Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник

Глава 19. Мешок с подвохом

Махсум молчал всю обратную дорогу, а когда до пещеры оставалось рукой подать, вздохнул и произнес:

– Сука он, этот Касым. А ты ему собираешься мешок золота отвалить.

– Кто вам такое сказал, шеф? – расхохотался Ахмед. – Я тут одну веселенькую штуку придумал: подсунем ему мешок с камнями, а сверху накидаем немного золота – пусть себе радуется.

– Смешно, – сказал Махсум, но почему-то не засмеялся. –Послушай доброго совета: оставь его в покое.

– Вы что, шеф? – натянул поводья Ахмед. – Мы же должны узнать, кто у нас ворует золото – это наш долг!

– Оно тебе нужно?

– А… разве нет?

– У нас золота, хоть этой самой ешь. И барахла всякого, и камней драгоценных. Мы у кого-то сперли, потом у нас кто-то спер – круговорот барахла в природе. От пары мешков не убудет.

– Я вас не понимаю, – насупил брови разбойник.

– Предчувствие у меня нехорошее, Ахмед. Вот чую, не надо нам связываться с Касымом. Этой самой чую.

– Третьим глазом, да?

– Вроде того, – не стал вдаваться в подробности Махсум.

– Нет, шеф! Вы как хотите, а я считаю своим долгом охранять пещеру. И остальные с вами тоже не согласятся. Я, разумеется, им ничего скажу про ваш третий глаз и предчувствия…

– Ладно, я вижу, тебя не переубедить. Поступай как знаешь.

Махсум пришпорил коня. Ахмед посмотрел вслед своему главарю, нахмурил лоб и тоже хлопнул пятками скакуна по крутым бокам. Кони быстро поравнялись, выехав одновременно на площадку перед пещерой, где у скалы в ожидании своего предводителя давно толпились недовольные разбойники.

– Вот же дурья башка! – огрел себя кулаком по лбу Ахмед. – Послал их обратно в пещеру, а забыл, что они ее открыть не смогут! Сим-сим, откройся! Кстати, шеф, я вот чего подумал: а почему бы им тоже не рассказать про «Сим-сим, откройся-закройся»?

– Ага, разумеется. Всем расскажи, а заодно пройдись в городе по людным местам, – проворчал Махсум, въезжая в пещеру первым.

– Вот всегда вы так, шеф! А такая идея была… Эй вы, бездельники! – прикрикнул Ахмед на разбойников. – Тащите сюда пустой мешок и насыпьте в него побольше мелких камней, а поверх них уложите золота, да так, чтоб камней видно не было!

– Это еще зачем? – возмутился Шавкат. Ему вовсе не улыбалось распаковывать мешки и ворошить сундуки, в которых он только вчера пересчитал все деньги.

– Не рассуждать! Выполнять! Совсем распустились, дармоеды. И приведите мне мулов жирного борова Касыма. И еще его дутар.

– Прости, Ахмед, – произнес все тот же Шавкат, – но дутар… он того, чуть-чуть сломался. Стальной Коготь пытался на нем играть.

– Нашли кому давать инструмент! – проворчал Ахмед, слезая с коня. – Ладно, перебьемся без дутара.

Разбойники забегали по пещере, исполняя приказ правой руки главаря. Сам предводитель сполз с коня, доковылял до «трона» и развалился на нем в задумчивой позе Марата, размышляющего о революционном терроре. Махсум был не в духе, и никто не решался его беспокоить. На его угрюмой физиономии словно было написано: «Не беспокоить! Опасно для жизни!» И все обходили его стороной, даже Ахмед долго не решался приблизиться к своему шефу, но когда мулы были готовы, и мешок с камнями и толикой золотых динаров уже привязали к спине одного из них, Ахмед все-таки решился подойти.

– Шеф?

– Чего тебе, Ахмед? – не отрывая взгляда от кончиков собственных сапог, вяло спросил Махсум.

– Шеф, мулы готовы.

– Ну?

– Я говорю: мулы готовы – пора ехать.

– И?

– Вы разве не поедете?

– Зачем?

– Как зачем? А Касым?

– Ахмед, ты такой нудный иногда бываешь. – Махсум нехотя сполз с «трона» и поплелся к коню. – Поехали, только я тебя честно предупредил.

– Значит, вы говорили серьезно? А я решил, что это… Как вы говорили? Бзднительность?

