Записки дизайнера. Тень

Глава 27

– Ну что там у вас, давай рассказывай.

После вкуснейшего угощения, которое кроме прочего включало мои любимые сырники со сметаной и омлет мишкиного приготовления, мы разместились на диване. Мишка сидел, а я лежала, положив голову ему на колени. Он не торопясь, проводил руками по моим волосам, пропуская пряди через пальцы. Должна сказать, я с детства очень люблю всевозможные манипуляции со своей головой: поглаживания, почёсывания и так далее. Всё-таки Фил правильно подметил, что я похожа на кошку.

Я ответила не сразу. Мне было так хорошо, что ни о чём плохом думать уже не хотелось.

– Да что рассказывать? Приехала мама. Живя отдельно и общаясь с ней преимущественно по телефону, я знаешь ли как-то отвыкла от её, – я замялась, подыскивая слово, – особенностей характера.

– Каких особенностей?

– Понимаешь, мама всегда говорит то, что думает прямо, без экивоков. И её мало волнует, как её слова воспримет собеседник.

– Мало людей скажут тебе то, что думают на самом деле, – осторожно вставил Мишка.

– Допустим. Но в этой своей манере она постоянно лезет в мою личную жизнь. Знаешь, жизнь на то и есть личная, чтобы другие не вмещивались.

– Ну она мама, ей не всё равно.

– А что это ты её всё защищаешь? – я убрала его руку. – Она например, говорит, что я тебе морочу голову!

– А разве не так? – весело проговорил Мишка.

– Ну, знаешь, – я рывком села и скрестила руки на груди, – сговорились вы с ней что ли?

Он, обняв меня за плечи, притянул к себе.

– Не хорохорься, воробушек мой, – он поцеловал меня в висок.

– Я вообще-то за поддержкой к тебе пришла. Рассказываю тебе о своих переживаниях, а ты говоришь банальности и обесцениваешь их.

Мы некоторое время молчали. Мишка лишь изредка поглаживал меня по плечу.

– Понимаешь, мне сложно объективно судить о ваших отношениях, я совсем не знаю твою маму, – наконец прервал он молчание. – Поэтому я и говорю как тебе кажется банальности. Но я действительно считаю, что искренних и неравнодушных людей нужно ценить.

– А какие у тебя отношения с твоей мамой?

– Я её очень люблю, – просто ответил Мишка.

– А она тебя?

– Думаю, что тоже любит.

– А вот меня мама только критикует. По-настоящему, безусловно, она любит только сына. Вот кто по её мнению всегда прав! А я – «старшая сестра», которая должна следить за младшим братом, должна отвечать за него и при этом ещё должна хорошо учиться и помогать по дому! – давние детские обиды «подкатили» ком к горлу. – И всё детство мне за него попадало. Да и сейчас слова против нельзя сказать.

– А смогла бы ты стать той, кем ты стала – независимым и успешным человеком, если бы мать всю жизнь сюсюкалась с тобой и потакала во всём?

Я задумалась. Относясь ко мне как ко взрослой, мама приучила меня расчитывать на свои силы. Что хорошего в жизни у Андрея, который из-за привычного с детства материнского обожания и вседозволенности стал излишне самоуверенным и считает, что ему всё сойдёт с рук? Может поэтому он всё никак не повзрослеет и «влипает» то в одну, то в другую историю?

– И всё-таки мне не хватило материнской любви и ласки, – проговорила я наконец, – я не чувствую, что меня можно полюбить по-настоящему. Не за успехи в школе или помощь по дому, а за то, что я просто есть.

– Я тебя люблю по-настоящему и сейчас ты это быстро почувствуешь – Мишка опрокинул меня на диван, покрывая лицо, шею поцелуями и, спускаясь ниже, щекотал живот щетиной, заставив наконец расхохотаться и позабыть все тревоги.

Глава 28

Как бы не хотелось уходить от Мишки, но мне пришлось вернуться вечером домой.

