Loe raamatut: «Синестеты»

© Лена Крошилина, 2021

ISBN 978-5-0055-6839-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

Уважаемый читатель, постарайся воспринять этот рассказ, как фантастическую историю, которая могла бы произойти в любой вымышленной вселенной. Не ищи в ней скрытых смыслов, сложных метафор, научно-популярных отсылок и религиозных образов. Вполне вероятно, автор о них даже не думал. В тексте будет много и всякого, честно обрати внимание на то, что заденет струны твоих эмоций более прочего, возможно, именно это поможет лучше узнать себя. Подумай, какого цвета, звука или запаха ты хочешь стать. И стань.

Рена. SUPERгерой

Рената смотрела телевизор. Странное дело, в этом году окружающий мир кажется очень маленьким. Внутри ее полупровинциального города тепло и уютно. И она точно знает, что секрет семейного счастья – Останкино, «Пикадор» – спелый кетчуп, а инопланетяне – просто фантастика. Рекламы было много. Очень много. И она казалась Ренате осколком будущего, которое могло не случиться. Но в котором очень хотелось жить. А вокруг таяла атмосфера пасмурного невзрачного вечера. Именно такие вечера в средней полосе с гордостью принято называть «лето».

Рена собиралась мигрировать в старшие классы школы. «Сегодня, – думала она про себя, – я самый ординарный из всех рядовых организмов на районе».

В этой девочке не содержалось чего-то выдающегося, зато чувствовалось много простоты и открытости к окружающему суровому миру.

В своей голове Рен, как и многим ее сверстникам, конечно, хотелось стать особенной. Поэтому время от времени она представляла, что умеет читать мысли или двигать взглядом предметы. Но самой большой мечтой было проснуться однажды утром супергероем. Не таким, чтобы кого-то обязательно спасать, а так, чтобы отличаться от толпы, носить крутой костюм и сиять во всех телевизорах страны. А если получится, то и ближнего зарубежья. Сражаться за добро и справедливость, нести возмездие во имя какой-нибудь экзопланеты, учиться в школе магии и волшебства и чтобы ни один одноклассник не посмел называть ее модным ругательством «отстой».

Воспитывалась Рен в традиционной постсоветской семье с достатком, недалеким от прожиточного минимума. Ее мама, продавец молочных продуктов, и дед, бывший инженер на авиастроительном заводе, всеми силами пытались всучить ей достойное образование.

У Рен на случай, если она забудет, что такое достойное образование, есть чёрный список профессий, в кого нельзя вырастать. Первым в списке значился дворник. Тут нельзя дать маху. Далее шли представители гуманитарных направлений – художники и актеры, фотографы и писатели, психологи и философы. Все это было непонятно, нестабильно и не укладывалось в известное представление о счастье.

Но выбор все же имелся. Во-первых, разрешено хотеть профессию нотариуса или бухгалтера – модно и недорого, во-вторых, всегда есть опция пойти в инженеры – это очень немодно, зато бесплатно. Ни первое, ни второе в подростковой душе особо не откликалось, хотелось же вырасти в супергероя. Но, как говорили в рекламе из телевизора: «Oй, ну надо так надо!» И Рен продолжала получать среднее образование в средней школе со средним упорством и интересом.

– Ты опоздаешь, Рен! – звучало где-то очень далеко и очень близко.

Рен открыла глаза. Сегодня у нее в планах есть два важных чекбокса: пройти медосмотр и подать заявление на получение паспорта. Последнее звучало особенно длинно, скучно и подразумевало столкновение с действительностью. Что такое столкновение с действительностью, Рен знала хорошо.

Душные очереди, в которых бабуля неприятным голосом громко и не всегда по делу требует справедливости. До жути голодные в своей циничности терапевты, пожирающие глазами коробку «Родных просторов», принесенную мамой Рен на очередной прием. Это бордовые женщины в регистратурах и болотные мужчины в форме у входа в посольство, желтоватые библиотекарши с хроническим бронхитом, синеватые ребята с тремя белыми полосками и черно-алыми когтистыми банками у подъезда и все остальные, серые, замешанные в ту самую действительность, с которой так не хотелось сталкиваться. И уж тем более спасать.

