Через несколько недель после похорон Олега мы, наконец-то, встретились с Юлькой. Она вернулась в Россию, чтобы оформить документы и насовсем уехать в Германию.

– Как ты вообще? – Юлька с сочувствием смотрела на меня.

– Нормально. Ушла в работу, много пишу.

Юлька кивнула.

– Это правильно. Знаешь, так странно, наши мужья погибли почти в одно время. Дети остались без отцов. Что творится! Только вот у меня есть близкий человек, который много лет ждал меня и дождался.

Я улыбнулась.

– Здорово. А ты правда не злишься на меня из-за Ильи? – И вроде бы мне не нужно было её прощение или одобрение. Ведь мы, возможно, больше никогда уже не увидимся. Но всё же хотелось услышать это. Хотелось, чтобы хоть кто-то сказал мне, что я не последняя сволочь.

– Саш, поверь, я очень рада, что у вас был роман, пусть и короткий. Мы с Ильёй давно уже перестали быть близкими. И я не только про секс. Мне даже стало легче, когда я узнала, что вы с ним…. Ну, я подумала, что так мне будет проще ему всё рассказать.

– Что рассказать?

Юлька опустила глаза, а потом резко подняла их на меня и улыбнулась.

– Я тебе не говорила, что двенадцать лет назад у меня был парень в Германии. Я тогда поехала по обмену на год учиться. В общем-то, у нас была сумасшедшая любовь. Пашка очень классный, добрый и порядочный. Не то что я. А ко всему прочему еще и безалаберная, потому что двенадцать лет назад я залетела.

Я приоткрыла рот.

– Ты забеременела от Паши? Тебе сколько тогда было?

– Двадцать лет. Да, но узнала я на пятом месяце. Понимаешь, я вообще тогда не думала о семье и детях. Я каждый день где-то тусовалась, прогуливала учебу, короче, кайфовала. И ребенок никак не вписывался в эту жизнь.

– Но ведь ты же не сделала аборт, – предположила я.

– Я бы сделала, если бы узнала о беременности на раннем сроке. Но на пятом месяце уже ничего не поделаешь. Я была в панике, постоянно плакала и думала только о том, что теперь моя жизнь кончена. Но Пашка… Он повел себя как настоящий мужик. Замуж позвал. Но я тогда так злилась на него, что послала куда подальше. Наверное, от постоянных переживаний или из-за регулярных пьянок на первом триместре, моя беременность закончилась преждевременными родами. На седьмом месяце родился малыш. С патологией. Врачи боролись за его жизнь, и он выжил. Только стал инвалидом. «Он никогда не сможет ходить». Так мне сказали в больнице.

Юлька посмотрела на меня со смущением. Её глаза наполнились слезами. – Я отказалась от него. Я бросила своего родного сына. Правда, Пашка тут же забрала малыша к себе домой. Он его выхаживал, а я вскоре уехала из Германии. Даже мои родители не знают о том, что у меня есть сын.

Я молча смотрела на неё, не зная, как реагировать.

– Ого! И ты все эти годы ездила к ним.

Юлька покачала головой:

– Сначала я вообще пыталась всё забыть, как страшный сон. Работала, встречалась с друзьями, много путешествовала. А когда вышла замуж и родила Нину, то подумала, что не могу так. Материнский инстинкт проснулся во мне только со вторым ребёнком. И вскоре я поехала в Германию. Пашка так изменился. Он повзрослел, возмужал. Конечно, ведь ему надо было столько проблем решать. Хорошо, что его мама помогала. Но как раз незадолго до моего приезда она умерла. А я впервые после родов увидела сына. Максимилиан. Так он его назвал. Макс просто удивительный мальчик. Такой умный, уже в девять лет начал программировать. В общем, с того дня всё пошло по-другому. При малейшей возможности я приезжала к ним. С Пашей мы не сразу возобновили близкие отношения. Но всё же это случилось, и тогда я поняла, что хочу уйти от мужа. Ну и потом я набиралась смелости во всём признаться, но так и не смогла.

– Вот это да. Ты очень сильная.

– Шутишь?! – грустно сказала Юлька.

– Нет. Каждый может совершить ошибку, но только единицы возвращаются, чтобы её исправить.

– Мне никогда не загладить свою вину перед Максом. Он рос без матери столько лет…

– Прекрати! Ты иначе поступить не могла. Ты была не готова. И если бы осталась с ними через силу, возможно, это сделало бы тебя несчастной. Столько женщин в послеродовой депрессии губят себя или детей. Ты бы никогда не стала той, кто ты есть сейчас. И ещё. Никогда бы не родилась твоя дочь – Нина.

