Разрешите влюбиться. Теория поцелуя

– А, привет, – строго, по-учительски, проговорила Марина.

– Ни о ком. – Поспешила свернуть разговор Оля. – Привет.

– Ты сегодня… странная. – Пробормотал Женя, разглядывая меня. – Привет, Настя.

– Привет, Жень. Привет, Антон. – Опустила взгляд. – Просто не выспалась…

И поспешила отвернуться.

Олька тут же больно ткнула меня локтем в предплечье. Я подняла глаза, ожидая увидеть на пороге профессора, но в дверях стоял Гай вместе со своим другом. И мои щеки моментально залились краской.

5

Роман

Пять девушек за тридцать дней. Хм, в целом – не так уж и сложно. Пожалуй, я и за день бы справился, если бы не дурацкие дополнения Дениса к правилам пари. «Каждая предыдущая должна застать тебя со следующей». Смех. Он реально думает, что я стану играть в эту Санту-Барбару? Обойдется. Все будет зависеть лишь от того, кого из девушек он выберет: некоторых, возможно, у меня получится подкупить, с кем-то договориться, а остальных – да просто уболтаю.

Вообще, девочек обычно развести проще простого. Они и сами рады обманываться. Верят в принцев и любовь до гроба, поэтому каждый новый парень кажется им «тем самым, единственным». Главное, говорить им только то, что они хотят услышать: какие они красивые, умные, а что гораздо важнее – особенные. Вот это просто безотказное средство, работающее всегда.

Пожалуй, если бы мне действительно было хоть какое-то дело до всей этой мерзости, я однажды написал бы книгу «Тридцать три тупых подката, которые работают ВСЕГДА». Но мне реально всё равно. Честно.

– Мне понравилось. Давай видеться с тобой иногда, хорошо? – Предложил вчера Лиде.

– Видеться? – Ее ресницы непонимающе захлопали.

– Да. – Улыбнулся. – Я бы хотел видеться с тобой. Иногда. И с радостью. – Нежно провел ладонью по ее спине.

– Ты хотел сказать «встречаться»? – Ей даже этот вопрос давался нелегко, потому что она знала, что услышит в ответ.

Я небрежно поцеловал ее в висок и отстранился:

– Нет, видеться иногда. Речь ведь идет о радости.

Помню, как улыбка в этот момент сползла с ее лица, но правила игры Лида все же приняла – не могла не принять, ведь понимала, что выхода у нее нет и быть не может. С такими, как я, по-другому не бывает. Никогда. Либо ты принимаешь правила игры, либо не играешь вовсе.

Мы с Дэном шли по коридору и все встречные девушки нам улыбались. И не просто растягивали губы и сверкали глазами, они буквально заглядывали нам в рот. Это первая ошибка всех девчонок – расплываться от счастья при виде тебя. Этим они сами себя предлагают. Сами назначают себе цену, которая, как правило, будет невысока: пара комплиментов, кружок по городу на хорошей тачке, редко – букет или ужин в ресторане.

Поэтому те, что строят из себя недотрог или неприступных светских львиц, обычно поинтереснее. Не такая легкая добыча. Но тоже совсем ненадолго, потому что оборона их, как правило, оказывается на поверку совсем не такой уж и прочной. Стоит только включить хотя бы на половину мощности свое обаяние, и такие девчонки с радостью сдаются.

Потому что они все фальшивые.

Они, да и все вокруг.

Только и делают, что притворяются. Врут, лгут, предают. Все люди. Кто-то просто делает это лучше, у кого-то получается хуже. Но врут все. Весь мир на этом построен. На фальши. Создать видимость успешности в соцсетях, натянуть маску беззаботности и вежливости, клясться в бесконечной любви тому, кто рядом, чтобы потом по-скотски изменять ему с тем, кто лучше, богаче, выгоднее или просто моложе.

В этом мире нет ничего настоящего.