Первым в списке значился поход к окулисту. У Рен не наблюдалось особых проблем со зрением. Небольшое отклонение в -1,5 и легкий астигматизм не требовали решительных мер, но порой доставляли дискомфорт. Кабинет был светлый и на удивление чистый.

– Ш, б, м, н, к, ы, м, б, ш, ш, ы или к, сейчас… К, нет, м…

– Спасибо, правый глаз чуть лучше -1,25. Носите очки? – спросила доктор.

– Да, иногда. Те, что вы прописали в прошлом году. Еще чернику ем! Правда, редко… когда у мамы зарплата, но все равно, помогает же, – ответила Рен.

– Нужно больше уделять внимание глазам. Ухудшение незначительное, но оно есть. Любите стереограммы?

– Это как Фантомашки? – спросила Рен.

– Не буду загружать вам голову сложными терминами вроде диспаратности и триангуляции. Это что-то вроде дополнительной гимнастики для глаз. Смотрите на такие изображения, и усталость снимается. Рекомендую. Вот, кстати, есть у меня один экземпляр, можете взять на время.

Доктор протянула Рен небольшую книжку в мягком переплете, обложка которой была покрыта множеством хаотичных маленьких изображений, смысла и связи в которых абсолютно не прослеживалось.

По дороге в паспортный стол Рен забежала в киоск на автобусной остановке купить бутылку колы и двойной сникерс. Захваченные оказались съедены за мгновение. Любую еду Рен воспринимала как топливо. Есть топливо – есть движение. «Есть движение – есть жизнь», – думала она.

К безальтернативной очереди Рен подошла с пониманием и готовностью. Она спросила, кто последний, и встала у окна. Помещение казалось маленьким и полутемным, плотность напряжения на квадратный метр достигала максимальной отметки. Плиточный пол, желтые стены, одна, заполненная ожидающими людьми, лавочка и заветная, наглухо закрытая дверь. Рен стала изучать персонажей вокруг. Это ее маленькое хобби – наблюдать и искать общие поведенческие паттерны. Рен где-то слышала слово «бихевиоризм» и даже представляла, что понимает его значение, но на деле ей просто нравилось раскрашивать людей в разные цвета.

Вот стоит терракотовый пухлый иностранец в очках, он вроде пришел за какой-то визой. А рядом с ним пара зеленых женщин, они шепчутся, неприятно шипят и постоянно осматриваются. У другого окна пожилая пара с кипой бумаг и бледно-фиолетовым сыном, он нервничает, переживает и постоянно смотрит на часы. Еще оранжевый молодой человек, он был очень грустный, и это вносило некоторый диссонанс. Замкнула очередь мадам в розовом пиджаке с большими губами, сумкой и запросом.

Икебану завершал красноватый мужчина, открывающий изредка заветную дверь. Мужчина-проводник закипал. Это и понятно: на него сыпался весь гнев душной комнаты. Он стоически переносил все тяготы и лишения службы, но с каждым выходом становился немного краснее.

– А можно мэнэ сопросить толко? – без надежды пинговал Иностранец каждый раз, когда выходил Проводник.

– Ждите, вас позовут! У нас тут все с разными вопросами! – отзывался Проводник.

– Ой, ну хос-спади..третий час-с-с-с-с-с пош-ш-ш-шел, – шипела Зеленая женщина.

Рен решила немного отстраниться и взглянуть на книжку, которую дала ей Доктор. Она переходила от одной страницы к другой. Упражнение давалось ей легко. Бинокулярное зрение реально работало. Среди хаотичных рандомных принтов Рен свободно читала зашитые в них объемные образы. Она смотрела, смотрела… и вдруг перевела взгляд на приоткрывшуюся заветную дверь.

Рената в момент взбодрилась. Из двери что-то вытекало и сочилось. На вид странная подвижная биомасса грязного цвета с включениями чего-то бумажного и иногда блестящего.