Уже было совсем темно, когда я, глубоко вздохнув, открыла входную дверь своей квартиры. Что сейчас ждёт меня? Ледяное молчание или пламенная проповедь?

Зайдя в прихожую, я присела на банкетку разуться. Тут же в прихожую нерешительно вошла мама.

– Позволишь? – она кивком головы указала на банкетку.

Я равнодушно пожала плечами, мол, садись.

Она присела, немного помолчала, потом нерешительно обняла меня за плечи.

– Доча, прости меня, – прошептала она, прислонив свою голову к моей. – Я только сейчас осознала, что обращаюсь с тобой по инерции так, как будто тебе до сих пор тринадцать лет.

Я удивлённо посмотрела на неё.

– Просто я очень боюсь, что ты наделаешь ошибок и будешь также несчастна, как и я, – добавила она глухим голосом.

– Ты несчастна? – я в ещё большем изумлении уставилась на неё.

Изумляло меня не то, что она несчастна, а то что она сама признаёт это. И разговаривает со мной не свысока, а практически на равных.

– Понимаешь, я вышла замуж за твоего отца в девятнадцать лет. Мама уговаривала меня не торопиться. Алексей по большому счёту никогда ей не нравился. Мама видела в нём то, чего не видела я, наивная дурочка.

– Что же?

– Она говорила, что он легкомысленный, ненадёжный и семью с таким человеком создавать нельзя. И как жизнь показала, оказалась права.

– А что ты сама? Ты любила его?

– Я была влюблена по уши и видела перед собой лишь прекрасного принца, который увезёт меня в такие же прекрасные дали.

Она немного помолчала в задумчивости. Я не торопила её, боясь спугнуть поток откровений неуместным вопросом.

– Да… Если бы молодость знала, если бы старость могла, – протянула она, видимо вернувшись из своих воспоминаний. – Но как это часто бывает, образ прекрасного принца быстро померк, едва мы столкнулись с жизненными реалиями. Быт и рождение детей никак не сочетались с этим образом, да и сам «принц» это вскоре понял. Он стал всё чаще пропадать, потом пропал навсегда.

– Ты никогда раньше не рассказывала мне, что именно у вас произошло. Ты можешь хотя бы сейчас объяснить, почему он ушёл от нас?

– Раньше вы были детьми и ты бы вряд ли правильно оценила ситуацию.

– Но сейчас я уже не ребёнок. Расскажи мне всё.

– Знаешь что, пойдём на кухню? Я там драников твоих любимых нажарила. Остыли уж наверное.

Мы уже съели добрую часть драников, очень вкусных кстати, когда мама сама вернулась к прерванному разговору.

– Ты знаешь, что твой отец всегда интересовался искусством, – она презрительно хмыкнула: – Искусствовед фигов.

– Я знаю, что вы познакомлюсь с ним в картинной галерее, у картины Шишкина.

– Да, у неё самой, – она грустно улыбнулась. – Потом Алексей стал интересоваться антиквариатом. Мама из самых лучших побуждений познакомила его со своим старинным другом Ильёй Ипатьевичем, антикваром из Питера. Ну и засосало твоего папашу антикварное болото. А где весь антиквариат? В Москве, Питере, потом и в Европе. Он всё чаще отсутствовал, завёл новые знакомства. Мы стали ему не нужны. Вот вкратце и всё, что у нас произошло.

– Но он не забывал о нас? Как-то помогал тебе? Я знаю, что он приезжал пару раз.

– Ну так, – она неопределённо повела рукой, – присылал кое-что.

– Вот видишь, значит всё было не так плохо?

– Разве деньги заменят отца и мужа? – воскликнула она, покраснев, и начала суетливо складывать грязную посуду. – Отец у детей должен быть всегда, каждый день, а не по праздникам, – взволнованно продолжала она. – Участвовать во всех их делах, радоваться успехам, поддерживать в трудную минуту. Ходить в цирк, кататься с горки зимой.

Потом она села опять за стол и, украдкой смахнув слезу, добавила тихим голосом:

– А самое главное, что он должен делать – любить их мать. И личным, я подчёркиваю, личным примером учить жизни. А твой отец был эдакий Дед Мороз.