И, значит, можно не рвать себе задницу, а просто быть таким же, как все.

– Привет, помнишь меня? – Какая-то брюнетка с увесистой грудью, в чересчур тесных для ее фигуры джинсах махнула мне рукой, зардевшись от смущения.

– Нет. – Ответил сухо и прошел дальше, не останавливаясь.

И ни к чему мне было ее помнить. Конечно, лицо ее казалось смутно знакомым – может, угощал ее на какой-то вечеринке спиртным, может, пару раз даже потискал, не знаю. Но желания освежить память у меня при виде нее не возникало.

– Жестко ты с ней. – Хмыкнул Денис.

– С кем? – Усмехнулся я.

И друг засмеялся.

А мне захотелось сделать больнее кому-нибудь еще. А лучше себе. И желательно так больно, чтобы было почти нестерпимо. Потому что сегодня – тот самый день.

– Ну, что? Сегодня всё в силе? – Спросил я, остановившись у дверей аудитории.

– Насчет вечеринки у тебя? – Друг перешел на шепот.

Три девицы из параллельной группы обогнали нас и протиснулись в дверь, не забыв при этом кокетливо рассмеяться.

– Нет. – Я покачал головой, наблюдая, как он провожает их взглядом. – Вечеринка будет. Это и так ясно. Мне нужно, чтобы ты притащил на нее того чувака. Помнишь, о ком я?

– Леманна? – Тихо.

– Да.

Денис подошел ближе:

– Так ты решил вернуться к первоначальному плану?

Я улыбнулся:

– Мы просто немного смягчим его, но суть останется той же.

Денис потер щеку с пробивающейся на ней щетиной. Опустил взгляд в пол, затем поднял на меня:

– Слушай, он же говорил, что не занимается больше этой фигней.

Для меня любой отказ, как вызов.

– Значит, нам просто нужны рычаги воздействия на него.

Друг задумчиво пожал плечами.

Мы встали в проходе, загородив вход в кабинет. Я еле сдержал зевок – пара часов сна мне бы точно не помешала. Не чертов бы спор с этим дождем и тачкой, ни за что бы ни поперся в универ в такую рань.

Аудитория галдела. Просто бесчисленное, как показалось, количество рядов было заполнено студентами. Их здесь было не меньше ста человек, точно. И кто только придумал читать лекции для целой сотни бездельников, половина из которых будет спать, а другая половина залипать во всевозможных гаджетах?

Я наклонился на косяк двери. Окинул взглядом присутствующих, и у меня неприятно запульсировало в висках. Там, где я мог бы отоспаться, на последних рядах, уже не было свободных мест: ребята сидели так плотно друг к другу, точно воробьи на проводах. И шум стоял похожий – то ли чириканье, то ли звонкий галдеж.

– Ты готов? – Денис толкнул меня легонько в плечо.

– К чему? – Безразлично буркнул я, выглядывая местечко, куда бы приткнуться.

– Сейчас мой зоркий глаз подберет для тебя достойных кандидаток.

Я устало вздохнул. Взъерошил волосы.

– Так-с. Посмотрим. – Пробормотал он.

А меня уже начинало раздражать, что на нас то и дело все поглядывают.

– Номер один. – В его голосе зазвучал азарт. – Глянь-ка вон туда.

Мотнул головой. Пришлось проследить за его взглядом.

– Кто? Рогова? – Уставился на девушку, сидящую с краю и со скучающим видом, пялящуюся в окно. – Ты издеваешься?

Размалеванная блондинка с сожженными перекисью волосами и не совсем тяжелым поведением. Да с ней только ленивый не путался за последний год. Меня как-то Бог уберег, знаете ли.

– А что? Видная дама. – С трудом удержался от смешка Денис.

– Ни за что. Я к ней и пальцем не притронусь.

Еще один толчок прилетел мне в спину.

– Слушай, ты же принял правила игры, так?

