Тот, кто живет в колодце

– Извини, в последнее время я вела себя… по-идиотски, – тихо признала Юля. – Я исправлюсь.

Это далось ей нелегко, но теперь она могла сказать, что справилась: она больше не избегает его, снова остается после уборок на чашку кофе и «поболтать». Даже пару раз интересовалась, не нарисовал ли он чего-то нового и не пора ли им заняться расследованием еще какой жути, связанной с легендами их небольшого города, но пока этого не произошло.

Юля мысленно вернулась к кошмару, от которого проснулась сегодня. В прошлый раз все тоже началось с тревожного сна. Если и в этот раз окажется, что он стал предвестником нового «приключения», впору будет решить, что она заразилась от Влада экстрасенсорикой.

Мама так и не дождалась от нее более внятного ответа, чем безразличное пожатие плечами, но и задавать новых вопросов не стала. Взглянув на часы, она вдруг осознала, что уже опаздывает, и принялась подгонять Семку.

Юле торопиться было некуда, поэтому она спокойно доела завтрак, пролистывая ленты соцсетей и ставя лайки забавным постам. Проводив маму и брата, она вернулась в свою комнату и включила музыку: одну из тех зажигательных композиций, под которые они танцевали на тренировках. Несколько минут Юля импровизировала, используя свои самые любимые движения. Это стало еще одним новым утренним ритуалом, ради которого она и вставала пораньше: движения разгоняли кровь по венам, заряжали бодростью и позитивом, каких Юля никогда не испытывала в начале дня раньше.

Но сегодня даже во время «танцевальной зарядки» она никак не могла отделаться от тревожных мыслей. Образы из сна воскресали в памяти и крутились перед глазами, пока Юля неожиданно не поймала себя на осознании: во сне она искала не фигуру в темном балахоне, а что-то другое. Но вот что именно, так и не смогла вспомнить.

Глава 2

26 декабря 2016 года, 11.05

Капитан Соболев не любил серийников. Не то чтобы он любил каких-то других убийц, но серийники, кроме прочего, вызывали у него еще и страх, в котором трудно было себе признаться, поэтому он предпочитал считать это чувство отвращением. В преступлениях с мотивом найти убийцу в разы проще: он, как правило, находится в ближнем окружении жертвы. Даже в случаях с заказными убийствами, с которыми в Шелково сталкивались не так уж часто, концы можно отыскать. Не всегда реально доказать, но это уже другое дело.

А вот серийные убийцы редко связаны или хотя бы знакомы со своими жертвами. Часто те выбираются случайным или почти случайным образом, убийства происходят в разных местах, и, прежде чем удается вычислить закономерности и определить почерк убийцы, успевает погибнуть много ни в чем не повинных людей.

И это не говоря о том, что у некоторых серийных убийц даже толкового почерка нет: они просто убивают, когда становится невмоготу, порой переезжая с места на место, меняя способы и типаж жертв. Таких даже вычленить сложно, а поймать и вовсе можно только случайно.

Вот и в истории с серийником, существование которого в Шелково им недавно пришлось признать, пока мало что было понятно, хотя он убил по меньшей мере уже троих.

Они, конечно, надеялись, что список жертв ограничивается теми, о ком им известно, но последний труп по ряду причин едва не пропустили, а значит, могут быть еще. Два тела из трех убийца оставил в таких заброшенных местах, что только счастливая случайность позволила обнаружить их достаточно быстро.

Заварив себе свежий кофе и щедро насыпав в кружку сахар, Соболев подошел к доске, на которой они собрали информацию по всем известным случаям, пессимистично оставив достаточно места для еще такого же количества жертв. Хотелось надеяться, что остановить маньяка удастся раньше, чем потребуется доска побольше.

Но пока ситуация выглядела не очень радужно. Об убийце более или менее уверенно они предполагали всего две вещи: он, скорее всего, местный и по той или иной причине неравнодушен к мистическим городским легендам, коих в Шелково оказалось неожиданно много.

