Loe raamatut: «Принцессы возвращаются домой»
© Лариса Кириллина, 2014
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
1
«В столице полдень», – заявило соседское радио.
Ляля нехотя закрыла книгу, бросила рассеянный взгляд на дожидавшийся своей очереди учебник химии и погрузилась в несбыточные мечтания. Вот если бы попасть в тот мир, где самое место таким, как она, явно родившаяся не в то время и, похоже, не в той стране…
В российской действительности начала XXI века она чувствовала себя очень уж неуютно. Ей не нравилось абсолютно всё, начиная с собственного имени (ну, кого в наше время называют Клавами?!) и кончая дурно пахнущей лестницей в обшарпанной панельной девятиэтажке, гремящими под окном спозаранку мусоровозами и пьяными скандалами в квартире сверху. Хотя школа, в которую она ходила, считалась очень хорошей, Ляля и там чувствовала себя чужой, потому что её не понимали ни учителя, ни одноклассники. Считали чудачкой, вечно витающей в облаках вместо того, чтобы думать о баллах в будущем аттестате или хотя бы жить в своё удовольствие, как подобает нормальной девятикласснице – одеваться по моде, ярко краситься, кокетничать с мальчиками, отплясывать на дискотеках и покуривать в туалете.
Ляля была не такой, как другие.
Ещё в раннем детстве она без чьего-либо внушения знала, что это – совсем не её мир, что её забросили сюда случайно, по ошибке или по чьему-то злобному умыслу. А на самом деле она – принцесса, и жить ей пристало бы во дворце или в замке. Ну и пусть там не было бы никаких современных удобств! Нужно, кстати, разобраться, удобства это или, наоборот, неудобства. Современные люди слишком сильно зависят от вещей, которые находятся не в их власти, и которые они не в состоянии сделать своими руками.
Постепенно она сочинила себе мир, который ей нравился, и шаг за шагом начала его обживать. Там ее именовали принцессой Эвлалией (почему так, она не понятия не имела, но приняла это диковинное имя как истинное). Она была дочерью могущественных родителей: королевы-волшебницы и короля-воина, вечно пропадавшего в далеких, но неизменно победоносных походах (а в здешней реальности мама работала участковым врачом в поликлинике, а отец, бросив в голодные 90—е свою профессию инженера, подался в водители междугородних автобусов). В заветной стране принцессу Эвлалию обучали тому, что было приятно и интересно ей самой, а вдобавок совершенно необходимо в том мире, где она жила: магии, музыке, пению, стихосложению, рисованию, рукоделию и верховой езде.
Знала она о своем королевстве далеко не всё. Иногда всплывала одна деталь, иногда другая – но полной картины так и не складывалось. Она даже не знала, как называется та страна: нарочно придуманные имена к ней не шли, а подлинное узнать оказалось пока невозможно.
Ляля давно поняла, что ни на одну из знакомых стран это королевство не похоже. И, если она желает узнать о нём побольше, то нужно не столько погружаться в изучение реальной истории, сколько искать аналогий в книгах, описывающих иные миры. И она с головой ушла в фэнтези, проглатывая все романы и повести, какие только удавалось добыть в библиотеках, у одноклассниц и на лотках уличных торговцев. Спасением мог бы стать, наверное, интернет, но в школьном компьютерном классе особенно не почитаешь, а дома у Ляли был лишь дряхлый ноутбук, подаренный внезапно расщедрившимся соседом – тот купил себе новую модель, а прежняя, с первым пентиумом и 98—м вордом, настолько устарела, что ее даже не брали в комиссионку… Не выбрасывать же! И он отдал это чудо техники Ляле: «Учись хоть тексты набирать, на это он еще сгодится»… И модем свой старый отдал – да что в нем толку, даже если бы она могла его подключить и настроить? Связь через модем, говорят, ненадежная и дорогая. Кое-кто из ребят в классе уже ухитряется зарабатывать деньги, но Ляля не умеет ловчить и вертеться: она же – принцесса…
Только бы сдать как-нибудь экзамены за девятый класс.