– Так. – Я поморщился. – Но, Дэн, это же Рогова…

– Что с ней не так?

– Ну… – Меня едва не передернуло. – Поцеловать ее, это как у всех парней на районе… это, ну, ты понимаешь. – Девушка повернулась, и я поспешил перевести взгляд на друга. – Про нее слухи всякие ходят.

– Слухам нельзя доверять. – С серьезным видом сказал Денис. – Слухи надо проверять. Вот ты и проверишь!

Стиснул меня в объятиях и хлопнул по спине.

– Номер два. – Он развернул меня в другую сторону. Шепнул на ухо: – Не знаю, как ее зовут, но выглядит она вполне мило. Глянь.

– Которая? – Я прочистил горло.

– Белая водолазка, смешные бусики, крепкие плечи, каменная попа.

– Иди ты, знаешь, куда? – Оттолкнул его от себя.

– На кону тачка, Гай. – Напомнил Денис.

И я еще раз в ужасе глянул на будущий «предмет страсти».

Конечно, я знал ее, эту девушку. Точнее, не знал лично, но много раз видел раньше в универе. В компании таких же, как она. Подобную мадам трудно не заметить: необъятная задница вкупе с массивными квадрами – это смотрелось странно. И не просто странно, а так, будто она была мужиком. Нормальным таким мужиком, накаченным.

– И что она сделает со мной, когда застанет в обществе Роговой? Как мне отбиваться? – Сглотнул, скользя взглядом по мощной фигуре загорелой брюнетки. – Она вообще женщина? А то ведь я женщин не бью.

– Вот и проверишь. – Хохотнул Денис. – Номер три. – Прочертил носом траекторию в сторону противоположного края. – Киселева Катя.

– Иди ты в баню! – Я чуть не сорвался с места. Вытаращился на предлагаемый объект, роняя челюсть на пол.

– А что? Хорошенькая. Грудь большая, талия тонкая.

– Да она лысая!

Я поежился, оглядывая бритоголовую Катю с массивными серьгами-тоннелями, свисающими чуть не до плеч. Это даже не тоннели, это целые штольни, чтоб их! Сквозь них руку можно просунуть при желании.

Девушка, заметив мой интерес, кокетливо провела пальцами по лысой, как коленка, голове. Улыбнулась и зазывно закусила губу.

– Господь Всемогущий… – Я повернулся к другу. – Ты серьезно? Это же… смесь юного призывника и зэка.

– Крепись, Ром, – он положил ладонь мне на плечо, – я не обещал, что твоя участь будет легкой.

Моей репутации конец.

Резким движением сбросил его руку:

– Я не готов на такие подвиги.

– Тач-ка-а-а…

Шумно выдохнул.

– Ладно. Дальше. Называй. Но если это будет какой-то мужеподобный обезьян, то я тебе втащу прямо здесь и сейчас.

– Нет. Вот. – Указал взглядом куда-то на последние ряды. – Просто милашка. Света Зайцева.

Я напряженно стиснул зубы.

Да уж. Девчонка была неплоха собой, но мозг могла выпилить секунд за пять, причем конкретно.

Местная Барби и продвинутая блогерша. Пару раз натыкался на ее аккаунт в сети, у меня аж глаз дергался. Один раз она рассказывала, как самостоятельно колоть ботокс во все возможные места, при этом тут же с удовольствием демонстрируя на себе. В другой раз я стал случайным свидетелем ее душещипательного видео: «Так мало лайков, и-у-у. Вы сохраняете, но не комментите! Нет обратной связи, не буду больше писать и снимать вам видео! Всё, я ухожу». Чтобы через полчаса триумфально вернуться со словами: «Ладно, вы меня уговорили, чмаффки всем, мои кисы!».

Лютый ад.

– Молодые люди, занимаем свои места. – Седой профессор протиснулся между нами, вошел в аудиторию и направился к своему столу.