– Ахмед, я тебя умоляю, кончай всякие глупости запоминать! – Махсум одарил телохранителя не очень приветливым взглядом исподлобья. – Скоро совсем по-человечески говорить разучишься.

– Но я думал, так круче!

– Чушь все это, – устало покачал головой Махсум.

– Но…

– Едем! – Махсум взобрался на коня, развернул его и направил в сторону ущелья. Ахмед заторопился следом, за Ахмедом потянулась группа поддержки в лице Азиза и Саида.

– Шеф!

– Ну?

– Может, тогда не поедем? – засомневался Ахмед.

– Теперь уж дудки! Я докажу, что твоя затея плохо пахнет. Вот увидишь! – состряпал злорадную физиономию Махсум.

– А может, не надо? – сжавшись в седле, заскулил Ахмед. Он наконец осознал, что главарь вовсе не шутит, и оттого Ахмеду стало вовсе не по себе.

– Надо, Ахмед, надо! Кто бы знал, как мне все надоело… И, главное, не вздумай спросить, что.

– И в мыслях не было, шеф! – поспешно заверил Ахмед, хотя именно так и собирался поступить.

– То-то же!

Касым бегал из одного угла комнаты в другой. Ожидание было тягостно, сомнения – еще более мучительны. Касыма прямо-таки раздирало на части от противоречивых сомнений. Хотелось и мешок золота получить, и чтобы разбойники отвязались, и предавать брата не хотелось, но как осуществить все это разом, Касым не имел ни малейшего представления. Мешка не будет, пока он не расскажет, не расскажет – не будет ни мешка, ни головы, а расскажет – будет мешок (возможно, будет), но Касым потеряет уважение людей (которого, впрочем, у него никогда и не было по большому счету). Хотя с золотом можно переехать в другой город, где Касыма никто не знает, а вот без головы этого уж точно не сделаешь.

А если соврать, указать Ахмеду не на Али-бабу, а на кого-нибудь другого? Хорошо, если разбойники разбираться не станут и сразу сделают свое любимое «вжик». А если проверят?..

Нет, выхода всего два: либо рассказать все как есть, либо бежать, бежать, куда глаза глядят! А если к Али-бабе? Говорят, повинную голову сабля не сечет… Да, нужно бежать к Али-бабе. Предупредить его обо всем, и будь что будет!

Касым, собравшись с духом, понесся к калитке, распахнул ее и… уперся носом в казавшуюся удивленной морду коня, загородившего собой весь проем калитки. Касым медленно поднял голову, встретился глазами со смешливо-презрительным взглядом Ахмеда и отступил обратно во двор.

– Куда это собрался наш дорогой Касым? – прищурился Ахмед, ловко спрыгнул с коня и направился к калитке.

– Я… услышал вас… хотел посмотреть, встретить… вот! – промямлил Касым, отступая все дальше вглубь двора.

– Вот ты нас и встретил! – потер ладони Ахмед. – Эй, там! – крикнул он, обернувшись. – Заводите мулов!

Двое разбойников спешились и, ведя в поводу мулов Касыма, вошли по одному во двор. К спине второго мула был приторочен мешок. Глаза Касыма загорелись, но сомнения все еще одолевали его.

– Вот, смотри! – указал на мулов Ахмед. – Я сдержал свое слово, а теперь сдержи и ты!

– Знаете, я… – заюлил Касым.

Ахмед нахмурился, положив пальцы на эфес сабли.

– Только не вздумай сказать, будто тебе опять память отшибло! Свой дом, я вижу, ты нашел без труда, значит, память к тебе вернулась.

– Нет-нет, что вы! Я хотел… хотел сначала посмотреть золото.

– Ты мне не доверяешь? – удрученно покачал головой Ахмед. – Мне, Ахмеду?!

– Что вы, почтеннейший Ахмед!

– И правильно делаешь! Золото любит, когда его щупают, – скривил губы разбойник. – Эй вы, отвяжите мешок и тащите его сюда! – скомандовал Ахмед сопровождавшим его разбойникам.

Махсум, не слезая с коня, наблюдал за происходящим и напряженно вслушивался в беседу, прикидывая, чем она закончится. От Касыма можно было ожидать чего угодно; от Ахмеда – тем более. Неуравновешенный Ахмед мог выйти из себя из-за малейшего пустяка, и тогда… Как же Махсуму надоела эта странная местная привычка всем без разбора, суда и следствия рубить головы!

Между тем Азиз с Саидом сгрузили со спины мула тяжелый мешок, доволокли до Касыма и поставили у его ног.

