка – Алькой или бесёнком, а папа – Ангелом…

Хотелось было спросить, как звала её мама, но я скорее зашила бы себе рот нитками, а потому лишь неожиданно выдала:

– Тогда я буду звать тебя Лисой. Хорошо?

– Пойдёт! Это потому, что я рыжая, да? – склонила она голову набок, вызывая своими ужимками у меня улыбку:

– Да. А ещё – умная и хитрая.

Она триумфально рассмеялась, довольно сверкая глазами:

– Fine! Мне нравится!

Но тут нашу увлекательную беседу неожиданно прервали, одна из молоденьких актрис разыскала нас и увела Алису собираться домой. И я про себя решала, что её родитель, скорее всего, артист из нового пополнения труппы театра.

Глядя на неё, я вспомнила о своём сожалении, что у меня не было дочери. Но, всё – таки грех жаловаться! У меня есть просто замечательный сын! Мой сын – моя единственная надежда и опора в этой непростой жизни. Все мои тревоги и мечты сосредоточены на нём. Правда, я об этом с ним не говорю, зачем грузить своими амбициями мальчика? Моя личная жизнь не задалась: после пяти лет, казалось, удачного союза отец Славика сбежал, только услышав о моей беременности. Развод прошёл для нас обоих довольно гладко и безболезненно спустя два года, и он никогда в нашей с сыном жизни больше не появлялся. Только легкомыслие молодости позволило мне на тот момент отнестись к подобному шагу относительно спокойно, но у меня появился более значимый смысл в жизни – ребёнок. Второй мой муж был значительно моложе меня и сделал благородный жест, взяв невесту с «приданным». А потом он, казалось, замер в полном восхищении от самого себя на диване и в ожидании поклонения, чего от меня, естественно, не добился. Надо отдать и мне должное – ведь его я не любила. НИКОГДА! Только на этот раз я долго ждать не стала и через непродолжительное время сбросила это обременительное для моих хрупких плеч иго. Были, конечно, скоротечные романчики, но ни к какому дальнейшему развитию не приводили. И такие отношения превратились для меня в своего рода «ловушку», потому что я с мужчинами не научилась расставаться тихо – мирно. Первый раз, когда подобное произошло, я была крайне удивлена настойчивому преследованию своего бывшего ухажёра, будучи убеждённой, что ему – то наш разрыв гораздо более выгоден и необходим, чем мне. Вот так и приходилось на своём собственном опыте избавляться от жизненных стереотипов. Для себя я сделала необходимые выводы и стала успешно избегать даже лёгкого флирта. Вероятно, поэтому мой сын так и остался «безотцовщиной», лишь на моём и бабушкином попечении, пока последняя не покинула нас, отойдя покойно во сне в мир иной. А я, помимо работы, разумеется, занялась тем, что у меня получалось пока лучше всего – воспитанием сына. Я отношусь к категории чадолюбивых мамаш, правда, при этом стараюсь держать себя в руках и не перегибать палку в своей любви к Славке. Только теперь, познакомившись с Лисой, в моей душе поселилось сомнение, а не обделила ли его, лишив мужского влияния. Но даже при всём при этом не могла представить себе, как можно оставить свою дочь на руках, пусть даже самого лучшего и сверх заботливого, отца. Тем более что девочке мать, и в этом моё твёрдое убеждение, нужна в таком нежном возрасте, как никому другому. Наверно, у женского пола это в крови кого – то жалеть, кого – то оберегать. Я еле – еле дождалась возвращения Славки домой, чтобы удовлетворить своё любопытство, которое даже превысило желание спать. Но сын моих надежд на сегодня не оправдал. Иногда мне кажется, что в нём я вижу себя, как в зеркале, правда, скорее всего на внешнем виде наше сходство и заканчивается. Его патологическая отстранённость от жизненных мелочей, была явно не моей чертой, переданной ему в генах. Так, что о своей юной подружке ничего интересного я так и не узнала. Но получилось, как раз наоборот, это я обогатила Славика своей информацией о высказываниях Алисы по поводу его работы. Он глубоко задумался над её словами, чем вызвал у меня крайнее изумление – чтобы мой сын прислушался к мнению маленькой, абсолютно чужой ему девчушки! Но дело обстояло именно так, и он весь дальнейший вечер вычерчивал какие – то мудреные схемы в перестановки артистов, участвующих в дебюте. За этим занятием он выпил, похоже, не один литр кофе. Зная его просто феноменальную увлечённость работой, я прервала её, когда сама собралась спать, иначе Славка способен был заснуть прямо за столом, буквально уткнувшись носом в своё творчество.

Его ночная работа принесла свои плоды, и новый скандал не замедлил себя ждать, разразившись в театре после его глобальных перестановок актёрского состава грандиозный, поднялся невероятный крик среди старшего поколения. Но Славку неожиданно вновь поддержал новый худрук. Конечно, сомнительно было бы назвать это защитой, так как он пообещал в случае провала постановки выгнать моего сына из театра с «волчьим билетом».

