Loe raamatut: «Тайны Реннвинда. Сердце тьмы»

Часть 1
Истоки

«Тебя убьет любовь»

Пролог

Я выслеживал Адельгейд без малого два года.

После смерти брата она стала осторожнее, покинула долину Рейна и двинулась через море. Тут и там по мере ее продвижения на север фиксировали вспышки мора и черной чумы, и, собирая по крупицам рассказы очевидцев, я упрямо шел по ее следу.

Где бы мне ни доводилось побывать: в городах или маленьких поселениях, всюду люди были охвачены паникой. Они рассказывали о десятках погибших и сошедших с ума людей. По их словам, жители вдруг обращались в одержимых жаждой крови монстров и без разбору набрасывались на себе подобных. Даже на своих родных или соседей. И это безумие распространялось быстро, точно зараза.

Ничто не могло остановить одержимых, кроме смерти. Да и та не всегда могла. Требовалось отрубить одержимым голову и похоронить соответствующим образом, иначе упыри поднимались из земли и продолжали свои зверства.

Долг перед Господом обязывал меня помогать несчастным, что столкнулись с черной чумой. Я не мог двинуться дальше, пока не избавил город или деревню от нашествия кровососов. Выслеживал тварей, убивал и предавал земле. А затем успокаивал людей и объяснял, как жить дальше – мне хотелось вселить в них хоть каплю надежды. И только после, прочтя молитву, я пускался дальше в путь.

Адельгейд не задерживалась нигде дольше, чем на неделю. Что-то заставляло ее двигаться все дальше и дальше на север. Как подсказали местные, она направлялась к Источнику – месту, где она могла в очередной раз поправить свои силы. После нашей последней схватки, когда древняя чуть не лишилась головы, ее могущество больше не было безграничным, и даже кровь смертных не помогала восстановиться до конца.

Мы были связаны кровью, и порой я слышал, как бьется ее сердце. В отличие от упырей, в которых она обращала несчастных, пожелавших стать ее слугами, оно у нее все еще билось. И Адельгейд знала, что я не прощу. Как знала и про участь, что ожидает ее в момент нашей следующей встречи. И потому спешила.

Во Флодберге я почувствовал, что почти нагнал ее. На городской площади творилась суматоха: обращенную приковали цепями к телеге, вокруг нее собралась возбужденная толпа. Девчушке было лет десять-двенадцать от силы, она скалилась и стучала зубами, угрожая тем, кто рисковал подойти ближе. Ее кожа была бледна и имела сероватый оттенок, а глаза блестели, и оттого взгляд казался безумным.

Такой юный упырь вряд ли был чем-то полезен Адельгейд, поэтому я решил, что она просто решила позабавиться с бедным дитя.

– Разойдитесь! – Приказал я местным. – Ей уже ничем не помочь.

Толпа, нехотя, отступила. Виной тому оружие в моих руках: такое не носили солдаты, да и выглядел я совсем по-другому – одет не как воин, скорее, как уставший, грязный путник. Они перешептывались, не отрывая взглядов от моего арбалета.

– Мы слышали о тебе, странник, – почтительно склонила голову одна из женщин. – Ты тот самый, кто расправляется с тварями?

– Возможно. – Отозвался я, склоняясь над бедным дитя.

– Как тебя зовут? – Не отставала она.

– Не важно.

Девочка вдруг подобралась и резко метнулась ко мне – настолько быстро, насколько позволяла длина цепи, которой она была прикована к телеге. Зарычала, яростно заклацала зубами. А затем также внезапно опустилась на колени и… рассмеялась.

Толпа заохала.

– Спаси ее! – Бросилась мне в ноги одна из женщин, отделившаяся от толпы. Сложила в молитвенном жесте ладони и воздела взгляд к моему лицу. – Умоляю, спаси мою дочь!

Обращенная захохотала еще громче.

– Скажи ей. Скажи! – Противно заскрипела она, скаля зубы.

– Обратной дороги нет. – Качнув головой, я с сожалением сообщил матери. – Молись за нее.

– Нет! – Воскликнула женщина, бросаясь к дочери. – Не дам!

Но люди из толпы не дали ей приблизиться к упырю, удержали за руки. Не обращая внимания на ее рыдания, я взвел арбалет, поднял его и затем прицелился девочке в лоб.