– Номер пять. Быстро. – Попросил я Дениса.

– Вот эта. – Его взгляд был направлен на первый ряд, куда я и не смотрел до этого. – Ботаничка, кудрявая, как пудель. Надеюсь, самый сложный вариант. По крайней мере, я бы на нее поставил.

Покосившись в указанную сторону, заметил мягкие, вьющиеся светлые волосы, похожие на одуванчиковый взрыв. Это она. Та сумасшедшая ниндзя, которая подкралась незаметно и, перелетев через дверцу моей машины, растянулась прямо на асфальте.

Еще вчера я бы не отличил ее ни от одной из ее роботоподобных подруг: вечно замороженных каких-то, серых, зажатых, чешущих с умным видом по коридорам универа на негнущихся ногах и одетых в бабушкины тряпки. Но сегодня…

Сегодня я видел ее близко. Глаза цвета океана, уснувшего, притаившегося, готового в любую секунду ожить, чтобы поглотить своими волнами и огромные встреченные корабли, и добрую часть ни в чем неповинной суши. Серо-голубые с маленькими вкраплениями зеленого. Удивительные. Большие, ясные, немного наивные. И печальные, словно случайно обнажившие передо мной глубину души.

Ее глаза впились в мое лицо с такой силой, что на мгновение мне даже показалось, будто они сумели пробить ту бетонную стену из недоверия, которую я так упорно воздвигал все последние месяцы. Пришлось даже мысленно напомнить о данных год назад самому себе обещаниях, восстановить порушенное равновесие и быстро закрыться обратно. Ото всех.

И в том числе от нее, неуклюжей и странноватой заучки с копной светлых кудряшек, мысли о которой вновь и вновь возвращали меня к тому моменту, когда я протянул ей руку, а она не сразу, но решилась принять помощь. О том, как чуть не впечаталась тогда в мою грудь и затем резко отшатнулась от меня, словно от чумного. И о том, как лицо после этого накрыло легкой волной, исходившего от нее аромата спелых слив и терпкой вишни. Интересно, это был ее гель для душа или шампунь?

Мы встретились взглядами, и девчонка нахмурилась. Улыбка моментально сползла с ее лица, а губы застыли в напряжении.

– Хорошо. – Сухо ответил я другу и решительно сделал шаг внутрь аудитории. – Пять за месяц. Что может быть проще?

С трудом перевел взгляд на скамейки, отыскал глазами свободные места на третьем ряду и поспешил туда.

6

Настя

Увы, к такому я все же оказываюсь не готова: сердце сбивается с ритма, то ускоряясь, то замедляя свой стук. Мне становится трудно дышать.

– Насть, дай ручку, если есть, – вдруг прошептал Женя, заставив вздрогнуть.

Лекция уже шла полным ходом, все что-то записывали, а мне все никак не удавалось прийти в себя. Не оглядываясь, передала свою единственную шариковую ручку парню.

– Спасибо. – Послышалось из-за спины.

Легонько кивнула.

Опустила взгляд на чистый лист тетради и тихонько вздохнула. Впервые за все время учебы я нарушала свое собственное правило: записывать слово в слово за лектором или, хотя бы, слушать предельно внимательно. Не делала сейчас ни того, ни другого. Да еще и последнее свое средство для письма отдала.

Марина отвлеклась от конспектирования, чтобы достать из своего пенала (да-да, у нее был пенал) лишнюю ручку и тихонько передать мне. С ее стороны это был крайне жертвенный шаг, ибо такого порядка и строгого учета, который царил среди ее вещей, не было, наверное, даже на секретных госпредприятиях.

– Спасибо. – Пробормотала я, почти не шевеля губами.

И снова уставилась в чистый лист. Не понимала, что говорит профессор, поэтому даже не пыталась записывать. Ничего не слышала. Снова и снова вспоминала ту дозу смертельного тока, которая прокатилась по моему телу, стоило только другу Гая указать на меня небрежным движением кисти.