Юлька с благодарностью посмотрела на меня.

– Спасибо.

– Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.

Мы поболтали ещё немного и попрощались. Не навсегда, но я-то знала, что больше не увижу её. Когда теряешь близких людей, неважно, умерли они или уехали, то чувствуешь себя немого потерянным. И кажется, что больше никогда уже не найдёшь таких друзей.

Юлькина тайна приободрила меня. Значит, всё же не только у меня есть секреты. Значит, я не такая плохая. Конечно, Юлька никого не убивала, хотя я могу чего-то не знать. Но мать, бросившая своего ребёнка, ничем не лучше убийцы.

В последнее время я всё чаще задумываюсь над тем, чтобы написать книгу о себе. Надо сделать это как-то завуалированно и не в ближайшие годы. Пока Лизе не исполнился восемнадцать лет, и думать нечего об этом. Я же не Юлька. Я не буду бросать своего ребенка. Но всё-таки если когда-нибудь меня прижмут, то я бы хотела уйти только так. А это, к сожалению, может случиться в любой момент. Ведь Виталику почти удалось.

Недавно я размышляла о том, что первое убийство редко бывает удачным. Это правда. Взять даже Виталика. Ведь он не хотел убивать соседа. Так получилось. Но получилось неудачно, и его почти сразу поймали. А моё первое убийство не только не удалось, но ещё и повлекло за собой последствия в виде замужества.

Десять лет назад, когда я находилась на грани отчаяния и самоубийства, я решила избавить себя от мук. Моя нервная система, взращенная психопатичной мамашей, дала слабину. Меня буквально разрывало изнутри от чувства долга, тревоги и потерянности. Денег на психолога у меня не было, как и информации о том, что делать с депрессией. Да я даже и не пыталась найти ответы в Гугле. Мне казалось, что умереть – не такая уж и плохая затея. Особенно привлекала меня мысль о русской рулетке. Нет, конечно же, я не собиралась приставлять к своему лбу пистолет с одной пулей. Да и пистолет-то взять было негде. Но сама идея о роке, судьбе или случае мне нравилась. И я решила сделать себе ловушку, о которой прочитала в одной книге. Организовать несчастный случай, и, если попадусь, значит, я, наконец-то, избавлюсь от земных мучений. А если нет… В глубине души я надеялась на второй вариант. Эта игра придала мне сил. Поэтому в день, когда должна была решиться моя судьба, я заметно нервничала.

И никогда не любила пробежки. Этот вид спорта не для меня. Но ради своего плана мне пришлось пойти в парк, установить ловушку, а потом просто наматывать круги. Причем в месте опасности я намеренно закрывала глаза, чтобы не жульничать. Судьба так судьба. Но вот уже три круга пройдено, а ловушка не сработала. Я засомневалась в том, что всё правильно установила. И вот на четвертом круге получилось. Почти. В ловушку попался незнакомец и едва не погиб. Он распластался в нескольких сантиметрах от приготовленных мною шипов.

Когда я его увидела, то одновременно испытала несколько чувств. Радость, что ловушка сработала. Разочарование, что попалась не я, и тут же облегчение. Ведь попалась не я! А ещё восторг. Я могла убить человека. Я могла убить и остаться безнаказанной. Эта невероятная власть опьяняла. Естественно, что личность попавшегося меня очень заинтересовала. Этот случай полностью изменил мою жизнь. Лучше любого психотерапевта. Я захотела жить, творить и вытворять. Вскоре мне стало любопытно. Как это, убить человека. Ведь у меня почти получилось тогда, когда я и не хотела вовсе убивать. Что же будет, если я действительно захочу?

Всё свое свободное время я тратила на две вещи: Олега и книгу. Я изучала его жизнь, встречалась с ним, мы много болтали и, в конце концов, мне показалось, что я влюбилась. Я вышла за него замуж и забросила свою книгу. У меня пропал к ней интерес. Какое-то время я пыталась писать что-то ещё, но ничего хорошего из этого не получалось. Я искренне засомневалась в себе. Жизнь с Олегом была предсказуемой, но скучной. Особенно в постели. И мне захотелось немного развлечься. Я даже не ожидала, что у меня реально получится организовать несчастный случай для незнакомца. Я расставила ловушку и просто ждала, когда она захлопнется. И вот это случилось. Погиб пожилой мужчина. Моя жизнь забурлила событиями. Я отслеживала все новости, была на похоронах, даже подружилась с внуком погибшего. И вот тогда-то я и поняла, что это отличная идея. Увековечить дедулю в моей книге. Я потратила несколько месяцев, чтобы изучить его биографию, съездить в места его молодости. И в книге он получился таким правдоподобным. Только ещё лучше, чем в жизни. Я сделала его героем и оставила в живых, хотя в реальности он гнил в гробу.