– Тебе не справиться со мной, Брэм! – Чужим голосом, усмехнувшись, вдруг произнесла она. – Не справиться-я!

– Помилуй нас, Господи. – Выдохнул я, выпуская стрелу.

Глава 1

Пышные похороны не для дхампири. Обычно их хоронят тайно.

Все, что происходит сегодня – просто фарс. Представление для местных жителей: для тех, кто пожелает прийти проститься с преподобным. Аккуратная яма в земле, опущенный внутрь блестящий гроб, цветы, речь приглашенного священника – все ненастоящее. Кроме скорби, написанной на лицах тех, кто собрался вокруг.

Асмунда действительно любили, и у него был замечательный приход. Каждый, кто пришел, высказывается о нем тепло и искренне. Но ни у кого не получается до конца поверить в произошедшее. Когда комья земли падают на гроб, я зажмуриваю глаза и до боли стискиваю зубы. «Это так несправедливо».

– Нея, – Бьорн подхватывает меня под локоть.

– Все в порядке. – Отзываюсь я, бросая на него взгляд. – Просто закружилась голова.

– Скоро все кончится, – шепчет он, прижимая меня к себе.

– Да. – Всхлипываю я.

Люди по очереди кладут цветы на могилу. Я втягиваю носом запах влаги и прелой земли. Чувствую, как меня начинает знобить, по спине бегут мурашки. Поднимаю голову и наталкиваюсь взглядом на Асвальда. Его глаза не выражают эмоций, в них лишь холод.

Сглотнув, я отворачиваюсь.

Им с Бьорном, наверное, в разы хуже, чем мне. Асмунд был неотъемлемой частью их жизни, их семьи. Они испытали глубочайший шок от его гибели. И мне тут же становится стыдно за свои переживания: это я сейчас должна поддерживать Бьорна, а не он меня.

– Погода сошла с ума. – Вздыхает Анна.

Я соглашаюсь коротким кивком и снова вглядываюсь в лица тех, кто собрался на церковном кладбище. Прихожане и жители разных возрастов и профессий. Жаль Сары нет, ей пришлось остаться с Ульриком, он еще очень слаб, и, честно говоря, в данный момент мне трудно строить теории о его дальнейшей судьбе. Все мы потеряли уже достаточно близких и просто хотим, чтобы он остался жив. Хотя, еще неизвестно, какую опасность для людей он будет нести в новом обличье, и это то, что беспокоит сейчас Асвальда не меньше, чем зализывающая раны хульдра, которой в очередной раз удалось скрыться в лесах Реннвинда.

– Нам всем нужно хорошенько выспаться. – Вздыхает цыганка. – Особенно тебе, Нея. – Она поворачивается к Бьорну. – Позаботься о том, чтобы она выпила лекарство перед сном.

Он кивает.

Мы все знаем, что она имеет в виду. Теперь без крови Кайи, которая стала для меня спасением, о нормальной жизни можно забыть. Нет, я не сетую на обстоятельства. Это определенно выход, и я благодарна, что он у меня теперь есть.

– Покойся с миром. – Причитает одна из прихожанок у липовой могилы Асмунда.

Дождевые капли стучат по куполам черных зонтов собравшихся, густой туман стелется возле самой земли. Я делаю глубокий вдох, и перед глазами опять встают картинки ночных похорон. Его настоящая могила за церковью, под раскидистым дубом. Голова отдельно – лежит в ногах, лицом вниз. Глаза выколоты. Ноги связаны, сердце вырезано и сожжено. На груди ножницы – чтобы уж точно не мог подняться из-под земли.

Снаружи в землю вбит кол – еще один уровень защиты.

Мне позволили проститься с Асмундом до того, как его брат все это проделал с его телом. Медлить было нельзя, таковы заветы предков: дхампири следует похоронить в день смерти, чтобы он не обернулся нежитью и не возвратился в мир живых.

Естественно, мы не могли тянуть с погребением и провели ритуал в ту же ночь. То, как отличались настоящие похороны от фальшивых, потрясало, но речи тех, кто пришел проститься с Асмундом, не делали вторые менее значимыми. Уверена, мой отец слышал с того света все их добрые слова о нем.

– Идем. – Берет меня под локоть Бьорн.

Я в последний раз бросаю взгляд на могилу, внутри которой покоится гроб, набитый дровами, и опускаю цветы на землю.

