Записки гражданина в трёх частях. Заговор пенсионеров. Часть 1

Отнюдь не глобальные проблемы мироздания в эту ночь тяготили отпущенного на все четыре стороны из полицейского участка Максима Семёновича: мужчина чинил крамолу против старшей по дому бабы. Мало того, что под водительством пенсионерки патриоты чуть не лишили хранителя европейских ценностей крыши над головой, так ещё самостийно повязали украинских родичей. Под конец облизывания ноющих ран, Максим Семёнович невзначай набрёл на общечеловеческий характер своей мести. Пора было положить конец матриархату в бывшем господском доме, дабы навсегда покончить с мифом об управляющих государством кухарках.

Озаботившийся глупой затеей господин не стал долго канителиться и призвал в свои апартаменты единомышленников из числа пострадавших от самоуправства ответственной гражданки соседей. На зов явились осмеянный родственник владельца управляющей кампании Матвей Давыдович, оскорблённый обвинениями в смертоубийстве Яков Кузьмич, глубоко уязвлённый посрамлением зазнобы повелитель электричества Ефим Водопьянов. Уже глубокой ночью кашевары изготовили-таки густое варево из козней для Марии Павловны с запахом ядреных специй. Разойдясь по своим комнатам в предрассветном мареве, они забылись тревожным сном бунтовщиков накануне неурочного восстания.

Весеннее утро на следующий день выдалось благостное: ни одна тёмная тучка не омрачала голубеющий небосклон, ни один лиственный вздох деревьев не будил горестных воспоминаний, ни один голубь не страдал от неразделённой первой любви. Ничто не предвещало драматических событий в отдельно взятом людском сообществе. Правда, русский чёрный терьер Патриот как-то слишком беспокойно бегал по двору, не находил себе места от отчаяния. Да бесхозный пёс в отвоеванной россиянами от хохлов собачьей будке скулил надсадно.

Как раз в этот момент Мария Павловна спозаранок обходила жильцов общежития для сбора средств на уборку лестничных клеток. Сначала поклонница телевизионной Ольги Наталья Ивановна брезгливо отказалась вносить плату под предлогом неэстетичного вида уборщицы, затем Яков Кузьмич сослался на отсутствие денег из-за заокеанских санкций, в довершение этой фронды Матвей Давыдович грубо рыкнул барсуком в грудь. Максим Семёнович вообще не открыл дверь: мол, у него начались творческие позывы в эмалированный ночной горшок. Само собой, вносить тугрики в общий котёл из своего кармана пенсионерка не собиралась и пошла по истоптанному доселе пути – объявила о созыве общего собрания. Благо, все обитатели комнат пребывали на заслуженном отдыхе, свободным временем стеснены не были.

Откуда ни возьмись, нарисовался во дворе озлобленный на Марию Павловну за активную жизненную позицию сотрудник управляющей кампании Виктор Савельевич. Все попытки угомонить отвечающую за порядок россиянку отсылками на сложную международную обстановку кончались истошным женским криком. Тут кстати появился шанс укоротить новоявленную защитницу обездоленных масс. Тем паче, что одним из зачинателей порки выступал любимый племянник руководителя родной конторы: об этом Матвей Давыдович доложил наверх ещё поутру. Лучшего способа выслужиться перед шефом и не придумать!

Повод для общего сбора со слов Марии Павловны многим обывателям показался ничтожным. Посему во двор высыпали только те, кому внутренний голос пророчески шептал о зреющей в доме смуте. Книгочея Ирина Сидоровна вызвалась вести собрание, нейтрально настроенный Антон Павлович согласился председательствовать, Виктор Савельевич самоуправно настоял на своём обязательном членстве в президиуме. Первым слово взял Матвей Давыдович и как обычно встал на канализационный люк возле канцелярского стола широко раскоряченными ногами:

– Люди! Вы знаете, какая тревожная ситуация сложилась в мире. Мы живем в осаждённой врагами крепости. Один отечественный чиновник так прямо и заявил – мол, «американские санкции сродни глобальному потеплению – повлиять на это мы не можем». Англосаксы сменили тактику – решили взять нас измором.