Первой жертвой в начале сентября стала Ирина Рязанова, студентка двадцати лет, работавшая в службе эскорт-услуг. В ночь на третье число она приехала с кем-то в полуразрушенную усадьбу рядом с Шелково – Грибово. С кем и на чем ехала, доподлинно установить так и не удалось. Известно было только то, что отправилась она туда с закрытой презентации, организованной холдингом «Вектор». Единственный свидетель утверждал, что она садилась в такси с другой женщиной. Но до сих пор они не нашли ни то такси, ни женщину. Поэтому не могли точно знать, поехали ли они сразу в Грибово или Ирина встретилась потом с кем-то еще, с кем туда и отправилась. Утром тело девушки нашли в одном из помещений дворца в круге пентаграммы. Она захлебнулась водой из местной реки, что стало своеобразной иллюстрацией местной легенды о призраке Хозяйки: деревенской девки, любовницы хозяина, утопленной за ведьмовство.

Вторую жертву обнаружили в октябре на местном кладбище: Соколов Иван Андреевич лежал задушенный на могиле своего полного тезки. Пентаграммы в тот раз не было, по крайней мере, они ее не разглядели, поэтому и не связали случаи, но тело лежало в той же позе: раскинув руки и ноги «звездочкой». Парень был местным, работал менеджером, ни в каком сомнительном бизнесе не замешан. Незадолго до гибели поссорился с подружкой. Та решила, что он ей изменяет, и ночью на кладбище вызвала Ночного Смотрителя – призрака, способного наказать любого. Так утверждает еще одна местная легенда: Смотритель забирает названного недруга и душит на могиле тезки.

В каждом из двух случаев за первым убийством последовало похожее второе, поэтому Соболев убеждал себя, что найденные убийцы совершили оба. Хотя нестыковки, конечно, были. И преступники, признаваясь, отрицали свою причастность к первому случаю. Но кто же им верил? Соболев вот не верил.

Пока они не нашли третий труп – Ярослава Бойко – в подвале главного корпуса заброшенного детского лагеря. Тело лежало в уже знакомой пентаграмме, а рядом сидела кукла. По легенде куклы в этом лагере по ночам оживали, похищали и потрошили отдыхавших там ребят, потому что сами мечтали стать настоящими детьми.

Вспомнив тот подвал, Соболев непроизвольно поежился. Прошел месяц с тех пор, как он остался в нем один на пару минут. Точнее наедине с проклятой куклой, которую не успели упаковать как вещдок. Целый месяц он пытался убедить себя в том, что зловещий смех в пустом помещении ему почудился, а движение головы куклы и нахальное подмигивание нарисовала потревоженная фантазия, но получалось плохо. Соболев не был впечатлительной барышней и никогда не замечал за собой склонности к подобным выкрутасам подсознания. Он всегда воспринимал реальность такой, какой она была, ему никогда ничего не мерещилось. Даже по пьянке: он всегда знал меру и до чертей не допивался. А в тот вечер был на службе и соответственно трезв как стеклышко.

Так что же тогда произошло? Ну не могла же кукла взаправду смеяться, крутить головой и подмигивать? Не могла!

Соболев сфокусировал взгляд на фотографии с места обнаружения третьего трупа, на сидевшей рядом с телом кукле. Фотографии не лгут: вот она сидит и смотрит на парня со вспоротым брюхом, а чуть позже она смотрела прямо на него, на Соболева!

Он сделал глоток стремительно остывающего кофе – отопление в отделении всегда оставляло желать лучшего – и вновь заставил себя не думать о кукле, как делал весь месяц. Следовало сосредоточиться на убийствах.

Итак, три месяца, три легенды, три трупа. Логично было ожидать четвертого в декабре, но вот уже месяц близился к завершению, а пока ничего похожего они не нашли. У убийцы кончились сюжеты? Или он испугался? Или в этот раз он спрятал тело так, что его не найдут никогда?