– Мы можем еще раз сходить туда? – Спрашиваю я, выпрямляясь.

– Когда все разойдутся. – Кивает Бьорн.

И снова я ловлю на себе ледяной взгляд Асвальда. Прихожане приносят ему соболезнования в связи с утратой, и всех волнует, конечно же, безопасность жителей Реннвинда. Заверив их, что опасное животное, унесшее жизни школьниц и пастора непременно отловят, он удаляется к церкви, дверь в которую теперь заперта.

Официально – это не место преступления. О том, что Асмунд погиб внутри знает всего пара доверенных сотрудников полиции, для остальных – пастор погиб в лесу от лап и зубов дикого зверя.

– Твой отец теперь ненавидит меня еще больше. – Говорю я, когда мы с Бьорном заходим за угол церкви.

– Из-за того, что ты вернула к жизни Ульрика? – Он помогает мне перешагнуть через раскисшую от дождя землю, поддерживая за руку.

– Из-за того, что обратила его.

Бьорн останавливается и поворачивается ко мне. На его бледном лице загорается вымученная улыбка.

– Что ты такое говоришь. – Он перехватывает зонт в другую руку и наклоняется к моему лицу. – Было бы лучше позволить Ульрику умереть? Я бы этого не пережил. Его родители, тем более. – Пальцы Бьорна гладят мою щеку. – И моему отцу пришлось бы нелегко, Нея. Как бы он объяснил эти смерти людям? Оторванная голова и рваные раны у Асмунда, колотые у Ульрика: в церкви явно произошло что-то страшное, и не только родители Улле, но и другие жители захотели бы знать, что именно.

– А так, Асвальд сказал родителям Ульрика, что тот играл со старинным клинком и случайно поранился? – Горько усмехаюсь я.

– Очень, кстати, похоже на Улле. – Замечает Бьорн, возвращая мне усмешку. – Но, если честно, не знаю. Пока он в больнице под наблюдением семейного врача Хельвинов. Доктор поколдовал над ранами, имею в виду – медицинские манипуляции, и после операции Ульрик стабилен, но все еще не приходил в сознание. Мой отец вроде наплел его родителям, что он пострадал от нападения хулиганов.

– А как же Арвид? Это ведь его рук дело. Нужно объявить его в розыск! Найти и судить!

– Отец планирует расправиться с ним самостоятельно. – Качает головой Бьорн. – И, полагаю, Ульрик, когда очнется и еще раз осмыслит произошедшее, будет с ним солидарен. Этот упырь держал моего дядю в тот момент, когда его убивала хульдра, а потом хладнокровно вонзил нож в грудь моего лучшего друга – да я тоже буду в первых рядах тех, кто понесет ему возмездие!

Глаза Бьорна наливаются блеском, и мне приходится перехватить его ладонь, чтобы успокоить.

– Теперь Арвид не упырь, а просто человек. – Напоминаю я.

– Который мог уехать из Реннвинда, оставив прошлое позади, но предпочел прибежать к Ингрид, чтобы заручиться ее поддержкой и стать верным подданным в грядущей войне. – Отвечает он жестко.

– Я не оправдываю Арвида, но он ведь просидел полгода в подвале у Асмунда: есть от чего разозлиться и поехать крышей. Полгода, Бьорн!

– Серьезно? – Он вырывает руку.

Его дыхание учащается, глаза наливаются темнотой.

– Послушай. – Я делаю к нему шаг и окунаюсь в тепло его тела. – Не злись, мы просто не поняли друг друга. Я хотела сказать, что у Арвида был повод злиться на Хельвинов, но он избрал неправильный путь. Возможно, рассчитывал, что с помощью Ингрид сможет обратиться заново. Микке сказал…

– О. Так это все из-за него? – Напряженно впивается в мое лицо взглядом Бьорн. – Из-за этого саама? Решила пожалеть убийцу из-за того, что мило поболтала с его сыном? И когда вы успели? В тот момент, пока Арвид убивал моего лучшего друга?

Я опускаю голову и выдыхаю. Дождь продолжает стучать по ткани зонта. Слова ничтожны перед тем, что я чувствую – это так больно: потерять прежнюю жизнь, вновь обретенного отца, пережить предательство и чуть не лишиться друга.