Сегодня надо бы вызубрить хоть несколько экзаменационных билетов по химии. Просто механически запомнить, как тарабарщину, потому что понять этого всё равно нельзя.
Нет. Ничего не лезет в голову. В квартире так душно, а в раскрытую дверь балкона летит смачный запах чужого борща и какая-то рекламная дребедень – соседка готовит обед, включив на полную мощь магнитолу.
Прогуляться, что ли, немного? Часочек. Ну, самое большее, полтора. Такая изумительная погода, парк – рядом, три минуты пешком… Химию можно учить и перед сном, и даже ночью. Есть, наконец, и завтрашний день. Результат-то будет один и тот же: милосердная тройка и тяжкий вздох химички Марь Максимны – «Ну, Соколова, что с тобой делать»…
2
Погруженная в свои мысли, Ляля шла по тенистой липовой аллее, уже источавшей дурманящий запах летнего счастья, хотя еще не расцветшей, а лишь выставившей из листвы бледнозеленые зародыши будущих пушистых цветков. Молодая девушка, одиноко гуляющая по парку, почему-то выглядит в глазах большинства окружающих подозрительно, и, чтобы к ней больше не приставали праздношатающиеся парни с банками пива, Ляля свернула в сторону детского городка. Там обычно пасли малышей семейные люди, и среди них можно было не опасаться никаких неприятностей.
Несмотря на чудесный июньский день, народу было мало. Будни, обеденное время, а к тому же понедельник – аттракционы после выходных не работают. Впрочем, городок открыт, в песочнице возится пара беленьких несмышленышей, опекаемых бабушками, а то, что карусели не грохочут и детки не визжат – это даже к лучшему: тихо.
Странно: один фургончик, кажется, всё-таки действует. Выкрашен в свежую зелёную краску. Надпись на вывеске: «Чудесные зеркала и волшебные метаморфозы».
Что бы это значило?
У входа на старом деревянном стуле сидел погруженный в полудрёму смотритель – хмурый дядечка в сером казенном халате. Ляле он показался стариком, но, возможно, лет ему было не так уж и много.
– Извините, а там что – кривые зеркала? – поинтересовалась у него подошедшая Ляля.
– Да, кривей не бывает, – не очень приветливо буркнул ей он. Голос у него был отрывистый и хриплый, словно лающий.
Словно вспомнив о хороших манерах, он добавил повежливее:
– Если хочется – сами взгляните.
– Вероятно, в другой раз, – чуть виновато улыбнулась она. – У меня с собой нет денег.
– Другого раза не будет. Мы уже закрываемся – я жду хозяина, он ненадолго ушёл. А денег мне ваших не нужно. Я их не ем.
В душе у Ляли отчаянно спорили два голоса. Один кричал ей: «Дура, ты что затеяла?! Мало ли что с тобою там сделают, и никто не увидит и не услышит! Ни в коем случае не заходи!»… А другой упрямо подначивал: «Непременно зайди! Чего ты трусишь? Маньяков каких-нибудь в детский городок никто бы не пустил! Может быть, там такое, чего ты не видела и уже никогда не увидишь!»…
– А это… не страшно? – застенчиво спросила Ляля у смотрителя.
– Ну, смотря кому как, – кривовато усмехнулся тот. – Я же не знаю, что вы там увидите. Некоторые детишки пугаются.
Почему-то это предостережение о возможной опасности лишь подстегнуло уже созревшую решимость Ляли взойти по железной лесенке-подножке.
Она сделала два шага и нырнула за черный полог, закрывавший дверное отверстие.
3
В темном помещении действительно были зеркала. Те самые, искажающие лицо и фигуру. Развлечение для малышей или подвыпивших недорослей.
И только одно зеркало было задернуто занавесом.