– Рената Романова? – прервал голос Проводника.

– Я здесь!

– Проходите!

– Да ну, бред какой-то… – подумала Рен и устремилась в комнату.

Фаина

– Не-е-е-е-е-ет! Я не собираюсь выбрасывать это, ма-а-а-ам! Тут все нужное! Вот этот свитер счастливый! Я сдала в нем геометрию! – кричала рыжеволосая девочка с веснушками во все лицо.

– Ты говорила, алгебру.

– Да какая разница! Отдай! А вот это, вот это, мам, статуэтка маленького несчастного котика, ты только посмотри на его глаза, и журналы, и калейдоскоп! Ма-а-а-ам! – продолжала девочка. С каждой новой эмоцией волосы топорщились сильнее.

– Ладно, перебери ещё раз и оставь, что хочешь.

Девочка резко выхватила большую коробку с вещами у мамы из рук и с трудом утащила в свою комнату.

Фаина была не из тихих. Ее эмоциональности можно только позавидовать. Училась Фаина плохо. Да чего уж говорить, почти и не училась. Но подходила ко всем задачам с заметным старанием и немалым усердием. Если нужно выписать цитаты великих людей, она их выпишет, красиво, аккуратно и с любовью, но ни одной, конечно, не запомнит. Зато дорисует завитушки на полях.

С одноклассниками тоже беда: ужиться с таким характером сложно, легче немножко всех презирать и иногда жаловаться своей подруге Ренате, что учится на год старше.

Больше всего на свете Фая любила детали. Фигурки из киндер-сюрпризов, книги, коллекции марок, фишек, сумок громоздились на уходящих под самый потолок стеллажах в ее маленькой комнате с зелеными обоями.

Родители достаточно зарабатывали, чтобы все это великолепие перманентно пополнялось. А Фая при виде очередной чудесной вещицы начинала светиться и расплываться в широкой белозубой улыбке. Иногда вещи были аккуратно расставлены, а иногда валялись по углам, но это не играло роли, так как они у нее были. А где и как они были – совершенно не важно.

Фая ждала Ренату в гости. Та говорила про какие-то дела с паспортом. Раздался звонок, на пороге стояла Рен, в глазах читалось беспокойство.

– Нормально все? – спросила Фая

– В общем-то, да, хотя не совсем. Весь день мерещится какая-то дичь. Правда, не знаю, что это. Может, погода меняется…

– Какая погода! Волнуешься из-за старших классов. Авось да небось. Я вот не парилась бы вообще на твоем месте. Включаешь состояние невидимости, ты это умеешь, – Фая натянула на голову свой огромный желтый свитер и вытянула вперед руки, изображая то ли зомби, то ли неопознанный летающий объект.

– Не, тут другое. Будто я что-то знаю, но не могу пока сформулировать, что именно. Как со словом, вертится на языке, но никак не вспомнить. – Рен опять взглянула на обложку книги со стереограммами и резко перевела взгляд на полки с коллекциями Фаины. Ее зрачки расширились, а потом резко сузились.

– Чего? – нарушила тишину Фая. – Ты меня пугаешь… Слушай, может, чаю? Сейчас смастерю.

– Да, давай, – вздохнула Рен.

Фая ушла на кухню. Слышно, как она суетливо гремит посудой и включает воду. Рен облокотилась на спинку кресла, ей пришло в голову посмотреть на комнату тем же перекрестным взглядом, каким она смотрела сквозь стереокартинки. Комната немного расплывалась. И в один момент будто начала становиться живой. Полки, на которые падал зеленый рефлекс от обоев, начинали обрастать плесенью и местами ржавчиной. Эффект был едва заметный, но чем дольше Рен продолжала смотреть, тем тревожнее ей становилось.

– Эй! Готово! Малиновый, твой любимый! Пошли-пошли-пошли! – тараторила с кухни Фая, и Рен устремилась на ее зов.

Сирин

К слову о паспорте. Ренате так и не удалось за один подход разобраться со всеми документами. Оказалось, у нее нет второй копии свидетельства о рождении. Это означало только одно: нужно сталкиваться с действительностью еще раз.