– Прости. – Вдруг тихо говорит Бьорн. – Прости, Нея. У меня голова кипит от эмоций…

– Нам всем нужно прийти в себя. – Вздыхаю я, поднимая на него взгляд. – Мы пережили ужасное, и сутки провели на ногах в попытке скрыть следы и последствия. У меня тоже голова идет кругом.

– Ты отдала много сил, а я на тебя накинулся. – С сожалением произносит он. – Эти проблемы с самоконтролем…

– Мы не мило болтали. – Поясняю я напряженно. – Эти трое знали про книгу и пришли специально за ней. Асмунд встал у них на пути и отдал жизнь за то, чтобы реликвия рода не попала в чужие руки. Микке не хотел уходить без нее, и… и он собирается обрести бессмертие. Так он сказал.

– Хочет стать кровососом? – Глаза Бьорна вспыхивают.

– Хочет заполучить силу и власть, чтобы отомстить. – Объясняю я и закусываю губу.

Его руки сжимаются в кулаки.

– Он знает, что ему придется умереть для этого? Только так Ингрид сможет поднять его из земли вампиром. Знает, что он будет лишь стригоем – упырем с ничтожными остатками разума, полностью подчиненным своей хозяйке? Да и то в случае, если ему передались способности магов его рода! Если же нет – его ждет глупая, напрасная смерть.

– Я видела его глаза, когда он говорил это. – Признаюсь я. – Микке не остановится ни перед чем. В той книге ключ к воскрешению ламии. Думаю, он и его отец надеются на то, что она обратит их.

– Тогда им придется присягнуть тьме, а эта участь не лучше участи бесправного прислужника. Вампирша сможет пробираться в их головы, когда ей заблагорассудится, и манипулировать их сознанием по своему усмотрению.

– Книга не должна попасть им в руки.

– И я не допущу этого. – Решительно говорит Бьорн.

Кивнув, я прижимаюсь щекой к его груди. Обнимаю его крепко и позволяю себе всхлипнуть в его объятиях. С трудом удерживаюсь от того, чтобы не разрыдаться.

– Мне нравится. – Слышится сквозь шум дождя голос Бьорна. – Нравятся эти штуки в твоих волосах. Серые пряди. – Его рука гладит меня по спине, забирая боль, успокаивая. – Но больше не надо никого оживлять, ладно? Я не хочу потерять тебя раньше, чем состарюсь и умру сам.

Отрываюсь от него и поднимаю взгляд к его лицу.

– Мне так страшно за Улле. – Шепотом признаюсь я.

– С ним все будет хорошо. – Обещает Бьорн, целуя меня в лоб. – Уверен, этот парень еще будет хвастаться своим шрамом в раздевалке. И расскажет с десяток баек о том, как всыпал перца напавшим на него негодяям.

– А если он не сможет контролировать себя? Обратится на людях? Или в один прекрасный день почувствует тягу убивать, завоет на луну и перекусит парочкой местных жителей? Тогда твой отец застрелит его без сожаления?

– Он не такой. Мой отец. Заверяю тебя, он не бесчувственный. Конечно же, он будет сожалеть. – Говорит Бьорн абсолютно серьезно.

– Во дурак. – Пихаю я его и тут же притягиваю еще ближе к себе.

– Уверен, мы справимся, каковы бы ни были последствия обращения.

– Ульрик был человеком. – Напоминаю я.

– Научим его охотиться на зайцев или белок. – Хмыкает Бьорн.

– Ты неисправим.

Мы застываем посреди кладбища, не в силах разомкнуть объятий. И я держусь за него, как за единственное реальное, что осталось в моей жизни. И все произошедшее вчера кажется сном, но стоит закрыть глаза, как я начинаю задыхаться потому, что вижу перед собой безжизненный взгляд Асмунда на отделенной от тела голове.

А через пять минут мы уже останавливаемся у могилы моего отца. Свежая земля блестит, напитываясь дождевой водой. Влага пузырится, заполняя собой все неровности и превращая поверхность могилы в мягкую кашу. Глядя на нее, я вижу Асмунда, лежащего под толщей влажной земли и снова прокручиваю в мыслях картинки о том, как Асвальд укладывал его в гроб: он не проронил ни слезинки, не сказал ни слова.

– А здесь покоится Мария-Луиза. – Подводит меня Бьорн к другой могиле. – Сестра моего отца и дяди Асмунда.