– Проверяй! – предложил Ахмед, указав плеткой на мешок.

– Можно? – на всякий случай переспросил Касым, нерешительно протягивая алчно дрожащие пальцы к завязке.

– Нужно, мой дорогой Касым. Нужно!

Касым ухватился за кончик бечевы и потянул. Бечева распустилась, и из раскрывшейся горловины мешка просыпалось на землю несколько монет. Остальные засверкали на солнце так, что Касым даже зажмурился. Он не верил своему счастью – это же надо, целый мешок золота! И все, все ему одному! Касым погрузил ладони в золото, захватил ими целую пригоршню и приподнял руки. Золотые монеты, сверкая и звеня, посыпались обратно в мешок. У Касыма закружилась голова и засвербело в носу, но голос Ахмеда вернул его к действительности:

– Убедился?

– Что? – вздрогнул Касым, сбрасывая с себя гипнотическое очарование кружочков желтого металла.

– Я спрашиваю, ты доволен?

– Ага, доволен! – разулыбался Касым, перебирая пальцами монеты и не в силах оторвать от них своего взгляда.

– Тогда поговорим о деле. – Ахмед так резко прихлопнул золото пятерней, что Касым едва успел отдернуть руки.

– В общем, – облизываясь на мешок, начал Касым, – его зовут Али-баба.

Махсум вздрогнул, натянув поводья. Конь попятился от калитки.

– Он живет рядом с мечетью, – продолжал толстяк, косясь на золото, – в бывшем доме муллы. Там вы его и найдете.

– Проклятый дом?! – глаза Ахмеда округлились. – Что ты несешь? Там никто не живет!

– Раньше не жил, – залебезил Касым, извиваясь ужом. – Я вас уверяю. Али-баба только что купил этот дом и сегодня утром переехал в него.

– Ну, смотри у меня, – погрозил пальцем Ахмед. – Если ты солгал нам…

– Да зачем мне врать? Я честный, деловой человек!

Ахмед долго, изучающе смотрел в лицо Касыму. Тот то бледнел, то заливался краской попеременно. Понять, о чем он думает, кроме того, что боится потерять мешок, было невозможно.

– По коням! – скомандовал наконец Ахмед, удовлетворившись произведенным на Касыма эффектом.

Двое разбойников, удерживавших мешок в вертикальном положении, отпустили его, и тот, шурша, завалился набок. Из мешка на землю высыпалось золото, совсем немного, а за ним посыпались камни.

– Что такое? – не поверил глазам Касым, бросаясь к мешку. – Что это? Камни?! Ты обманул меня! О Ахмед, отдай мне мое золото! – Толстяк бросился Ахмеду в ноги, схватившись за конец пояса разбойника, свисавший почти до колена. – Ты ведь обещал!

– Отпусти меня, презренный шакал! – Ахмед с презрительной миной отпихнул Касыма сапогом.

– Лгун! Тебя покарает Аллах! – воздел руки к небу Касым.

– Знаешь, – усмехнулся Ахмед, уперев кулаки в бока, – Аллах не очень жалует подлецов, подобных тебе. К тому же у меня и так много грехов – одним больше, одним меньше.

– Отдай золото! – опять рванулся к разбойнику Касым.

– Да ты, видно, хочешь лишиться головы? – вскипел Ахмед и выхватил из ножен саблю, но…

Как вы понимаете, вместо сабли у него в руках оказался измочаленный обломок или, вернее, изжеванный огрызок сабли, которым можно было разве что в зубах у верблюда поковырять. У Азиза и Саида обломки сабель оказались еще короче – ситуация, разумеется, не из приятных.

Трое разбойников и Касым уставились на изуродованные остатки оружия.

– Э-э, – озадаченно выдавил Ахмед спустя некоторое время.

Касым же медленно растянул губы в злой усмешке и потянулся за скалкой жены, валявшейся со вчерашней ночи рядом с калиткой.

– Послушай, Касым, – Ахмед отбросил обломок сабли и выставил перед собой руки, – это была шутка. Ты что, шуток не понимаешь?

– Шутки я понимаю, – произнес Касым, приближаясь к сбившимся в кучку трем разбойникам и похлопывая длинной внушительной скалкой по ладони, как это делала вчера его жена. – Да и сам люблю пошутить.

– Мы принесем тебе золото, мамой клянусь – век воли не видать!