Он что-то говорил в этот момент, довольно ухмыляясь, а мои ладони потели, колени тряслись, мысли метались из стороны в сторону, а дыхание перехватывало от дикого страха и от осознания того, что этот парень только что выбрал меня одной из жертв. Иначе, что могли означать его жесты? Раз – и рука метнулась вправо, два – влево, три – в другую сторону, четыре – недалеко от меня. И пять – их взгляды остановились на моем лице. Всё просто – пять жертв для чудовищного спора были выбраны. Вот так легко, непринужденно и цинично.

Но мне ужасно не хотелось становиться одной из них. Одной из тех, кому станут жестоко пудрить мозги, чтобы потом использовать и выставить на всеобщее посмешище.

– Чего не пишешь? – Шепнула Оля.

– А? – Сонно отозвалась я.

– Ты где вообще? Эй, Ежова, приём, ответь. Ежова, у тебя проблема? – Толкнула меня плечом. – Земля вызывает Ежову.

Чувствуя, как немеют губы, я сглотнула. Осторожно, очень медленно, повернула голову направо и взглянула через плечо. В том направлении, куда поднялся Гай. Наверх по лестнице среди рядов. И Земля чуть не уплыла у меня из-под ног, потому что я тут же его увидела – он сидел как раз за моей спиной на третьем ряду.

Что-то дикое, пульсирующее, горячее пробежало у меня по венам. Взвилось смятением и ударило румянцем в щеки. Гай смотрел прямо на меня. Глаза в глаза. И взгляд его был таким черным и туманным, словно он все еще на что-то злился. Или на кого-то. Может, на меня? Но за что? За то, что ему предстояло приударить за той, чей вид не вызывал у него ничего, кроме раздражения?

В барабанных перепонках застучало.

Точно обжегшись, я поспешила отвернуться обратно. Задрожала и уставилась на преподавателя. Втянула голову в плечи и ощутила себя так, будто бы надо мной повисла самая настоящая гильотина. «Сейчас, наверное, самый трудный период в моей жизни. Мне бы просто не рассыпаться. Выдержать все, что происходит. Бороться, стараться, держаться и выживать. А я опять умудрилась влипнуть в историю. Вот зачем?».

Оля, кажется, спросила у меня что-то. Потянула за рукав. Но всё моё существо целиком сейчас охватило беспросветное отчаяние. Я, как в тумане, кивнула ей и, наклонившись на спинку стула, обхватила себя руками. Из аудитории исчезал весь воздух, и мне хотелось исчезнуть вместе с ним.

– Значит, результаты голосования уже выложили? – По широкому лицу Антона Майкина скользнуло оживление.

Это был самый настоящий азарт.

– Нет, – Женя поправил очки, взял из подставки одну салфетку и протянул мне. Затем снова повернулся к другу. – Счетчик остановят сегодня в полночь, но за результатами можно наблюдать уже сейчас онлайн. Перевес, и притом серьезный, получается в пользу тех, кто высказался за наказание.

– Да о чем вы? – Не выдержала Оля.

Мы сидели в университетской столовке за нашим любимым угловым столиком: Марина, держа осанку балерины, флегматично ковырялась в салате, Олька доедала свою любимую солянку, я сражалась с отсутствием аппетита, гипнотизируя остывшее пюре, а парни, быстро опустошив свои тарелки и покончив с обедом, просто составляли нам компанию.

– Мы про черную метку! – Понизив голос, Женька почти лег на стол.

– Что еще за метка? – Нахмурилась подруга.

Маринка презрительно фыркнула. Обычно ее раздражало, когда кто-то из смертных тратил драгоценное время на что-то, никаким боком не относящееся к учебе. Но так как она делала это не со зла, то никто на ее саркастичное фырканье внимания не обращал.