Журналистская жизнь диаметрально разная: то сидишь целый день за столом, напрягаешь спину и долбишь по клавишам компьютера, то бегаешь по улицам в поисках занятной сенсации пока не упадёшь на ходу. Вскоре у меня и случился такой день великих походов по залам кинематографов для обзора в газете. Ноги уже гудели от усталости, когда вдруг сзади раздался радостный детский возглас:

– Ди, привет! Как я рада тебя видеть!

Я успела лишь обернуться, когда в мои объятья ворвался рыжеволосый вихрь:

– Лиса! Вот так сюрприз! Ты какими судьбами здесь.

– Шла из школы и вдруг увидела тебя! Правда, здорово!

– Я тоже рада тебя видеть. Ты торопишься или сможешь составить мне компанию за обедом?

– Конечно, я с тобой! Без вариантов. Я же свободный человек.

– Твои не будут волноваться?

– А – а – а… Некому, – безнадёжно махнула Лиса рукой, – Бабуля в салоне марафет наводит, а папка, как всегда, на работе до самой ночи.

– Тогда пошли!

При первом же нашем знакомстве меня привлекла в этой рыжеволосой девчушке природная прямота и бьющая через край жизнерадостность. Моё предложение Алисе посидеть и отметить нашу встречу в ближайшем кафе с порцией вкусного мороженого вызвало бурю восторга у девчушки. В арсенале маленькой подружки накопилось для меня много весьма разнообразной информации. Вероятно, дома ей не с кем было поделиться, и она с большой охотой и доверием выплёскивала на меня всё, что желала её душа. Я же всегда была хорошей слушательницей, только мой взрослый сын уже не нуждался во мне так, как прежде. Поэтому нас с Лисой объединила ещё и общая проблема одиночества. В кафе мы взяли кроме мороженного ещё по пирожному, а также заказали по стакану сока и, конечно, я не обошлась без фирменного «эспрессо». Я с удовольствием провела бы в её обществе неопределённое количество времени, но тут мне позвонили по мобильному и напомнили о неотложной встрече. Пришлось оторваться от милой стрекотни Алисы. Но на сей раз мы с ней догадались обменяться номерами телефонов, чтобы больше не теряться.

Каждое утро я смотрю на своё отражение в зеркале, как сегодня, и вижу в нём не утешительную для женщины за сорок картину. Взгляд у меня уже с утра усталый, словно я всю ночь не смыкала глаз, совершая непосильный и каторжный труд. А губы! В их выражении будто застыла извечная печаль! И я знаю причину этого феномена – чуть опущенные уголки моего рта – вот в чём всё дело. А Вы разве не замечали, что на фотографиях популярных людей, вид счастливый и беззаботный, хотя это, возможно, и далеко от истины. И я утверждаю – всё дело в положении уголков губ. Как бы мне хотелось изменить его у себя! Говорят этого можно достичь простой тренировкой, но по собственному опыту я берусь утверждать, что это далеко не так. Правда, мой сын утверждает, спасибо ему, что такой молодой и красивой матери ни у кого из его окружения нет. Меня иногда принимают за его старшую сестру, что, прежде, в детстве его страшно бесило, а в настоящее время наоборот – забавляло. Конечно же, его мнение очень и очень субъективное, но всё же приятно, что твой сын считает тебя эталоном красоты. Я же склонна к другой трактовке моего феномена, более простой и жизненной: маленькая собачка – до старости щенок.

Серое осеннее утро плавно перетекло в серый рабочий день, который тоже грозил уже закончиться. Но всё же один лучик уходящего солнца достался и мне: позвонила моя милая Лиса, выложив кучу своих важных сведений, в том числе и из театра, куда в последнее время я совсем не могла выбраться. Главное, что я успела уловить из всей лавины её новостей, было то, что у моего Славки скоро ожидалась премьера спектакля. Вот так всегда – мать обо всём узнаёт последней! Как это похоже на моего беспечного сына! Боюсь, что и со своей будущей женой он меня также познакомит, поставив перед уже свершившимся фактом. После того, как они зарегистрируют свой брак. Прочирикав со своей « подружкой» ещё пару минут, я совершенно закончила свою работу, так как мне собственно приходилось вставлять в наш с ней диалог лишь междометия, не переставая печатать очередную статейку. Конечно, дома, дождавшись Славку, я устроила ему головомойку, на что тот привёл мне только один разумный довод – хотел сделать мне сюрприз. И он совсем не виноват, что у меня есть в театре свои собственные информаторы, а билет на его первую премьеру для меня давно лежит готовый вместе с приятным бонусом – приглашением на банкет. Сын вздохнул и невесело пошутил:

– Будет у спектакля успех или нет, а у меня соответственно работа – неизвестно, так хоть наедимся от души. За всё платит шеф.

Вздохнув, я пригнула голову своего родного упрямца к себе и поцеловала в утешенье его небритую щеку:

– Всё будет хорошо, ребёнок. Сомнения и волнение – это нормально. Давай – ка лучше, пойдём на кухню и попьём чайку.

Tasuta katkend on lõppenud.