– Ага! – ухнула филином учёная дама Софья Марковна со стула, шутовски вращая округлившимися глазами. – А истинно государственный деятель признал – дескать, «санкции – это шанс проявить лучшие черты национального характера». Вы же паникёры, инда не предатели! Лучше бы запретили своим внукам таращиться в кинотеатрах на американские фильмы.

– Это тут причём? – застрекотал выхухолью оратор, гневно сверкнул золотым зубом и неожиданно резво подпрыгнул на своём месте. – В жесточайших тисках ограничений Мария Павловна ведёт вредительскую политику, угнетает управляющую кампанию завышенными требованиями. Вот давеча ей температура горячей воды в кране не понравилась: мол, не соответствует стандарту. Выбрала момент, когда американцы легли бревнами на пути газопровода «Северный поток-2»! Дескать, российский газ – тоталитарный и несёт угрозу, а заокеанский – демократичный и распыляет свободу.

– Да, уж, – пересмешкой перебила ставленника капитала грамотейка Ирина Сидоровна, протёрла опухшие от ночного чтения вежды носовым платочком. – Янки уничтожили большую часть коренных народов Америки, подвергли атомной бомбардировке японцев. Англичане несколько сот лет кроваво грабили Индию, немцы превратили в прах шесть миллионов евреев, украинские националисты резали как свиней поляков, потомки самураев уничтожили семнадцать миллионов китайцев. Но главная угроза миру и цивилизации на этой планете – всё равно русские!

Глухой людской ропот прокатился по двору, отозвался оглушительным собачьим лаем «собаки Сталина». Кондратий Ефимович нежно потрепал Патриота по оттопыренным ушам в знак одобрения, возмущённо возвысил слегка охрипший голос:

– Я не понял. Четыре жильца отказались вносить денежную лепту в уборку лестничных клеток, так? Почто мы заокеанские препоны здесь обсуждаем? Надо призвать к порядку отщепенцев, да вынести им общественное порицание.

Выручать гибнущую пиратскую команду устремился Яков Кузьмич. Напоровшимся на айсберг морским судном мужчина врезался в крыльцо дома и отчаянно заверещал сидящим на плече капитана забубённым попугаем:

– Отменят американцы санкции – буду платить взносы! А то, что получается? У Марии Павловны сын – государственный служащий, каждый месяц матушке в клюве денежку приносит. Я же – одинокий дикий утёс на берегу бушующего океана. Пусть ваши дети голосуют на выборах за либералов, тогда янки нас полюбят. Для зачина надобно выбрать ответственным гражданином по дому Максима Семёновича.

– Горе нам, горе, – засвистала всех наверх боцманом Мария Павловна, стремительным ходом подплыла к вставшему на прикол соседу. – Ты же сам за нынешнюю власть голосовал, чего нынче её ногами топчешь! Да мы англосаксам мешаем жить самим фактом существования. Два британских политолога выпустили книжку: мол, Запад ненавидит Россию за злонамеренное противление установленному американцами миропорядку. Тоже мне – открытие! Министр обороны Англии давно заявил – дескать, сдавшаяся Россия тщится пересмотреть итоги холодной войны. Они считают нас побеждёнными, а кто им страну сдал?