Они, конечно, пытались собирать местные легенды, им даже подсказали группы в соцсетях, где их публиковали, но историй там было много, проверять все – долго и сложно. Да и не всегда возможно. Чего только стоит та история про лифт, уезжающий в преисподнюю: ни в одной версии легенды не упоминалось, в каком именно здании он находится. И таких абстрактных страшилок хватало.

Так что идти от легенд казалось бесперспективным. Идти от личности убийцы было еще сложнее: они с уверенностью не могли сказать даже, какого он пола. В первом случае убить мог кто угодно, во втором эксперт уверенно говорил о больших мужских руках, задушивших жертву, а в третьем гипотетическая свидетельница утверждала, что некая «она» позволила посмотреть ей на убийство Бойко.

Правда, полагаться на ее слова Соболев не мог: девчонка явно сбрендила в ту ночь, когда на ее глазах убили парня. Ничего конкретного так и не сказала, а потом и вовсе впала в буйное состояние, ее пришлось успокоить и усыпить лекарствами, а после пробуждения она пошла в отказ и принялась утверждать, что ничего такого не было. То ли у нее действительно память отшибло, то ли она пыталась косить под невменяемость: пока даже врачи не были уверены.

В любом случае девица так и не сказала, кем была та загадочная «она». И Соболев иногда задавался вопросом, не могла ли девчонка иметь в виду куклу? Бред, конечно, но в голову то и дело лезло.

Он сделал еще один глоток кофе, переводя взгляд на другую фотографию – ту, что висела центральнее, не примыкая ни к одному из трех случаев. Но от нее тянулись стрелочки ко всем.

Потомственная ясновидящая, адепт Школы Двенадцати Сфер – или просто ведьма – Аглая, в миру Татьяна Гусарова, мелькала в этой истории с самого начала и возникала каждый раз, когда происходило новое убийство.

Ирине Рязановой она нагадала предложение, которое приведет ее к богатству, а потом и некоего «пикового короля», который будет с ней до конца жизни. В результате девушка стала эскортницей и, познакомившись на той злосчастной вечеринке с кандидатом в пиковые короли, отправилась в Грибово пытать на предмет светлого будущего портрет Хозяйки. Почему ее вдруг перестало устраивать гадание Аглаи – неизвестно.

Подруге Ивана Соколова она нагадала измену жениха, а потом еще и надоумила натравить на него Смотрителя, когда бестолковая легковерная девица решила отомстить за поруганные мечты. Позже, по ее собственному признанию, Аглая напоила самого Ивана нитразепамом, испугавшись его праведного гнева. В ту же ночь Иван погиб, совершенно не сопротивляясь убийце: спал под действием снотворного. Совпадение? Или уснувший где-то парень просто стал легкой добычей? Соболев сомневался и в том, и в другом. Не верил он в такие совпадения и случайности. Их маньяк определенно относится к организованным убийцам, поэтому и жертву он, скорее всего, выбирает заранее. И, вполне вероятно, как-то «ведет» ее к неизбежному финалу.

Тогда кто в данном случае Аглая: убийца или просто сообщник? С одной стороны, маньяки редко работают в паре, с другой – на шее Соколова остались следы крупных мужских рук.

«Видимо, это был тот, другой парень… Настоящий Смотритель», – вспомнились Соболеву еще одни показания. Возможно ли такое?

Он криво усмехнулся. Ну да, ведьма подгоняет разным сверхъестественным монстрам – Хозяйке, Смотрителю, Кукле – своих жертв, убивая их руками… Обалденная версия, в суде ей будут очень рады.

Смущало и то, что никакой прямой связи Аглаи с заброшенным лагерем и последней жертвой не наблюдалось. Если только, конечно, таинственная «она» – это не… она.

Соболев прикрыл глаза и потер лоб, но это не особо помогло стимулировать мыслительный процесс.