– У них была сестра? – Удивляюсь я.

– Она не дожила до совершеннолетия. Была слаба, и последние годы уже не могла передвигаться самостоятельно. Знаешь, мне сейчас кажется, она умела забирать боль. Потому, что помню, как я был совсем маленьким и упал однажды с велосипеда и сильно ушиб ногу – так боль прошла сразу после прикосновения Марии-Луизы. Уже после ее смерти я долго размышлял над этим и даже винил себя, что, может быть, отнял ее последние силы.

– А это кто? – Наклоняюсь я к следующей могиле и читаю. – Анника Хельвин.

– Это мать Асмунда. Твоя бабушка.

– Моя бабушка… – Я касаюсь холодной плиты пальцами.

– А чуть дальше моя бабушка. Мать моего отца. – Задумавшись, Бьорн идет по направлению к могиле, оставив меня без зонта. – Ты же понимаешь, наши отцы не были полнородными братьями. Это… невозможно у дхампири, каждый раз кто-то должен отдавать свою жизнь.

– Лилли Хельвин. – Читаю я. Мне приходится его догнать, чтобы встать рядом под зонт. Влага с волос и лба катится прямо в глаза, приходится смахивать ее ладонью. – А там?

– Могила матери Катарины. – Шепчет Бьорн. – Рядом – могила моей матери. Она была сестрой отца Ульрика.

– Столько жертв… – Тихо говорю я.

– А тут дальше покоятся мой дед, и его отец и мать. – Он указывает рукой. – Отсюда и до самой ограды сплошь могилы наших предков. От первого, который захоронен ближе к церковным стенам, до последних, что жили в последние столетия и наши дни.

Я не успеваю разглядывать их. На старых могилах уже почти не читаются имена: таблички потемнели, обросли плесенью или мхом, буквы выцвели. А Бьорн идет все дальше и дальше.

– Столько женщин, отдавших жизни ради рождения своих детей, – замечаю я, пока мы двигаемся по дорожке вдоль стройных рядов могил. – Это ужасно…

По коже пробегает озноб от мысли о том, что здесь, среди них, должна была покоиться и Карин – моя мать.

– Я ненавижу себя и свой род за это. – Голос подводит Бьорна, он сипнет. – Люди, конечно, не могут не замечать этих странностей. Сейчас, когда город развивается, и население Реннвинда заметно выросло, это так не бросается в глаза, но, по словам отца, пару веков назад об одном из наших предков ходили слухи о том, что он – Синяя Борода. Такое очень пугает людей. Наверняка, не только Асмунд, но и другие дхампири не раз задумывались о том, чтобы оборвать род, покончив со смертями невинных.

– Но без дхампири у этих земель не будет защиты, ты ведь знаешь. Чтобы решиться на продолжение рода необходимо не только хладнокровие, но и мужество.

– Осознать, что ты убьешь того, кто подарит тебе дитя, не так-то просто. Это все еще убийство. И на него ты должен пойти сознательно. – Бьорн останавливается и поворачивается ко мне. – Иногда мне кажется, что мой отец отключил все свои чувства ради долга крови. Боюсь, я никогда не смог бы так поступить.

– Ты закончил? – Раздается грозное сквозь шум дождя.

Мы оборачиваемся. Это Асвальд стоит возле церкви.

– Пора ехать. – Хмуро говорит он.

От меня не укрывается тот факт, что даже в такой момент он намеренно игнорирует меня: «Ты закончил?», а не «вы». Мы с Бьорном переглядываемся.

– Да, мы идем. – Отзывается он.

Глава 2

После того, как автомобиль останавливается у дома Вильмы, мы с Анной выходим, ожидая, что Бьорн и его отец поедут дальше – к себе, но они, на удивление, покидают салон и следуют за нами. Я решаю не задавать вопросов: слишком устала.

Анна по-хозяйски поворачивает ключ в замке и открывает дверь. Асвальд пропускает нас с Бьорном вперед. Мы входим, и я замечаю, как Бьорн прислушивается и принюхивается к тишине дома, и это правильно, ведь опасность теперь может подстерегать нас на каждом шагу. Жаль, что моя усталость лишает меня осторожности.

– Позволь. – Бьорн помогает мне снять плащ и встряхивает его.