Ляля, подстрекаемая любопытством, робко потянула за край, и покрывало послушно отъехало.
Пожалуй, это было даже не зеркало, а огромный экран монитора. Потому что поверхность ничего не отражала, а сама излучала неяркий матовый свет, похожий на тихое сияние чуть пасмурного летнего дня. Других источников освещения нигде не просматривалось. Встав напротив экрана, Ляля не увидела самой себя. Но почему-то глаз не могла отвести от абстрактно-серебристого текучего мерцания. Оно завораживало. Ей казалось, что она парит в невесомости среди перистых облаков…
Она поначалу и не заметила, как постепенно из этого легкого искристого тумана начали вырисоваться очертания, а затем и цвета каких-то предметов. И вот она уже явственно различала окрашенные в красноватые тона стены просторной комнаты… медные или, может, даже позолоченные канделябры с горящими свечами… два стула, обитых узорчатой и, вероятно, очень дорогой материей… вишневые портьеры, обрамлявшие аркообразный проём, за которой начиналась торжественная анфилада…
По этой анфиладе кто-то шел навстречу Ляле. По фигуре и платью она поняла, что это была женщина. Или девушка. Незнакомка почти бежала, и через несколько мгновений Ляля уже смогла разглядеть её.
Да. Молодая девушка. Возможно, Лялина ровесница. Одетая в пышное лиловое платье и носящая на светлых волосах маленькую сверкающую диадему.
Принцесса!
Внезапно у Ляли перехватило дыхание: она поняла, что видит если и не себя, то существо, до неразличимости с нею схожее.
4
– Ты кто? – властно спросила другая Ляля, подойдя к магическому экрану.
– Я… – Ляля вдруг решила играть в открытую: – Я – принцесса Эвлалия!
Незнакомка расхохоталась. Её смех был слишком громким и дерзким для особы королевского звания.
– Вот как! Ты! – фыркнула она, отсмеявшись и пристально глядя на оторопевшую Лялю.
– Я знаю, что я должна ею быть, – пояснила Ляля, не торопясь отрекаться от своих притязаний.
– Вообще-то так зовут меня, – сообщила другая Ляля. – Но я, точно как и ты, знаю, что это неправда. Потому что таким, как я, тут не место.
– Где… не место?
– А ты что, даже не представляешь себе, принцессой какой страны называешься?
– Я… как будто знала, но позабыла.
– Мидония. Королевство Мидония.
– Ах, да!! – Ляля от радости захлопала в ладоши. – Конечно, Мидония!
– Дурочка, чему радуешься? Впрочем, тебя тут, похоже, как раз не хватает…
В словах другой Ляли звучал намёк на какую-то тайну, однако она, не дав себе договорить, тотчас пустилась допрашивать гостью:
– А ты-то, чудо такое, откуда взялась?
– Я?.. Шла по парку, увидела зеленый фургон… А в нём – вроде зеркало, но, оказалось, не зеркало…
– Похоже, это делишки Аскания, – скривившись, пробормотала другая Ляля.
– Кого?
– Неважно, потом узнаешь… И где этот парк?
– Парк? В Москве.
– Это что? Тоже королевство?
– Нет. Город. Очень большой. Огромный. Столица России. Страна такая. Тоже огромная. Самая большая на свете.
– О! Это было бы как раз для меня! Тебе там нравится?
– Не сказала бы. Правда, в других странах я не бывала, но у нас не очень… уютно.
– Вот как! И что же тебе не по нраву?
– Да всё. Климат жуткий. В июне может быть что угодно, от снега до дикой жары. Люди мрачные, грубые, злые. Шум, гам, вонь от машин…
– От… чего?
– Машины – это такие… ну как бы кареты без лошадей, ездят на жидком топливе.
– Ух ты! Вот бы взглянуть! И быстро ездят?
– Кошмарно быстро, а правил вообще никто не соблюдает…
Ляля вдруг осеклась. Ей подумалось: если другая девушка ничего не знает о Москве и России, то как они вообще могут разговаривать?