Ответом на вопрос стало тесное окружение стульями со всех сторон изрядно струхнувшего Максима Семёновича. К огорчению патриотов, представитель управляющей кампании не допустил рукоприкладства и решительно извлёк либерала из людского кольца. Виктор Савельевич потребовал продолжения общего собрания, угрожающе намекал на тяжкие последствия от насильственного завершения словопрений. Всё это время переминавшийся с ноги на ногу на канализационном люке Матвей Давыдович вознамерился открыть свой гадкий рот, как вдруг неумолимо приближающийся к нему русский чёрный терьер проявил характер. Патриот сел на задние лапы возле него, злобно урчал вырывающимся кипятком из засора в кухонной раковине. Этим сразу же воспользовался страстно ностальгирующий по стране Советов Игнат Васильевич. Мужчина взошел на крыльцо и оттеснил Якова Кузьмича к стене мусорным баком. Ритмично постукивая деревянной клюкой по заплёванному украинскими гостями камню, сторонник социалистических идей возвестил:

– Значит, так. Россия уже заплатила контрибуцию Штатам по итогам холодной войны благодаря продажным политиканам конца прошлого века. Урановая сделка Черномырдин – Гор стала пораженческой платой за сокрушительный разгром. Пятьсот тонн оружейного урана в течение двадцати лет наша страна поставляла на нужды Запада за один алтын. Доднесь половина электричества на американских атомных электростанциях производится благодаря российскому урану. Так что только за это янки должны целовать нас в засос с утра до вечера!

– Ага, дождёшься! – проурчала премудрой глазастой совой Софья Марковна, колыхнулась всем сухопарым телом на стуле как на ветке. – Они лелеют мечту о восстании российской элиты, дабы расчленить Россию на удельные княжества. Вот наше правительство давно носится с идеей поделить страну на четырнадцать регионов. Дескать, так будет лучше. Кому лучше? Чтобы легче было растащить державу по кускам? На потребу западным кулинарам! Но пока у них что-то каша подгорает…

И тут вышедший из длительного запоя сантехник Федот внезапно вбежал во двор, громыхая банками в объёмистой авоське. Работник разводного ключа восторженно поведал обывателям о благодатном послаблении от властей для трудящихся. Американские санкции зальют пивом. Оказывается, вновь разрешили продавать пенный напиток в ларьках днём, а главное – ночью. Ясен пень, только в звенящих банках! Видать, для подпитки алюминиевой отечественной промышленности под прикрытием заботы о пролетариях. Раззадорившийся Федот не удержался и отправил в Кремль телеграмму с предложением разливать в металлическую тару кефир, молоко – уж потакать, так потакать аппетитам олигархов. Сообщив прилюдно о своём новаторском послании в стольный град, гражданин удалился прочь рассеянной походкой ёжика в тумане. Дошла эта инициатива до адресата – неизвестно, только с этих пор сантехник не просыхал по две недели кряду.

Общее собрание тем чередом продолжилось под административное понукание представителя управляющей кампании. Очень не терпелось Виктору Савельевичу избавиться от настырной гражданки, которую не удалось соблазнить штатному ловеласу и угрозами к покорности принудить. Пивной экстаз Федота неожиданно пробудил в непьющей алкоголь за недостатком свободного времени книгочее Ирина Сидоровне глубокие мысли. Женщина всплеснула руками как скворец крыльями и звонко закряхтела:

– Да, уж! Теперь понятно, почему янки никак не дождутся бунта нашей правящей верхушки. На днях председатель правительства проговорился – мол, готов принять решения «по поддержке отдельных кампаний». Читай – монополистов! До простого люда ему дела нет. Мы – балласт, нас в любой момент можно за корму скинуть. Выходит, наша власть – классовая, буржуазная. Что «день грядущий нам готовит?»

– Ничего хорошего, – с потерянным видом ограбленной частным пенсионным фондом старушки запричитала рифмоплёт Ксения Фёдоровна, шутейно затянула кисейный платок на шее петлёй. – Теперь американцы зайдут к нам с тыла: испортят жизнь россиянам до степени озверения. Дабы те взялись за вилы, и ведь, не дай боже, возьмутся!