И тогда я подумала, что жизнь этого мужчины была скучной, по крайней мере, по сравнению с книжным героем. Зачем тебе жизнь, если ты не умеешь ей правильно распоряжаться? В общем-то, меня не особо мучали угрызения совести, ведь весь свой лимит я исчерпала в детстве. Когда не спала ночами из-за очередного маминого приступа ярости. Хотя по большей части меня мучала не совесть, а страх. Она любила повторять, что может делать со мной и говорить мне что вздумается. На том простом основании, что она – мать. И это вселяло в меня ужас. Но после своего первого удачного убийства я больше ничего не боялась. Я почувствовала себя уверенной, взрослой и самодостаточной. И пусть внешне моя жизнь не изменилась. Я всё ещё работала в офисе за три копейки, я всё еще жила в старой однушке с Олегом, я всё ещё не написала ни одного бестселлера, но в тот момент я получила кое-что большее. Убеждённость в том, что теперь у меня есть рецепт успеха. Убийство дало мне очень много энергии, которой хватило с избытком на книгу. И я знала, что рано или поздно сорву свой куш. Так и случилось.

Ну а с Аней действительно вышел прокол. Когда я приехала на день в Питер и соорудила ловушку в салоне красоты, то с предвкушением ждала свою жертву. Она появилась через два дня. Как же мне нравилось писать про Аню. Женский армрестлинг, муж – абьюзер, и всё это на фоне детства в маленьком городке. Я там побывала. Но никто и словом не обмолвился про то, что она дружила со своим двоюродным братом, а тем более спала. Всё-таки их родители постарались скрыть эту запретную связь. Иначе бы я вряд ли стала о ней писать. И никакая чуйка не сработала. Если бы они с Виталиком были родственниками по отцовской линии, то был бы шанс заподозрить что-то. Ведь тогда бы у них были одинаковые фамилии. Но оказалось, что их матери родные сестры, которые умеют держать язык за зубами.

Забавно, что при выборе псевдонима подсознание сразу выдало мне девичью фамилию моей матери. Морсунова. Мне хотелось вложить какой-то смысл и эмоции в своё новое имя. И мне удалось. По крайней мере, меня каждый раз передёргивало, когда кто-то упоминал мой псевдоним – Морсус. Наверное, это отголоски детской травмы.

Каждый из нас может создать монстра. Но лучше всего в этом преуспевают родители. Особенно матери. Даже не представляю, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы у меня была добрая, любящая и адекватная мама. Может быть, всё к лучшему? Ну была бы я счастливым ребенком, из которого потом выросла в среднестатистического скучного взрослого. А так я богата, знаменита и опасна. И единственный человек, который мог бы меня остановить – это моя мама. Хорошо, что она далеко и не знает обо мне ничего. Хотя моя популярность растет и, возможно, дошла даже до таких долбанутых тёток, как она. Но теперь я знаю точно, что моя матушка не способна на убийство. Она слишком труслива и может только поколачивать беззащитных детей. Я пошла не в неё.

Десять книг. Десять несчастных случаев. Десять жертв. И лишь один человек, который это всё знает. Ну, или почти один.

***

Виталик лежал на своих нарах лицом вниз. Ему дали десять лет строгого режима. И то лишь потому, что адвокат в качестве мотива двух убийств давил на ревность. Будто он, Виталик, был давно влюблен в Сашу. И приревновал её сначала к соседу, а потом к Илье. Но получалось, что его совсем не волновал муж Саши, которого, по такому раскладу, Виталик должен был убить первым.

Ну да что уже об этом думать. Суд вынес приговор. А Виталик вынес свой. Всю ночь он не спал. Рыдал. Потому что прочитал десятую книгу Саши. И всё сразу понял. Теперь она мужа своего убила. Виталик обвинял себя в том, что не смог избавить мир от этой чокнутой твари. Не успел. Струсил. Но у него есть целых десять лет для того, чтобы спланировать идеальное убийство. А может и того меньше, если по УДО выпустят. В тюрьму он больше не сядет. Только не из-за неё.

Виталик перевернулся лицом вверх и распахнул глаза. Привыкшие к темноте, они различали каждое очертание. Виталик покрутил в руке маленькую фотографию Анюты, с которой он не расставался последние годы.

– Я отомщу за тебя, – прошептал он фотографии.

Ответом ему был недовольный храп сокамерников.