Я посмотрела на маму и как будто воочию увидела все эти годы одиночества, когда она билась, пытаясь растить нас одна. Денег конечно не хватало, но благодаря бабушке мама умела хорошо шить и всегда у меня был к новогоднему утреннику карнавальный костюм и новая юбка, а у Андрея модные штаны «бананы».

Она сидела с красными от застарелой обиды глазами, с этой смешной причёской, а я смотрела на ее натруженные руки с этим нелепым френчем, и вспоминала, сколько килограммов белья ей пришлось перестирать этими руками, когда никто ещё не знал о машине-автомате, сколько тяжёлых сумок с продуктами перенести, чтобы у нас с Андреем была еда. И такая волна нежности и раскаяния затопила меня, что я вскочила, обняла ее и поцеловала в макушку.

– Мамочка… ну прости ты его! Не держи в себе эту обиду. Всё это в прошлом, пойми ты, в прошлом!

Она молчала, и я поняла, что не всё так просто.

– Ты продолжала любить его все эти годы? – тихим голосом спросила я.

– А как ты думаешь? Я ждала, что он одумается и вернётся, – она горько усмехнулась, – «поддерживала огонь в очаге». Замок дверной не меняла, даже когда вы с Андреем порастеряли все ключи. Наивная!

Она встала и подошла к окну.

– «Прости»! Тебе легко говорить. А я живу с этим уже столько лет.

– Мам, и тебе нравится жить «с этим»?

Она долго смотрела в окно на ночную улицу, потом, вздохнув, ответила:

– Нет. Конечно нет. Я хочу что-то изменить, – она усмехнулась, – вот сюда приехала, наращивание сделала. Что, плохо получилось?

Она доверчиво посмотрела мне в глаза. Улыбнувшись, я подошла, обняла ее за плечи и сказала:

– Если честно, то просто ужасно, – и, переведя взгляд на её причёску, добавила, – и это тоже.

Она рассмеялась.

– А я была уверена, что теперь стала «самая обаятельная и привлекательная».

– Вот чему я у тебя научилась, так это не унывать в тяжёлых жизненных ситуациях!

– Ирония – наше «всё», – она улыбнулась.

– Ну, а с этим, – я взяла её жёлтую прядь, – мы как-нибудь разберёмся.

– А с этим? – она веером развела пальцы рук.

Я засмеялась.

– И с этим тоже. Завтра же запишу тебя к своим мастерам.

– А мы успеем к встрече выпускников?

– Должны. Обязательно!

Глава 29

Я в который уж раз в волнении подошла к окну. Скоро полночь, а мама ещё не вернулась со встречи выпускников, которая началась между прочим в семь вечера. Тревогу мою усугубляло ещё и то, что она была не на связи.

Собираясь на эту вечеринку, мама пребывала в таком волнении, что только на выходе из дома обнаружила, что её телефон почти разряжен. До сих пор жалею, что не положила ей зарядку прямо в сумку. Ладно, дам ей ещё полчаса и тогда начну поднимать тревогу.

За прошедшие с того памятного разговора несколько дней мы сделали из неё настоящую красавицу!

Во-первых мы посетили колориста, и в её природный цвет «соль-перец» добавили благородного платинового блеска.

Потом шёл черёд ногтей. Когда мастер по имени Светлана увидела наращивание в исполнении Прокловой, то, побледнев, спросила: «Что это?»

– «Френч», – испуганно ответила мама. – Дипломная работа.

Мастер ничего больше не сказала, а, тяжело вздохнув, взялась на дрель. Зато час спустя мама, любуясь на свой безупречный маникюр, оживлённо прощебетала: «Всё-таки Светочка права, форма «миндаль» мне больше идёт».

Теперь она холит и лелеет свой маникюр: мажет кутикулу специальным маслом и моет посуду исключительно в перчатках.

Потом был шопинг. Я не стану упоминать сколько сил и нервов мне стоило убедить её не покупать старомодное тряпьё. Много.