– Послушай, – обратилась она к другой Ляле. – Почему мы с тобой понимаем друг друга? И откуда ты знаешь русский? Или мы говорим… не на русском?
– Каждая говорит на своем языке. А понимаем мы не слова, а смысл.
– Скажешь, тоже делишки… этого, как его…
– Аскания? Кто его знает! Я давно уже чувствовала, что он занят какими-то поисками. И, похоже, успешно.
И вновь, вплотную приблизившись к некоей тайне, другая Ляля быстро сменила тему разговора, забросав собеседницу быстрыми вопросами:
– Ты лучше скажи мне: в вашем мире – ты кто? Где живешь, что делаешь? И вообще как там у вас всё?..
– В нашем мире я.. просто девочка. Школьница. Девятый класс закончила, готовлюсь к экзаменам. Живу с родителями. Тут, неподалеку от парка. А зовут меня Клавдия Соколова. Клава. В честь бабушки. Только я ужасно не люблю это имя. Оно какое-то… не моё. В детстве я его не могла даже выговорить и звала себя Лялей. Так оно и осталось. На Клаву я даже не отзываюсь.
– И напрасно. Мне нравится! – покачала головой другая Ляля. – Клавдия, Клава… Красиво звучит! Как, ты сказала, полностью?
– Клавдия Соколова.
– Здорово! А то – Эвлалия, Лали… Приторно, аж тошнит. Слушай, сестричка, может, нам впрямь поменяться?
– Именами?
– Да всем! Ты – сюда, я – туда!
– А… как это?.. Разве возможно?..
– Почему не попробовать? Только быстро, пока Асканий нас не засёк…
– Но кто такой этот Асканий?
– Великий маг! – всхохотнула другая Ляля. – Давай, не тяни, скидывай платьишко и сандалии…
И сама, решительно сняв с головы диадему, принялась торопливо освобождаться от застёжек и завязок своего длинного многоскладчатого платья.
До ужаса опасаясь, что в фургон войдёт собаковатый смотритель, Ляля всё-таки рискнула последовать ее примеру и вывернула через голову сарафанчик.
– Теперь становись вплотную к экрану! – скомандовала другая Ляля. – Делай то же, что я! Мы должны с тобой полностью совпасть – тогда у нас, может, что-то получится! Да, и волосы распусти! Металла быть не должно!
Ляля, словно загипнотизированная, послушно щёлкнула китайской заколкой, и светлые волосы легли ей на голые плечи.
Две девушки, схожие до неразличимости, соприкоснулись руками и одновременно потянулись навстречу друг другу. Что произошло, Ляля так и не поняла, но после мгновенного помутнения чувств очнулась в заэкранной комнате.
– Быстро! Кажется, кто-то идет! – зашипела оказавшаяся теперь по ту сторону новоиспеченная Клавдия.
Действительно, издалека послышались шаги, и в анфиладе показался чей-то силуэт; одновременно раздались голоса с внешней стороны фургона.
Клавдия мигом натянула на себя Лялин сарафанчик, прыгнула в ее сандалии, подобрала с пола заколку и сумочку, и с задорным напутствием – «Ну, сестрёнка, пока! Веселых тебе приключений!» – выскочила прочь из фургона.
5
Ляля с непривычки не успела облачиться в королевское платье. Она лишь слегка прикрылась им и отошла в сторону. Когда шаги приблизились, она спокойно и властно, сама дивясь своему тону, сказала: «Извольте подождать, я ещё не одета». Язык, на котором она говорила, был ей незнаком, но почему-то совершенно понятен.
– Ваше высочество, – откликнулся женский голос, – отчего Вы не позвонили? Разрешите помочь Вам…
– Я звонила, никто не пришёл, – наобум солгала Ляля. – Меня слишком туго зашнуровали, дышать невозможно.
– Нынче жарко, Ваше высочество. Не угодно ли Вам выбрать другой наряд?