Рен отложила это мероприятие на конец рабочего дня. Вечерело, она была не вполне уверена насчет приемных часов, но решила попытать удачу.

Входная дверь в здание открыта. Следовало подняться на третий этаж. В пустых лестничных проемах Рен никого не встретила, но это не смутило ее – все-таки конец дня. Тусклый свет сочился сквозь оконные разводы. Звук шагов отзывался громким эхом. Комната с заветной дверью находилась в конце длинного коридора.

«Странно, – подумала Рен, – тоже никого… Тем лучше, быстрее закончу».

Свет от одной из ламп немного вибрировал. Рен сфокусировалась на нем буквально на мгновение. Всего мгновение она смотрела словно сквозь коридор. Но этого хватило, чтобы в тусклом искусственном потоке фотонов различить страшный образ.

Она увидела гигантскую белую массу. Из этой массы сочилась какая-то мутная жидкость. Рен едва ли могла разобрать, где там голова. Девочку охватил страх. Она будто стала видеть то, что всегда находилось рядом, витало в воздухе, но теперь явилось в такой осязаемой и уродливой форме. Она сделала шаг назад и поняла, что жидкость очень напоминает клей, подошва еле оторвалась от пола. А тем временем монстр становился все ближе.

Рен уже могла разглядеть детали. Тело состояло из бумаги, вернее, из кипы бумаг. Видимо, поэтому чудище казалось таким белым. Клейкая липкая масса позволяла частям держаться вместе. Еще виднелись таблички «приемные часы», «обед», «закрыто», «перерыв 15 минут» и многое другое – скрепки, папки, файлы и печати. Ближе к середине туловища Рен заметила бейдж. На нем крупными Arial-буквами значилось «Бюрослава». На самом верху этой груды виднелись два горящих красных глаза.

Рен решила, что ей пора. Пора бежать со всех ног к выходу. И как можно быстрее. Но с каждым шагом клейкой жижи становилось все больше.

По колено в вязкой субстанции, Рен с трудом пробиралась лестнице. В какой-то момент она подумала: «Ну вот и все. Какая нелепая, бумажная смерть. Или я сплю? Да, конечно, я сплю! Что за фигня?»

Но проснуться никак не выходило. Когда масса достигла шеи и остались виднеться только две торчащие ладони и голова, Рен набрала побольше воздуха и нырнула. Она не очень понимала, что делать. Но в тот момент сомнений не было, нужно действовать именно так. Масса еще немного продвинулась вперед и замерла. Стало очень тихо. Лишь редкие звуки падающих капель нарушали немой вакуум. Так прошло несколько минут, а потом чудище содрогнулось. Что-то рвалось из него наружу. После трех нарастающих толчков в центре субстанции произошел взрыв, разметав часть бумаг. Пуля, вылетевшая из гущи монстра, переливалась ярко-голубым светом и парила в воздухе. Это сияла птица Сирин. С глазами Рен.

Сирин перемещалась очень быстро, открывая двери и впуская свет закатного солнца. Она подхватывала бумаги, прорываясь сквозь дрожащую и гудящую массу. Сирин летала из кабинета в кабинет, упорядочивая все нужное и выбрасывая все ненужное. Невероятным образом она точно знала, что и как делать. Движения были настолько стремительные, что казалось, будто она телепортируется из одной точки в другую. Чудище становилось меньше, а голубое сияние в коридоре усиливалось. Наконец Сирин добралась до бейджа. Она сорвала его, и взрывной волной оставшиеся бумаги разлетелись по своим местам. В воздухе под потолком парила человек-птица и худощавая женщина в очках и тускло-розовом костюме. Глаза женщины закрыты. В руках она сжимает красные корочки диплома и янтарную фигурку жирафа. От женщины тоже исходит небольшое сияние, но очень слабое, еле заметное.