Само собой, вдруг проявившийся дар волхвов в пенсионерке не нашёл ответного отзвука в головах пребывающих в запасе серьёзных мужчин. Ежедневно чистящий наградной пистолет Сергей Владимирович взлетел со стула сигнальной ракетой, выпалил в разогретый светилом воздух трескучие фразы:

– Ну, это вряд ли! Народ наш от смуты «арабской весной» привился. Россия для Штатов – враг, была и будет. Да американцам плевать, какая у нас власть, главное, чтобы под них прогнулась. И прогнётся, если вы мутить воду будете. Оборотитесь на Украину! Была гарная дивчина, а кем стала? Имеют хохлушку в западном борделе все, кто до украинского чернозёма охоч.

– По-вашему разумению, лучше «исполать тебе» еженощно режиму петь? – прошипела дикобразом скатившаяся со стула сторонница «яблочной партии» Серафима Петровна и надкусила до капель вьюшки потрескавшиеся губы. – Так сгинет русская земля от недорода, либо от вымирания граждан. Надобно с Западом мириться, не воевать же с ним! Вдруг революционные матросики под грохот канонады Кремль возьмут, что тогда?

Внезапно прогремевший среди ясного неба майский гром одних обитателей дома поверг в ужас, других – воодушевил. Лишь многоопытный мелкий государственный служащий остался равнодушен к небесному знамению, криво усмехнулся, откинулся на спинку стула, густо пробасил:

– Значит, так. Запад пролетарского восстания на одной восьмой части суши не допустит. Отечественной элите иноземных буржуев бы каждый день пугать – перегнёте палку, получите выстрел с крейсера «Авроры». Хотя, куда ей! А санкции для нас, как слону дробина. Россия сто лет живёт под ними! С четырнадцатого года нашего времени они вообще пошли каскадом по любому русскому чиху. И что? Живём, пиво пьём. Инда каждый день бить человека по голове, то уже через месяц он к этому привыкнет, да и голова затвердеет.

– Да, уж, – по-птичьи загалдела начитанная до выпадения волос на висках Ирина Сидоровна и встала в полный рост за столом президиума. – Известный немецкий политолог пишет: Россию невозможно ни разрушить, ни изолировать. Наше население гораздо выносливее западного, к комфортной жизни не привыкло. Русь можно победить только изнутри!

Книгочея с пафосным видом опустилась на место, тут же вскочила уколовшимся о металлическую кнопку на стуле педагогом и высокопарно подвела итоги:

– Вот что я вам скажу, россияне. Западная цивилизация – это всего лишь небольшой фрагмент всемирной истории, но мнит себя титульным листом цивилизации. Существовать без вмешательства в чужие дела она не может, да и не хочет. Наставляет, поучает, угнетает. Первой начала Великобритания, навязывая свои либеральные ценности «дикарям» согласно старой британской формуле: «У индейцев – нет души». «Ценностный расизм» лежит в основе всего западного самосознания.

– Ага, – неожиданно для себя поддержала извечную соперницу по интеллекту Софья Марковна, крепко сжимая дряблые коленки. – Давеча супруга Трампа для поездки в Африку вырядилась в белый костюм рабовладельца с колониальным шлёмом на макушке. Видать, с намёком на будущее порабощение. По мысли Белого дома, всё население Земли проживает на территории жизненных интересов Америки. Как только мы перестанем верить в «общечеловеческие ценности», так англосаксам сразу придёт «капут»!

– Так, пока он не наступил, давайте вернёмся в наши казармы, – нетерпеливой барабанной дробью по столу и командирским окриком вернул обывателей в реальный мир Виктор Савельевич и привстал с седалища. – Излагайте свои доводы о низвержении с поста старшей по дому гражданки, Матвей Давыдович.

К немалому изумлению посланца коммунальной конторы, сомлевший на согретом солнечным теплом канализационном люке мужчина только слабо махнул рукой, шатающейся походкой удалился в неведомую даль. Какой – то ничтожной показалась ему возня с поруганием Марии Павловны в разрезе непримиримой борьбы с империалистами, да и обида на баб как-то растворилась в лучах небесной топки. К тому же хитроватый Максим Семёнович отвел ему участь агнца на заклание, сам же прятался за спинами соседей. И пришлось обозлившемуся на предательство единоверца либералу метнуться к крыльцу, отпихнуть всё ещё маячившего на приступке Якова Кузьмича и песцом протявкать:

– Амёбы вы без мозгов! Греческий историк Фукидид в своей посвящённой Пелопонесской войне книге давно всё прописал – мол, «сильные поступают так, как хотят, а слабые страдают так, как и должны». Так было, есть и будет. Хлюпикам на мировой арене не место. Признали гегемона, так не квакайте.