Вода падает с ткани и лужицами растекается по полу. Скинув обувь, я прохожу в кухню. Вскоре там собираются и все остальные.

– Бьорн! – Едва присев на небольшой диванчик, я подрываюсь и вскакиваю обратно, заметив красное пятно, расплывающееся на его рубашке. – У тебя кровь!

Все устремляют взгляды на Бьорна, и он растерянно опускает глаза на свою грудь, пытаясь отыскать там то, что не на шутку встревожило меня.

– Твое плечо. – Показываю я, приблизившись. – Сядь, пожалуйста.

Его отец придвигает ему стул, и Бьорн опускается на него.

– Нужно снять рубашку. – Говорю я. – Крови довольно много.

Пока я помогаю ему расстегнуть ее, Анна находит аптечку, хватает ее с полки и приближается к нам.

– Что там?

– Рана. – Спустив рубашку вниз, произношу я. – Вроде не глубокая, но Бьорн ее, видимо, не заметил, не перевязал, и потому она кровоточит.

– Сначала схватка с хульдрой, затем похороны Асмунда ночью. – Вздыхает он. – На мне было столько крови, когда я вернулся в дом, что уже непонятно было, где чья. Я просто принял быстренько душ, переоделся и поехал обратно на кладбище.

– Нужно обработать. – Осмотрев порез, вздыхаю я.

– Ерунда, царапина. – Коснувшись моего запястья, произносит Бьорн. – Я даже не чувствую.

Он смотрит на меня с таким теплом, что мои щеки моментально краснеют. Боясь, что Асвальд это заметит, я осторожно высвобождаю руку и отвожу взгляд.

– Все равно обработаем и заклеим.

– Нужно зашить. – Легонько сдвинув меня в сторону и склонившись над раной, констатирует Анна. – Она хоть и выглядит небольшой, но может доставить неприятности. Хульдра постаралась.

– Она отбивалась. – Хмыкает Бьорн. – Даже не пыталась наносить удары: выбрала момент, чтобы вырваться, и из последних сил рванула в лес, чтобы спасти себе жизнь. Если бы я не переживал за вас, то бросился бы за ней и нагнал. Услышав истошные вопли из церкви, я принял решение вернуться.

– Нужно было довести дело до конца. – Безразлично говорит Асвальд, отходя от нас на шаг.

– Я не мог оставить Нею и своих друзей. – С вызовом отвечает ему Бьорн.

– Асвальд, подай-ка мне вон ту коробочку. – Обернувшись, командует цыганка. – Нужно обработать иглу, чтобы я могла подлатать твоего сына.

Кивнув, начальник полиции берет с полки указанную коробку и протягивает ей. Я с трудом сдерживаю смешок: вряд ли, кто-то другой может обратиться к начальнику полиции и старшему рода дхампири словом «подай-ка», и это ему сойдет с рук. Но что удивительно – Асвальд даже бровью не ведет.

– Подержи-ка. – Продолжает раздавать ему указания цыганка. – Вот так, а теперь эту. Сюда. – Рассмотрев придирчиво на свет кончик иглы, она наклоняется к плечу Бьорна. – Потерпи, малыш, будет больно.

– Я вам не ма… А-а! – Морщится он, когда игла вонзается в кожу. И, вздохнув, стискивает зубы.

– А что насчет нее? – Спрашивает Асвальд, почесывая подбородок. – Хульдры. Она пострадала?

– Как следует. – Заверяет его Бьорн, позабыв о боли. – Мое обращение в медведя было для нее сюрпризом. Ей повезло, что я еще не освоился в зверином теле, так бы от нее остались только лохмотья из мяса и кожи.

Асвальд выдыхает с рычанием: каждое упоминание о медведе-оборотне напоминает ему, что его сын больше не тот, кем он его знал.

– Она сама зверь, поэтому ей легче сражаться с противником в человеческом обличье. – Добавляет Бьорн. – Сила, ярость и скорость медведя неприятно ее поразили. Если она и оправится от ран, то еще не скоро.

– Готово. – С улыбкой говорит Анна, любуясь швом. – Кто желает кофе?

– Я жалею, что дал ей уйти, отец. – Не обращая на нее внимания, продолжает Бьорн. – Больше этого не повторится. Обещаю. В следующий раз я разорву ведьму на куски.

Асвальд оставляет его слова без ответа. Садится за стол, сцепляет руки в замок и уставляется в одну точку.