Наконец мы остановились на компромиссном варианте: костюме из буклированной ткани в стиле Шанель, состоящий из приталенного жакета и юбки длиной чуть ниже колена. Хотя я и говорила маме, что его лучше носить без блузки, не зря же Коко Шанель снабдила свои костюмы шёлковой подкладкой, но тут мама была непреклонна и мы подобрали в тон костюму шёлковую блузу.

В заключение я подарила ей замечательные элегантные зимние ботильоны на среднем каблучке, как выразилась мама: «И в пир и в мир!»

Костюм я дополнила длинными жемчужными бусами от Шанель (подарок Олега) и когда она, счастливая, крутилась у зеркала, я невольно любовалась ею.

Потом я убедила её оставить свой пуховик и надеть мою расклешенную шубку:

– Как бы сказала бабушка? – как последний аргумент напомнила я.

– Пофарси, милая! – с улыбкой сказала она.

Наконец в конце улицы я заметила свою шубку рядом с каким-то драповым пальто. Очень интересно!

Мама не спеша шагала по заснеженной улице (благо морозы отступили и установились комфортные минус пятнадцать) под ручку с каким-то мужиком! Возле наших ворот они остановились, некоторое время о чём-то разговаривали, потом мужик взял маму за руку и галантно поцеловал её! После этого она кокетливым движением высвободила руку и впорхнула в наши ворота.

Я как открыла в изумлении рот, так и не закрывала его, пока мама не открыла входную дверь.

– А ты что, не спишь ещё? – возбуждённо спросила она ещё на волне недавних объятий.

– Мама, который час?! Я вся изволновалась! И кто этот мужик? – выпалила я разом всё, что терзало меня.

– Тебе не кажется, что это вообще-то мои реплики? – лукаво спросила она.

– Да, но в полночь домой, не предупредив, с разряженным телефоном приходишь ты, а не я.

Она улыбнулась, как нив чём не бывало разделась, кокетливым жестом поправила причёску и прошла в спальню.

– Мама! – я обалдело последовала за ней.

– Полька, не гунди! – выглянув из-за двери, задорно проговорила мама. – Ложись спать, у тебя завтра важный день. Кстати, у меня тоже. Сделаешь мне вечером опять такой же макияж?

И как ни в чём нем бывало, закрыла дверь спальни.

Нет, ну что вы на это скажете? Я тут извелась вся в ожидании, а она за короткое время превратившись в кокетливую красотку, гуляет по ночам с новым ухажером, который целует ей ручки!

Я возилась с боку на бок на своём ортопедическом матраце с функцией памяти и не как не могла уснуть.

Поджидая маму, я действительно совершенно позабыла о завтрашнем мероприятии и том, что мне нужно выспаться.

Всё дело в том, что мой проект вышел в финал конкурса "Лучший интерьер Сибири" о чём мне сообщила главный редактор журнала "Арх&диз". Она также настоятельно попросила меня присутствовать на церемонии награждения, когда жюри торжественно назовёт имя победителя. А состоится оно в ближайшую пятницу.

Пятница уже наступила и мысль, которая категорически не давала мне уснуть, была не о том, одержу ли я победу в конкурсе. Меня волновали более важные вещи.

"Что мне завтра надеть?"

Глава 30

– Первое место, а также сертификат на сумму сто пятьдесят тысяч рублей в номинации «Интерьер индивидуального жилого дома» присуждается… – ведущий сделал эффектную паузу, от чего в зале воцарилась тишина, – интерьеру «Классический этюд». Дизайнер Полина Никифорова!

Зал взорвался аплодисментами. Моё сердце от радости подпрыгнуло, потом забилось часто-часто. Лицо залилось краской (ну как же иначе) и стало под стать моему платью.

(В результате полночных бдений я всё же остановила свой выбор на однотонном алом платье, прямой силуэт которого венчает широкий волан в испанском стиле, соблазнительно открывающий плечи. Платье я дополнила клатчем и лодочками с принтом «под леопарда»).