Юрко проскользнув в подъезд во избежание полновесных тумаков от патриотов, Максим Семёнович притаился у лифта в надежде услышать горестные стенания по своей ущербности. Установленный радениями ныне покойного Трофима Петровича подъёмник в доме из трёх этажей вообще не должен был существовать по логике градостроительства, но, тем не менее, существовал. Как символ непобедимости коррупции! Изнурённые ходьбой пенсионеры копили ассигнации на установку лифта пять лет. Кому занес деньги деятельный покойник – осталось тайной, и обыватели ещё долго с придыханием вспоминали незнакомого всесильного бюрократа.

Само собой, после отповеди ставленника капитала пролетарии прониклись к титаническим усилиям Марии Павловны прищемить буржуям хвост с ещё большим восхищением. Во имя посрамления сторонника американской исключительности владелец «собаки Сталина» прошествовала в центр двора пламенным трибуном. Кондратий Ефимович обошёл сторонкой канализационный люк и вспыхнул искромётной речью:

– Почто мы перед англосаксами извечно шапки ломаем? Знаете, почему в тринадцатом веке на Западе появились широкополые шляпы? Чтобы нечистоты, содержимое ночных горшков из окон домов выливалось не на головы, а на них. Даже реверансы прекрасным дамам служили для сбрасывания с широкополых шляп кавалеров мусора на пол. Они так воняли, что русские смерды рядом с ними в обморок попадали бы.

И ведь, правда. Духи появились впервые в Египте, позднее венгры привезли душистые растворы для своей королевы. Европейские знатные люди приноровились заглушать смрад от немытого тела искусственным ароматом. Королева Испании Изабелла Кастильская мылась всего два раза в жизни – при рождении и в день свадьбы. На Руси в это время в банях два раза в месяц натирались мыльным корнем, отхожие места на каждом подворье были.

– Ага! – присвистнула чистюля Софья Марковна норкой, проворно вскочила со стула бойкой зверушкой. – Здравые летописцы пишут: даже мебель из красного дерева распространилась по Европе для незаметного удавления на ней насосавшихся крови клопов.

– Да, уж, но суть не в этом, – издала мягкий урчащий звук ежихой секретарь собрания Ирина Сидоровна и колко воткнула шариковую ручку в стол. – На Руси были города с поголовно грамотным населением, что позволяло славянам вести обширную торговлю в грады и веси. Наследник английской короны восемнадцать лет пребывал при дворе Ярослава Мудрого, вернулся на родину, до конца жизни считался самым образованным человеком в своих краях. Ставшая королевой Франции Анна Ярославна знала шесть европейских языков. Чего мы перед ними пресмыкаемся?

Похоже, преданья старины глубокой окончательно склонили чашу весов в пользу сохранения на ответственном посту Марии Павловны. Тогда слово взяла строго предупреждённая полюбовником о необходимости выйти на нужное управляющей кампании решение Наталья Ивановна. Дескать, иначе пусть её постель согревает подслеповатый дворник Савелий. Не то, чтобы молодой альфонс надсмехался над старухой, просто польстился на щедрое вознаграждение от коммунального начальства. Престарелая кокотка взошла на каменное крыльцо приговоренным к колесованию преступником и заголосила:

– Рождаемость в стране падает, а сия гражданка препятствует куртуазным связям между кавалерами и дамами. Так россияне уже через десять лет вымрут!