Сирин почувствовала покалывание в руках, она подняла ладони и посмотрела на них. Пальцы ощутили что-то фарфоровое и холодное. Небольшое блюдце, на котором лежало маленькое аккуратное красное яблоко. Фрукт сделал оборот по кромке, в центре стали появляться изображения и образы. Они сопровождались приятным голосом. Не очень понятно, женский это голос или мужской, но после него жизнь Рен изменится. Она чувствовала, пути назад нет.

Яблоко, блюдце, Интропос

Ткань мироздания устроена так, что абсолютно все люди в ней рождаются с суперспособностями. Есть четыре основных и три промежуточных. Всего семь. Кроме того, возникают сложные гибриды. Каждый человек может проявить свою способность в любой момент жизни. Врожденно он получает предрасположенность только к одной из них, но при разных обстоятельствах и усилиях имеет право развить ЛЮБУЮ или даже несколько.

Привычная вселенная и мы – части одного существа Интропос, не путать с Янтропосом. Это существо, как и любой организм, растет и развивается. Сейчас оно находится в стадии бурного формирования. Можно считать его подростком. Мы, как клетки этого организма, маленькие создатели реальности, можем благоприятствовать его росту или, наоборот, тормозить. Любой энергообмен, переход из одного состояния в другое – это трудно, многие частицы нашей цивилизации сопротивляются. Потому столько людей бесцветны. Их называют монохромы. Они отдают свой цвет и сияние в пользу очагов воспалений, что заставляют все системы жизнеобеспечения страдать и корчиться от боли. С ними ты сталкиваешься каждый день.

Небольшая болезнь продолжает обеспечивать стабильный рост, заставляя эволюционировать организм. Однако переизбыток очагов, что объединяются в более мощные системы, влечет за собой необратимый процесс, после которого организм погибает и перезапускается. Наша задача – продолжать здоровое естественное развитие Интропоса, избавляя его от ран и ссадин, опухолей и поражений. Можно считать, что люди, грамотно проявившие способность, образуют иммунную систему или становятся стволовыми обновляющими клетками, позволяя делать процесс существования для всех живых существ приятным и безболезненным.

Со временем Интропос перезапустится, но это его естественное и повторяющееся состояние. Расти, разрастаться, а затем усыхать, сжиматься в точку и начинать сначала.

Проявившиеся получают сундук и блюдце, что у тебя в руках. В сундуке лежит способность и инструкция пользования. Очень часто кандидаты не любят читать инструкции и тратят свою полезную энергию, не подозревая, что таким образом создают лишь новые очаги поражений. Известные персонажи, которые выбросили мануал, – Кощей, Баба-яга, Иван-Дурак. Мы будем называть их просто – IDurak. Они, разумеется, также нужны организму, чтобы развиваться.

Очаги поражения выглядят как черные дыры с радужным ободком. Из этих очагов и появляются монстры. Мы называем их Лихо. Ты поймешь, насколько они разные и страшные по-своему. Внутри каждого Лиха находится ничего не подозревающий монохром или IDurak.

Твоя задача – искать очаги и уничтожать Лихо, освобождая того, кто внутри. Эти люди не вспомнят, что произошло, и будут винить тебя в своих бедах. Но у них все еще есть шанс проявиться. Мы не в силах им помочь. Наша цель – дать им время. Проявиться они могут только сами.

Каждая способность – поток из ощущений. У нее есть свой цвет, звук, запах, стихия. Каждый человек ощущает свою способность всем телом и однозначно определяет ее. С древних времен те, кто наиболее удачно проявляли свои способности, назывались именами персонажей низшей мифологии и героями былинного эпоса – ведьмы и русалки, колдуны и богатыри. На самом деле – обычные люди с ярким и цветным состоянием ума. Запустить процесс самостоятельно тяжело. Обычно это результат тяжелого потрясения, врожденного обстоятельства или неистовой работы над собой.

Если ты держишь в руках блюдце, значит, у тебя все получилось. Ты – птица Сирин. У тебя есть крылья, чтобы быстро переносить информацию, и острый ум, чтобы исследовать. Используй это правильно и давай возможность проявиться другим, уничтожая очаги.