– Значит, все будут кофе. – Цокнув языком, говорит Анна и отправляется к плите.

– Нужно что-то сделать с пятном. – Тихо вздыхаю я, разглядывая рубашку.

Игнорируя мои слова, Бьорн рывком возвращает ее на плечи. Напряжение между ним и его отцом возрастает и уже буквально трещит в воздухе.

– Отец, у меня получится. – Глядя на Асвальда, говорит он. – Все мои способности на месте: сила, выносливость, скорость, я даже по-прежнему вижу духов! Я просто стал сильнее.

Он встает, подходит к столу и садится напротив него. Я остаюсь стоять в паре метров от них, не зная, что мне делать.

– Я все еще воин, папа. – Пытается достучаться Бьорн до отца.

– Но не дхампири. – Темнеет взгляд Асвальда. – Никто до конца не знает, что ты теперь такое. Что она из тебя сделала. – Мечет он молнии в мою сторону.

Я сглатываю. Бьорн злится сильнее. Вот-вот разразится буря, но на помощь приходит Анна.

– Не унижай своего сына, Асвальд, а то получишь по башке. – Уперев ладони в стол, говорит она ему прямо в лицо. – Ты меня знаешь, я на такое способна. Терять мне нечего. Никто другой не скажет тебе в лицо, что ты высокомерная задница, а я могу. – Она дерзко ухмыляется, приподняв одну бровь. Ей нравится, что ее слова приводят начальника полиции в смятение. – Твой род получил свое начало в тот момент, когда мать-природа этого захотела. Что-то должно было регулировать популяцию вампиров, и появились дхампири. Не для того, чтобы ты ощущал себя сейчас пупом земли, а для равновесия. В твоем сыне все еще течет твоя кровь, и пусть половину ее заместило что-то иное, но он все еще дхампири.

– Анна. – Нетерпимо выпаливает Асвальд.

– А что, если это тоже божий промысел? Что, если высшие силы хотят, чтобы ваш вид развивался, становился сильнее. Вдруг это путь эволюции?

– Тебе карты сказали? – Смеряет он ее ледяным взглядом. – Или ты эту чушь на ходу придумываешь?

Она застывает с открытым ртом. Затем вздыхает и отходит к плите. – Карты не говорят чего-то определенного. Пока. – Анна отворачивается, достает из шкафчика бутылку и стаканы и ставит на стол.

– Что это?

– Сидр. – Отвечает цыганка. – Эта ситуация меня доконает.

Асвальд, молча, придвигает к себе бутылку и открывает легким движением большого пальца. Для этого ему даже не приходится использовать открывашку. Затем он разливает сидр по стаканам.

– За Асмунда. – Анна выпивает напиток залпом, вытирает рот рукавом цветастой рубахи и возвращает стакан. – Еще!

Отец Бьорна выгибает бровь.

– Не смотри на меня так. Моя дочь в больнице со своим парнем, он вчера чуть не умер. И она чуть не умерла, да и мы все постоянно в опасности, и не знаем, что будет завтра. Мне страшно до усрачки! Наливай!

Он наполняет ее стакан.

– Спасибо. – Благодарит Анна. И замирает, дожидаясь, пока Асвальд не возьмет свой стакан. – Давай же, ну.

– За моего брата. – Хрипло говорит он.

– И что мы теперь будем делать? – Спрашивает цыганка, покончив с напитком с грохотом обрушив стакан на стол. – У тебя есть план?

– Мы будем начеку. – Осушив свой стакан, отвечает Асвальд.

– Гениальный план.

– Что?

– Она соберет армию и притащит сюда. С помощью ламии или без, не важно, Ингрид все равно сделает это. Эта тварь одержима местью. – Анна тяжело вздыхает и наклоняется на стол. – Ты же понимаешь, что это не моя война? Я могу собрать вещички: наберется не больше пары сумок, и свалить подальше, но, если останусь, я хочу знать, как ты планируешь справиться с ней.

– Ты можешь ехать, я тебя не держу. – Отвечает Асвальд. На его лице ни тени эмоций. – В одном ты права: это не твоя война.

– Вот оно! – Ударяет ладонями по столу Анна и выдает пару фраз на цыганском: надо признать, звучат они точно крепкие ругательства. – Высокомерие, которое не дает тебе включить мозги и просто подумать!