– Я тебе верю, дорогой Ахмед, – кивнул Касым, продолжая надвигаться на разбойников.

– Касымчик, мы же деловые люди. Положи скалку, и мы все обсудим.

– Обсудим. Конечно, обсудим.

Разбойники уткнулись спинами в высокую стену забора и загородились руками. Дальше отступать было просто некуда.

– Вот прямо сейчас и начнем обсуждать!

Касым взмахнул скалкой и молниеносно опустил ее на голову Ахмеда. Ахмед дернулся вправо, уклонившись от удара, но второй разбойник, прятавшийся за его спиной, которым оказался Азиз, не успел последовать примеру товарища, и скалка угодила ему прямо в лоб.

Говорят, звездное небо можно увидеть днем только из глубокого колодца. Вранье! Несчастный Азиз увидел россыпи звезд при свете дня, не утруждаясь спусками ни в какие колодцы. Завертевшись на месте и визжа от боли, он повалился на спину и подмял под себя Саида. Тот покатился и сшиб с ног Ахмеда. Ахмед замахал руками, словно мельница крыльями в ветреную погоду, и упал, придавив собой Саида и Азиза. А разошедшийся Касым, войдя в боевой раж, продолжал охаживать всех троих скалкой.

– Вот тебе, вот, проклятый лгун! – приговаривал он, без устали взмахивая орудием возмездия. – Мешок золота, говоришь? Вот тебе мешок золота! Вот еще! Держи!

– Не надо-о! Хвати-ит! Пощади-и! – вскрикивал Ахмед, закрываясь руками. Двое других разбойников только повизгивали и пытались забраться под Ахмеда, но то один, то другой всякий раз оказывался снаружи, и тогда град ударов приходился именно на него.

– Ой! Ай! Ох! Моя спина!

– Твоя спина? А моя голова? Ай! Уй-юй!

– На! На тебе! И тебе! И тебе тоже! Туда же! Вот так! – приговаривал Касым.

Скалка сыто и довольно гудела при каждом его взмахе.

Ахмед рванулся вперед, проскочил меж широко расставленных ног Касыма и на четвереньках поскакал к дому.

– Стой, проходимец! – Касым бросился в погоню за улепетывающим разбойником, потрясая скалкой над головой.

Саид с Азизом, сочтя это подарком судьбы, одновременно рванулись к калитке и закупорили ее.

– Пусти!

– Ты пусти!

– Куда прешь? Я первый!

– Это ты куда прешь?

Они пыхтели, безуспешно пытаясь протиснуться вдвоем в узкую калитку, но из этого ничего не выходило.

– Мама-а! – подвывал Ахмед, наматывая круги вокруг дерева. – Шеф, помогите! Ай! Ох!

– Погоди, не торопись! – натужно пыхтел позади Касым, от души охаживая Ахмеда скалкой по ребрам. – Не уйдешь, гад!

Внезапно Ахмед поскользнулся и кубарем покатился по земле. Касым, не ожидавший от разбойника подобной подлости, кувыркнулся через него и тоже растянулся на траве. Скалка отлетела далеко вперед. Ахмед проворно вскочил и понесся к калитке, где двое разбойников никак не могли решить, кто кому должен уступить дорогу. Подлетев к ним, Ахмед от души, со всего размаху, отвесил пинка Азизу.

– Ой! – вскрикнул тот и вылетел на улицу.

Второй пинок придал ускорения Саиду.

– Ай!

Саид выскочил из калитки и завертелся на месте, подскакивая и потирая зашибленный сапогом зад. Последним выбежал Ахмед и поспешно захлопнул за собой калитку.

– Шеф, кошмар! Это сам шайтан, шеф, клянусь вам – так отколотить сразу троих! – подбежал он к Махсуму, жалуясь, словно ни за что побитый мальчишка на дворового забияку.

– А разве я тебя не предупреждал, что так и будет? – прищурился Махсум. – Делаем ноги, пока он не очухался.

– Да-да, вы правы! – Ахмед подскочил к своему коню и буквально взлетел в седло. – Быстрее, чего вы копаетесь, идиоты? – прикрикнул он на двух разбойников, у которых никак не получалось взобраться в седла.

– И-иэх! – донеслось со двора.

Над забором, вертясь колесом, пронеслась скалка и угодила точно по макушке Ахмеду.

– А! – коротко вскрикнул разбойник и обмяк, обняв шею коня и закатив глаза.