– Ты что, не получала ссылку? – Майкин достал из кармана телефон, открыл нужную вкладку в браузере и развернул к нам экран. – Кто-то из наших забабахал вот такую штуковину. Это сайт так называемой «черной метки». Никаких опознавательных знаков, никаких имен разработчиков или намеков на то, кто может быть организатором всей этой движухи.

– Такие вещи вычисляются на раз-два, – возразила Марина, – нужно просто шарить в программировании.

Она была привычно невыносима, поэтому никто не обратил внимания на ее реплику.

– Хм. Интересненький дизайн. – Оля прикоснулась пальцем к дисплею и прокрутила страницу вниз.

Абсолютно черный фон, белые буквы и минимум надписей.

– Содержимое гораздо интереснее. – Добавил Женька. – Неужели, вы не видели? Вам не приходила ссылка?

– Нет.

Он заерзал на стуле:

– Всем студентам, кто зарегистрирован на сайте университета, пришла ссылка на этот сайт.

– О чем он?

Антон вернул страницу в исходное положение и ткнул пальцем в заглавие.

– Это что-то вроде организации, которая… ну, не знаю… помогает восстановить справедливость, что ли. – Указал на выделенное курсивом. – Тайные организаторы предложили присылать им анонимки – свидетельства любых бесчинств и нехороших поступков, которые творятся на территории нашего универа студентами и даже преподавателями. Любые скандальные сплетни и слухи, получившие достаточно доказательств, они публикуют.

– Но не просто так. – Женя перешел на шепот. – После того, как факт чьего-то злодейства получает подтверждение, о нем сообщают на главной странице сайта и запускают голосование: наказать ли виновника за его проступок или простить.

– Каким образом? – Заинтересовалась разговором Марина.

В ожидании ответа Оля застыла с выпученными глазами. Остановив в воздухе ложку, занесенную над тарелкой с супом, она вытянула шею и немного подалась вперед.

– Ну, к примеру, одна девочка с третьего курса, которая пожелала остаться инкогнито, пожаловалась им на местного дон жуана. Будто бы тот, проведя с ней ночь на вечеринке, растрепал всем своим друзьям про это. Разумеется, привела какие-то доказательства. – Женя тряхнул головой. – Всеобщее голосование решило, что нужно его наказать, и через сутки после оглашения результатов этого парня обнаружили примотанным скотчем к столбу на въезде в университетскую аллею.

– Это называется самосуд. – Буркнула Марина, теряя интерес к разговору и возвращаясь к салату.

– А, я помню этот случай. – Олька даже присвистнула. – Все собрались тогда вокруг этого несчастного толпой и снимали на телефон. Шуму-то было! К его груди еще была приклеена табличка «трепло».

– Жестко. – Изумилась я. – Наверное, у того, кто занимается этим, полно свободного времени. И с головой не все в порядке.

– Жестоко, зато справедливо. – Вздохнула Оля. – Не хотела бы я оказаться на месте той девчонки: все смеются, показывают пальцем. Негодяй получил по заслугам, и это уже хорошо.

– Ты бы не оказалась. – Заметила Марина, потрясая в воздухе вилкой. – Достаточно иметь хотя бы каплю мозгов и чувство собственного достоинства, чтобы не присутствовать на пьяной тусовке, не напиться и не попасть в подобную ситуацию.

– Иногда мне кажется, что ты – моя мама. – Заметила Олька, послав в ее сторону многозначительный взгляд. – Откуда ты знаешь, вдруг они встречались с этим парнем? Вдруг эта девушка любила его, доверяла ему, и все было серьезно? Представляю, как ей было больно, когда этот придурок растрепал всем о том, что произошло между ними.

– В любом случае, я осуждаю подобные методы. – Марина пожала плечами, и тщательно уложенные в завиток волосы на ее макушке качнулись в такт.