В третьем деле Аглая появилась, но только в качестве спутницы Владислава Федорова, который и сам по себе был довольно интересным персонажем. Он тоже возникал в каждом расследовании, утверждал, что его направляют мистические пророческие картинки, которые кто-то якобы рисует его рукой. В общем, тоже полный псих, слишком много знающий о местах преступлений и самих убийствах. Он был отчасти связан с первой погибшей девушкой: холдинг «Вектор» принадлежит его семье, но с другими жертвами пересечений не обнаружено. Влад активно старался помочь полиции в расследованиях, но порой вел себя очень подозрительно. От обвинения его защищали только слабенькое алиби на первое убийство и слепота, определенно затруднявшая подготовку столь сложных преступлений.

Имелся в деле и третий странный фигурант: Юля Ткачева, подруга первой жертвы и соседка Влада. По совместительству не то его подружка, не то действительно просто помощница. Нет, Соболев не думал, что убийцей может оказаться она, но что-то с ней было не так. Она, конечно, не называла себя ведьмой и не рисовала пророчеств, но Соболев до сих пор не мог понять, как хлипкая девчонка может разорвать веревки, которыми связаны ее запястья. А Юля это сделала, да еще и веревки каким-то образом подпалила в нескольких местах. Пожалуй, в личном хит-параде странностей Соболева эти веревки занимали почетное второе место сразу за двигающейся и посмеивающейся куклой.

Неожиданно скрипнувшая дверь кабинета отвлекла его и от размышлений, и от бесполезного созерцания доски.

– О, привет, – бодро поздоровался Михаил Велесов – следователь, ведущий дело маньяка и с чего-то вдруг решивший навестить. – Так и думал, что ты тут один.

– Здоро́во, – отозвался Соболев сонно, протягивая для приветствия руку. Ему бодрости не придал даже только что выпитый кофе.

Зато Велесов едва ли не подпрыгивал на месте от возбуждения, что сразу давало понять: пацан что-то придумал. Вообще-то он был не настолько младше, чтобы считать его пацаном, но выглядел моложе своего реального возраста лет на десять, из-за чего не совсем правильно воспринимался коллегами.

Соболев напомнил себе, что пора бы избавиться от дурной привычки считать следователя неразумным ребенком: в отличие от них всех он еще со второго убийства твердил о возможной связи и начинающейся серии. Но никто не воспринимал его слова всерьез.

Велесов бросил взгляд на доску и поинтересовался, рассеянно пожимая протянутую руку:

– Тоже думаешь об этом деле?

– Угу, – мрачно отозвался Соболев, допивая кофе.

– Надумал чего?

– Пока нет. Разве что… То ли наш маньяк в этом месяце филонит, то ли трупы лучше прятать стал.

– Вот! И я как раз об этом хотел поговорить! – радостно заявил Велесов.

Соболев удивленно приподнял бровь, категорически не понимая, чему тот радуется.

– Я заметил одну закономерность. Первое убийство произошло третьего сентября, второе – двенадцатого октября, а третье – двадцатого ноября.

– И в чем закономерность? – не понял Соболев.

– Если только нам известны все случаи, то новое убийство происходит на сороковой день после предыдущего!

К первой брови присоединилась и вторая. Соболев достал из кармана смартфон и быстро проверил по календарю. Оказалось, что Велесов снова прав.

– Может быть совпадением?

– Не думаю. – Велесов уверенно мотнул головой. – Все убийства носят явный ритуальный характер: пентаграмма эта, повторение сюжета городских легенд… Полагаю, убийство на сороковой день – это тоже часть ритуала. Тот эксперт… Ну, из Института исследований необъяснимого, помнишь? Так вот, он сказал, что пентаграмма в том виде, в котором ее рисует наш убийца, предназначена для высвобождения.

– Для высвобождения чего? – не понял Соболев.

– Он сам был не уверен, – вздохнул Велесов. – Духа, силы, энергии… Он назвал это открытием двери. Метафорической, конечно, не настоящей. Насколько я понимаю, на сороковой день после смерти человека его душа окончательно покидает землю, прописывается, скажем так, в загробном мире. Возможно, одно как-то связано с другим. Правда, пока я не понимаю, как именно.