Я поднялась в растерянности, не зная куда девать свой клатч. Взять его с собой на сцену? Ох, надо было заранее продумать свои действия на случай награждения. Как себя вести, куда положить клатч, вот например.

В итоге я попросила приглядеть за ним сидящую по соседству девушку и отправилась на сцену.

Словно в замедленной съёмке я шла по центральному проходу банкет-холла, где проводилась ежегодная церемония награждения лучших дизайнеров Сибири. Все лица были развёрнуты ко мне. Кто-то улыбался, кто-то нет. Мерцали вспышки фотоаппаратов.

Положа руку на сердце, могу сказать, что победа стала для меня неожиданностью. Я можно сказать в последний момент подала заявку на конкурс, устраиваемый «Арх&Диз», в декабрьском номере которого печатался мой интерьер. Это была моя последняя работа в прошедшем году, интерьер коттеджа Татьяны Сергевны в стиле классицизм. И вот первое место!

Что теперь сказать, что обычно говорят? «Я благодарю за оказанную мне честь…» Нет, это перебор. Ладно, буду действовать по ситуации.

Между тем ведущий продолжал:

– Право вручить награду предоставляется представителю нашего спонсора, компании «Контемпорари стайл Сибирь», Филиппу Козицкому.

Раздались приветственные аплодисменты.

…А вот к этому я бы не смогла подготовится при всём своём желании. Откуда-то сбоку, держа в руках мой приз за первое место, улыбаясь, шёл …Фил.

– Добрый вечер! – он наклонился к микрофону и проговорил, лучезарно улыбнувшись всем собравшимся, так что некоторые девушки зашушукались между собой: – Мне оказана большая честь награждать сегодня победителя в номинации, – он сверился со своими записями, – «Интерьер индивидуального жилого дома» талантливого дизайнера и очаровательную девушку, – тут я покраснела ещё больше, – Полину Никифорову.

Он протянул мне приз – стильную деревянную статуэтку в форме песочных часов, в нижней части которой была надпись «I место».

Я проблеяла что-то благодарственное, потом мы на мгновение замерли, позируя для фотографов, и потом, когда смолкли аплодисменты, он продолжил:

– Наша компания по роду своей деятельности тесно связана со сферой дизайна. Мы активно привлекаем дизайнеров в создании нашей продукции.

Он помолчал, а потом с улыбкой добавил:

– В этой связи мне очень нравятся слова Колина Райта о дизайне. Он сказал однажды: «Искусство похоже на мастурбацию. Оно эгоистично и замкнуто, и только для вас. Дизайн похож на секс. Кто-то еще участвует, его потребности так же важны, как и ваши, и, если все идет хорошо, обе стороны в конце концов счастливы». И всё потом помнят…

Говоря последнюю фразу он мельком посмотрел на меня. В зале раздался смех, а я цветом лица сравнялась со своим алым платьем.

– Давайте же все заниматься, – он сделал паузу, – дизайном! Дизайном, друзья мои!

В зале раздался хохот. Когда же веселье поутихло, он продолжил:

– Компания «Контемпорари стайл Сибирь» также награждает победителя, занявшего первое место, двести тысяч рублей. Мы открыты для сотрудничества, милости просим в гости!

На волне оваций он вручил мне сертификат, поклонился и с лёгким поклоном ушёл со сцены.

На этом моя пытка закончилась и я с радостью вернулась на своё место.

Глава 31

После церемонии награждения шла «банкетная» часть мероприятия. Я приняла бессчётное количество поздравлений, так что мои скулы уже сводила судорога от постоянных улыбок.

Теперь же я стояла в сторонке с бокалом шампанского в руке и задумчиво смотрела перед собой. После перенесённых волнений моя психика видимо погрузилась в состояние ступора.

– Потанцуем? – раздалось откуда-то сзади.

Я вздрогнула и обернулась. Это был Фил. Кто ж ещё? Он в своей излюбленной манере опять подкрался и застал меня врасплох, а теперь стоял и улыбался.