– И чтоб ноги вашей в моем доме больше не было! – крикнул Касым, рывком распахнув калитку, и погрозил разбойникам кулаком. – Тоже мне, разбойники! Жулики, проходимцы!

Махсум покачал головой, наклонился, подхватил обвисшие поводья коня Ахмеда и потянул животное за собой. Азиз с Саидом, пугливо втягивая головы в плечи, то и дело оглядывались назад, а вслед разбойникам еще долго неслись площадная ругань и проклятия.

– Я им покажу! Я им всем покажу! – сжимая кулаки, бегал по комнате Мансур. – Так оскорбить меня. Меня, великого визиря! И кто? Какой-то вонючий оборванец и погонщик верблюдов. Вы поплатитесь, все, все поплатитесь! – Мансур остановился посреди комнаты, переводя дыхание. – Эй, кто там?

В тот же миг двери комнаты распахнулись, и в них возник слуга.

– Слушаю, мой господин! – низко склонил он голову.

– Позови мне срочно Гази!

– Которого, господин? – преданно уставился на Мансура слуга.

– О Аллах, снова ты!

– Нет, не я, – на всякий случай не согласился с Мансуром слуга. – Я был в прошлый раз, а это другой я, который не совсем тот, вернее, совсем не тот, который этот.

– Что ты несешь, тупой паршивый ишак? – еще пуще взбеленился Мансур. – Отвечай мне сейчас же, это был ты или не ты?

– Не я, – мотнул головой слуга. – Я был тогда, а сейчас…

– Замолчи, двуличная собака с языком змеи! И живо приведи мне Гази.

– Это который?.. – уточнил слуга с намеком на продолжение.

– Гази, который не тот, а другой!

– Тогда все понятно. Значит, вам нужен Гази, который могильщик?

– Идиот, что ты плетешь? – побагровел Мансур, хватаясь за сердце. – О проклятый, ты смерти моей хочешь, да? Табиба, позови быстрее моего табиба!

– А могильщик? Его тоже позвать?

– Болван! – Мансур схватил чайник и запустил им в слугу. Слуга увернулся, а на стене за его спиной расплылось некрасивое пятно, похожее на кляксу. – Белого Воина! Мне нужен Белый Воин!

– Ах, Гази – Белый Воин! – догадался слуга. – А я-то понять не могу, зачем вам могильщик – вы ведь еще живы.

– О-о! – схватился за голову Мансур. – Пошел вон! Вон!!!

– Слушаю и повинуюсь, – склонился слуга в поклоне и попятился из комнаты.

Мансур опустился на подушки, массируя грудь. Сердце неприятно ныло, и давало оно о себе знать в последнее время все чаще.

За дверью раздались шаги, створки их грохнули о стены, и в комнату вошел Гази, который Белый Воин.

– Что вам угодно? – спросил он, неприветливо косясь на сидящего на полу Главного сборщика налогов.

– Мне угодно, чтобы ты убил кое-кого.

– Кое-кого?

Ни один мускул не дрогнул на холеном лице Гази.

– Закрой дверь!

– Там никого нет, – даже не шелохнулся Белый Воин.

– А, спорить с тобой…

– Так кого нужно убрать?

– Черного Махсума, – заговорщицки прошептал визирь, выглядывая в распахнутые настежь двери. – Вот задаток, – он порылся под подушками и бросил Гази мошну. – Остальное получишь после того, как.

– Не пойдет. – Гази подкинул мошну на ладони, поймал и бросил обратно Мансуру.

– То есть как – не пойдет? – Мансур двумя руками схватил кошель. – Возьми деньги и убери кого сказано! – Он опять перебросил мошну Гази, но тот даже ловить не стал, и мошна упала к его ногам, глухо звякнув.

– Не пойдет, потому что Махсум объявлен национальным героем. Если я его уберу, то поплачусь головой.

– Ты с ума спятил или дури какой накурился? Он же вор, проходимец, разбойник!

– Эмиру виднее, – отстраненно отозвался Гази и пнул мошну ногой. Та, скользнув по полу, остановилось у коленей Мансура.

– Ты что, мои деньги пинать? – надул щеки Мансур. – Да я тебя…

– Что?

Гази раздавил тремя пальцами грецкий орех, который до того катал на ладони, высвободил из скорлупы ядрышко и засунул его за щеку. Скорлупу он бросил на пол.

– Нет, ничего, – промямлил Мансур. – Значит, не убьешь?