– Да кто ж их поймет, психов этих, – проворчал Соболев. – В его голове это вполне может быть логично связано.

Он снова посмотрел на доску и добавил:

– Или в ее.

– Думаешь, это все-таки Аглая?

– Да черт его знает. Но она определенно в этом как-то замешана. Получается, следующее убийство должно произойти… – Соболев снова взялся за календарь, но Велесов, уже все посчитавший, озвучил дату сам:

– Двадцать девятого декабря.

– Надо установить за ней слежку уже сейчас. Судя по обычному уровню подготовки, все уже должно быть в процессе. Может быть, удастся понять, кто назначен жертвой, и поймать прямо на горячем.

– Именно с этим я к тебе и пришел, – улыбнулся Велесов. – И еще хотел спросить… Твой приятель… который слепой…

– Он мне не приятель, – проворчал Соболев.

– Неважно. Он ничего не рисовал больше?

– Пока не объявлялся.

– Если вдруг объявится… Дай знать, что ли. Может быть, он подскажет нам еще и место нового преступления.

– Ты правда веришь, что он рисует пророчества? – мрачно уточнил Соболев, внимательно глядя на следователя.

Тот неопределенно пожал плечами.

– Тут уже непонятно, во что верить. Мистические легенды, призраки, живые куклы, гадалки, ритуальные пентаграммы…

Соболев кивнул. Да, Федоров со своим «даром» вписывался во все это очень хорошо.

Если подумать, то даже слишком хорошо.

Глава 3

26 декабря 2016 года, 16.05

– Что происходит дальше? Вы продолжаете ехать по шоссе?

– Нет, я сворачиваю на проселочную дорогу.

– Зачем? Разве вам не нужно ехать прямо?

– Она попросила. Ей не нужно в тот город, в который еду я. Придется сделать небольшой крюк…

Влад вслушивался в собственный голос на записи, сидя за письменным столом с простым карандашом в руках – не самая обычная поза для слепого человека. На столе перед ним лежали чистый лист бумаги и смартфон, из динамика которого звучала запись, сделанная в прошлом месяце во время сеанса гипноза.

Он слушал ее уже много раз, пытаясь погрузиться в воспоминания и надеясь, что удастся продвинуться дальше или хотя бы нарисовать подсказку… Но каждый раз его ждало разочарование. Психотерапевт, проводивший с ним сеансы, сказал, что причина амнезии не в травме мозга, полученной в аварии. Психика Влада пыталась защититься от каких-то травмирующих воспоминаний.

Но что это могли быть за воспоминания? Что могло произойти? Он посадил в машину женщину, голосовавшую на обочине пустынного шоссе. Та сначала попросила отвезти ее в любой город, а потом, по всей видимости, уточнила, куда ей на самом деле нужно. Влада совершенно не удивлял тот факт, что он решил сделать крюк и отвезти незнакомку туда, куда она попросила: как еще может поступить мужчина, видя беспомощную женщину в трудной ситуации?

Только куда же они поехали и что там произошло? Почему несколько часов спустя Влад, вернувшись на свой маршрут, съехал с шоссе и врезался в дерево? Была ли та женщина, которую он помнил очень смутно, ведьмой Аглаей, с которой судьба свела его в Шелково? Не к ней ли на самом деле вели загадочные рисунки, которые рука рисовала совершенно без его участия? Если все так, почему Аглая делает вид, что не знала его раньше? Она тоже все забыла?

Вопросы множились, а ответов Влад пока найти не мог. Память хранила гробовое молчание, все воспоминания прятались за непроницаемой гранитной стеной, пробиться через которую не помог даже гипноз, а после всего случившегося месяц назад Влад уже не заставит себя попробовать этот способ еще раз. Неведомые силы, время от времени управляющие его рукой, тоже не торопились давать подсказку.