– Хорошая речь! – я постаралась своей растерянностью не доставить ему удовольствия и быстро взяла себя в руки.

– Ну да, ну да, – протянул он без энтузиазма. – Только речи я произносить и умею. Или может быть я что-нибудь ещё могу, а? Как думаешь?

Он слегка обнял меня за талию. Я опять покраснела, а он довольно хмыкнул. Потом на самое ухо прошептал:

– Может сбежим отсюда и посидим где-нибудь? Вспомним Бали…

Я почувствовала, что он снова начинает одурманивать меня своим вкрадчивым голосом. Ну нет, спасибо, мы это уже проходили.

– Думаю, не стоит, – я отодвинулась и одним глотком допила шампанское. – Да я уже домой собиралась.

– Может тогда ещё шампанского?

– Нет – ответила я после секундного колебания,– на сегодня, я думаю, шампанского уже довольно.

– Ну тогда позволь мне проводить тебя до дома. Я на машине.

– А ты разве не…

– Нет, – улыбнулся он. – Спиртное сегодня не входило в мои планы.

Я всем своим существом чувствовала, что не стоит с ним никуда ехать, ведь я прекрасно знаю, чем это может закончиться, особенно принимая во внимание выпитое шампанское. Но существовала некая недосказанность в наших отношениях. И, решив воспользоваться этой возможностью, чтобы поставить в них «точку», я перешла Рубикон.

– Ну что ж, тогда вези.

В гардеробе он галантно помог мне одеть мою шубку и проводил к своей машине.

Глава 32

Мы миновали автоматические ворота и Фил остановил машину у моей парадной.

– Признайся, твоих рук дело?– я кивком головы указала на приз.

– Честно?

– Разумеется!

Он эффектно потянул время. Я усмехнулась про себя: «Манипулятор фигов!»

– Да расслабься ты, – рассмеялся наконец он. – Решение принимало компетентное жюри. Спонсоров туда даже близко не подпускали. Имя победителя я узнал только сегодня днём. Поинтересовался в интернете, кого мне предстоит награждать и представляешь, кого я там увидел?

У меня как будто гора с плеч свалилась. Ещё не хватало ему быть обязанной своим успехом.

– Ну что ж, спасибо, что подвёз.

– Погоди, – он дотронулся до моей руки, – не убегай. Мы толком так ещё и не поговорили.

– О чём?

– Понимаешь, я всё время думаю о тебе, вспоминаю спот, Убуд…

Тревога иглой кольнула сердце. Я поёрзала на сидении.

– Филипп, скажу тебе откровенно, Убуд был ошибкой. Я была пьяна и…

– Ошибкой?! – воскликнул он, затравленно взглянув на меня. – Я впервые соединился с женщиной не только телом, но и душой!

По своей привычке он нервно поправил волосы, потом положил подбородок на сложенные на руле кисти рук. Было очень удивительно наблюдать, как этот во всех смыслах роскошный мужчина уязвим сейчас.

– В сущности я так несчастен и так одинок! Мне близка только ты … – и, помолчав, добавил тихим голосом:

– Она моряна с далей севера,

Как диво истинное, дивная,

Меня избрав, в меня поверила…

– А как же Пепе? – спросила я, хотя и так знала ответ на свой вопрос. —Она не верит в тебя?

– Она не понимает меня, мою душу. Да ты и сама это знаешь.

Он взглянул на меня, робко улыбнулся. Потом опустил руку и медленно провёл указательным пальцем по ноге, оголившейся в разошедшихся полах шубки. В самом низу живота сладко заломило, и по всему телу волной побежали мурашки.

И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым…– …Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым, И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом, Жизнь доверьте вы мальчику в макинтоше резиновом,

Чувства мои пришли в смятение. Мой здравый смысл как всегда вступил в жёсткое единоборство со своим главным врагом – употреблёнными внутрь дарами Вакха.

Но на этот раз здравый смысл одержал убедительную победу. Счёт сравнялся. Один – один.