Пустопорожние камлания о потомстве из уст давно увядшей тётки вызвали у перестарков такой хохот, что вся пернатая живность испуганно снялась с асфальта под безудержное чириканье. Даже стоявший за спиной пассии электромонтёра Яков Кузьмич схватился за живот от смеха, вернувшийся к людям Матвей Давыдович согнулся пополам от судорожной икоты. Нежданно-негаданно, во всём доме погас свет и погрузил гомонящий двор в тоскливые сумерки. Это была отчаянная месть наблюдавшего за фиаско зазнобы из подвального окна повелителя электрического щитка Ефима.

Первой жертвой этого акта стал Максим Семёнович: либерал застрял в лифте и орал оттуда рожающей тройню бабой. Жильцы общежития с чувством глубокого удовлетворения прислушивались к мужским воплям из подъезда в преддверии неминуемой подачи освещения. Ибо провозвестник нового искусства водился с дочерью мэра, что для злокозненного Водопьянова могло закончиться карательным осушением. Увы, втуне. Свет зажёгся ближе к вечеру, и не по воле мучителя. Сотрудник управляющей кампании убрался в контору несолоно хлебавший со злорадной мыслью о протухающих съестных припасов непокорных обитателей дома. Впрочем, злорадность эта длилась лишь до прибытия на рабочее место.

Завершившаяся погасшими голубыми экранами крамола поначалу вызвала у посаженных на телевизионную иглу обывателей ломку. Но по прошествии часа давно утраченный мир живых эмоций возродился к жизни. Ушли куда-то на антресоли многочасовые известия из одурманенной европейской лаской Украины, заклинания о росте российской экономики. Не говоря уже о победных реляций чиновников, славословий о грандиозных успехах строителей капитализма. Люди стали прохаживаться по общему коридору, заглядывать к товарищам в комнаты на огонёк свечи. Извлекались из навесных шкафчиков упаковки с печеньем, сахарницы, пахнущие лимоном чайные пакетики. Благо, что электромонтёр над газом был не властен. Само собой, разгорелись споры о роли русской интеллигенции в истории России, поскольку именно она послужила детонатором взрывоопасного снаряда в семнадцатом и девяносто первом годах канувшего в Лету века. Для начала словопрения велись всухую.

Особенно усердствовали живущие на одном этаже жертва перестройки Игнат Васильевич, владелец «собаки Сталина» Кондратий Ефимович, любезно приглашённый Глеб Иванович. Как-то борец с огнём спас ценные документы из полыхавшего синим пламенем архива, значит, обладал сведениями о покинувших земную юдоль согражданах. Антон Павлович также осмелился в этот сумрачный вечер оставить супругу под благовидным предлогом поиска свечных огарков. Тесно расположившись вокруг обеденного стола в комнате Игната Васильевича, соседи приступили к неспешной беседе на злободневную тему. Слабо мерцающая восковая лучина в потрескавшемся блюдце создавала атмосферу позднего крестьянского перекуса. Возможно, из-за старорежимной обстановки Игнат Васильевич начал содержательное речение издалече:

– Значит, так. «Имидж Бориса Годунова сгубил Пушкин». Вообще-то хитрым умом занявший трон безродный чернец приструнил знать и правил для Средних веков разумно, милостиво. Сериал по федеральному каналу о нём видели? Инда бы не навязанное великим поэтом о царствовании Бориски представление, то жизнь Годунова могла бы лечь кирпичиком в фундамент нашего национального самоуважения. Стало быть, служить примером для современных властителей Руси. И пора уже заткнуть глотку либералам – те взяли моду изображать российскую историю как «один мрачный пыточный подвал».

– Хорошо бы, – тяжко вздохнул Кондратий Ефимович, трепетно погладил по волнистой шерстке прижавшегося к ноге хозяина русского терьера Патриота. – Изрядно поднаторел в этом центр Ельцина в Екатеринбурге. Почто могильщика отечества превозносят? Будто до Бориса второго Россия выгребной ямой была! Прослужившего много лет главным редактором «Литературной газеты» Полякова уволили за отрицание этого лживого посыла в материале «Мумификация позора».