Запись закончилась, и в комнате повисла тишина, но Влад не торопился пошевелиться, все еще прокручивая в голове те образы и сцены, которые удалось отвоевать у амнезии за последние несколько месяцев. Сигнал входящего вызова застал его врасплох: Влад непроизвольно вздрогнул.

– Слушаю, – сказал он в трубку, откладывая карандаш в сторону.

– Владислав Сергеевич, – тихо произнес хорошо знакомый мужской голос, – Горин беспокоит.

Влад выпрямился в кресле, всеми силами стараясь сохранить внешнее спокойствие. Горин – глава службы безопасности «Вектора», к которому он обратился недели две назад, отчаявшись что-либо вспомнить сам. Бывший силовик занял это место еще десять лет назад, когда компанией активно управлял отец Влада. У них всегда были неплохие отношения, поэтому можно было попросить его собрать информацию и при этом быть уверенным, что старший брат Артем, фактически руководящий холдингом теперь, ничего не узнает.

– Вам что-то удалось найти? – без лишних расшаркиваний, которые Горин все равно не оценил бы, поинтересовался Влад.

– Да, не знаю только, поможет ли вам это. В тот день, когда вы попали в аварию, действительно произошла одна значимая трагедия. В Озерках. Это поселок городского типа примерно в двухстах километрах от того места, где разбилась ваша машина.

– В двухстах? – удивился Влад.

– Да, причем это напрямки. А если по дорогам, то езды там минимум на три часа хорошим ходом, а с учетом всех ограничений и любых задержек, можно и четыре ехать.

– Это очень далеко.

– Знаю, – спокойно отозвался Горин. – Но насколько я помню историю, которую вы рассказывали после аварии, у вас как минимум пятнадцать часов выпало из памяти. Было время съездить туда и обратно, да еще и там провести несколько часов.

С этим Влад не стал спорить, хотя версия выглядела маловероятно. Он ехал по делам компании, в пункте назначения его ждали самое позднее часам к двум, он не повез бы незнакомую женщину так далеко. Скорее, довез бы до ближайшего населенного пункта и дал бы денег, чтобы она смогла добраться на автобусах или такси: в таких поездках у него всегда хватало с собой наличных на всякие непредвиденные расходы.

– И что случилось в этих Озерках? – поинтересовался Влад, не желая вываливать на Горина свои соображения. Человек ведь все-таки старался, время свое тратил, собирая информацию.

– Там сгорела маленькая местная гостиница практически со всеми постояльцами и персоналом. Всего погибло семь человек, выжила только одна женщина.

Влад нахмурился и разочарованно вздохнул. Да, это едва ли то, что ему нужно. Пожар и семеро погибших – это, безусловно, трагедия, особенно для маленького провинциального поселка. Но едва ли такое происшествие могло спровоцировать болезненную амнезию, через которую не смог пробиться даже гипноз. В конце концов, Влад не настолько впечатлителен. Даже если пожар произошел на его глазах…

– Событие гораздо более примечательно, чем может показаться на первый взгляд, – все тем же спокойным, уверенным тоном продолжил Горин.

– И чем же оно примечательно?

– А вы подумайте сами: пожар в дневное время в маленькой двухэтажной гостинице, в котором практически никто не выжил. Почему? Не могли же все постояльцы спать. А если они не спали, то почему не спаслись: выпрыгнуть из окон первого и даже второго этажа совсем не сложно.

Влад нахмурился. Действительно. Он не подумал об этом, но Горин, в прошлом имевший отношение к следственным органам, сразу обратил внимание на такую странность.

– Решетки на окнах? – предположил Влад единственное, что пришло в голову. Порой именно попытка обеспечить безопасность приводит к трагическим последствиям.

– Я навел справки по своим каналам. Решеток на окнах не было. Официально причиной возгорания были признаны проблемы с проводкой, а все жертвы якобы погибли от отравления угарным газом.

– Якобы?