– Да, пожалуй, что-нибудь полегче и посветлее, – милостиво согласилась Ляля.
Женщина, которую она толком не успела разглядеть, нырнула в боковую дверь, немного пошуровала там и вынесла белое кисейное платье: «Не соблаговолите ли выбрать это, ваше высочество?»
Ляля милостиво кивнула и позволила надеть на себя пахший лавандой и чуть пожелтевший от времени наряд: кружева, похоже, были старинные. К платью полагался атласный пояс и туфли из тонкой серебристой кожи с атласными лентами.
Убранство принцессы довершила небрежно сброшенная прежней владелицей диадема: тонкая золотая вязь, украшенная мелкими самоцветами и жемчужинами.
Магический экран теперь выглядел как обычное зеркало.
Ляле очень понравилось увиденное в нем собственное отражение.
«Вот теперь я и вправду Ее высочество принцесса Эвлалия», – подумала она.
И тотчас внутренне ужаснулась тому, что наделала.
Ведь она по сути ничего не знала о королевстве Мидония, в котором ей предстояло жить, а в дальнейшем, возможно, и править.
6
Бабушки и малыши на детской площадке зачарованно наблюдали за тем, как к зеленому фургончику подъехал на серой в яблоках лошади красивый и стройный, хоть и не первой молодости, всадник, похожий на героя старинного кинофильма – и потому не обратили никакого внимания на тоненькую светловолосую девушку, поспешно выпорхнувшую из фургончика и скрывшуюся в густых зарослях отцветшей сирени.
Всадник, верхнюю половину лица которого скрывала широкополая черная шляпа, а нижнюю – щегольские усы и бородка с серебряной проседью, спешился. Смотритель помог ему поправить одежду и передал поводья коня подоспевшей хмурой женщине-груму: в парке многие пользовались их услугами.
– Приходил кто-нибудь? – спросил импозантный пришелец на непонятном для окружающих языке.
– Да. Девица одна любопытствовала. Я позволил ей заглянуть. Вы же сами велели, чтобы я для отвода глаз иногда пускал посетителей.
– Где она?
– Там, Ваша милость.
Господин с бородой нырнул за черный занавес, но тотчас выскочил в сильном замешательстве:
– Куда она делась?!…
Смотритель пал перед ним на колени:
– Клянусь, Ваша милость, не знаю!
Хозяин яростно пнул его сапогом:
– Животное!
– Да, да, да, не судите же строго…
– Как она выглядела?
– Молодая, любезная, длинные светлые волосы, платье выше колен…
– Проклятие! В этом мире таких миллионы! След! А ну, бери след!
Смотритель послушно встал на четвереньки и, по-собачьи принюхиваясь, взобрался на ступеньки, проник внутрь фургона, задом выполз назад…
– Ну, что?
– Ничего, Ваша милость. Назад эта девушка не выходила. След ведет только туда.
– Чепуха какая-то… Этого просто не может быть… Конечно, портал двусторонний, но… Неужели их… две?!..
Господин был настолько озадачен, что говорил сам с собой. Впрочем, его слуга не понимал, о чем речь. В подробности замысла великого мага Аскания верный пёс Варвар посвящен не был.
7
– Лялька! Привет! Ты чё тут делаешь?..
Она едва не натолкнулась на шедшего ей навстречу рыжего парнишку в клетчатой рубашке и синих линялых штанах. На лице его красовалась странная маска: два прозрачных стекла, скрепленных металлическими ободками… Интересно, зачем нужна маска, если под нею всё видно?
– Привет. Я просто гуляю, – дружелюбно улыбнулась она и стала ждать продолжения диалога, надеясь, что постепенно выяснит, кто этот юноша и куда ей самой теперь идти.
– – Ни фигасеньки! – присвистнул он. – Ты в своем репертуаре! Химию-то сдавать вообще собираешься?