– Ты меня подловила. – Говорит он саркастично. – Все, сдаюсь и включаю мозги.

Бьорн покашливает и отодвигается от стола.

– Засунь свои детские обидки подальше, дхампири! – Рявкает на Асвальда цыганка. – Мы говорим о серьезных вещах и, быть может, о выживании человечества! Если Ингрид поднимет древнюю, погибнут сотни людей, а затем тысячи! Мир утонет в крови!

– Она ее не поднимет. – Уверенно отвечает Асвальд и складывает руки в замок.

– Если твои предки похоронили ее, как следует. – Хмыкает Анна. – Лучше бы они вовсе сожгли ее дотла.

– Им не найти ее кости.

– Уверен?

– Только я знаю место. – Ни один мускул не дергается на его мужественном лице. – И книга. Но она не откроет секрета посторонним.

– И все же, Ингрид нужен один из вас, чтобы провернуть это дельце. Значит, она собирается использовать кровь дхампири для пробуждения древней.

– У нее ничего не выйдет. – Качнув головой, замечает Асвальд. – Даже если случится так, что она найдет останки древней, ей не удастся вернуть ей бессмертие и могущество, а без них ламия – просто кровосос.

– Значит, вероятность есть?

– Книга под защитой. – Уголки его губ напряженно подергиваются.

– А вы все?

– Примем меры предосторожности.

– У тебя, хотя бы, есть союзники, Асвальд? – Придвигаясь к столу, спрашивает Анна. – Если Ингрид притащит армию темных, кто встанет на вашу сторону? Кто будет защищать Реннвинд плечом к плечу с тобой? – Она позволяет себе усмехнуться ему в лицо. – Вы только и делали, что изгоняли отсюда одаренных. Столетиями! Не удивляйся теперь, что саамы или даже цыгане захотят встать на сторону того, кто будет сильнее в это битве.

– Что ты предлагаешь? – После недолгой паузы спрашивает он.

– Сколько человек она сможет поднять из земли? – Хмурит лоб цыганка. – Нужно провести ритуал на кладбище и понять, кто имел магические силы и был захоронен не по правилам. Это будет очень тяжело. Для меня. Но так мы сможем контролировать эти могилы и предпринять меры, чтобы не допустить подобного.

– Это хорошая идея. – Нехотя, соглашается Асвальд.

– Можно патрулировать лес. – Вмешивает Бьорн в их разговор. – Будет здорово, если удастся взять след Арвида или Ингрид. Сейчас хульдра, вероятно, слаба, но позже обязательно вернется.

– Или пришлет кого-нибудь. – Говорю я.

Бьорн согласно кивает, а Асвальд даже не поворачивается в мою сторону. У них с Анной продолжается дуэль взглядов. Все уже забыли про то, что собирались пить кофе.

– Нанести удар первыми это хорошо. – Вздыхает цыганка. – Но Ингрид поставит защиту, и найти ее будет очень сложно. Точно так она заблокировала сознание Неи, чтобы та не расправилась с ней во сне. С черной магией я связываться не стану, но вот защитить этот дом и ваш, пожалуй, попробую. Для этого мне понадобится помощь Сары, а также кого-нибудь из наших. Ты не будешь против, если сюда приедут каале?

– Пусть приезжают. – Выдыхает Асвальд, сдаваясь. – Только никаких краж и дебоша.

– Великодушно. – Кивает она с усмешкой. – Так кто еще на твоей стороне, Асвальд? Если ты хочешь биться, тебе стоит собрать верных людей.

– Инспектор Бек – последний из оставшихся драконов в этих краях. Без видимых трансформаций, но весьма опасен – извергает огонь. Мы заключили соглашение о том, что он не будет использовать эти способности, разве только при необходимости – таковая еще, кстати, не наступала. Взамен на позволение остаться в Реннвинде, Бек принял на себя обязанности служить под моим руководством и помогать защищать границы округа.

– Бек – дракон? – Уставляется на него Бьорн.

– Драконы существуют?! – Изумленно спрашиваю я.

– Ты ведь говорил, что у него «некоторые» таланты. – Хмурится Бьорн. – Теперь я начинаю сомневаться в значении слова «некоторые». – Он усмехается. – То-то от него такие странные вибрации идут. Дракон… С ума сойти!