– Я попытался связаться со следователем, ведшим то дело, и с патологоанатомом, проводившим вскрытия. По удивительному совпадению первый вышел на пенсию, как только закрыл дело, второй просто уволился и уехал. Следователь вообще не захотел со мной разговаривать, а вот патологоанатом, прежде чем бросить трубку, упомянул, что в легких погибших вообще не было дыма.

– И что это значит?

– Это значит, что на момент начала пожара все они уже были мертвы. К сожалению, больше он ничего не захотел сказать, да и это едва ли когда-нибудь повторит.

Влад помолчал, осмысливая услышанное. Эти нюансы полностью меняли дело: случайная трагедия превращалась в преступление, которое кто-то по какой-то причине решил скрыть. Мог ли он стать свидетелем того преступления? Могло ли преступление оказаться настолько шокирующим, что мозг попытался заблокировать эти воспоминания?

– А выжившая женщина… Что о ней известно?

– Это не Татьяна Гусарова, о которой вы также просили узнать, – быстро сообщил Горин, моментально разбивая зародившуюся надежду нащупать хоть один внятный ответ. – Выжившую звали Инна Хохлова, она работала администратором в той гостинице. С ней мне пока не удалось поговорить: по телефону всегда отвечает ее сын, а с матерью побеседовать не дает, говорит, что ей нездоровится. Тут только ехать и общаться лично… Думаю, за небольшое вознаграждение они согласятся потратить немного времени. Я могу послать кого-нибудь.

– Пока не стоит, – быстро возразил Влад. Он предпочел бы поговорить с женщиной лично и заодно посетить бывшую гостиницу, если там что-то осталось после пожара. Но для таких поездок стоило дождаться с больничного Игоря. И в любом случае лучше сделать это после Нового года. – Мне нужно подумать. А что с Татьяной? О ней удалось что-нибудь узнать? Где она была в тот день?

– По всей видимости, в тот период она жила под Питером. И судя по данным мобильного оператора и операциям банковских карт, никуда не уезжала. В Шелково она перебралась год назад.

– Всего год?

Эта деталь удивила Влада: Татьяна рассказывала об энергетических местах окрестностей Шелково так, словно жила тут всю жизнь. Знала местные городские легенды и даже заброшенный лагерь, в котором, по собственным уверениям, не бывала, достаточно хорошо себе представляла. Если верить Игорю, конечно, а у Влада не было причин не верить своему водителю-охраннику, едва не погибшему, пытаясь защитить его.

– Да. Сразу купила квартиру, арендовала офис и начала работать по эзотерической линии. Под Питером занималась тем же.

– Почему вдруг переехала?

– Этого узнать не удалось: вроде ничего такого с ней не случалось, но могли иметь место какие-то разборки, о которых знает только она.

– Да, могли, – согласился Влад. – Это все, что удалось узнать?

– Пока да. Я попытаюсь еще что-нибудь выяснить про погибших в той гостинице, но ничего не обещаю.

– Спасибо, Леонид Андреевич. Вы уже мне очень помогли. Но если удастся найти что-нибудь еще, дайте знать.

– Конечно, Владислав Сергеевич. И обращайтесь, если еще что-нибудь будет нужно.

Влад заверил, что обязательно обратится, но знал, что сделает это в самом крайнем случае. Все-таки теперь «Вектором» руководил в основном Артем. Если просить о чем-то Горина слишком часто, отвлекая от основной работы, старший брат может об этом рано или поздно узнать. А Владу совершенно не хотелось, чтобы Артем знал, чем он занимается. Тот с трудом пережил его вмешательство в историю с убийством девушки-эскортницы, вылившуюся в дело о подпольной нарколаборатории. Если узнает, что Влад суется в темное дело с вероятным массовым убийством, которое кто-то так красиво прикрыл, его хватит удар.

Едва телефонный разговор завершился, позвонили в дверь, что Влада очень удивило. Юля сегодня не собиралась приходить, а сестра, недавно поселившаяся у него, еще не могла вернуться: после пилатеса она собиралась на какой-то расслабляющий массаж.