– Еще был один парень. Долго не возвращал кому-то долг. – Женька хряпнул полстакана компота и продолжил: – Как только его кандидатуру выставили на голосование, он вернул деньги тому, у кого занимал, – испугался, что его прилюдно накажут.

– Да. – Рассмеялся Антон. Его румяное, круглое лицо украсилось ямочками на щеках. – А так как конкретного имени указано не было, одни лишь намеки на личность обвиняемого, то сайт тут же закидали сообщениями о возвратах долгов на различные суммы – все массово начали возвращать взятые взаймы деньги. Лишь бы не нарваться на людей из черной метки.

– А сегодня заканчивается очередное голосование. Сообщается, что один преподаватель, – Женя поставил в воздухе воображаемые кавычки: – нечист на руку. Якобы ему почти нереально сдать зачет или экзамен, если предварительно не «позолотить» ручку.

– Ох, похоже, я знаю, про кого это. – Сдавленно кашлянула Оля.

Мы все знали.

С госпожой Маргаритой Васильевной Ливенской, уважаемым преподавателем и молодой акулой экономики, весьма трудно, если почти нереально, было найти общий язык. «Стервелла», как ее прозвали студенты, носила двенадцатисантиметровые каблуки и неизменную хищную ухмылочку. Даже у нашей Марины не получалось с первого раза сдать ей зачет, и никто не знал, почему именно она ее заваливала, ведь все ответы всегда были верными.

А ларчик открывался просто: чтобы своевременно и успешно сдавать зачеты и экзамены едкой Стервелле, нужно было быть покладистым и очень услужливым. Поэтому одни студенты возили ее на работу по очереди, другие целый месяц занимались отделочными работами на ее даче, третьим она открыто назначала цены за отметки в зачетке, но, как говорили, делала это настолько искусно, что никто и никогда не посмел бы обвинить ее в вымогательстве.

Госпожа Ливенская обожала свою работу и свой статус. Хитрая и изворотливая, если было нужно, она умело напускала на себя ангельский вид. Денег в руки сама не брала. И вряд ли бы кто-то посмел открыто обвинить ее, попытавшись уличить в извлечении выгоды из своего служебного положения. Не зря именно Стервелла преподавала экономику предприятия – знала, как наладить успешный бизнес даже там, где его отродясь не водилось.

– На сайте черной метки даже есть намек на то, что и автомобиль нечестный препод купил, внеся первый взнос теми деньгами, который получил со студентов за весеннюю сессию.

– Вообще-то, с такими вещами нужно обращаться в правоохранительные органы. – Развела руками Марина. – Пометить купюры и взять с поличным. А еще лучше – знать материал на зубок. Тогда уж точно никакой учитель тебя ни на одном предмете не завалит.

Мы все уставились на нее.

Не Савину ли завалили на ровном месте в прошлую сессию и отправили на пересдачу?

– Все правильно, Марин. – Антон поспешил убрать телефон в карман. – Только, видимо, никто до сих пор на это не решился.

– Гораздо легче вершить самосуд. – Дернула плечами она.

– Простите. – Мне пришлось извиниться, потому что в сумке зазвонил телефон.

Достала его. На дисплее высветился номер врача. В груди тревожно кольнуло.

– Да? – Ответила, быстро направляясь к выходу из столовой.

– Настя? – Голос заведующего отделением был серьезен.

– Да. – Я вышла за дверь, отошла к окну и прижалась плечом к стене.

– Ты придешь сегодня вечером?

– Конечно! Обязательно, Владимир Всеволодович! Приду.

Слышно было, как он прокашлялся.

– Это хорошо. Потому что у меня для тебя есть новости.

– Какие? – Сглотнула, отгоняя от себя волнительную дрожь. – Что-то с мамой?

– Нет. – Короткая фраза позволила вздохнуть облегченно. – Просто Елена Викторовна передала мне твою просьбу.

– И? – Нетерпеливо.

– В общем, я согласен. Приходи, обсудим график.