Я решительно убрала его руку, которая уже начала нежно поглаживать с внутренней стороны мою ногу и, прочистив горло, спросила:

– Ну а твои родители? Я знаю ты работаешь вместе с отцом.

– Мама умерла, когда я был подростком, а отец…

Он опять замолчал, словно вспоминая что-то, но затем продолжил.

– Отец теперь грехи замаливает.

Я резко вскинула голову и внимательно посмотрела на него.

Видя, что сказал лишнее, он усмехнулся.

– Не бери в голову. Я хотел сказать, что да, отец заботится обо мне. Дал мне должность на своей фирме. «Промышленный дизайнер», – добавил он с сарказмом.

– Но ведь это очень интересно, создавать мебель, ездить на мебельные выставки, искать поставщиков…каждый день открытия.

– Да я тебя умоляю, – он уныло перебил меня, – какие ещё «открытия»? Эти плебеи-заказчики и их толстозадые жёны ничего в жизни не видели пуще пареной репки. Выставки? А что им можно предложить с этих выставок? Они не принимают и четверти моих идей!

– Я согласна, сибиряки, особенно в возрасте, вообще очень консервативны в вопросах дизайна. Мне ли не знать! Но надо пытаться, предлагать, убеждать. В конце концов, если вспомнить великих мастеров живописи, то по-началу все они писали по заказу церкви на теологические темы. В картине строго обсуждалась каждая деталь. И при этом они умудрялись что-то открыть. Вспомни хотя бы твоего тезку, Филиппо Брунеллески с его перспективой. До него все рисовали в плоскости.

Я видела, что моё воодушевление не оказывает на него ровным счётом никакого действия. Он сидел с полуулыбкой, молча уставившись в одну точку и задумчиво кивал, соглашаясь со мной. Так что под конец своей речи я совсем сникла.

– Мне например однажды помог наш король поп-музыки, – совсем упавшим голосом добавила я.

– Серьёзно, – проснулся он от своих дум, – и как же?

– Как- то я предложила клиентке (мы создавали с ней неоклассический интерьер) выложить пол в кухне-гостиной керамогранитом в классической раскладке – чёрно-белая клетка . Вкупе с тёплым полом, разумеется. Но она посчитала, что это «будет аляписто».

– Аляписто? – иронично улыбнулся Фил.

– Да, именно в такой формулировке. И тут, неожиданно она мне звонит и с волнением сообщает, что только что в передаче, где показывали интерьер этого певца, она видела на полу точь-в-точь такую же плитку. Так что теперь она согласна.

Фил усмехнулся.

– Та же петрушка. Видишь, ты меня понимаешь, как никто.

– Эмпатия очень важна при моей профессии.

– Кстати о профессии. Об этом я и хотел с тобой поговорить.

Я заинтересованно посмотрела не него.

– Я задумал в своей квартире косметический ремонт. Так, немного освежить. Квартира досталась мне от деда, высокопоставленного номенклатурного работника. В доме на Щетинкина.

– О, так мы практически соседи! Фил, но боюсь не выйдет. У меня сейчас много работы.

– Ну что ты, там и делать ничего особенно не нужно! Ты просто скажи строителям, что поменять, и всё!

– Какой ты наивный! Прежде чем сказать «что поменять» знаешь, какую работу нужно проделать?

– Ну найди пожалуйста немного времени для старых друзей. Жизнь длинная. Вчера я тебе помог, сегодня – ты мне поможешь.

– Так ты трактуешь понятие «старые друзья»?

– Ну не придирайся к словам. Ты же понимаешь, что я хочу сказать?

– Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, – сказала я открывая дверь машины. – Что ж, я тебя услышала. Долг платежом красен. На следующей неделе, как освобожусь, заеду посмотреть фронт работ.

Я вышла из машины и закрыла дверь. Тут же отъехало стекло на пассажирской двери

– Полина, ну зачем этот официоз?

– Я позвоню.

– Как ты узнаешь мой телефон?

– Не беспокойся, узнаю, – усмехнулась я и решительной походкой направилась к своей парадной.