– А как вы хотели? – поразился убогости мышления соседей Антон Павлович и громко высморкался в носовой платок. – В статье публициста содержится предсказание. Дескать, уральская столица с этим мемориалом – чёрная дыра, в которую может засосать всю державу. Точка развала страны, гнойный нарыв, который обязательно прорвётся. И только оттуда может начаться российская смута. Вот либеральная власть крылья чёрному ворону подрезала, дабы лишнего не каркал.

Обуреваемые воспоминаниями о кровавых страницах отечественной истории пенсионеры толковать о «беспощадном русском бунте» в сгустившихся черничным вареньем сумерках не пожелали. Возможно, мечтали умереть в своих постелях. Глеб Иванович тут же поспешил взорвать гнетущую тишину безрассудным выпадом в адрес всемирно известного титана мысли:

– Я, к примеру, не согласен с автором «Анны Каренины». Льва Толстого как-то спросили – считает ли он себя интеллигентом? Писатель прямо рассвирепел: «Боже меня упаси! Нынешняя интеллигенция – это такая духовная секта. Что характерно: ничего не знают, ничего не умеют, но обо всём судят и совершенно не приемлют инакомыслия». Так это словесный портрет отечественных либералов, а настоящий интеллигент всегда способен на поступок!

– Ты по советской интеллигенции не суди, – заступился за могучего классика литературы приютивший друзей Игнат Васильевич, чуть не погасив свечу жарким дыханием. – Лучшая её часть всегда отстаивала интересы страны. Кстати, на аналогичный вопрос Лев Гумилёв ответил: «Я – не интеллигент по двум причинам. У меня есть профессия, и я Родину люблю». А уж о ленинском определении этот пахучей людской субстанции вообще промолчу.

Получившие достойное образование в советских вузах перестарки по-шутовски зажали носы пальцами в знак классовой солидарности с вождём пролетариата, кроме владельца «собаки Сталина». Кондратий Ефимович решительно отринул от себя балагурство и со слезой в голосе воздал должное близким по духу мастеровым пера:

– Некоторые советские интеллигенты добровольно уходили из жизни в знак протеста против разрушения страны Советов. Например, Юлия Д. В предсмертном стихотворении «Судный час» писала: «Но боюсь, что и вы бессильны/, Потому выбираю смерть/. Как летит под откос Россия,/ Не могу, не хочу смотреть». Поэтесса отравилась угарным газом. И сколько ещё таких творцов свели счёты с жизнью, нам неведомо. Почто всех интеллигентов печной сажей мазать?

Нежданно-негаданно, в приоткрытое окно влетел белокрылый голубь. Птица принялась кружить над головой потрясённого декламатора с нежным воркованием. Первым откликнулся на живой привет осознанно погасивших свои светильники разума патриотов Глеб Иванович. Спасший на пожарах ни одну человеческую жизнь мужчина поддержал товарища запавшим в душу воспоминанием:

– Десять лет назад отечественный режиссёр Меньшов отказался вручать премию абсолютно лживому фильму «Сволочи» – швырнул призовой конверт на пол. Автора повести, сценариста в одном лице быстро разоблачили – не было в стране Советов лагерей для детей-диверсантов. Награждали порочащую нашу страну картину владельцы премии – заокеанские буржуи. Чем не поступок настоящего интеллигента?

– Значит, так. Это пример единичный. Доднесь наше гуманитарное пространство перестало быть русским, – вынес смертельный приговор властителям дум Игнат Васильевич и в бессильном ожесточении царапнул край стола острой вилкой. – На российских песенных конкурсах дети поют на английском языке, в каждой рекламе по телевизору словечки из разговорной речи янки. Куда ни плюнь – отовсюду торчат американские уши. У телеведущих сплошь двойное, тройное гражданство. На всякий случай?