Однако на пороге оказалась все-таки Юля. От нее веяло холодом и пахло чем-то химическим, что Влад не смог сразу идентифицировать.

– Привет, – поздоровалась она, входя, и сразу заверила: – Я буквально на пару минут.

– Да можно и больше, – улыбнулся Влад. – Я никуда не тороплюсь и совершенно ничем не занят.

Он действительно предпочел бы, чтобы Юля задержалась подольше, может быть, даже осталась выпить с ним кофе. Или оказалось, что она собирается гулять с Семкой и ей нужна компания. Подумать о том, что узнал, он успеет еще много раз, озарение для нового рисунка не торопилось снисходить, а в последнее время они общались удручающе мало. Недавно им удалось преодолеть возникшую месяц назад неловкость, но прежняя теплая дружба пока не вернулась. То ли Юля была не готова, то ли постоянное присутствие Кристины мешало… Влад не знал наверняка, но очень хотел, чтобы все поскорее вернулось на круги своя.

– У меня сегодня еще дела, – разочаровала его Юля, – поэтому задержаться не могу. Но я кое-что принесла тебе. Ну, то есть вам с сестрой. Случайно увидела, что у нас такое делают в цветочном магазине, и не смогла пройти мимо. Подержишь, чтобы я смогла разуться?

Влад неуверенно выставил руки вперед, точно не зная, какого размера и формы то, что ему предстоит подержать, но оно легло в ладони почти идеально, пришлось лишь немного их приблизить друг к другу. Пальцы коснулись холодного полиэтилена, который сразу громко зашуршал. Внутри определенно находилось что-то твердое и круглое, но это могла быть и подставка под что-то, что делают в цветочном магазине. Влад терялся в догадках, что это могло бы быть.

– Это рождественский венок, – пояснила Юля, не став нагнетать интригу. – Я понимаю, почему ты не ставишь елку, но мне захотелось, чтобы у тебя было хоть что-то новогоднее. Оно пахнет. Сейчас…

Видимо, уже освободившись от обуви и верхней одежды, она забрала у него из рук свой внезапный подарок и направилась в кухню. Как выяснилось несколько секунд спустя, венку уже было подобрано место на широком подоконнике. Снова зашуршала обертка, потом деревянная, как показалось Владу, подставка шаркнула по пластику подоконника, и снова послышалось приглушенное шуршание, но уже другое.

– Вот, попробуй. Не знаю, будет ли пахнуть сейчас, оно все немного замерзло…

Влад осторожно наклонился над подоконником. Запах действительно был очень тонким даже для его обострившегося после потери зрения обоняния, но определенно улавливался. Пахло хвоей, цитрусом – мандаринами, решил для себя Влад, – и выпечкой, хотя на самом деле это был просто запах коричной палочки.

Он улыбнулся, а Юля тихо пообещала:

– Когда все отогреется, должно пахнуть сильнее. Там еще четыре ароматические свечи, это они пахнут апельсином. Если зажечь, запах станет интенсивнее, но это, конечно, лучше делать с Кристиной. Хвоей будет пахнуть, если растереть иголочку. А корицей – если потереть палочку. Оно все настоящее.

Влад протянул вперед руки, собираясь изучить подарок на ощупь. Пальцы наткнулись на колючие иголочки, а потом нашли и короткие толстые свечки. Юля вдруг коснулась его, направляя ладонь к чему-то конкретному, и, волнуясь, добавила:

– Тут вот еще есть засушенные дольки, но сами они не пахнут, просто украшение.

Влад молча кивнул, скользнув кончиками пальцев по засушенному кусочку, вероятно, все-таки действительно апельсина.

Юля отняла руку. Она стояла так близко, что Влад чувствовал тепло ее тела и отчетливо слышал затрудненное дыхание. Ему даже казалось, что он слышит и быстрый стук сердца, но это, скорее всего, билось его собственное.

– Все очень устойчивое и на подоконнике мешаться не будет, но, надеюсь, немного добавит тебе праздничного настроения. С наступающим, Влад.