Она понятия не имела, куда и зачем ей что-то надо сдавать, но даже бровью не повела:
– А, как-нибудь обойдётся.
– Ну да, Марь Максимна тебе бы трояк и за красивые глазки поставила, но ведь там будет комиссия!
– И что случится, если я не смогу её сдать?
– Ляль, ты чё, совсем чокнутая? В десятый класс собираешься?
– Да вроде бы собиралась.
– Слушай, хочешь, поднатаскаю тебя?
– В каком это… смысле?
– На самом деле там всё очень просто и логично, просто надо вникнуть в главные принципы, особенно в неорганике… Пойдём хоть ко мне, хоть к тебе…
Паренёк вдруг смутился, и она поняла, что в его предложении, сделанном явно от чистого сердца, мог быть и скрытый, не совсем безобидный смысл. Однако она совсем никого здесь не знала, а парнишка явно был настроен доброжелательно, хотя выражался не слишком учтиво. Наверное, тут так принято.
– Лучше ко мне, – решительно сказала она.
По крайней мере, с его помощью она хотя бы узнает, где живет.
– И вот еще что. Пожалуйста, если тебе не трудно, не зови меня Лялькой. Я – Клавдия. Клава.
Он усмехнулся:
– Да ради бога! Но тогда уж взаимно. Я больше тебе не Рыжик, не Родька, а Родион!
«Родион»?…
Это имя ей показалось прекрасным. В Мидонии так могли бы звать принца, который ей мог бы понравиться. Но тамошний принц звался совсем иначе, и нисколько не нравился ей…
8
– Каков мой распорядок на нынешний день? – изо всех сил стараясь выглядеть естественно и беззаботно, спросила принцесса Эвлалия у молодой сухощавой дамы, похожей статью и нарядом не на служанку, а скорее на фрейлину.
Та учтиво, но с полным достоинством поклонилась ей и плавно, чуть растягивая слова, изрекла:
– Ваше высочество нынче немного рассеяны. Однако я с удовольствием повторю сказанное мною при Вашем утреннем туалете. После обеда с Ее величеством королевой Вас ожидает урок истории, переодевание, верховая прогулка по парку, затем вновь переодевание и урок танцев. После этого Вы еще раз переоденетесь и изволите выпить чаю. Далее – урок музыки и переодевание к вечернему балу.
Распорядок, о котором Ляля раньше могла лишь мечтать! Вот, оказывается, как живут настоящие принцессы! Никаких хождений на мелкооптовый рынок с сумкой-коляской, никакой толкотни в тролейбусе, никаких семи уроков подряд… Зато семь смен нарядов за день!
Однако при мысли о том, что вскоре ей предстоит увидеть королеву, которая здесь считает ее своей дочерью, заставила Лялю прямо-таки измениться в лице.
– Что с Вами, Ваше высочество? – не преминула заботливо спросить первая дама, по-видимому, камеристка.
– Может быть, мне лучше сегодня обойтись без обеда? – попыталась выкрутиться Ляля. – У меня… немного живот болит.
– Да, а чуть раньше Ее высочество жаловались, что ей трудно дышать, – добавила заботливая служанка.
– В таком случае Вам следует лечь в постель, Ваше высочество, – заявила фрейлина. – А я немедленно дам об этом знать Ее величеству.
– Что вы, не стоит, уже всё прошло! – запротестовала еще больше струхнувшая Ляля.
– Вашим драгоценным здоровьем рисковать ни в коем случае недопустимо! – безапелляционно отрезала фрейлина и, отвесив ей краткий поклон, стремительно вышла из комнаты.
– С госпожой Норбертой лучше не спорить, – покачала головой камеристка и приоткрыла дверь в спальню принцессы.
– Вот именно, Селия! – раздался властный голос Норберты из анфилады.
Ляля, а ныне – принцесса Эвлалия, сочла за лучшее покориться.
По крайней мере имена своей камеристки и фрейлины она теперь знала.