– Сказал же: нет. Другого – пожалуйста, а Махсума не могу. Может, потом, попозже.

– Но мне нужно сейчас!

– У вас ко мне все?

– Да, то есть, нет! Тогда убей Гасана, этого гнусного погонщика верблюдов!

– И его не могу.

Гази достал второй орех и принялся вертеть его в пальцах.

– Он что, тоже герой? – ехидно прищурился Мансур.

– Нет, но он большой друг великого эмира и моего начальника.

Хрустнул второй орех, и скорлупа вновь посыпалась на пол.

– У-у, проклятье! – взвыл от бессилия Мансур. – Но что же мне делать?

– Если вам непременно нужно кого-нибудь убить, то я могу расправиться с вашим слугой. Совсем недорого.

– А неплохая мысль, – задумался Мансур. Этот нахальный слуга уже давно портил ему жизнь, но не окажется ли другой еще хуже, вот в чем вопрос! – Нет, это пока ждет.

– Тогда я пошел.

Гази демонстративно выплюнул на пол шелуху, развернулся и вышел в коридор.

– У, паршивая обезьяна, чтоб ты сдох!

– Это вы мне? – осведомился Гази, застыв на пороге комнаты.

– Нет, беспомощный болван! – взорвался Мансур, уже не контролируя себя. – Про Черного Засранца!

Мансур поздно прикусил язык. Гази вернулся в комнату, приблизился к обомлевшему Мансуру и, наклонившись вперед, отвесил ему звучный щелчок в лоб. Мансур брякнулся на спину, а на его лбу начала вздуваться приличная шишка.

– Я не болван, тем более не беспомощный, – мягко, но с нажимом пояснил Белый Воин. – Меня зовут Гази, и я Белый Воин.

– Я помню, – быстро закивал Мансур.

Шишка стремительно росла. Мансуру было больно и обидно, но сделать он ничего не мог.

– Это я так, на всякий случай, если вы забыли.

– Нет, нет, что ты, Гази! У меня хорошая память.

– Я надеюсь. – Гази выпрямился, достал из кармана орешек и кинул его бледному Мансуру с красно-фиолетовым фингалом посреди лба. – Съешьте орешек. Они, говорят, очень полезны.

– Да, конечно, благодарю тебя.

Гази не уходил, продолжая стоять над душой у Мансура.

– Ну, чего тебе?

– Почему вы не едите?

– Я позже съем, обещаю.

– Может, вам расколоть? Я охотно сделаю это в обмен на ваш кошель!

– Нет-нет, я сам! – Мансур схватил мошну и спрятал под себя.

– Как пожелаете, – безразлично дернул плечами Гази и вышел.

Мансур вздохнул, повертел в пальцах орех, потом сдавил его, зажав в кулак, – ничего не выходило. Мансур до того ни разу не видел грецких орехов в скорлупе и не знал, как их колют. Ему всегда приносили уже очищенные орехи. Помучившись немного, Мансур решил расколоть его вазой.

На грохот фарфора в комнату сбежалась вся прислуга. Мансур как раз приканчивал третью вазу и уже поглядывал на античную статуэтку богини Тефии – совершенно неприличной, с точки зрения мусульманина, вещицы, но оч-чень привлекательной! Орех до сих пор был цел, а Мансура разобрал здоровый азарт.

– Что вы делаете, господин? – воскликнул слуга, которого посылали за Гази. – Остановитесь, прошу вас!

– А что такое? – не понял Мансур, опуская занесенную для удара статуэтку.

– Так вы его не расколете. Нужно по-другому.

– Как?

– Значит, кладете орех между зубов, – услужливо взялся объяснять слуга, – и бьете основанием ладони по нижней челюсти.

– Ты уверен?

– Я всегда их так колю, мой господин! – важно отозвался слуга.

Мансур отставил статуэтку в сторонку, подобрал с пола орех, с сомнением повертел в пальцах и сунул в рот.

– Ы? – спросил он у слуги.

– Именно так, господин, – поклонился тот.

Мансур размахнулся и со всей дури саданул кулаком по нижней челюсти. Раздался хруст.

– Ай! – только и сказал Мансур, морщась от нестерпимой боли. Из раскрытого рта ему на ладонь выпал целый орех и еще три крупных обломка зубов. – Ну, усё, – лицо Мансура залила краска, – тепей тосьно мозешь звать Гази, котоый не тот, а дъугой.

– Вам? – с надеждой спросил слуга.

– Нет, себе!