И тут воспетая в народном фольклоре птаха забила крылами, упала на покрытый скатертью стол, испустила дух. Сомлевшие от символизма происходящего друзья обомлели, как будто приросли к стульям. Трясущимися руками Кондратий Ефимович завернул птицу в носовой платок, уложил в коробку из-под обуви, поставил её у двери. Никто из соседей не стал оспаривать право товарища на погребение белоснежного голубя в лесочке за домом. Затянувшееся траурное молчание прервал дрогнувшим голосом богобоязненный Глеб Иванович:

– Вот именно. Тут я с провидением согласен. Англичане нас в хвост, в гриву погоняют, а внутри страны засадный табун пасётся. Российский журналист второго федерального канала Сергей Б. имеет британский паспорт! Обладатель иноземного гражданства в общественных советах Министерства внутренних дел и Министерства обороны России до недавнего времени заседал. Это вообще как понимать?

Чёрный русский терьер Патриот вдруг поднял торчком уши, принялся с охотничьим азартом носиться по комнате, видимо, в поисках притаившегося в углу журналиста. Само собой, Антон Павлович вновь попытался усидеть на двух стульях и обратился к историческим примерам:

– Ну, привязались к человеку! Владимир П. с первой телевизионной кнопки вообще тройное гражданство имеет, и ничего. Тот ещё сторонник российской власти! При Петре I на флоте служил британец Кеннеди, до звания вице-адмирала дослужился. У него же при дворе подвизался лекарем англичанин Брюс. Почему бы нашему Президенту не иметь при себе британца?

Разлившийся по комнате яркий свет, забубнивший голосом русского англичанина телевизор под аккомпанемент заполошных криков из общего коридора, поверг пенсионеров в ступор. Едва придя в себя, они выскочили из гостеприимного крова усатыми прусаками. Застрявший в лифте Максим Семёнович выбирался наружу и награждал ненормативными эпитетами электромонтера, всех его предков до пятого колена. Увы, безо всякого толка. Повелитель электричества уже сам был не рад учинённой мести, забившись в комнатный шкаф Натальи Ивановны среди выходных костюмов бывших мужей вдовы. Водопьянов даже стал присматриваться к лучшему из них для похоронной церемонии из-за опасения сатисфакции. К чести обитателей дома, никто из них не был столь жестокосерден. Правда, врубившая свет аварийная бригада полным составом слегка прошлась по бокам Ефима кулаками.

Между тем, заглянувший внутрь освобожденного пассажирского подъёмника Игнат Васильевич был немало озадачен свежо нацарапанными выражениями на стенах. Даже самое приличное словосочетание не вязалось с самонадеянной репутацией Максима Семёновича аристократа духа. И плебей самовыражения не отказал себе в удовольствии зазвать в свою комнату друзей для продолжения интеллектуальной беседы уже при полном освещении. Знамо дело, под рюмочку водки для помина души преданной земле птахи. Угнетаемый супругой Антон Павлович вынужден был уклониться от визита, потому как увидел приближающуюся жену со скалкой в руках. По своенравности она ни в чём не уступала супруге Сократа. Смыться к бесхозному псу во дворе для прочувственного монолога тоже не случилось: слишком воинственно была настроена вооружённая деревяшкой баба.

Потерявшие собеседника в неравной борьбе с матриархатом мужчины вновь сгрудились за обеденным столом в холостяцком жилище Игната Васильевича. Тот не поскупился: выставил перед гостями запотевший мерзавчик, блюдечко с дольками лимона, початую банку с солеными огурцами, тарелку с кружками нарезанной докторской колбасы. Хлебосольный хозяин помещения питал к ней не проходящую с годами слабость, но каждый раз в наши дни ел и плевался. На что, спрашивается, страну променяли? Само собой, не гастрономическая тема озаботила в этот полночный час бывшего служаку, а выполненные перочинным ножиком либерала бранные выражения внутри лифта. Холодное оружие Максим Семёнович всегда имел при себе из-за разгула патриотических сил в доме.